Мукуро проснулся чуть после восьми утра, в обнимку с М.М. в собственной постели. Она зашла, когда он работал над проектом для дипломной работы, едва вернувшись из бара. Было часа три ночи, и девушка, увидев свет в его комнате, озаботилась, почему он не спит – послезавтра экзамен, а он плюёт на свой режим. Рокудо начал сомневаться в том, что с ним всё в порядке – он снова не смог устоять перед ней. Вариант не заходить в этих отношениях ещё дальше даже не пришёл ему в голову, а теперь она лежит с ним под одним одеялом, полностью обнажённая, и парень осознаёт, как влип. Ему бы хотелось продолжать. Хотелось бы признать, что влюбился в неё. Но это всё такая блажь. Он, здесь, не смог бы дать ей того, что она может получить сама, оторвавшись от него. Её ждёт Америка. Во всяком случае, должна. Письмо с приглашением от Дино должно было прийти позавчера – итальянец отзвонился Мукуро, но М.М. не сказала о приглашении ни слова.

Парень оделся и пошёл на кухню готовить завтрак и варить кофе, одновременно прокручивая в голове все их диалоги. Он был уверен, что что-то пропустил в её словах, реакциях. Что-то важное, что не даёт больше покоя подсознанию. Но не находил. Зато, выкидывая пустой пакет из-под кофе, увидел в бумажном мусоре едва торчащий уголок письма. Белый конверт с изображением гарцующего коня – эмблемой группы компаний Коваллоне. Распакованное, прочитанное и выброшенное.

Рокудо уже пил кофе за бумагами со своим проектом, когда М.М. зашла на кухню. Она хотела подойти и обнять его, но парень, не глядя на неё, спросил:

– М.М., ты ничего не хочешь мне рассказать?

Девушка остановилась и растерянно спросила:

– К… как ты узнал? Что случилось?

– Ты первая.

М.М. закрыла лицо руками и шумно выдохнула.

– Я пошла на вечеринку к Мельфиоре и инсценировала изнасилование со стороны Гло Ксинии, – уже с этих слов Мукуро еле смог скрыть свой шок, но молчал, чтобы услышать всё. – Мне удалось выкрасть запись, но и в полиции, и в суде дело замяли, а на мои угрозы буквой закона ответили, что посадят меня за клевету, если я не замолчу. Или, того хуже, помогут замолчать более надёжно.

Девушка обхватила себя руками, её голос стал истеричным и срывающимся:

– Я хорошо подготовилась, я же учусь на юриста! Я не ожидала, что так всё выйдет… и не могла принять, что ты так всё оставишь. Когда ты отказался танцевать со мной… когда даже не смотрел на меня… а потом Фран, тот спектакль… во мне было столько злости и отчаяния, что я хотела сделать хоть что-то с этими ублюдками!

– М.М… – Мукуро кипел, но изо всех сил старался сдерживаться. Ему хотелось ударить её, или крепко обнять, или наорать во весь голос. – М.М., почему ты мне не рассказала?

– Я знала, что ты скажешь. Не хотела, чтобы ты меня остановил, – на глазах девушки появились слёзы. – А потом мне стало мерзко от себя, и я не хотела, чтобы ты испытал то же самое ко мне.

Рокудо подошёл к ней и положил ладони на плечи. Его губы были плотно сжаты, а во взгляде рвался наружу бушующий, озверевший кошмар. М.М. едва заметно дрожала. Она никогда не видела его на грани срыва.

– Почему тогда ты избавилась от лучшего шанса в своей жизни? И шанса скрыться от них.

– Но… ты…

– Нет, М.М., между нами тогда ещё ничего не было, – Мукуро слегка встряхнул её за плечи и сжал их чуть сильнее, заглядывая в глаза. – Ещё вчера… между нами ничего не было. О чём ты думала в тот момент?

– Я думала, что это Мельфиоре. То же самое, что они сделали с Кеном и Чикусой.

– И что? Я отпустил бы тебя так же, как их. Даже если бы это были Мельфиоре.

– Я не хотела, чтобы ты меня отпускал. Даже если это был ты.

– М.М… – Рокудо разжал хватку, повернулся спиной и опёрся руками на столешницу, глядя в окно. – Тебя всегда волновали только деньги и собственная выгода. Ты была готова вкалывать до седьмого пота и выжимать из себя все соки, чтобы достичь результата. Я всегда уважал в тебе этот стержень. Что с тобой случилось? Ты сделала все глупости, какие только можно вообразить. Хотя конкретно этого я даже вообразить не мог.

– Меня взволновал ты. Я влюбилась. К сожалению, это случается со всеми девушками, – в голосе М.М. появилась бессильная злость.

Парень закрыл глаза и вздохнул. Он видел всё это – как ценности М.М. смещаются, как она всё сильнее стремится не стать лучше, а угодить ему – но тогда ему это только льстило. Он и не думал останавливать её. Всегда оставлял зацепки для её надежды, осознанно, чтобы она не теряла стимул. И вот к чему это привело.

Рокудо повернулся к М.М. и хотел обнять её, но это было бы очередной пылью в глаза, которая несовместима с тем, что он собирался сказать. Он поднял её голову за подбородок и проговорил:

– Я хочу, чтобы ты уехала в Америку. Твоя мечта наконец может сбыться.

– Я хочу сперва получить образование.

– Тебе выделили место по обмену на юридическом в Нью-Йорке со следующего семестра. Люди Дино помогут с адаптацией до нового семестра. Ты сможешь вернуться на следующий учебный год сюда, в апреле, если захочешь.

– А ты обо всём позаботился, да? – М.М. зло посмотрела на Мукуро. – Я остаюсь. Мне не нужна никакая Америка, пока ты здесь в таком состоянии.

Парень опустил руку и на мгновение сник. Ему пришлось собрать в себе все силы, чтобы устроить спектакль, без которого так надеялся обойтись.

– Ку-фу-фу, – Мукуро натянуто улыбнулся. – А чем ты собираешься быть полезной, М.М.? Ничего больше не будет. Не будет представлений и репетиций, не будет “Банды Кокуе-Ленда”, не будет игр в “раздавим Мельфиоре” и “отомстим за Мукуро”. И твоих выходок за моей спиной тоже больше не будет. Ты уйдёшь независимо от того, хочешь ты этого или нет. Мне не нужна ещё одна девчонка, которую нужно спасать.

– Вот значит как, – слёзы полились из глаз девушки с новой силой. – Она всегда была на первом месте. Всегда!

Мукуро ничего не ответил, только протянул ей письмо со всеми необходимыми контактами. М.М. вырвала листок с конвертом у него из рук и быстрым шагом вышла из кухни, хлопнув дверью.

Парень залпом допил кофе, забрал свои бумаги, накинул плащ и пошёл ловить автобус до НИИ, где можно договориться о реализации проекта. Его знобило от злости и отвращения к ситуации, но времени разобраться в чувствах не было. Оставалось только занять себя делом. И сбежать из этого чёртова дома, где у них у всех произошло столько хорошего. У всех.

* * *

Хроме не слышала этот скандал – она проснулась только от оглушительного хлопка дверью и, взглянув на время, поняла, что едва не проспала экзамен.

Вчера, после встречи с Гокудерой, ей захотелось увидеться с Хибари тоже, и она написала ему об этом. Через десять минут Кёя был у её дома на мотоцикле, а через пятнадцать они уже неслись по ночному городу, практически без слов. Наги прижималась к его спине изо всех сил – от страха скорости, холода и переполняющей благодарности. С ним всегда было так сложно, но сейчас, когда это нужно – с ним вдруг стало легко. Он отвёз её на обзорную площадку на краю обрыва – оттуда горел огнями весь город.

– Докуро, ты хочешь куда-то погреться, или увидеться достаточно и здесь?

– Пока я совсем не замёрзла, здесь вполне подойдёт.

Хибари накинул свою ветровку ей на плечи и встал, оперевшись на ограждение площадки. Хроме подошла поближе и залюбовалась на город, стесняясь даже посмотреть на парня.

– Спасибо, что так скоро приехали, Хибари-сан.

– Я патрулировал район поблизости, никаких проблем.

– Вы патрулируете районы?! – девушка удивлённо взглянула на него.

В этот момент ей даже стало немного жутко.

– Конечно. Из-за этих чёрно-белых приходится держать на ушах весь дисциплинарный комитет.

– Это те ребята, которые на переменах следят за порядком в коридорах?

Кёя кивнул.

– Вы говорили, что ненавидите группы. Но собрали целый комитет?

– Да, потому что они слабаки поодиночке. С Мельфиоре то же самое. Обезумевшая от мании величия толпа травоядных.

– Но, когда случается беда…

– Докуро, когда случается беда, лучшее, что можно сделать для других – стать сильнее. За свой счёт. Нельзя помочь другим, нуждаясь в помощи.

Наги помолчала и кивнула.

– Я подумаю об этом, Хибари-сан.

После небольшой паузы парень спросил:

– Как мне защитить тебя, когда я не знаю, где ты? Это не даёт мне покоя.

– Я… позвоню вам? Или научусь… самозащите? – Хроме растерялась. Она вообще не ожидала, что диалог свернёт в такое русло.

– Какой-то самозащите я смогу тебя научить, но драться тебе нельзя.Твоё тело ненадёжно. Нужно их перехитрить. При попытке позвонить, твой телефон разобьют, и я не узнаю, где ты.

– Что-нибудь придумаю, дайте мне немного времени. Но вы… – девушка покраснела, – покажете мне что-то из самозащиты?

Кёя хищно улыбнулся, одним едва различимым движением заломил руку девушки у неё за спиной и слегка прижал её к себе за шею.

– Что будешь делать, Докуро?

От его шёпота на ухо девушке сразу стало жарко.

Боль при попытке пошевелиться отогнала мысль, что она предпочла бы ничего не делать. Она читала, что голени – уязвимое место. И на удар не поскупилась, а почувствовав, что хватка на руке ослабла, развернулась, взмахнув ногой так, что, если бы Кёя не увернулся, непременно попала бы ему по лицу. Но он увернулся. И схватил за руку, опасаясь её неустойчивости у края обрыва.

– Неплохо. Я думал, ты не дерёшься.

– Я танцую. Это было танцевальное движение, почти удавшийся гранд батман.

Хибари чуть улыбнулся, и Наги, покраснев, улыбнулась в ответ.

– Хватит на сегодня. Ты замёрзла. Давай я отвезу тебя домой, а в следующий раз попробуем в более безопасном и тёплом месте.

– Да, – девушка кивнула и хотела вернуть куртку, но Кёя сказал оставить её на время поездки.

После этой имитации драки ей почему-то показалось, что дистанция между ними сократилась. Будто из хрустальной вазы она превратилась в человека в его глазах.

После этой ночи Хроме чувствовала себя окрылённой, вдохновлённой и смущённой. Её задели некоторые слова Хибари, но она решила подумать о них вечером. Первоочередная задача – сдать эту чёртову сессию. А она даже не успела ничего повторить.

Кое-как одевшись и причесавшись, девушка побежала к выходу, но, услышав шум в комнате М.М., задержалась. В щель приоткрытой двери было видно только одежду, летящую из одного края комнаты в другой.

– М.М., что случилось?

– Я уезжаю! – рявкнула М.М. – Убирайся!

– Но… – Хроме чуть заглянула в комнату. – Куда? Почему?

– Из-за тебя! Оставь меня, видеть не хочу твоё несчастное лицо.

М.М. выглядела взбешённой и заплаканной, но настаивать на контакте, когда она в таком состоянии, не хотелось. Хроме поникла от её слов, однако, они никогда не были настолько близки, чтобы настаивать и расспрашивать. Она тихо прикрыла за собой дверь и поспешила в университет.

В аудитории стало людно и шумно, но студенты в преддверии экзамена общались, в основном, по делу: делились знаниями, обсуждали предполагаемые вопросы. Хаято не было, хотя это был один из предстоявших им совместных экзаменов. Наги села на дальний ряд и написала ему: “Гокудера-кун, ты в порядке?” – ответа не было. Девушка постаралась унять волнение и перестать обдумывать средство объявления тревоги с навигацией. Идея “тревожной кнопки” появилась у неё сразу, но катастрофически не хватало знаний – она никогда не интересовалась потрохами своего телефона дальше, чем того требовала программа радиотехнического факультета. Повторять материал у неё сейчас не получалось. Каждую формулу она пыталась рассматривать с точки зрения полезности в решении поставленной Кёей задачи.

Мукуро научил её учиться задолго до экзаменов, изучать новый материал каждый день, по мере поступления. “Ты не так уж много потеряешь в жизни, если будешь каждый день прорабатывать и запоминать всё. Зато в сессию, что бы ни случилось, ты всегда будешь готова”. Он был прав. Она успевала танцевать, репетировать в театре и учиться. Первый экзамен она сдала без проблем, и перед сегодняшним волнение хоть и было, но оно не сравнится с мандражом от проверок, которые устраивал ей Рокудо ещё в школе. Девушка чуть улыбнулась. Её вырвало из задумчивости только появление запыхавшегося друга с забинтованными ладонями, ровно по звонку.

– Прости, деньги кончились, не мог ответить, – Гокудера улыбнулся. – Кажется, этот хмырь у доски снисходительно пропустил меня, потому что я запыхался и не пытался выбить дверь ногой, а я просто не хотел, чтобы ты волновалась.

– Что с тобой случилось? – шепнула Хроме, заметив ещё и пластыри и синяки на лице парня.

– Задержался в травме.

– Я имею в виду, до этого. Как тебя угораздило?

– Подрался, – парень пожал плечами, будто ничего особенного не случилось. – Я был в баре с Мукуро вечером, а после увидел кучку слабаков из Мельфиоре. Не смог сдержаться. Я заговорил с ними, они начали сыпать своими идеалами. Случившееся с Франом в них явно не вписывалось. Драку разнимал уже дисциплинарный комитет.

– Молодые люди, если вам неинтересно меня слушать, покиньте аудиторию, – ребята поняли, что экзаменатор обращается к ним, и затихли.

Вскоре всех попросили сложить вещи в углу, рассадили на почтительное расстояние и выдали варианты тестов.

Хаято закончил раньше всех, и его попросили защитить теоретическую часть. Времени было навалом, преподаватель расспрашивал его о самых неожиданных вещах, но парень, даже если ошибался, исправлял ошибки и находил верный ответ. И это при том, что его подруга ни разу не слышала, чтобы он специально готовился. Когда закончила пара других ребят, Гокудеру отпустили с миром и очень твёрдым “отлично”.

Хроме вышла гораздо позже, её ужасно расшатала ситуация с другом. Кое-как сосредоточившись, она закончила в числе последних. Отвечать преподавателям было легче – она сфокусировалась и больше ни о чём не думала. К тому же, видя, что у неё глаза на мокром месте, а отвечает она на всё, её быстро отпустили.

Гокудера ждал её за дверью и, увидев её состояние, тут же всполошился.

– Хроме, что это с тобой?

– А с тобой что? – девушка выглядела на удивление строгой, хоть голос у неё и дрожал.

Гокудера вдруг ощутил, насколько она изменилась за это время. Казалось, все её бесконечные внутренние терзания прекратились, она осталась скромной, но стала решительней, строже.

– Я… я обещал тебе, что они получат по заслугам!

– Гокудера-кун, это не те ребята. При столкновении с теми ты мог оказаться рядом с Франом. Мукуро-с… – девушка дёрнула головой, едва не оговорившись уважительным обращением. – Мукуро отказался от идеи соперничества, чтобы не навлекать друг на друга ещё больше бед. Пожалуйста, прекрати это.

– Хроме…

Девушка взяла его забинтованную руку и заплакала, плечи поникли.

– Я так устала от всего этого. Мы живём в постоянном страхе и бессильной злости. Не ты один хочешь что-то сделать. Что-то изменить.

Парень приобнял её и отвёл к подоконнику. Наги бросила туда сумку и обняла друга, намочив несдерживаемыми слезами его рубашку и футболку под ней. Оцепеневший, Хаято не знал, что делать, что говорить. Как будто вся боль, которую она накопила за это время, сейчас вырывалась из неё, и это так на неё не похоже, такое доверие, такая усталость.

– Прости, не знаю, что на меня нашло, – подуспокоившись, девушка отстранилась и вытерла слёзы.

– Могу сказать то же самое.

– М?

– Про вчера. Я не думал.

– Вообще? – Хроме улыбнулась.

– Ананас пытался вправить мне мозги, но его слова ещё надо обдумать. Я был немного пьян, на взводе, злился, волновался. Это всё долго копилось.

– Да. А теперь надо всё-таки что-то сделать.

– Что, например?

– Ну… Мукуро говорил когда-то: “Если хочешь что-то изменить, но не можешь, начинай с себя”. Я не понимала, о чём он. А теперь… Вчера я встречалась с Хибари. И он подал мне идею, как впервые в жизни применить мои знания по радиоэлектронике. Я люблю театр с его песнями, танцами… перевоплощениями, иллюзиями. Похоже, пришло время обратиться к той части жизни, которую я раньше просто терпела.

– По-моему, тебе грустно даже думать об этом, – Хаято недоверчиво посмотрел на девушку.

Наги пожала плечами и слегка улыбнулась.

– Это немного пугает. Я жила одним днём, в нашей банде, где все знали, что от них требуется. И знали, что потом нам тоже скажут, что нужно делать. Я особо не думала о будущем. А теперь приходится учиться независимости. Если моя задумка сбудется, дипломная работа будет почти готова, и я сильно облегчу себе жизнь в будущем году.

Хаято вызвался проводить Хроме домой, обсудить её идею и вернуться в больницу, но предложенное девушкой решение так заинтересовало его, что добрался он к другу в палату только к вечеру.

Наги работала над теорией по “тревожной кнопке” и лекциями по матану почти до ночи, а когда спустилась на кухню за чаем, заглянула в комнату М. М. Рядом с кроватью стояли чемоданы, самой девушки дома не было. Услышав стук входной двери, Докуро вздрогнула и оглянулась.

– Здравствуй, Хроме.

Мукуро выглядел уставшим, но довольным. Он снял верхнюю одежду и обувь и с улыбкой взглянул на девушку.

– Шпионишь за М.М.?

– Она собрала вещи. Утром сказала, что уезжает из-за меня. В… ты что-то об этом знаешь?

– Пойдём сделаем чай, я как раз хотел поговорить с тобой об этом.

Девушка напряглась, но послушалась. Когда чай дымился в чашках, а Рокудо и Наги сидели друг напротив друга, оба ощутили нетипичность ситуации. Будто они наконец стали равны. Парень почувствовал, увидел по взгляду и движениям, что его милая Хроме изменилась. Выросла. В её очевидно заплаканных и уставших глазах появилась решимость к чему-то, о чём отставной лидер этой банды, этого дома ещё не знал.

– М.М. действительно уезжает, – начал парень. – Ей пришло предложение из Америки, от которого глупо было бы отказаться. Мой давний знакомый, с которым мы иногда обменивались творческими и рабочими идеями, советами… он может сделать её знаменитой.

– Я рада за неё. Но при чём здесь я? И почему она так злится? Она всегда об этом мечтала.

– Ку-фу-фу, за эти пару дней произошло много всего… и между нами с ней тоже, – Рокудо посмотрел на девушку, чтобы увидеть понимание, но она лишь растерялась. – Я дал слабину и начал с М.М. отношения, прежде чем получил согласие или отказ из Америки.

Хроме ошарашенно на него посмотрела. В ней смешались и взбесились непонимание, ревность, злость на это простое “дал слабину” после всего, что он ей наговорил, навсегда перечеркнув её чувства. Он больше не знал и не пытался узнать, когда у них экзамены и что происходит в их жизнях. Он стал другим. Но она молчала, и об этом тоже. В конце концов, это решение, которое Мукуро всегда мог принять, особенно после тех слов. А ещё она опасалась, что говорит в ней эгоизм обиженной девочки.

– Прости, что мне пришлось примешать тебя сюда. М.М. не хотела уезжать, она готова была принести свою мечту в жертву нашему благополучию. Но благополучия у нас больше нет и не предвидится. Я сказал, что могу защищать только тебя, у меня не хватит сил на вас двоих. Особенно после того, как она распространила информацию о том, что произошло в тот вечер, когда я не пришёл на спектакль.

– Она знала?!

– Она знала, что есть видео, и догадывалась о его содержимом. И теперь она знает, что именно произошло. В полиции и суде дело завернули. Единственный способ защитить её после всего – отправить отсюда подальше.

– Выходит…

– Наги, я не хотел врать и примешивать тебя в это и без того зловонное дело. Но я был так шокирован тем, что она сделала, и так зол… я не мог быть честным. Не знаю, чем бы тогда всё закончилось.

Пару минут они просидели молча. Девушка решила больше ничего не спрашивать об этой ситуации – слишком много эмоций она вызывала.

– А что театр? – Хроме подняла на Мукуро ничего не выражающий взгляд. – Мы больше не будем репетировать?

– Спектакли – вряд ли. Но песни со смыслом, с танцем – возможно. Пока у нас нет достаточного для этого музыкального ресурса. Мы не можем всё это делать сами, даже если нас устроит электронная музыка, – парень слегка поник. Значит, для него эта ситуация тоже безрадостна. А значит, не так уж многое изменилось.

– Я недавно слушала “Призрак оперы”. Сначала песня вызвала ассоциации с нами. Потом – с Мельфиоре. Несмотря на то, что есть вещи, которые нас кардинально отличают, слова песни похожи на оба объединения: на нашу банду, особенно в её начале, и на Мельфиоре.

– Её мы сможем спеть практически без подготовки. И музыку достать не проблема.

– Да, у меня есть инструментальная версия, – Хроме смущённо улыбнулась. – Наверное, я на это надеялась.

– Включишь?

Девушка достала телефон, и заиграла музыка. Сама того не осознавая, Наги встала – тяжело сидеть, когда хочется петь, расхаживая с видом оперной певицы, по сцене. Ей так этого не хватало. Этих моментов единения с группой, пусть сейчас их и двое. Мукуро кивнул ей, поддерживая это её желание.

– Во сне явился он, как ангел, мне. И в лунных сумерках призвал к себе, – девушка приложила руки к груди. – В моих фантазиях я с ним всегда. Мой призрак, призрак оперы, он ждёт за гранью сна.

Рокудо тоже встал и стал неторопливо приближаться, огибая стол.

– Ты пела только мне – мир глух и слеп… Прими же власть мою, отвергни свет! – парень сжал руку в кулак. – Забудем прошлое, забудем страх. Здесь призрак, Призрак Оперы, с тобой, в твоих мечтах.

Так эмоционально у него это получалось, будто он может превратить в сцену даже кухню. Но эта песня – о прошлом, чтобы почувствовать, как всё изменилось. Наги строго на него посмотрела и пропела:

– Твой облик всех других бросает в дрожь.

Мукуро ответил, эмоционально указывая на себя и приближаясь ещё сильнее:

– Пусть смотрят мне в лицо, все маски – ложь! – взяв девушку за руку, он посмотрел ей в глаза, и следующие строки они пропели уже вместе.

– Мой голос и душа в одно сплелись, и призрак, призрак оперы воскрес, обрёл в них жизнь!

После этого Хроме рассмеялась.

– Прости, я больше не могу. Как у тебя это получается? На кухне! Так серьёзно!

– Можем на днях порепетировать в актовом зале. Надо же с чего-то… продолжать, – парень тоже улыбнулся, и обоим стало чуть легче.

– Да. Надо жить дальше. А пока мне пора работать.

– Можно полюбопытствовать?

– Хибари задался вопросом, как узнать, что что-то плохое случилось и где. И я подумала, что не зря, наверное, пошла учиться на свой факультет.

– Звучит интересно.

– А ещё у меня третий экзамен на носу, – заметила она.

– Ну, это для тебя не проблема, не так ли?

Хроме со вздохом улыбнулась, кивнула и, всё-таки сделав чай с собой, отправилась в комнату. Ей по-прежнему было тяжело от сложившейся ситуации, но она понимала, что Мукуро, наверное, ещё тяжелее, и не стала давить своим негодованием и грустью.

Рокудо тоже понимал, что не всё у них в порядке, и нужно время, чтобы ситуация наладилась. Как раньше уже не будет, он сам к этому вёл.

Им снова нужно научиться ходить по жизни, вместе или по отдельности, это больше не имеет значения. Прошлой жизни не станет через пару дней, когда М.М. уедет, но сама жизнь на этом не остановится. И это осознание неожиданно открыло какой-то внутренний ресурс.

Ничего не кончилось. Всё изменилось.