Возбуждение и злость. Вот, какие чувства одолели Димку, когда сосед произнес то, что говорить, пожалуй, не стоило. В первую очередь этого не стоило «делать».

      Через пару часов после звонка Дима рассадил друзей в такси и отправил домой. После он вернулся к себе, умылся, чтобы привести морду лица в хоть сколько-то приличный вид, прибрался после посиделок и уселся ждать дражайшего соседа. Парень просидел так минуты три, перестукивая пальцами по коленям, а потом сорвался в ванную — чистить зубы. Он, конечно, выпил сорбент перед алко-забегом, но вони перегара это не отменяло. Хрен знает, зачем Димка так старался. То ли дело было в том, что он работал с людьми и привык выставлять себя в лучшем свете, то ли…

      То ли — что? Дима хотел нравиться Борису сильнее, чем остальным? Очередная шальная мысль, к которой парень не был готов морально. Он сам уверял лучшего друга в том, что Борис был не более, чем интересом, кем-то, кто дарил Диме чувство комфорта. Тогда к чему было следить за внешним видом и озадачиваться тем, как сосед себя чувствовал?

      Дима в легком раздражении сплюнул в раковину пену зубной пасты и поставил щетку в стакан. Полоская рот, он гнал прочь думы, что вводили его в замешательство. Они с Борисом жили в одном доме много месяцев и не особо замечали друг друга, так почему же теперь стали ближе, чем стоило бы для обычных приятелей? Мужчина даже исполнил его мечту — столь, казалось бы, недостижимую и непозволительную для кого-то невзрачного, как Дмитрий. Наверное, если бы Дима попросил носить его на руках, то и это бритый исполнил бы с радостью.

      Почистив зубы, он вернулся на диван и уселся, не зная, чем себя занять. Он всё стучал пальцами и проклинал до отвращения медленные минуты. Дима считал себя человеком усидчивым и терпеливым, но в последнее время ни того, ни другого он в себе не находил. Что-то подстегивало его куда-то торопиться, и он не понимал, куда и за чем. Он начинал привыкать к ухаживаниям Бориса. Нет, не так. Он начинал в них нуждаться. Начинал привыкать к мысли, что Борис будет рядом, что ни попроси. Но Дима не просил. Даже не приходилось. Сосед просто слушал и вычленял из этого самое важное, чтобы после претворить это в жизнь.

      Когда телефон завибрировал, обозначая то, что сосед уже ожидал внизу, Дима засобирался, на ходу пытаясь придумать бесконечное число шуточек и подколок, чтобы скрыть внутренний раздрай, но не смог. В голову ничего не шло, наглая ухмылка не лезла на лицо, и в зеркале в прихожей Дима застал себя до странного растерянным. Он плюнул на всё, вышел, запер за собой дверь и спустился вниз на лифте с полным отсутствием мыслей о том, как себя вести с соседом.

      Тот ждал его в машине, что-то читая в телефоне. Борис был гладко выбрит, что было ему несвойственно, хорошо одет — в выдержанной темной цветовой гамме. Дима неловко пригладил волосы и поправил свою бледно-голубую джинсовку. Вряд ли те, кто видели их рядом, понимали, как двое непохожих друг на друга мужчин могли уживаться вместе. Димка и сам перестал это понимать. Сперва они по-детски соперничали, а теперь назначали встречи и проводили всё больше свободного времени совместно. Как будто у них был роман.

      Он немного смутился от этой беглой, возмутительной мысли и услышал музыку, которая доносилась из салона внедорожника. Романтичный голос Криса Исаака заставлял соседа шевелить губами, беззвучно подпевая.

      — Это че за херня? — пробормотал фотограф, застыв на месте.

      Его ужаснуло то, что он всем был доволен. Диме, нахрен, всё нравилось, и это была полная жесть.

      «Ты ещё, блядь, фату надень», — укорил он сам себя ровно в тот момент, когда Борис заметил его, и светлые глаза наполнились весельем.

      — Тебе дверь открыть, принцесса моя? — беззлобно поддел мужчина, указуя на бездействие Дмитрия.

      Может, убить его, подумал парень и нехотя, будто преодолевая прозрачный барьер собственной души, открыл дверцу пассажирского сидения и уселся в машину. Музыка обволокла его со всех сторон, и он даже ощутил сожаление, когда Борис сделал чуть тише, чтобы они могли говорить не повышая голоса.

      — Извини, что выдернул, — сказал мужчина, заводя мотор и трогаясь с места. — Надеюсь, не отвлек?

      «Джентльмен, мля».

      — Для тебя всегда свободен, — язвительно отозвался Дима, и сосед смешливо фыркнул. — Что ты мне хотел показать?

      — Увидишь.

      Улыбка Бориса слегка померкла, отчего парню показалось, что мужчина был сконфужен, хоть и старался этого не показывать, держа свою маску «серьезного, состоятельного взрослого» до последнего.

      — Что ты натворил опять? — в лоб спросил фотограф.

      Борис вскинул брови, растеряв грозный вид. Дима сложил руки на груди. Он реально почувствовал себя женушкой, которая поймала муженька на горяченьком дельце.

      — Что на этот раз? Купил мне яхту, назвал планету в мою честь?

      — Ты хочешь яхту? — сразу заинтересовался Борис.

      Дима едва поборол желание ему двинуть. Парень сжал переносицу пальцами, неприкрыто поражаясь убойной щедрости.

      — Нет, Боря, я не хочу яхту, — терпеливо пробормотал он.

      — А что хочешь?

      Димка поднял взгляд на соседа, подумывая, не выкрутить ли у того руль, чтобы убить их обоих об столб.

      — Для начала хочу, чтобы ты рассказал, чего на этот раз мне ожидать от тебя?

      Борис замялся, потер руль, всеми силами оттягивая момент, когда придется сознаться, или Димка чисто из вредности выйдет на полном ходу из машины.

      — Ну… — немного нервно протянул мужчина, как подросток, которого родители отчитывали за проказничество.

      — Ну? — из последнего терпения подтолкнул его Дима.

      — Я купил тебе фотостудию.

      Если бы сейчас захлебнулся плеер, то Борис бы не удивился. Потому что Дима настолько сильно замолчал, что почти впитал в себя все окружающие звуки. Борис осторожно на него покосился и уточнил:

      — Мне стоит остановить машину?

      — Будь добр, — спокойно и даже добродушно попросил Дима.

      Когда перед автомобилем, едущим позади, внезапно затормозил черный внедорожник и встал на аварийку, водитель хотел пойти разбираться, но, увидев, как в салоне молодой парень запинывает бардачок ногами и смачно матерится во всю глотку под «Oh, Pretty woman», сразу передумал.

      Борис проследил взором за машиной, которой пришлось их объезжать, и виновато сморщился, в жизни не слышав такой грязной ругани. Вскоре Димка выдохся и теперь сидел весь красный от подскочившего давления и тяжело дышал, гневно уставившись вперед. Борис открыл рот, чтобы сказать, что парень имел полное право отказаться от нежеланных подарка и внимания, но Дима предупреждающе поднял палец:

      — Молчать.

      Боря неловко улыбнулся, ловя себя на мысли, что эта черта фотографа тоже была ему по душе. Дима, похоже, с трудом переваривал то, что услышал. Ему точно не стоило знать, сколько это «удовольствие» стоило.

      — Я оплатил «коммунальные» услуги на год вперед, — невинно попытался оправдаться мужчина, и Дима обратил на него абсолютно дикий взгляд.

      — Придушил бы, но, боюсь, тебе ещё и понравится, мазохист, — прорычал он.

      — Не замечал за собой такого, но если ты настаиваешь…

      — Заткнись, умоляю.

      Борис отвернулся, прикидываясь мебелью, пока парень усиленно о чем-то думал. Сосед не удержался от того, чтобы украдкой подсмотреть за тем, как бурно сменялись эмоции на лице субъекта воздыханий. Кажется, Димка вел беседу на повышенных тонах с самим собой у себя же в голове.

      В какой-то момент бритый не выдержал приступа веселья от всей этой ситуации и, еле сдерживая ехидную улыбку, включил песню о любви, что играла уже десяток секунд, погромче. Слыша «The Righteous Brothers», Дима неверяще посмотрел на соседа, у которого уже дрожали губы. Борис из последних сил держал смех на поводке, боясь, что, если сорвется, перестать ржать сумеет ещё нескоро.

      — Тебе ничуть не стыдно? — уточнил Дима.

      — Честно? — задорно улыбнулся мужчина. — Оно того стоило. Видел бы ты свою моську.

      Он стал отбивать медленный ритм на руле, используя гудок. Дима ошарашенно вылупился на соседа, окончательно уверовав в то, что мужик был ненормальным.

      — Да что с тобой?.. — отчего-то оробев, спросил Дима.

      — Ты сам сказал, что я замечательный человек, — Борис глянул на него, не пряча озорства и доверия в светлых глазах. — Что могу быть собой, неважно, кто и что мне говорит.

      Злость парня испарилась так же быстро, как и возникла. Наверное, у него вытянулось лицо, но ему было плевать. Он стиснул колени пальцами.

      Они сидели в машине, что стояла посреди дороги на аварийке. Им сигналили и посылали, но посторонние звуки не пробивались сквозь мелодию знаменитой песни об искренности и незамутненных чувствах. Дима посмотрел на своё отражение в стекле и увидел кого-то, кого раньше не знал. У этого человека был блестящий взор и румяные щеки. А рядом с этим кем-то сидел другой человек, тихо напевающий строчки с закрытыми глазами. Фотографу болезненно захотелось оставить этот момент навсегда в своей памяти.

      Дима потянулся и снова сделал потише. Борис обратил на него всё внимание, ожидая, что тот скажет.

      — Ладно, — негромко произнес Дмитрий. — Я приму твой подарок. Но с одним условием.

      — Что пожелаешь, — улыбнулся Боря.

      — Ну, конечно… — пробормотал парень, затем сказал увереннее: — Ты попозируешь мне. Я хочу фотографии с тобой.