– Я слишком привык, что он рядом. Пока поезд не тронулся, я просто не мог поверить, что его со мной больше не будет. Что он теперь будет жить в другом городе. В большом, чёрт возьми, городе! Он говорит, что будет стараться приезжать по выходным, но я-то знаю, что такое учёба в меде! Он не сможет приезжать. Я снова начну постепенно терять самого дорогого мне человека. Ску, что мне делать?! Я запутался.

– ВРОЙ! Ты кретин, Бел, – заключил Скуало после весьма продолжительного монолога Принца, начавшего нести более связный бред лишь под конец, когда слегка успокоился.

– А вот с этого момента поподробнее, – попросил хранитель урагана, искренне уверенный, что такого отношения его проблема не заслужила ну просто никаким боком.

– Ты мне уже полчаса вещаешь о том, как он тебе дорог, как тебе плохо, но что ты сделал, чтобы это изменить?! – сорвался психолог, нисколько не контролируя громкость своего голоса. – Ты ненавидишь свою работу, а благодаря Франу наверняка понял, что достоин большего. Так какого хрена ты размазываешь сопли по моему столу вместо того, чтобы пойти и найти себе работу в Токио?! Думаешь, там не нужны врачи? Да в той же скорой помощи работать гораздо почётнее, чем в этой захолустной школе!

– Переехать… в Токио? Я как-то и не думал о таком, – задумчиво проговорил слегка опешивший от такой пламенной речи Бел.

– Конечно, не думал, ты же был очень занят самоистязанием! – рявкнул хранитель дождя, постепенно успокаиваясь после своей пламенной речи.

– Но… а как же ты?

– Что я?! Нормально всё со мной! Мне ты мозг и по телефону вынести можешь. С Франом телефоном не обойдёшься!

– Да, я заметил… Он ещё и в одной комнате с Гокудерой живёт, и это меня волнует сильнее всего. Как подумаю, что этот буйнопомешанный его соблазнит… – Бел сжал руки в кулаки, – сразу жалею, что тогда в него скальпель не воткнул, ши-ши-ши.

– Врой, уйми своего Потрошителя! У буйного свой Ананас есть, но с переездом не тяни.

– Может, и ты с нами в Токио? Что тебе-то тут оставаться? – с надеждой спросил Принц.

– Вот ещё. А кто всяких придурков будет отсюда выпинывать?! И вообще… у меня с Лар серьёзно, – совсем тихо для себя проговорил психолог.

– Лар Милч?! – бывший хирург вдруг подпрыгнул и отсел подальше, вжимаясь спиной в спинку стула. – Ты… с Лар? Давно?

– А что такого-то? Хоть одна баба может меня в ежовых рукавицах держать. Знал бы ты, какой у неё хук правой… И не обижается никогда.

– О-ох, ши-ши… неожиданно, – нервно улыбнулся Бельфегор. – Это с ней ты Новый год встречал?

– Ага, – оскалился Скуало. – Мы с ней на пару будем тут порядок наводить.

– Ну, дела, – Принц скрестил руки на груди. – Тогда я за тебя спокоен. Лар никому в обиду не даст, иши-ши…

– Вро-ой, ты за себя и Франа побеспокойся!

– Да, – Бел кивнул.

Он чувствовал, что ещё один разговор с Франом доведёт его до окончательного принятия этого решения.

***

Фран снова возвращался из университета глубоким вечером. От усталости и напряжения тело буквально трясло. Гокудера написал, что заботливо купил еды им обоим, а значит, готовить не придётся, и всё же дома снова ждёт неизменная нервотрёпка с домашней работой, буквы, цифры, закономерности, стресс и никакого тепла. Как же его не хватает… Когда-то Бел обнимал его каждый вечер, он мог спокойно положить голову блондину на плечо и, засыпая, продолжать отвечать на вопросы. Было так хорошо, так уютно. И работоспособность была выше, и ощущение счастья не отпускало, а теперь… Что теперь?

Боль и пустота стали неизменными спутниками. По телефону они пытались подбадривать друг друга, но это всё было таким лицемерием, что делало лишь больнее. Однако зелёноволосый юноша снова нашарил в кармане телефонную трубку и набрал спасительный номер. Просто услышать голос… Хотя нет. Сейчас ему нужно именно высказаться.

– Бел… пожалуйста, помолчи немного, ладно? Я хочу сказать всё как есть, – парень поёжился от холодного ветра, который нещадно трепал аквамариновую чёлку. – Ты просил меня быть честным с тобой, и это, наверное, правильно. Знаешь, в последнее время я совсем не могу разглядеть прекрасное вокруг. Мне слишком больно. Я ненавижу этот мир за то, что он разлучил нас, и не могу… просто не могу его простить. Я всё время думаю, как описать свои чувства в очередной СМС-ке, но в них слишком мало доступных знаков. О том, что я чувствую сейчас, можно книгу писать. А мне даже приехать некогда. Ты же знал, да? Когда печально улыбался на мои слова о том, что я буду приезжать на выходные, ты знал, что это будет невозможно. Не хотел расстраивать меня… Благодаря твоим наставлениям я сегодня снова получил пятёрки по генетике и анатомии. Мне не хватает их, Бел. Так же, как твоей улыбки, объятий, оплеух, когда я слишком кисну… – голос парня начал дрожать, – поцелуев, когда оплеухи не помогали. Мне холодно, я замкнулся. От меня словно ничего не осталось. Ничего хорошего. Я и раньше был ничтожеством, а сейчас… – шумный выдох, – Я не хочу снова возвращаться в комнату, где нет тебя, Бел! Не хочу, не хочу… Я скучаю. Я так… безумно… скучаю.

По щеке парня скатилась одна слеза, которую он удивлённо вытер кончиками пальцев и на всякий случай посмотрел на них. И правда мокрые. Странно.

– Фран, я… – голос Принца дрожал, а по щекам тоже текли слёзы.

Он не мог сказать парню, что ищет работу в Токио, потому что не был уверен, что найдёт. А все другие слова просто вылетели из головы, оставив там лишь родной, всем сердцем любимый голос.

– Вы ещё носите диадему, семпай? – хрипловато прошептал юноша.

– Всегда, – выдохнул блондин, грузно опускаясь на диван. – Даже на улицу. Меня совсем за психа держат теперь, ши-ши.

– Но тогда зачем? – с улыбкой в голосе спросил парень.

– Что за вопрос? Принц может позволить себе любой каприз!

– Лягушке не понять. Простите меня за то, что я сейчас высказал…

– Фран… Мне тоже очень тебя не хватает. Уверен, я скоро смогу тебя обнять.

– Я буду ждать, семпай, – парень шмыгнул носом и сбросил звонок.

Это ж надо было так сорваться. Чёртова слабость и давящая пустота вокруг! А людей вокруг столько… от этого лишь больнее. Эмералд поднялся в свою общажную однушку, которую ценой большого скандала с комендантом делил с Хаято. Формула успеха в преодолении бюрократических препятствий в данном случае была довольно проста: Гокудера скандалит, орёт и угрожает, а Фран взывает к логике и здравому смыслу, которые навязчиво нашёптывают, что согласиться с требованиями дешевле. С тех пор комендант называет Хаято террористом, но ребят это совершенно не волнует. Им неплохо живётся вместе.

– Ты сегодня совсем поздно, – пробурчал блондин, что-то усердно выводящий на исчерканном листе бумаги, сидя на кровати по-турецки.

– Соскучился? – хмыкнул иллюзионист. – У меня был тяжёлый день.

– Одному грызть гранит науки скучно, – пожал плечами хранитель урагана.

– Кстати о погрызть…

– На столе на кухне.

Фран вернулся в комнату с коробкой китайской лапши в руках и уселся на кровать в ту же позу, что и его друг, сидящий напротив. Развернув большой постер по анатомии и положив его поверх подушек, он наконец принялся за еду, бросая взгляды на длинные названия и стараясь запомнить.

– Тебе вид кишок аппетит не портит? – приподнял бровь Хаято, оторвавшись от своих записей.

– Нет, я к кишкам вполне уважительно отношусь, – ответил Эмералд, дожевав очередную порцию лапши. – А если верить рассказам семпая, мне следовало бы научиться сохранять аппетит даже при виде реального вспоротого трупа.

Гокудера лишь хмыкнул в ответ. От его внимания не ускользнуло, как Фран, стоило его рукам освободиться, сразу обнял подаренную Белом подушку. Он всегда так делал. В такие моменты хранителю урагана было почти физически больно смотреть на зелёноволосого, ведь он ничем не мог помочь. Нарушать его личное пространство объятиями было немного страшно, ведь блондин ещё не забыл, как не по себе было после того танца на выпускном. Всё, что он мог – оставаться с ним четыре ночи в неделю, оставшиеся три парень проводил с Мукуро. В этот тяжёлый период Хаято старался не оставлять друга одного, а сенсей был слишком занят книгой, чтобы возмущаться. Да и небольшие перерывы длиной в день благотворно складывались на отношениях, так что, их процветанию ничто не угрожало. А вот Эмералд стал угасать. Он лишь учился, ел, спал и язвил, и то по инерции, наверное.

– Ты спать собираешься? – спросил Гокудера, когда стрелка часов перевалила за отметку в час ночи.

– А?.. – Фран встрепенулся и посмотрел на часы на мобильном. – Ого, а я и не заметил, как время пролетело. Какой увлекательный учебник… даже Бел мне таких не давал.

Хаято стянул с себя футболку и поймал на своём теле взгляд хранителя тумана. Пустой, по нему никогда не поймёшь, что у парня на уме.

– Тебе никогда не казалось, что для двух парней нашей ориентации жить в одной спальне – так же неоднозначно, как парню с девушкой? Ну, ты понял, я думаю… – проговорил он.

– Нет. В случае парня и девушки оценка девушки как самки заложена эволюционно. В случае же двух парней имеют место совсем другие основы, – своим привычным поучительным тоном разъяснил Эмералд, начиная разбирать свою кровать. – Если тебя так взволновал мой взгляд, то можешь расслабиться: я просто заметил, что у тебя клёпка с ремня отвалилась. Ты меня не возбуждаешь.

– Блин, вот как тебе это удаётся?! – воскликнул блондин. – Ты, вроде, сказал правильные вещи, и я не имею права обижаться, но так, мать твою, хочется!

– Ну, незачем обидки переводить почём зря. Можешь списать всё на то, что я однолюб, ботаник, зануда и асексуал, и судьба меня не пожалела с самого рождения.

Фран говорил это так спокойно… Хранителю урагана стало не по себе. Он чувствовал, что парню плохо, и теперь, когда его во всех отношениях отшили, не знал, что предпринять. Кажется, стену из отстранённости и подавленности можно пощупать руками. Иллюзионист переоделся и выключил свет в спальне. Долгое время оба юноши лежали под одеялами молча, изучая взглядом белый потолок с парой подтёков, оставшихся от прежних соседей, но, когда Эмералд в очередной раз достал мобильный, чтобы взглянуть на бессовестно убегающее время, Хаято спросил:

– Я могу тебе чем-то помочь?

Фран озадаченно посмотрел на друга сквозь полупрозрачную темноту, но тут же вернул взгляд к потолку, а потом и вовсе закрыл глаза.

– Ты итак делаешь больше, чем можешь осознать. Я просто хочу, чтобы он был где-то поближе… Я могу самостоятельно добиться всего, что мне нужно, кроме этого, – парень ухмыльнулся. – Реальность упрямая штука, но то, что ты переживаешь за меня, не даст сломаться. А больше ничего и не нужно. В плане личного счастья я всегда, всё время нашего знакомства иду позади тебя. И я ещё догоню тебя, обязательно. Всегда догонял.

Эмералд отвернулся к стене, и смущённый Гокудера сделал то же самое. Он думал, что иллюзионист говорит странные вещи, но эти слова почему-то успокаивают. Как будто скоро всё и правда станет хорошо у них обоих.

***

Калитка громко скрипнула, разрывая воцарившуюся на кладбище тишину. Бельфегор всегда шёл прямиком к одной могиле, самой дальней, остальные же не удостаивались даже его взгляда. Тонкие пальцы сжимали два стебля белых роз, позволяя шипам колоть ладони. Это почему-то успокаивает.

– Здравствуй, Расиэль. Как ни странно, с нашей прошлой встречи здесь у меня появилось, о чём с тобой поговорить. Твои часы… Та ещё штучка, ши-ши, вполне в твоём духе, – Бел вздохнул и широко улыбнулся, дыхание стало нервным, неровным. – Ты всегда был жутким собственником, правда? Всегда. Это у нас семейное. Даже когда ушёл из этого мира, ты никому не желал меня отдавать. И эти часы, которые не переставали тикать, которые не отпускали меня – ты ведь двигал их стрелки, правда? Ши-ши-ши… Это так глупо звучит, но я правда верю в это. Призраки в вещах? Меня итак все считают психом, терять мне нечего, – для пущей наглядности Принц поправил диадему, переливающуюся на мягком апрельском солнце. – Я верю, что так оно и есть. Эти часы работали на твоём чувстве собственности. Но я одного никак не могу понять… Почему ты позволил Ему забрать меня? Решил, что он достоин? Хотел бы я спросить тебя, только вот ты молчишь уже второй год. Поэтому я просто поблагодарю тебя за то, что ты дал мне шанс прожить свою жизнь счастливо и позволил быть с Франом. Этот человек ещё маленький, но уже такой сильный… Знаешь, я восхищаюсь им. Превозношу его. Я ничего не боюсь, когда держу его за руку. Он спокойное море, которое гасит вечный пожар в моей душе и заполняет её умиротворением. Ты понял это, я уверен.

Бел опустился на одно колено и положил розы на могилу. По его щеке скатилась одна-единственная слеза.

– Я еду к нему, брат. Но я так же буду приезжать к тебе и рассказывать, как скучаю по тебе и как благодарен, что ты дал мне шанс на счастье, – Принц выпрямился и мягко коснулся памятника кончиками пальцев. – До встречи, Расиэль. В моём сердце ты никогда не умрёшь.

Ветер всколыхнул пшеничную чёлку и подхватил несколько сухих прошлогодних листков, закружив их в причудливом танце. Бел стёр со щеки слезу и, тонко улыбнувшись, направился к выходу. Ему надо собираться на поезд.

***

Фран долго не мог уснуть этой ночью, как, впрочем, и любой другой, только вот в ночь с субботы на воскресенье хотя бы выспаться можно. Однако, несмотря на усталость, сон никак не шёл, а когда пришёл, его объятия не подарили спокойствия. Юноша ворочался всю ночь, и к утру даже мобильник перекочевал из-под подушки куда-то под поясницу. Всё бы ничего, но когда телефон завибрировал в районе пятой точки, парень спросонья решил, что Хаято решил к нему поприставать, и из-за этого резко развернулся с твёрдым намерением пнуть того ногой. А так как рядом с кроватью никого не оказалось, Эмералд с глухим звуком грохнулся на пол, чем изрядно рассмешил проснувшегося Гокудеру.

– Что это сейчас было? – спросил тот сквозь сдавленный смех.

– Это мой стремительный и внезапный хук левой нижней конечностью, призванный спасти меня от анального изнасилования в нежном свете восходящего солнца, – сонно провозгласил Фран, принимая сидячее положение на полу и шаря рукой под одеялом в поисках замолчавшего мобильного.

– Ты думал, это я?.. – возмутился блондин.

– Честно говоря, я не думал. Просто не успел. А моя задница совершенно не пригодна для разговоров по телефону, ты знал? Ой… Бел? – Эмералд опешил, увидев пропущенный звонок от Принца с утра пораньше в воскресенье.

Он мигом натянул штаны, пока зажатый между ухом и плечом телефон набирал нужный номер. Парень не на шутку забеспокоился, что же случилось, а Хаято пристально наблюдал за ним, тоже пытаясь вникнуть в ситуацию.

– Да, Бел, что-то случилось? Прости, моя ж… что?! Куда? – Фран едва телефон не выронил и на всякий случай перехватил поудобнее. – Я уже бегу.

У юноши явно был шок, но он продолжал носиться по комнате, что само по себе ему не свойственно, в поисках майки.

– Фран, ты всегда убираешь майку под подушку, – вздохнул блондин и начал вставать, изображая недовольство.

Да он и был не очень-то доволен: приезд доктора-шизика только раздразнит его друга и разобьёт ему сердце вновь, когда блондин свалит обратно в Намимори.

Иллюзионист же почти на бегу обулся и, кое-как накинув куртку, вылетел в коридор, оттуда в лифт и на улицу, бегом, с улыбкой в сердце и какими-то почти физически ощутимыми крыльями за спиной. Ещё никогда бег не давался парню так легко. Настигнув Бельфегора, стоявшего у ворот, подросток едва не свалил его с ног стремительным и крепким объятием.

– Прошу, скажи мне, что у нас есть целый день друг на друга, – дрожащим голосом попросил Фран.

Бельфегор со счастливейшей улыбкой прижал парня к себе и шумно выдохнул.

– У нас есть друг на друга целая жизнь, – проговорил он и, встретив недоумевающий взгляд слегка отстранившегося иллюзиониста, с привычной улыбкой проговорил. – Я живу в паре кварталов от Нагойского университета. Работаю теперь терапевтом в местной клинике, но мне обещали стремительный карьерный рост. А самое главное – я снова буду варить тебе горячий шоколад, когда ты захочешь.

– Бел… – только и смог сказать Эмералд, сминая пальцами его бежевый плащ и прижимаясь всё крепче, жмурясь и не зная, как ещё совладать с обрушившимися на него эмоциями.

Хаято прошёл мимо, довольно улыбаясь, и направился в гости к Мукуро, намереваясь принести тому хорошего кофе из ближайшей кофейни, а этих двоих психопатов оставить наедине. Они, чёрт возьми, это заслужили. Фран сам не знал, сколько они простояли в обнимку, но, слегка успокоившись, он всё же прошептал:

– Бел… я так счастлив!

***

– Минуточку внимания! – попросил Хаято, так громко лязгнув вилкой по бокалу, что многие из присутствующих поморщились.

Парень окинул взглядом собравшихся за столом: Мукуро, Бел, Фран, Бьякуран, Шоичи – все свои, все по-своему родные.

– Я собираюсь сделать то, чего делать никогда не умел: толкнуть речь. Общение с этими двоими, – он вскользь указал на иллюзионистов, – никого не оставит безнаказанным, и я тоже у них чему-то научился. Во всяком случае, мне хочется в это верить, – хранитель урагана кашлянул и поднял в руке книгу, на которой значилось авторство Рокудо Мукуро. – Эта книга изначально не нравилась мне одним своим названием: «История одной самодостаточности». Эта книга о том, как дохрена круто быть одному. Как многого можно достичь, как легко при этом идти вперёд. Она написана тем, кто действительно знает, каково это – всего добиться самому. Я опущу то, как сильно мне хотелось пожать его горло за то, что он не рассказал мне про аварию. Я воспользуюсь тем, что вы не читали эти мемуары эгоиста, и зачитаю конец.

Хаято открыл книгу на последней странице, и в этот момент Бельфегор взял Франа за руку под столом, Бьякуран пересёкся пронзительным взглядом с Мукуро, а Шоичи просто с довольной улыбкой посмотрел на юного оратора.

– « “В самодостаточности сила”, – говорил я Вам на протяжении всей книги. Я не откажусь от этого: никто, распробовав её вкус, не смог бы завязать. Однако в той машине после аварии ехал уже совсем другой человек. Да, я всё так же самодостаточен. Я не боюсь одиночества, люблю всего добиваться своими силами и насмехаться над слабыми. Но я больше не убегаю от любой ответственности. Где бы я ни был, я бегу к одному-единственному человеку. Бегу, чтобы смотреть в глаза, целовать губы, греться в объятиях. Я говорил: “Быть самодостаточным не значит быть одиноким, всё зависит от того, как себя позиционировать”. Теперь я скажу: “Впустить в жизнь другого человека не значит перестать быть самодостаточным, всё зависит от внутренней силы”. И я надеюсь, что у каждого из тех, кто избрал этот нелёгкий путь, найдётся достаточно смелости, чтобы стать счастливым с кем-то, кого он искал всю свою жизнь», – Книжка захлопнулась, а парень продолжил, – Каждый из сидящих здесь сделал для меня что-то хорошее, и в то же время я не знаю, которая из этих рож бесит меня больше всего. Но я все равно желаю, чтобы все эти рожи улыбались чаще, чем унывали, и чтобы каждый из вас нашёл ваше грёбаное неповторимое счастье!

Все с радостью приняли этот тост, а Бьякуран с Мукуро и Белом ещё и от души посмеялись. Они все чувствовали, что теперь, набравшись смелости и ступив на путь исполнения заветных желаний, они могут всё. Главное – верить. Главное – не бояться.