Димка чуть не умер, пока снимал с себя боди, ненароком прищемив яйца. В общем чате дома уже появлялись видео и фотки с его участием, которые соседи засняли во время беспощадной мести. Те, кто были на работе или где-то ещё, и не сумели застать феерию чувства юмора фотографа, присылали ржущие смайлики и активно комментировали произошедшее.

      — «Фу, че за додик», — прочитал вслух Дима сообщение, взяв в руки телефон.

      Расхаживая голышом по квартире, он переслал видосы на оценку друзьям. Лишь после этого он понял, что «додиком» его назвал никто иной как родной и горячо любимый Борис. До этого мужик довольно быстро разогнал зевак устрашающей рожей и пинками прогнал самого Диму. Парень с удовольствием оставил «мудилу» разбираться с последствиями пенной пати, которую устроил Димка с его машиной. Какое-то время назад от открытого окна слышалась матерщина, но теперь всё стихло. Молодому человеку уже становилось интересно, чем ответит сосед на это безобразие.

      Смартфон завибрировал: друзья наперебой написывали о своих впечатлениях от просмотренного. Димка усмехнулся, читая их «раздувы». Улыбочка слетела с лица, когда один из них, тот, у которого болел ребенок, написал в шутку: «братан, а ты не боишься, что он тебя пришибет нахер?». А так подумать… Мужик, похоже, был при бабле и связях, и мог запросто угандошить Диму в ничто. О такой перспективе фотограф не задумывался.

      И, как в страшной истории про черный-черный гробик, в дверь громко постучали. Дмитрий опасливо, на цыпочках просочился в прихожую и одним пальчиком отодвинул металлическую крышку дверного глазка, задержав дыхание так, что уже синел. В подъездном коридоре стоял никто иной как виновник парковочных трагедий двора. Дима прикинул, стоило ли открывать или нет. Вроде бы злым сосед не выглядел, топора в руках не держал, просто казался невыспавшимся и слегка небритым.

      — Кто… — тоненьким фальцетом начал Дмитрий и, смутившись, кашлянул и закончил вопрос густым мощным басом, коим никогда не обладал: — …там?

      — Да открывай уже, юродивый, — устало рыкнул тот.

      — Сочту за комплимент, — фотограф распахнул перед мужиком дверь и напустил на себя наглый вид. — Что надо?

      Борис молча поднял запотевшую соблазнительную бутылочку темного пива, отчего Дима подрастерялся.

      — Мне на работу к вечеру…

      Сосед поднял другую руку, являя миру банку безалкогольного. Рот Димыча наполнился предательской слюной, и он мигом выхватил взятку из чужой большой ладони.

      — Заходи, — парень отошел с прохода, выпуская мужчину в квартиру.

      Тот быстро сориентировался в помещении и потопал на кухню, как будто зашел к давнему другу, у которого бывал каждые выходные, а то и чаще. Он уселся на стул и легким движением откупорил бутылку. Дима щелкнул, открывая свою банку, потом тоже уселся.

      — Каков предмет обсуждения? — по-деловому изрек хозяин квартиры, и Борис вздохнул:

      — Не ты?

      — Говорил же, что не я, — чуть возмутился Дима. — Верить надо людям хоть немного.

      — Всем верить — верилки не останется, — Борис невозмутимо глотнул хмельного, рассуждая с высот своего возраста. — Извини, впредь буду думать.

      — Коли природа мозга не дала, то и не надо, может?

      Дима его пусть и стебал, но сомневался в том, что у мужика ума не водилось. Не похож он был на того, кому всё досталось от родителей, значит, вложил в то, что имел, много труда.

      Боря пропустил подколку мимо ушей и вышел на откровение:

      — Я хреново вижу. Наследственность у меня. Считал, что и фиг с ним, но болячкам на моё мнение побоку.

      Парень приподнял брови в удивлении. О подобном он и не задумывался. Видно, соседу было стыдно признавать эту свою слабость. Мужик в целом имел бандитский вид: бритая голова, нос с горбинкой, волевой подбородок и цепкие светлые глаза. Этакий образец пережитка девяностых. Обязательно суровый и устрашающий.

      — Ну, ладно, — легкомысленно пожал плечами Дима.

      Тот страх, что успел поселиться в нём на грешную минуту, быстро испарился, стоило им поговорить. Он и до этого не боялся соседа, странно было бы начать после всего, что они уже натворили. И, надо сказать, эти дни были веселыми.

      — Я тебя мудилой окрестил в сердцах. Машину трогать бы не стал. Сам знаю, как это — тяжело работать, — Дима рассеянно покачал банкой, глядя в стену; Борис внимательно посмотрел на него. — Тебе, может, к ментам обратиться? Могу как следует сфотографировать надпись, если нужно.

      — Ты фотограф?

      — М? Да так, второсортный. Мой уровень — дешевые выпускные фоткать.

      — Покажешь? — ненавязчиво спросил сосед.

      Димка усмехнулся и подумал: «а почему нет?». Отпив из банки, он поднялся, скрылся в комнате и вернулся через десяток секунд с тяжелым фотоаппаратом в руках. Парень встал рядом с Борисом, что-то выискивая глазами на экране аппарата, и протянул мужчине.

      — Вот, последняя свадьба, например. Листай вбок.

      Боря всмотрелся в снимки и нахмурился. Даже без обработки они выглядели достойно. Хороший свет, удачно пойманный момент — невооруженным, непрофессиональным взглядом было видно руку мастера. Парень явно имел многолетний опыт и весомые умения.

      Глядя на счастливые лица брачующихся и гостей, Борис вспомнил свою свадьбу. На ней не было радости или восторга, он женился, потому что «надо», а не из-за того, что любил или уважал невесту. Закончился его брак неприятным разводом и взаимным неудовольствием от совместной жизни.

      — Понятно, — он отдал фотоаппарат владельцу.

      — Я же сказал: второсортщина, — улыбнулся Дима.

      Борис только покачал головой. Не умел он поддерживать и утешать. Ему был понятен язык дел, а не пустых слов. Возможно, из-за этого тоже его брак сложился неудачно. Вечно молчаливый и сдержанный муж раздражал жену и заставлял чувствовать себя ненужной, и никакие подарки и цветы этого исправить не могли.

      — Я не знаток, — попытался он. — Но выглядит это по-особенному. Как не от мира сего.

      Дима вдруг рассмеялся, и Борис на секунду подумал, что ляпнул полнейшую глупость. Он уже начинал жалеть, что вообще открыл рот. Но Дима обладал на удивление заразительным смехом и неуемным чувством юмора, поэтому люди рядом с ним быстро расслаблялись.

      — Ох, знал бы ты, каким «особенным» я считал себя раньше, — парень сел обратно на стул. — Думал, что стану известным и неповторимым. Но так посмотреть, из нас двоих именно ты «не от мира сего». Так дебильно парковаться и водить — что это, если не особенность? — он снова засмеялся.

      — Завали хлеборезку, — Борис против воли улыбнулся. — Это не я в одних резиночках чужую машину жопой намывал… Кстати, ты всегда гостей в таком виде встречаешь, или это приглашение?

      Мужик неосознанно прикрыл рот, всерьёз опасаясь, что его разорвет, если он заржет. Гаденькая ухмылочка медленно сползла с губ молодого человека, стоило тому опустить взгляд вниз. Боди-то он снял… только надеть что-нибудь другое забыл.

      Эмоции сменялись на лице Димки одна за другой, пока тот ускоренно проходил все стадии скорби по своему вмиг утраченному достоинству. Из Бориса всё же вырвался надрывный сиплый смешок, и Дима взорвался:

      — Чё, мужиков голых в бане не видал?!

      — Так мы и не в бане, — на последнем издыхании произнес сосед, готовый разойтись пополам от сдерживаемого гогота.

      — Я у себя дома! Как хочу, так и хожу!

      — Во дворе ты тоже не особо одетый ходил.

      — Знаешь, что!.. — парень вскочил с места, весь красный.

      — Мудями-то не тряси, — у Бориса брызнули слезы, и Дима рефлекторно закрыл руками причинное место.

      Он сорвался в комнату и злобным гоблином напялил на себя там первые попавшиеся домашние штаны. Раздухарившийся и мрачный он вернулся обратно на кухню к беззвучно ржущему мужчине. От возмущения у Димы пропал дар речи, и фотограф молча сел на стул, переваривая и проживая свой позор.

      Борис прокашлялся, когда наконец подавил позывы смеха, и залпом допил остатки пива. Он поднялся и сипло сказал:

      — Ладно, молодой, пойду я, не буду тебя смущать, — веселье так и плескалось в серо-голубых глазах. — Ты уж как-нибудь переживи это горе, в петлю не лезь.

      — Пошел ты на хер! — выплюнул Дима.

      — Не привык! — задорно отчеканил мужик, уходя в прихожую.

      Вслед ему донеслись отборные матерные конструкции, проклинающие и его самого, и будущих внуков на три колена вперед. Борис со смехом вышел в коридор подъезда, чувствуя себя отмщенным за утреннее шоу, которое устроил парниша на потеху всему дому.

      Уж чего Диме не хватало, то точно не «особенности» по самые уши.