Выпускной

Фран стоял перед зеркалом и уже раз пятый пытался завязать галстук, заботливо подобранный Бельфегором под цвет глаз. Ему до сих пор как-то не очень верилось, что вся нервотрёпка, все самые страшные испытания школы остались позади. Юноша перебирал в голове события минувших недель. Экзамены… Как он едва не завалил биологию. Это, конечно, отдельная история, которая должна быть отложена в ящичек памяти под названием «Ещё бы чуть-чуть, и…».

Зелёноволосый мальчишка сидел в душной аудитории и всё никак не мог взять себя в руки. В голове проносилось: «И это всё? Все вложенные усилия вот так вот и выльются в один безнадёжный провал?». Ему было стыдно перед Бельфегором и невыносимо грустно. Он перебирал в голове их репетиторства и понимал, что, сколько бы ни старался, никогда не был достаточно хорош. С другой стороны, он помнил обещание Принца подготовить его так, что любой нормальный человеческий тест покажется сущим пустяком. Так что же происходит? Откуда этот ступор? Что если все неудачи в достижении стобалльной отметки были лишь преподавательским ходом? После получаса терзаний Фран, наконец, смог осознать первые несколько вопросов теста и понял, что всё это, на самом деле, чертовски просто. После пятого вопроса он уже больше не отвлекался: вопросы в бешеном темпе преодолевались один за другим. Здесь нет каверзных заданий Бела, есть только простые и понятные вопросы. В следующей части – чуть менее простые, но всё такие же понятные. Эмералд не позволял себе удивляться. Он просто с каменным лицом шаркал ручкой по бумаге, не в силах притормозить от злости на себя и свою беспочвенную панику. Дописывая тест за двадцать минут до того, как был дан сигнал «Время вышло», юноша уже понимал, что на самом деле по задумке Бела он должен был прыгнуть выше головы и ощутить на тесте чувство чистой победы, а также, в случае чего, был бы готов к неожиданными трудностям. Всё так и прошло, только вот подросток ещё долго не мог простить себя за то, что чуть не подвёл своего семпая.

– И долго ты ещё собираешься мучить галстук прежде, чем попросишь меня о помощи? – спросил Принц, не пойми когда вошедший в комнату.

– Я медитирую, семпай, – с чувством оскорблённой невинности протянул Фран.

Блондин, уже одетый в официальный костюм, бескомпромиссно развернул мальчишку к себе лицом и принялся умелыми движениями завязывать его галстук.

– Спасибо, что согласились со мной пойти, – проговорил юноша после того, как Бел закончил.

– Ты говоришь так, будто я чужой тебе человек, – сердито проговорил врач и, приподняв голову поникшего юноши за подбородок, добавил, – все равно никто не станцует с тобой последний школьный танец лучше меня, ши-ши.

Фран уже хотел уточнить, что никто кроме Принца и не захочет с ним танцевать, но в дверь позвонили, и юноша ринулся к ней.

– Привет, Гокудера-кун, – проговорил он, открывая перед юным хранителем урагана дверь.

– Кто-то из вас двоих может мне объяснить, зачем жить в таких ебенях? Сюда даже автобусы не ходят, – буркнул тот.

– Чтобы лентяи вроде тебя до нас не доходили, ши-ши-ши, – пояснил Бел прежде, чем поднявший указательный палец Фран успел что-то сказать.

– И ходить пешком полезнее, чем курить, – всё же отметил зелёноволосый подросток.

– Рад, что вы нашли друг друга, – проворчал гость. – Вы идёте?

– Да, – кивнул Эмералд и, закрыв за вошедшим другом дверь, стал обуваться. – Ананас не звонил?

– Нет. И я тоже не могу до него дозвониться. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», и так последние два часа.

– Ничего. Он точно придёт. Ананас не может не сдержать слово, – попытался успокоить парня Фран.

Хаято кивнул – он успокаивал себя тем же.

***

Мукуро стоял на вокзале и ожидал своего автобуса, который должен был приехать двадцать минут назад. Телефон внезапно перестал работать – батарея приказала долго жить, и весь заряд истратился за три часа бездействия мобильного. Он не мог позвонить Хаято, узнать, как тот, готов ли к выпускному. У мужчины уже появилась навязчивая идея взять такси, как бы дорого это ни было, однако автобус всё же соизволил приехать.

Рокудо не мог понять, действительно автобус волочётся, как раненая каракатица, или это его восприятие времени и происходящего сменилось из-за ужасного волнения. Он не должен опоздать, он просто не может вот так подвести Гокудеру. Однако было вполне очевидно, что судьба всерьёз намерена помешать их встрече сегодня вечером. Вот до начала праздника двадцать минут, а они ещё не въехали в черту города… Иллюзионист не испытывал такого чувства всё нарастающей паники с тех пор, как поступал в Калифорнийский Университет. Этот автобус явно едет на последнем издыхании, даже страшно. Дамочка впереди начала возмущаться, что они совсем не успевают к часу прибытия, и Мукуро сжал губы в тонкую линию. Он мог бы поспорить с ней, но не хотел, хоть и понимал, что если они ускорятся, это будет ужасно опасно. Когда водитель устал от пилёжки, автобус заметно ускорился, и иллюзионист не преминул всё-таки пристегнуть ремень, словив при этом насмешливый взгляд соседа. Ему было уже все равно. Только бы успеть на вокзал вовремя.

Через полчаса, не успел мужчина обрадоваться замаячившему на горизонте Намимори, управление автобусом отказало. Его зашатало, а потом, при попытке затормозить, и вовсе развернуло поперёк дороги. Ощутив этот поворот, Мукуро закрыл голову руками и упёрся ногами в сидение напротив. Наверное, это и спасло его, когда в автобус врезалась выезжающая из города машина. Удары, толчки, падение автобуса набок, звук разбивающегося стекла. Ремень безопасности сильно врезается в живот, все мышцы тела напряглись, чтобы спасти внутренности от повреждений. Осознавать что-либо было невероятно трудно, пока всё не утихло. Издалека стали доноситься звуки подъезжающей скорой. Или полиции? Какая разница…

«Хаято… прости меня», – пронеслось в голове иллюзиониста. Лишь тогда он понял, что, раз всё ещё вполне трезво оценивает происходящее, значит, не так уж сильно и пострадал. Рокудо начал медленно убирать руки от головы, пытаясь понять, каково положение дел. Автобус упал на противоположный бок, и сейчас тело Мукуро попросту висело на ремне безопасности, плотно вжимаемое в спинку сидения упёртыми в противоположное сидение ногами. От битого стекала спасли кожаные перчатки и плащ. Видимых повреждений нет, только голова слегка гудит, да всё тело побаливает. Особенно не повезло коленям. Мужчина осторожно отстегнулся, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть тех, кто даже не шевелится, и подтянулся на руках, выбираясь наружу через окно. Кто-то сразу подхватил его и помог выбраться, а потом, когда его потащили к машине скорой помощи, он вырвался и попросил телефон. Убедить врачей в том, что их машин меньше, чем нужно пострадавшим, а он сам в порядке, было несложно. Ему просто выдали холодный компресс на голову и на пару минут дали подышать кислородом через маску. В этот момент он отчаянно думал, кому звонить. Представив себе, как отреагирует Хаято, узнав, что его распрекрасный сенсей угодил в такую передрягу, Мукуро сразу же отбросил эту мысль. Он не посмеет испортить парню выпускной. Надежда ещё есть. На тот самый «Крайний случай» есть один вариант, который мужчина никогда раньше не рассматривал. Дрожащие пальцы кое-как набрали номер и «Позвонить».

– Бьякуран… Я использую твоё обещание помочь мне в чём угодно, – голос хранителя тумана дрожал, и директор Мельфиоре сразу же переключил звонок на громкую связь, чтобы обедавший вместе с ним Шоичи тоже знал, что происходит. – В паре километров от Намимори по западной трассе авария. У меня есть максимум двадцать минут, чтобы добраться отсюда до школы. Я обещал никогда не просить тебя ни о чём, но сейчас… мне нужно… чудо.

Он не дожидался ответа, слишком жутко. Просто отдал телефон врачам и принялся отряхивать плащ. Он ничего вокруг не видел и не хотел воспринимать. Всё тело, всё существо дрожит от страха и перенесённого стресса. Мышцы ломит, голова слегка кружится. Рокудо уже почти осознал, что не попадёт на выпускной Хаято, как бы этого ни желал, но ещё не смирился. Он всегда всё точно рассчитывал, всегда искусно управлялся со временем и перед первым настоящим свиданием с Гокудерой сказал тому, что никогда не опаздывает.

– Прости, Хаято… – шепнули побледневшие и слегка дрожащие губы.

В этот момент рядом затормозила белоснежная машина генерального директора Мельфиоре. Ещё даже не остановив её, Шоичи крикнул из окна:

– Быстрее, бегом сюда.

Как только машина остановилась, Мукуро запрыгнул на соседнее сидение, и машина сразу понеслась в направлении города. Осталось восемь минут, на кратчайшем пути три светофора. Это почти безнадёжно. Иллюзионист шокировано молчал. У него появилась надежда, от которой дышать лишь больнее. Он даже забыл отдать врачам холодный компресс. Ириэ не смотрел в его сторону. Ему было немного стыдно видеть обычно безупречного Рокудо в таком состоянии, да и отвлекаться он не мог – скорость раза в полтора превышала дозволенную. Джессо послал на дело именно его, потому что сам не умел водить машину так же быстро и не хотел провалиться в глазах друга.

– Бьякуран просил кое-что рассказать тебе, Мукуро, – проговорил он после пары минут молчания.

– Боюсь, я сейчас не в состоянии воспринимать важную информацию, – ответил синеволосый и посмотрел на своего напряжённого водителя.

– Мы с ним никогда не начинали встречаться. Пару раз переспали, не более того. Бьякуран просто решил, что ты скатился до жизни обычного обывателя, который здорово устроился и не ищет в жизни ничего нового, кроме одноразовых любовников. Он решил слегка раскачать твою жизнь. Всё, что мы рассказывали, было правдой, кроме наших с ним отношений. Он просто проверял тебя. Я хотел рассказать это прежде, чем нажму на газ, рискуя нашими жизнями. Гокудера правда так дорог тебе?

Несколько секунд Мукуро грузно и рвано дышал, пытаясь успокоиться. Голова от такой новости разболелась ещё сильнее, и осознание, что очередной план Джессо привёл к отношениям с Хаято, не помогло отнестись к новости стоически.

– Сука… – сквозь стиснутые зубы прошипел иллюзионист и с каким-то ожесточением в голосе потребовал, – жми на газ.

Шоичи больше не стал ничего спрашивать. Он изначально не сомневался в чувствах Рокудо, но сейчас безумно хотелось спасти ситуацию, спасти отношения этих двух ребят. На солнечном энтузиазме, вызванном искренностью эмоций Тумана и собственным чувством вины, Ириэ мог бы свернуть горы. Самое время проверить эту его особенность. Один раз он проскочил на красный свет, едва не вызвав очередную аварию, и продолжал лететь вперёд. Он просто не имеет права не успеть.

***

Гокудера весь вечер простоял в сторонке в гордом одиночестве. Он действительно не хотел, чтобы его трогал кто-то, кроме Мукуро, до которого он так и не смог дозвониться. Тот как будто просто исчез. В празднике нет смысла без этого человека. Хаято хотел бы отделаться от этой мысли, но не мог.

– Я должен что-то сделать, – проговорил Фран, в очередной раз посланный на хрен. – Я уверен, что Ананас не предаст его вот так, просто что-то случилось.

Бельфегор приобнял юношу за плечи, чем вызвал множество косых взглядов в их сторону. Он не знал, что сказать. Репутация Рокудо Мукуро была отнюдь не блестящей. Более убеждённого и самовлюблённого эгоиста эта школа ещё не видывала, а посему, мужчина не мог согласиться с парнем в этом вопросе. До конца дискотеки осталось три песни. Ту, под которую ребята очень хотели станцевать последний школьный танец, поставили предпоследней в программе. Осталась всего одна песня, и надежда потихоньку улетучивалась.

– Я выиграю Ананасу несколько минут, – решительно заявил Фран и высвободился из объятий. Попытавшемуся что-то возразить Принцу он лишь бросил через плечо, – Никуда не уходи!

Ему было легко протискиваться между людьми незамеченным даже после того, как на них с Белом пялились весь вечер. Сейчас он почти без препятствий пробрался к сцене, где за кулисами находилась диджейская коморка. Убедившись, что никто не смотрит, он прошмыгнул за кулисы и как можно тише приоткрыл дверь, не забывая озираться по сторонам. Диджей сидел в наушниках, как и полагается, и наблюдал за происходящим в зале через небольшое окошечко. Вокруг находится аппаратура с присущими ей «змеиными гнёздами» из проводов. Какой вытащить, чтобы сразу не нашли, но при этом и не сломать всё к чертям? Такое чувство, что проводок у бомбы надо перерезать, а время-то поджимает. Итак, у диджея есть комп. Провод от компа ползёт к пилоту, который включен в розетку и имеет на себе единственную кнопку. На перезагрузку компа и перезапуск программ уйдёт от минуты до трёх. У Франа появился план. Он выдернул вилку пилота из розетки, сразу же переключил кнопку включения и скрылся за одной из колонок, откуда имелся доступ к проводам, ведущим к основным колонкам в зале. Была ни была… Пока недоумевающий диджей пытался понять, что происходит и почему погас свет, иллюзионист выдернул и провод от колонок, который из-за расположения оборудования воткнуть обратно будет труднее – нагромождение техники мешает приблизиться. Диджей, включивший пилот в розетку, но не сразу нашедший кнопку питания, не успел разглядеть, кто пробрался к нему. А главное, не понимал, зачем. Эмералд каким-то чудом проскочил незамеченным и скрылся в недоумевающей от воцарившейся тишины толпе, сполна ощутив себя секретным агентом, выполнившим невыполнимое. Ведущий попросил немного подождать и обещал вскоре возобновить праздник. Благо, в зале со светом всё было в порядке.

Гокудера тоже слегка всполошился, а увидев на губах вернувшегося к Бельфегору Франа довольную ухмылку, первым делом заподозрил его и начал пробираться поближе, чтобы узнать наверняка, однако где-то на полпути его запястье обхватили чьи-то пальцы. Чьи-то? Он легко узнает их прикосновение, всегда. Только почему без перчаток?

– Мукуро… – шепнули губы юноши, и он резко развернулся к остановившему его человеку.

– Скажи, что я не опоздал на последний танец, – попросил тот, глядя в зелёные глаза и накрывая руку парня второй ладонью.

– Ты… Я даже не знаю, матом тебя покрыть или обнять, чёрт тебя дери! – выкрикнул Хаято, чем сразу же привлёк к ним внимание.

– Главное – не бей по голове, у меня итак сотрясение, ку-фу… – печально хмыкнул иллюзионист.

– Что случилось? – насторожённо спросил Гокудера.

Фран с гордостью посмотрел на воссоединившуюся пару и взял Бела за руку. Теперь всё в порядке, и усилия оказались совсем не напрасными. Мукуро нужна была всего лишь минута, которой могло и не оказаться. Диджей, наконец, совладал с аппаратурой, и первые аккорды песни «Careless Whisper», исполненной группой Seether, разнеслись по залу. Рокудо шепнул на ухо Хаято: «Потом расскажу», – и повёл его в более-менее свободный центр зала. Танцевать в последний раз в школе под эту рвущую на части музыку – что может быть лучше?

Народ сразу недоумевающее расступился, освобождая место двум однополым парам. В некоторых глазах читалось осуждение, в других – смятение, кто-то просто закрывал глаза руками или отворачивался. Мало кто смотрел на них восхищённо, но сейчас этим людям было все равно. Они смотрели в глаза напротив и не могли отпустить их.

Фран улыбался. Он улыбался почти по-настоящему и танцевал уверенно, как никогда. Хаято, взбудораженный едва не взорвавшим душу ожиданием, двигался более порывисто, но это никак не противоречило страстной музыке. Во время припева оба мужчины практически синхронно раскрутили своих юных партнёров и ещё крепче прижали к себе. Прижаться носом к носу, смешать два дыхания в одно и снова отстраниться. Раздразнивать себя. Раздразнивать его. Шаг за шагом морально становиться ближе, то и дело отступая, чтобы снова притянуть к себе. Как будто снова самое начало. Кружить, кружиться вместе с ним – как это бывает в жизни, когда одна проблема на двоих. Снова смешать два шумных выдоха и коснуться губ. Едва заметно, невесомо. Так, чтобы зрители думали, что им показалось.

Я никогда больше не буду танцевать так, как танцевал с тобой…

Бел приподнял Франа за талию, и тот навис сверху на вытянутых, упёртых в плечи мужчины руках. Мукуро прогнул Хаято в спине, придерживая за бедро, имитируя позицию из танго. Так всегда бывает: один превозносит другого, третий служит опорой четвёртому, и если всё кончается поцелуем, то Судьба растасовала карты верно. Эмералду приходилось держаться, чтобы неожиданным поцелуем не создать Принцу лишних проблем с руководством, и он просто дышал в приоткрытые тонкие губы, а вот Гокудера со своим партнёром не церемонился. Уверенные шаги, резкие повороты и полные страсти взгляды, обращённые друг к другу. Пожалуй, таких танцев Старшая Намимори ещё не видела. Больше под эту песню никто не смог танцевать – почему-то люди не были готовы принять такую реальность.

Когда музыка стихла, и обе пары решили покинуть середину зала, перед ними все расступались. Непонятно, отвращение это или что-то ещё, но, в общем-то, это и не важно. Выйдя за пределы толпы, Мукуро проговорил:

– Бел, можно тебя забрать на пару минут? – иллюзионист кивнул в сторону двери.

Принц посмотрел на Франа, тот согласно кивнул и взял за руку недоумевающего друга. Хоть он и не знал, что сенсею требуется совет Бельфегора о том, можно ли ещё позажигать этой ночью или нужно сразу ехать в больницу, он почему-то догадывался, что Хаято знать об этом не обязательно.

– Пойдём танцевать! Обожаю эту песню, – проговорил Эмералд, разворачиваясь к Гокудере лицом.

– Ты же знаешь, я ненавижу танцевать! – растерянно, краснея от смущения проговорил блондин.

– Один раз, – попросил Фран, положив оба запястья вытянутых рук на плечи друга и осторожно сокращая расстояние.

Он прекрасно отдавал себе отчёт, что получит либо в челюсть, либо танец, и его это нисколько не смущало. Он улыбался. Глазами, губами, всем своим существом. Юноша действительно готов был рискнуть, а Хаято просто не смог его оттолкнуть. Он смотрел в изумрудные глаза с недоумением, но ладони всё же легли где-то между талией и бёдрами, а тело начало двигаться в такт движениям иллюзиониста. Тот явно воспринимал происходящее проще, а вот Гокудеру такие вольные телодвижения весьма смущали.

– Ты странно себя ведёшь. Как будто пьян…

– Я просто счастлив. Я ещё никогда не упивался мгновением так сильно, – проговорил Эмералд, с непонятным трепетом ощущая прикосновения друга.

Это так ново и странно. Руки Гокудеры иногда немного меняли положение на теле, переходя на поясницу или бёдра, чуть сильнее сжимали ткань брюк, вызывая россыпи мурашек по спине, а лица пару раз оказались так близко друг к другу… но взгляды не опускались на губы и прожигали друг друга, а значит, всё под контролем. По сути, они даже не обнимались никогда, и этот танец… он выбил бы из колеи обоих, если бы Франу не было плевать на условности. Грядущее расставание с Белом, трудности переезда и необходимость как-то оплачивать учёбу – всё это должно было давить, но парень попросту жил в этой самой секунде и не желал ничего иного воспринимать. Лишь уловив на себе два тяжёлых взгляда вернувшихся мужчин, зелёноволосый хранитель тумана отстранился и заговорщически проговорил:

– О-ой… Я, пожалуй, скроюсь в толпе, пока меня не порвали на пару миллионов крошечных лягушат. Принца беру на себя.

– Идёт, – с ухмылкой буркнул Хаято и, всё ещё краснея, направился прямиком к Мукуро.

Эмералд обогнул кучку болтающих о недавно увиденном ребят и подошёл к Бельфегору со спины, утягивая его за собой к двери.

– Ну, и что это только что было? Ши-ши…

– Я Вас провоцировал, семпай, – заявил Фран, продолжая продвигаться к двери задом наперёд и не выпуская из пальцев прохладную руку доктора.

– На что, интересно?

– На то, чтобы с особой жестокостью препарировать меня на столе в Вашем кабинете. Я с сентября на него засматривался.

– Издеваешься?

– Сегодня нет, а что? Вам не нравится на столе?

С этими словами Фран с Белом удалились из зала, но Мукуро и Хаято давно потеряли их из виду. Они снова танцевали вместе, обнимали друг друга, прожигали друг друга взглядом.

– Ты какой-то не такой сегодня. Что с тобой случилось? Почему ты опоздал? – спросил Гокудера, едва не касаясь губ иллюзиониста.

Больше всего он хотел сейчас взять и навалять своему сенсею по первое число за все нервы, переживания, отключенный телефон, но он чувствовал, что это неправильно. Произошло что-то действительно серьёзное, это было очевидно.

– Случилось много всего, что заставило меня понять, насколько ты мне дорог. Большего я тебе сегодня не скажу. Разве что предложу сбежать отсюда на крышу.

– Опять загадки… – прорычал Хаято. – На крыше сейчас полно целующихся и трахающихся парочек.

– Мы были бы из них самой колоритной, ку-фу-фу…

Как бы дико ни летело время в самые неподходящие для этого моменты, как бы ни замирало оно в моменты ожидания, все равно в результате всё становится на свои места. Особое искусство счастья – жить одним мгновением, в котором все нити сошлись так, как всегда хотелось, и уметь прощать того, кто это заслужил. Слишком часто ситуация зависит от того, какой мы её воспринимаем. Оба юноши могли увидеть происходящее иначе и провести праздник в злости и печали, но они изменились и многому научились на своих же многочисленных ошибках. Поэтому это был лучший выпускной.