О-о, соседушка был хорош.

      Димка утром собрался на работу (всё-таки сумев отмыться от краски днём ранее) и застрял в холле на первом этаже. Стены были увешаны крупными красочными плакатами. На них было изображено тело фигуристой женщины в откровенном наряде и… прифотошоплено максимально всратое Димкино лицо. Надпись на плакате значила: «Не страдаю скромностью. Звони». И рядом его номер телефона. Мимо прошли соседи и украдкой сфоткали его вместе с этим творением сортирного искусства.

      — Нет, ну, согласитесь — неплохо? — парень напугал парочку до усрачки, стоя перед плакатом с умным лицом, как будто находился в галерее Третьяковского. — Но я бы сделал мерзотнее. Что-нибудь с более отвратительными пошлыми намеками, которыми почему-то до сих пор пользуются маркетологи двадцать первого века. «Отсосу начисто» — и какая-нибудь фотка с пылесосом. Или: «засТРАХуй меня полностью». Вариантов этой грязи полно.

      Соседи быстро ретировались на улицу, и он смешливо фыркнул им вослед. Слабаки.

      Борис, видимо, оклемался после недавних батлов и пошел в вялое наступление. Почему вялое? Потому что мог бы и по-жестче, если честно. Димку даже в школе пытались чморить куда активнее. В общем-то, и огребали обидчики стократно.

      Парень хмыкнул и пошел на работу. Что ж, Боренька, держись, родимый.

      Борис мучительно чихнул. По ощущениям его чуть не разорвало изнутри. Он тут же откашлялся (спасибо, что не обперделся для полного комплекта) и снова сосредоточился на буквах. Мужик щурился, силился, но в итоге вздохнул и сдался.

      — Не вижу, — сказал он, убрав лопаточку от левого глаза.

      — Ниже второй строчки совсем не видите? — платный офтальмолог что-то записал в истории болезни.

      — Ни правым, ни левым, — вздохнул мужчина.

      — Всё-таки вам придется задуматься о покупке очков или линз. У вас сильная миопия и астигматизм.

      — Да не нужно мне это, — отмахнулся Борис, но богатые брови окулиста сошлись на переносице:

      — Вам в этом году права менять? Вы по медкомиссии не пройдете.

      «Бля».

      Некоторые проблемы у Бориса всё же имелись. Он часто пропускал выбоины на дорогах и… плохо парковался. Ладно, у него были большие проблемы, потому что с наступлением вечера он совсем переставал видеть.

      — Я понимаю, что во времена вашей молодости носить очки было делом зазорным, но сейчас к этому относятся проще.

      «Да у меня вторая молодость пришла, походу».

      Иначе как ещё объяснить его недавнее поведение. Они с соседом прилипли друг к другу, как пиявки, и теперь медленно сосали кровь.

      Офтальмолог поднялся с каркасом в руках, напоминающим крайне стремные очки, и принялся перебирать линзы в чемоданчике рядом. Он подобрал нужные, вставил в каркас и надел на пациента. Боря мотнул головой, давая понять, что не видит. Окулист принялся перебирать другие линзы, и только на четвертой паре Борис выругался.

      — Ебучий случай! — вырвалось у него, и врач чуть смешливо сморщился. — Я настолько хреново вижу?!

      Теперь он мог прочесть третью строчку с конца на плакате с буквами. Боря ошарашенно посмотрел на свои ладони, видя трещинки и линии. Его слегка замутило с непривычки, но в целом это было потрясающее ощущение. Картинка перед глазами не была мутной и не расслаивалась, очертания предметов и окружения были четкими.

      — Другое дело, верно? — усмехнулся врач, и Боря кивнул.

      Впрочем, линзы были толстыми, и мужчина предполагал, как убого на нём будут смотреться подобные очки. Встал вопрос комфорта и внешнего вида.

      — В салоне вам помогут подобрать хорошую оправу, — попытался успокоить специалист. — Не так сильно будет бросаться в глаза толщина линз. Благо, в современном мире живем, можно найти выход из ситуации. Вы, главное, начните носить, а то из-за болезней глаз у вас идет повышенная нагрузка на мозг.

      Боря снял каркас, возвращаясь в мыльное болото, и сдался.

      — Хорошо, выписывайте рецепт.

      Пока он расплатился на стойке администратора, пока выбрал и заказал очки в салоне оптики… в общем, домой он уже вернулся затемно. Боря, сцепив зубы и мучительно сощурившись, снова припарковался, как «мудила», и выбрался из машины. Исцарапанный бок он, конечно же, собирался перекрасить сам. Молодой соседушка уперся рогом и ни в какую не хотел признавать вину. Борис даже задумался в какой-то момент: а точно ли на того грешил? Но больше некому было. Из всех соседей только этот парниша окрестил его словом на букву «М».

      Мужчина с опаской зашел в холл, ожидая чего угодно. Но внутри было, как обычно, тихо и мирно. Плакаты висели на тех же местах, что и утром, и Боря даже слегка обиделся, что его старания проигнорировали. Но, вздохнув, он принялся срывать их под насмешливым взглядом консьержа, сидящего у себя в комнатке с большим окном внутрь холла. Дедок на их выходки решил смотреть сквозь пальцы, ожидая, чем это всё закончится.

      Борис сунул плакаты себе в подмышку, заранее пожелал деду спокойной ночи и ушел к лифтам. Он задумчиво нажал кнопку вызова и стал ждать. Через минуту большой грузовой лифт кратким звоном оповестил о своём прибытии, и Борис нос к носу столкнулся со спешащим парнем. Они неловко застряли в проходе, пока Димка не отодвинул мужчину со своего пути, заявив:

      — Я занят. Давай до утра.

      — А? Понял… — отупело согласился Борис непойми, с чем.

      Он проводил парня взглядом и зашел в лифт, продолжая тупить. Пока он поднимался к себе на этаж, рассеянно пялился в никуда. Это значило, что на данный момент у них перемирие? Можно было отоспаться без паранойи, что к Борису посреди ночи вломится ОМОН или что-то такое? Честно, он ожидал от соседа чего угодно. Тот уже зарекомендовал себя, как наглухо отбитого и непрошибаемого.

      Мужчина вышел у себя на этаже и завернул за угол. Перед своей квартирой он остановился и хмыкнул. На двери висел плакат по типу того, что он сделал сам, но на Димкиной версии к лицу Бориса было прифотошоплено мускулистое мужское тело, обильно обмазанное маслом. На этом теле едва-едва значилось подобие трусов, и имелась подпись: «учись, как надо, соседушка».

      — Дебил, млять, — рассмеялся Борис и сорвал плакат.

***

      Зря. Очень зря. Не стоило ему расслабляться.

      Борис проснулся часов в девять утра от сигнализации своей машины. От открытого окна, выходящего во двор, слышались смех и музыка.

      — М-м, пожалуйста, нет, — простонал мужчина.

      Боря сорвал с себя одеяло и вскочил с кровати. Он взбешенно натянул домашние штаны, сунул ступни в сланцы и схватил ключи от дома, и авто.

      Знал же, ну знал! Что сосед не угомонится. Обещал «до утра» — исполнил. Борис уже рычал, когда вылетел из лифта на первом этаже. Сквозь стеклянные двери в холле было видно толпу соседей по подъезду и дому в целом. Боря выпрыгнул наружу, нашаривая взглядом свою машину, и встал столбом от увиденного.

      Димка веселился от души. Он намыливал машину соседа губкой и принимал игривые позы под задорную музыку и гогот наблюдателей. На нём было… вырвиглазное зеленое боди, едва прикрывающее причинные места. А, нет. Не прикрывающее. Задницу, с тонкой зеленой полоской меж ягодиц, легко обдувал летний ветерок. Весь в пене, парень улыбался зевакам и пошло выставлял напоказ всё, чем одарила природа.

      — Блядь… — Борис обессиленно осел на корточки, сжав голову руками и благодаря хреновое зрение за то, что не видел картину в мельчайших подробностях.

      — Ох, милый! — Димка заметил его в толпе и помахал, пристав на цыпочки. — Дорогой, а я помочь тебе решил! Смотри, машину твою мою! Я молодец?

      — Да пиздец! — с душой выдохнул мужчина, чувствуя, как изнутри рвется смех.

      «Любезные» соседи снимали это безобразие на телефоны, и у Бориса вырвался смешок. Димка подпевал забористой песне, крутился у автомобиля и старательно его намыливал.

      — Урыл, — признал Борис. — Доволен?

      — Ага! — парень ослепительно улыбнулся. Боря не выдержал и рассмеялся.

      Какой кошмар.