The Butterfly Celtic Woman

— Не торопись так, — пытался поймать маленького альфу Джинхо, пока ребенок носился по комнате.

— Я не хочу, — Чонгук ловко увильнул от родительских рук, юркнув между ног замершего взрослого.

— Чонгук, тебе нужно поесть, — альфа тянется к ползущему сыну, но не успевает перехватить его, врезаясь лбом в деревянный край стола. Тянущая боль пронзает лоб, сподвигнув остановится. Мужчина рукой о пол опирается, второй потирает ушибленный участок на лице, недовольно шипя. — Как только папа с тобой справляется?

Чонгук задорно хохочет, взобравшись на высокий шкаф, он смотрит сверху вниз и руками опирается об край своего «укрытия», расположив их между свисающих ног.

— Чон Чонгук, клянусь, ты меня скоро убьешь... Слезь немедленно — упадешь и расшибешься, — альфа поднялся с пола и направился к стенке, но сын не сдвинулся с места.

— Не расшибусь, отец. Я же альфа и воин, — заявил важно он.

— А ты что думаешь, альфы не получают травм? Или воины?

— Я буду воином! Буду храбро сражаться и защищать Ихедо! — мальчик воодушевленно встал, от чего шкаф чуть пошатнулся, что не укрылось от отцовского взора. — Мой меч поразит всех врагов и бандитов, которые нападут на нас, — Чонгук размеренно шагал туда-сюда по ветхим доскам, сопровождая шаги скрипом из-за тяжести. Джинхо не спускал глаз с него, в случае чего готовясь поймать несносное дитя. — У меня будет много шрамов. Я буду гордиться ими и рассказывать детям о своих подвигах, — с улыбкой на устах продолжал альфа, пока доски скулили под ним. — Омеги будут... — не успел он договорить, как одна из ножек шкафа с треском ломается, опрокидывая «крепость» Чонгука и его вместе с ней. Мальчик падает, задевает скулой край от навесной полки и попадает прямо в руки отца. Старший альфа облегченно вздыхает и ставит сына на ноги, хмуря брови.

— Чонгук, сказал ведь, упадешь, — с упреком сказал он. На нежном личике красуется кровоточащая рана, а в больших глазах-пуговках слезы собираются. — О нет... не плачь только, — отец вытирает подушечкой грубоватого пальца слезу, перемешанную с детской кровью. Маленький альфа, шмыгнув носом, чуть слышно всхлипывает. — Давай-ка я тебя лучше кое с кем познакомлю, Гука, а? Мой хороший друг лекарь, мне нужно забрать у него кое-что и он как раз немножко подлатает тебя.

— Какой из меня воин, если я даже старый шкаф не смог одолеть? — расстроенно тянет Чонгук, немного оттопырив нижнюю губу, чем вызвал смех у мужчины.

— Каждый воин с чего-то начинает, — гладит он сына по голове. — Думаешь королевских стражников или воинов армии просто берут и у них все получается? — он поправляет растрепавшиеся волосы альфы, улыбнувшись растерянному взгляду больших глаз. — Каждый с чего-то начинает. Искусство боя тоже своеобразное ремесло. Ему тоже нужно учиться и пробовать, Гука, пока не получится. Мы с папой тоже долго и много раз пробовали печь хлеб и булочки. У нас тоже не выходило.

— Да?

— Да. И воины тоже тренируются и падают, как ты.

— Со шкафов?

— Может и со шкафов, — усмехнулся мужчина.

— Значит, я уже воин? — Чонгук рукавом поношенной рубашки утирает слезы, размазывает остаток крови по щеке, шмыгнув носом еще раз.

— Нет, но сегодня ты, как воин должен усвоить урок. Запомни, — отец положил ладони на миниатюрные плечи, — не ходи по старым доскам, где бы ты ни был, чтобы не было как с нашим шкафом, — мужчина с печалью посмотрел на лежащий предмет мебели и скинутые с полок кувшины, — запомнил? — повернулся он к Чонгуку. Мальчик медленно кивнул, снова шмыгнув покрасневшим носом. — Хорошо. Пойдем, познакомлю тебя с моим другом.

Мужчина взял сына за руку и повел на встречу с лекарем.

Чонгук — юный альфа, которому семь лет отроду недавно исполнилось. Темные каштановые волосы чуть спадали на лоб, спутываясь между собой. Большие глаза, с почти черной радужкой, сливающейся со зрачком, смотрели на других людей любопытно, несмотря на то что не впервые их видят.

Соседи любят мальчика, относятся хорошо к дому Чонов, радующих жителей городка лучшей выпечкой. Многие в Ихедо уважают отца альфы, помогают ему в случае несчастья, тот в свою очередь отплачивает дополнительными кусками мягкой выпечки. Жители, знающие его семью, часто поражаются активности младшего альфы, что постоянно носился без умолку, порой чуть не сшибая с ног прохожих, но потом сразу кланялся и долго извинялся. В такие моменты «жертвы» проказника буквально таяли перед его вежливостью.

Папа Чонгука с утра отправился в город при королевском дворе, чтобы прикупить новых вещей для мужа и для Гука. Наказал альфе следить за сыном, надеясь, что ничего не произойдет до его прихода.

— Доброго дня, Сонхи, — поздоровался альфа с девушкой, продающей пряности.

— Доброго, Джинхо. Как Ёнсу поживает? — спросила омега у уходящего альфы.

— Он в добром здравии, сейчас в городе, к вечеру вернется.

— Хорошо. Не забудь про мои батоны! — кричит девушка вслед.

— После полудня будут готовы! — ответил Джинхо.

Чонгук шел рядом с отцом постоянно норовясь вырвать руку и идти самому, как взрослый, чтобы поравняться с ним. Но рука не отпускает ладони мальчика из крепкой хватки, направляя за собой мимо людей, идущих по местному рынку.

— Доброе утро, Чон, — поздоровался кузнец семейства Мин, являющийся так же близким другом Чон Джинхо.

— Доброе, Лихён, — поднимает руку, приветствуя альфа.

— Здравствуй, юный воин, — здоровается мужчина уже с Чонгуком.

— Доброго утра, господин Мин, — поклонился на ходу насколько это возможно Чонгук.

— Куда идете в такую рань?

— К Хуану. Тебе забрать что надо от него? — старший Чон чуть притормозил.

— Нет, спасибо. Удачного дня!

— И тебе того же.

Кругом жизнь бьет своим ключом, начиная новый день в Ихедо. Многие лавки уже давно открыты и приветствуют покупателей новым товаром, хозяева отвечают на вопросы и просто беседуют с постояльцами и новыми клиентами. Вон двое омег шли с деревянными тазами с одеждой к реке, что походила недалеко вдоль городка; вон странная женщина придирчиво осматривает какую-то ткань у длинноволосого альфы. Вкупе со всем кругом стоял ворох различных ароматов, будь то выпечка или свежие фрукты, расположенные на прилавках на показ народу или же индивидуальные едва чувствуемые запахи каждого жителя. Чонгук поворачивается на один прилавок с яблоками и уже жалеет, что не поел по наставлению отца и сейчас голод дает о себе знать.

Подойдя к выходу из города Чонгук немного замедлился, отпущенный отцом: людей уже не было и мальчик не потеряется. Взору маленького альфы предстала широкая тропа, уходящая к горизонту наверх по склону, местами на которой проросла трава. Слева виднелось начало густого елового леса, суровой стеной возникая пред полем. По левую сторону от тропы не было ничего помимо бескрайних полей, граничащих с постройками поселения, простирающегося все дальше.

Чонгук за пределы Ихедо не выходил: было запрещено. Некоторые дети, которые часто играли на улицах и звали альфу с собой, ходили за поля в лес. По их рассказам, они видели там диковинных крупных животных, обещая в следующий раз пойти туда на охоту. Когда они уговаривали и Чонгука пойти вместе с ними туда, младший постоянно отказывался и искал причину не идти. Не хотелось ему огорчить папу и разочаровать своим поведением отца, ему же запретили. Да и что он не видел там, за городом? Как оказалось ничего. Сейчас мальчик стоит, буквально приросши к пыльной тропе своими онучками. Такой бескрайности ему не доводилось еще видеть в своей не столь длинной жизни. Подбородок начала тянуть вниз словно неведомая сила, это не укрылось от внимая старшего альфы.

— Что, боец, нравится? — по-доброму усмехаясь, спросил он. — Пойдем, мы почти пришли.

Чонгук уже более воодушевленно ступает по земле, догоняя отца и идя уже рядом. Темные глазки бегали по просторной местности несметное количество раз, не в силах насмотреться на зелень в округе. Впечатлительная натура рвется наружу, восторгаясь до трепета в животе, того тягучего чувства любопытства узнать еще больше, увидеть еще больше. В детских глазах плещется восторг и море интереса. Чонгук почти опережает Джинхо, стремясь вверх по широкой тропе, тот его не останавливает, с улыбкой наблюдая со стороны. Поднявшись на холм, Чонгук увидел вдалеке небольшой одинокий домик, стоящий среди пестрящей разными красками травы. Мальчик побежал вниз по не сильно крутому склону, уточнив у отца, что именно туда они и направляются.

— Не торопись, упадешь ведь! — кричит снова вслед Джинхо. У Чонгука в голове сразу воспроизводится сегодняшнее утро, где отец говорил то же самое, и замедлился.

В легкие сразу впечатывается запах полевых цветов и стоптанной свежей травы, с которой только недавно сошли первые капельки росы, осев на рецепторах мальчика. Чонгук вдыхает полной грудью приятный запах, приносимый ветерком, колышащим тонкие стебли, и прикрывает глаза, чуть улыбаясь. Так пахнет свобода. Чонгук не может надышаться свежестью, по новой вдыхая и хочет увалиться спиной на зеленый ковер, полный контрастом ароматов. Ветерок начинает гулять в темных волосах альфы, которые он руками пытается пригладить снова, но те не слушаются и отказываются подчиняться, так и летая в воздухе. Чонгук широко улыбается, вертясь в разные стороны и ловит задорный ветерок со всех сторон. Он закрался под тонкую льняную рубашку, немного раздувая ее. Джинхо следил за сыном улыбаясь, пока тот чуть крикнул от раздражения и смеха, не сумев ни волосы пригладить, ни рубашку опустить. Мужчина подбежал сзади, подхватил мальчишку на руки, слушая его звонкий заразительный смех и поднял его, посадив себе на затылок.

— Подними руки, — сказал Джинхо, и сын послушался, буквально отдаваясь в объятия утреннего ветерка, проходящего своими ласкающими прикосновениями по коже на лице и шее, создавая хаос на и без того лохматой макушке. Чонгук чуть смеется. — Что такое? — альфа поднимает голову, смотря исподлобья на сына.

— Ветер щекочет, — улыбается мальчик с забавными передними крупными зубками. Тут у подножья тропки ноги снова коснулись твердой почвы.

Возле протоптанной тропинки, ведущей к домику с небольшой пристройкой, не было ничего, помимо полей и леса чуть дальше. Рядом с домиком стояли два высоких дерева, своими свисающими ветвями почти доставая до крыши. Подле домика стоит высокий куст, название которого Чонгук не знает и даже предположить не может, но зрелище завораживающее. По обе стороны от тропинки расстилаются различные цветковые растения, по которым альфа поводит рукой, сам не знает почему. На него смотрели полузакрытые местами цветки ромашки, дельфиниума, цикория и даже василька. Аромат каждого альфа улавливает, благо природа наделила его отличный обонянием. Сейчас Чонгук упивается в цветущей крапинке, распределяя каждый аромат в голове отдельно, пытаясь отличить запахи, уж любит он таким заниматься.

Вот тропинка кончается и перед мальчиком дверь, большая, по сравнению с ним самим, к ней со стенки тянется цветущий плющ, больше украшающий пустое дерево, с еще не распустившимися цветками на нем. Чонгук думает, что они могут пригодиться лекарю. Джинхо несколько раз стучит по дереву, взяв за тяжелое кольцо в центре и спустя несколько секунд дверь отворяется. В проходе стоит мужчина примерно того же возраста, что и папа Чонгука и улыбается, увидев пришедших к нему гостей.

— Кого я вижу. Это же Чон Джинхо и, кажется, малыш Чонгуки, — мужчина опирается руками на свои ноги, чтобы немного наклониться.

— Доброе утро, Хуан, — улыбается старший альфа, обнимая старого друга. — Чонгук, это мой хороший друг — Ким Хуан.

— Здравствуйте, — Чонгук наклоняется, почти пополам сгибаясь в знак уважения, вызывая еще более широкую улыбку Кима.

— И тебе не хворать. Проходите, не стойте на улице.

Омега пропускает гостей, отходя чуть в сторону. Чонгук теряется окончательно. В закрытом помещении стоит та же смесь запахов, но их больше, и они намного ярче ощущаются. На стенах повешены тонкие веники сушеных трав, на двух полочках так же стоят коробочки с расположенными в них разными корнями, семенами и сушеными цветками. Подле стены стоит небольшой диванчик, служащий и сидением, и местом для сна по всей видимости. Посреди комнатушки стоит продолговатый деревянный столик, на котором разложены некоторые косточки различных плодов. Справа была еще одна дверь, помимо входной, но что там находится неизвестно.

— Могу я вам предложить ромашковый отвар? Очень успокаивающий и полезный, — Хуан достает одну из коробочек с собранным цветковым растением.

— Благодарю, — Джинхо садится на диванчик, смотря, как сын с интересом все вокруг рассматривает.

— Папа, папа, — в дом забегает светловолосый омега, может возраста Чонгука, а может чуть младше, с небольшим букетиком, — я набрал ветрениц, как ты и просил. Ой... — мальчик застывает, заметив незнакомцев, во все глаза смотрящих на него. Детские ушки вмиг краснеют и омега спохватившись кланяется. — Доброго утра, господин.

— Спасибо, Тэхен, — Хуан принимает цветы, и взглядом указывает на альфу на диване, — помнишь, я рассказывал тебе об одном моем хорошем друге? Это Чон Джинхо. А это Чонгук, — Тэхен взгляд васильковых глаз переводит на смотрящего с таким же непониманием альфу, чувствуя, что уши краснеют еще больше и машинально прикрывает правое ладонью.

— Кстати, по поводу Чонгука, — привлек внимание Джинхо, — он немного поранился, обычно в таких случаях ранами занимался Ёнсу, но его сейчас нет в городе. Не мог бы ты посмотреть?

— Ты про рану на скуле? — утоняет омега. — Я сразу ее заметил, там не должно быть ничего серьезного. Я просто нанесу немного мази из алоэ и все.

— Пап, — Тэхен несмело подается вперед, заглядывая в идентичного цвета глаза, — позволь мне... помочь ему.

— Конечно, возьми на полке алоэ и можете идти в комнату, если хотите. Я полагаюсь на тебя, Тэхен, — сказал омега, положив ладонь на одну из рук мальчика. Тэхен только улыбнулся, сполоснул руки в небольшой чашке на полке в углу, почти сразу нашел нужную емкость с мазью и направился к той двери.

— Пошли, — приглушенно сказал он Чонгуку, так и застывшему посреди комнаты.

Чонгуку идея сына лекаря не нравилась от слова совсем. А если он сделает что-то не так? Хотя, казалось бы, что может пойти не так, как планируется, но ведь Тэхен мог перепутать баночки и взять что-то другое вместе алоэ, что может нанести вред альфе. Правда делать Чонгуку нечего, и он следует за светловолосым омегой.

Комнатка, в которую зашел мальчик мало чем отличалась от предыдущей, разве что здесь было больше бутыльков с разными цветными и прозрачными жидкостями и с бирками на каждом, какие-то исписанные листы бумаги и небольшой столик с запасами других чистых листов, на которые падали лучики раннего солнца, проходящие сквозь узорчатые короткие занавески. Возле окна стояла похожая кровать, но на этой уже была подушка, набитая пухом, и была застелена плотным покрывалом. Можно было сделать вывод, что это комната Тэхена по так же разложенным растениям на небольшом подоконнике, как на столике в прошлой комнате, предполагая, что мальчик пробовал повторять за лекарем.

Предполагаемый хозяин комнаты хлопает по месту на кровати возле себя и открывает крышку лечебной мази, чуть нюхая, чтобы удостовериться, что это действительно она. Чонгук нехотя подходит и садится возле омеги, наблюдая за каждым движением, каждым действием детских пальцев. Когда один из них с полупрозрачной жижей приближается к чонгуковой скуле, он дергает голову чуть назад, хмуря темные брови.

— Что? — спрашивает Тэхен, отдалив палец.

— Я тебе не доверяю, — с презрением отвечает альфа, смотря подозрительно на руку мальчика. Васильковые глаза повторяют действие и смотрят на мазь на кончике пальца.

— Это всего лишь алоэ, тебе даже больно не будет.

— Может это не алоэ, вдруг ты перепутал.

— Я тебе точно говорю, что это, — Тэхен поднимает палец, демонстрируя альфе, — мазь из алоэ. Почему ты мне не доверяешь?

— Потому что ты не лекарь, — Чонгук немного отсаживается от светловолосого мальчика, цепляясь за его ухоженность в одежде, разве что штаны чуть в пыли из-за его похода за растениями.

— Но я буду лекарем, как папа. Я уже умею обрабатывать сам ссадины и делать некоторые мази. Так что дай я нанесу тебе это на твою щеку, — на Чонгука немного давит взгляд, которым омега прожигает его, вынуждая подвинуться, но с опаской поглядывать на чужой палец. Как только жижа коснулась первый раз покрывшейся корочкой ранки, альфа вздрогнул, немного отклонив голову. Тэхен, подождав пару секунд, продолжил аккуратно пальцем касаться чужой кожи, сосредоточенно смотря на результат своей работы.

— Плохой из тебя будет лекарь, — внезапно говорит альфа, вынудив мальчика нахмуриться недовольно.

— Это еще почему?

— Ты не внушаешь доверия. Не располагаешь к себе, — темные глаза с вызовом смотрят в васильковые напротив, а лицо окрашивает самодовольная ухмылка. — Я вот воином буду, а у войск всегда будут лекари лучше тебя.

— Воином... — будто на вкус пробует слово омега и снова принимается за мелкие ссадины на щеке Чонгука, — не возьмут, — делает он вывод.

— Почему?

— Войскам нужны храбрые, сильные альфы. Ты же трусливый и слабый, даже лекаря испугался.

— Не испугался, ты просто не внушаешь доверия.

— Или просто ты не умеешь доверять хорошим людям.

Касаний на щеке больше не чувствуется, а значит Тэхен закончил. Омега закрывает баночку, а остатки мази растирает по своим рукам, как учил папа. Чонгук рукой машинально тянется к измазанному участку лица, но останавливается, чтобы не стереть старания мальчика рядом. Альфа позволяет поподробней рассмотреть его: светлые волосы чуть скрывающие уши; большие васильковые глаза; тонкое тельце, скрытое светлой хлопковой рубашкой и простые штаны, почти как у Чонгука. Стоит отметить еще родинку на кончике носа, которую альфа заметил во время проведения процедуры.

В «гостевой» уже стоит аромат заваренной ромашки, которую распивают Джинхо и Хуан, которые заметив детей устремляют на них свои взоры.

— Справился? — Тэхен кивает омеге и идет, чтобы поставить баночку на место, когда из комнаты следом выходит Чонгук и сразу идет ближе к отцу.

— Подлатали тебя, воин? — треплет он Гука по волосам. — Теперь снова в бой?

— Да, — робко отвечает альфа и немного улыбается, ловя косой взгляд Тэхена на себе. Последний сразу отворачивает голову обратно к полке, будто ищет что-то.

— Держи, Чонгук, — Хуан протянул небольшую емкость на подобии чашки с ромашковым отваром от которого еще шел пар, — только он горячий, осторожнее, — альфа кивнул, поблагодарив, и принял напиток, что приятно пах полевыми цветами. У него складывается впечатление, что помимо засушенных растений, этот омега имеет цветочный запах, только усиливая уже имеющиеся ароматы, но их здесь слишком много, чтобы подтвердить свою догадку.

Тэхен присел на небольшой стул возле стола с такой же чашкой и с отстранением слушал беседу взрослых, моментами бросая взгляды на Чонгука. Этот альфа показался ему странным, слишком самоуверенным и даже немного наглым, учитывая, как он выражался о навыках человека, который сейчас ему помогает. Но Тэхену не обидно, он понимает, что должен еще много узнать, прежде чем станет хорошим лекарем, как старший Ким, а пока даже сходить на луг или на опушку леса за нужными травами или помочь бойкому альфе считается для него большим и ответственным заданием.

Чонгук целиком и полностью уходит в разговор Джинхо и Хуана, внимательно слушает и пытается понять, что важного может быть в уплате дани или нехватке дождей на полях. Он сосредоточенно ловит каждую мысль на крючок и оставляет в кладовой памяти, чтобы со временем попробовать разобраться или может даже помочь советом при следующем таком разговоре. Как вдруг Чонгук отдаленно услышал звук похожий на смешок, но взрослые так и продолжали вести беседу, не отвлекаясь на смешки. Альфа глазами находит Тэхена, который глаза на старших перевел сразу же, пол лица спрятав за чашкой, из которой пьет. Брюнету такой жест со стороны мальчика не очень понравился. Поймав снова чужой взгляд на себе, Чонгук вскинул брови спрашивая, мол, чего ты смеешься? Тэхен с ответом медлить не стал и попытался состроить такое же серьезно вдумчивое лицо, как до этого видел у альфы и снова не сдержал улыбки. По лицу мальчика можно было понять, что он не совсем понял, что Ким пытался ему показать, и тот снова сделал такое лицо, после чего кивком указал на него. Чонгук брови вскидывает и пальцем тихонько на себя указывает, спрашивая одними губами «я»? Тэхен быстро-быстро закивал и снова уткнулся в свою чашку, пока альфа так же в отрицании мотает своей растрепанной головой.

За своим своеобразным спором они не заметили, как разговор на фоне поутих, а когда поняли, что родители смотрят на них, смутились. Джинхо начинает хохотать, смотря то на сына, то на Тэхена, у которого уши снова краснеть начали. До чего милый мальчишка. Хуан подхватывает и тоже смеется, умиляясь с этих двоих, он отставляет свою чашку на стол туда, где не было сушеных стебельков.

— Ах, Хуан, еще, — вспомнил старший Чон, возвращая друга к разговору, — я просил у тебя настой от головных болей, а то в последнее время замучила, пакость такая.

— Да, помню, он уже готов. Сейчас, секунду, — Ким оставляет их, отправившись в ту комнату, походу к шкафу с множеством бутыльков с бирками, а отец Чонгука вновь окинул детей взглядом и улыбнулся. — Вот, — мужчина вынес небольшой пузырек зеленоватой жидкости и отдал Чону старшему.

— Жди лучшие угощения в ближайшее время, дружище.

— Я Тэхена к тебе отправлю, он заберет.

— Да проще будет, если тебе сюда принесет Чонгук, Тэхен ведь, наверняка не знает, где наша лавка.

— Верно. Спасибо, Джинхо.

— Тебе спасибо. Ладно, засиделись мы, нужно уже идти хлеб запекать.

До Чонгука медленно, но добрались слова отца об их уходе и это немного... расстроило? Мальчик посмотрел на так же сидящего омегу, пальчиками поправляющего сползшие травинки на столе. Ему будто совсем не было дела, ну уходят и уходят. Альфу это немного задело, взгляд его немного поникает, впечатываясь в ладони, перебирающие сухоцветы. Тэхен, чувствуя ползущее ощущение слежки за собой, отрывается от цветов и смотрит на так и стоящего Чонгука, глядящего на него в ответ.

— Что ж до встречи, Ёнсу передай от меня «привет», — лекарь стоит у открытой двери, к нему подходит мальчик и становится рядом, сразу ощущая родительскую ладонь на своем плече.

— Обязательно, после полудня Чонгук забежит. Спасибо еще раз, — чуть поклонился Джинхо, постепенно отдаляясь вместе с сыном, что был тише воды, ниже травы, даже странно как-то.

Когда дверь закрылась, альфы уже сошли с тропинки на широкую дорогу. Ветерок уже не так сильно тормошил волосы сына, что шел рядом, незаинтересованно ногами пиная попавшийся по дороге камушек.

— Эй, что с тобой, Гука? Щека болит?

— Нет, отец, я в норме, — поверхностно ответил мальчик.

— А что же тогда случилось? Тебя обычно двадцатью руками не словишь, а тут ты идешь и даже не смеешься от ветра, как раньше.

— Просто немного устал.

— Устал? Мммм, — многозначительно тянет Джинхо, немного смеясь, — что же ты сделал, раз такой уставший идешь?

— Я не знаю, там было очень много запахов, немного необычно.

— Ааааа, я понял. Мне тоже иногда не по себе, когда я прихожу туда. Хочется нос поскорее закрыть или выйти оттуда. Это нормально. Я же могу тебе довериться, как Хуан Тэхену? — внезапно спросил альфа, привлекая этим внимание сына. — Сходишь, отнесешь им потом хлеб?

От мысли, что Чонгуку снова придется встретиться с этим омегой внутри что-то колыхнулось подобно тонкому стеблю цветов на ветру. Мальчик наблюдал, с какой улыбкой смотрел на него Тэхен, когда не мог смеха сдержать, смотрел на его сосредоточенное лицо, кстати, когда Ким сильно напрягается, то выглядит не лучше Чонгука, которого яро передразнивал. Омега, который сначала не вызывал ничего хорошего своим присутствием и появлением, сейчас почему-то вызывал нечто на подобие интереса, он как это бескрайнее поле, которое хочется изучить и пойти еще дальше, разведывая новые и новые горизонты. Интересно, можно ли так же найти новые горизонты у Тэхена?

Чонгук кивает на вопрос отца.