Посленовогодняя ночь вылилась для Франа в редкую форму бессонницы. Он устал, выпил и даже в полной мере ощутил приближение чуда, однако уснуть у него никак не получалось. Уже перевалило за четыре утра, а грохот взрывающихся фейерверков доносился откуда-то издалека и совершенно не заботил зелёноволосого юношу. Остались только мысли и некоторое волнение, которое он уже объяснил себе, но легче от этого не стало.

– Что ворочаешься, Лягушка? Не спится?

Голос Принца заставил подростка вздрогнуть. Юноша думал, что семпай, мягко и привычно обнимающий его за талию, давно уснул. Осознавать обратное было по-своему приятно, чувство одиночества сразу пропало.

– Да, думаю много. А Вам? – парень улыбнулся.

– Я очень чутко сплю. Не могу уснуть, когда ты постоянно ёрзаешь, я всегда засыпаю после тебя, – голос Бельфегора звучал глубоко и спокойно, пожалуй, даже немного устало.

Эмералд мысленно улыбнулся и перевернулся на другой бок, лицом к блондину. Снова чёлка прятала взгляд, непроизвольно скользнувший по губам иллюзиониста. Их вкус... Его почти удалось распробовать сегодня днём. Можно сказать, целую вечность назад.

– О чём думаешь? Расскажи, раз уж нам обоим сегодня не спится, – Бел осторожно погладил спину юноши, стараясь делать это без подтекста и не смутить неосторожным движением.

– Ну... – Фран вздохнул. – Это непросто вот так вот взять и разложить по полочкам. Такая каша в голове... Будущее, которое нельзя предугадать... Я понимаю, что каждое уважающее себя будущее должно быть слегка пугающей неизвестностью, но сейчас оно кажется особенно устрашающим.

– Боишься провалиться на вступительных?

– А кто бы не боялся? Если что, я не про Вас, я про нормальных людей говорю, – последние слова парень проговорил с улыбкой в голосе.

– Ши-ши-ши, паршивец, – Принц с широкой улыбкой чуть сильнее притянул мальчишку к себе и на мгновение прижался носом к его носу, но тут же отстранился. – Ты тоже не совсем нормален, мог бы отнестись к процессу поступления философски. Если ты работаешь на пределе возможностей, а у тебя ничего не выходит, это просто не твоё. В мире чуть больше одной сферы деятельности, Лягух. Уж ты-то должен это понимать.

– О-о-о, это Ваше "уж ты-то" звучит почти как похвала, семпай, – Эмералд осторожно вдохнул побольше воздуха, чтобы успокоить вдруг сбившееся от недавней близости Бела дыхание. Это уже как-то чересчур. Совсем уж ненормально – так реагировать на простое касание носа к носу. – Но я ни разу не набрал сто баллов в Ваших тестах, а это... не слишком радостный показатель.

– Но ты же будешь стараться, правда? – Бел тонко улыбнулся.

– Конечно, – Фран отразил его улыбку, слегка изогнув уголки губ.

Эта улыбка была верхом его эмоциональности и выглядела натянутой и неестественной. Однако у Бельфегора практически не было сомнений на её счёт. Он пару раз видел её в особые для них обоих моменты, когда не было сомнений, что подросток счастлив до какого-то по-детски чистого восторга. Сейчас всё было гораздо прозаичнее, и всё же он улыбался. Завораживающе. Блондин просто не мог оторвать взгляд от этих губ.

– С будущим разобрались, – Бел кое-как вернул взгляд к глазам подростка, цвет которых был плохо различим в темноте. – Какие ещё составляющие плавают в твоей каше?

Юноша молчал. Он затруднялся ответить на этот вопрос честно. Его попросту смущало то, что такие мысли имеют наглость мешать ему спать, поэтому их формулировка должна быть максимально иносказательной.

– Прошлое, в котором есть кое-что несбывшееся, что мне безумно хочется осуществить в настоящем. Похоже, это несбывшееся волочётся за мной с самого прошлого года, и я не могу, не имею права проснуться в новом с таким грузом за плечами, – Фран приподнялся на локте и слегка навис над Бельфегором, касаясь его лица немного спутанными аквамариновыми прядками, а кончиками пальцев свободной руки принялся поглаживать прохладную щёку. – Я хочу продолжить тот поцелуй, Бел.

Его голос звучал хрипловато-решительно. Тихий и томный, он прошибал тело мужчины разрядами жаркого, но такого приятного электричества. А ещё прикосновения...

– Фран... – выдохнул Принц, не зная, что на это всё сказать. Его гениальная голова приказала жить долго и счастливо и отказалась соображать.

– Если Вы скажете, что я ещё не готов, я откушу Вам нос, – совершенно серьёзным тоном заявил юноша.

– Я буду звать тебя Сифилис, ши-ши, – блондин широко улыбнулся и медленно перевернулся на спину, приобнимая парнишку в области талии уже обеими руками.

Тот лишь улыбнулся вновь, сокращая разделяющее расстояние и касаясь приоткрытых губ своими. Такой осторожный поцелуй... Чтобы перестать прятаться. Былые страдания больше не имеют права голоса. Новый год – новая глава в истории теперь уже двоих людей. Потрошитель заперт в клетке где-то глубоко в сознании Бельфегора, а делит с подростком поцелуй Принц в лучшем своём проявлении: человек, который действительно дорожит своим юным иллюзионистом. Он не может перестать отвечать, не может сказать "Нет" и не желает что-то менять. Фран склоняется к нему чуть ниже, впиваясь в отвечающие губы всё настойчивее. Тонкие пальцы мужчины скользят по его спине, заставляя вздрагивать и слегка постанывать, особенно когда касаются позвоночника. Обоим безумно хочется стать решительнее, но слишком долгое время они лавировали на грани страстных поцелуев, чтобы просто взять и перешагнуть её. Но они смогут. Сегодня всё должно получиться. Это негласно читается в жадных касаниях губ, всё более и более решительных. Парень, похоже, и правда перестал бояться. Либо решил, что ему и без мозга неплохо, и отключил все опасения. Бел подумал, что следовало бы перехватить инициативу прежде, чем подросток снова начнёт колебаться, и осторожно опрокинул того на спину, упираясь обеими руками по бокам от его головы. Юноша пристально смотрел в область чёлки Принца и никак не показывал своего волнения, хотя на самом деле ему стало немного страшно. Сердце забилось быстрее, как у маленького загнанного в угол зверька.

– Фран... ты боишься меня? – тихим, вкрадчивым голосом спросил блондин.

Юноша уже приготовился ответить, но слова застряли в горле. Он не мог сказать "нет" и не хотел говорить "да". В этот момент Бельфегору очень хотелось показать парню, что сейчас с ним действительно другой человек, что угрозы нет. Сильнее ему хотелось только того, чтобы эта ночь была их первой, чтобы страхи из прошлого не омрачали её. Ночь, медленно перетекающая в утро... Может, к восходу солнца страх превратится во что-то иное, чего они оба ещё не знают. Эмералд отвёл взгляд в сторону, осознав, что Бел не продолжит, пока не будет уверен, что всё в порядке. Принц вздохнул и перенёс вес на одну руку, другой убирая пшенично-золотые пряди с глаз. Фран тут же вернул взгляд к его лицу, ошарашенно всматриваясь в самые яркие глаза, какие ему приходилось видеть. Даже в темноте они казались безумными, но при этом оставались прекрасными. Чувства, плескавшиеся в этих омутах: трепет, страсть, сожаление – не вызывали страха или опасений. Ответ нашёлся сразу.

– Я доверяю Вам. Давайте этого будет достаточно?

– Пообещай, что скажешь мне остановиться, если передумаешь.

– Обещаю… – парнишка едва заметно улыбнулся и обхватил лицо Принца своими ладонями, подаваясь вперёд, чтобы поцеловать тонкие губы.

Слишком много мыслей. Ни к чему они. Тело бьёт дрожью не от страха, а от какого-то трепетно-невыносимого желания, которое лишь маскируется под что-то нехорошее. Они слишком привыкли, что у них ничего не выходит. Бельфегор скользнул губами по щеке юноши к уху, переходя поцелуем на кожу за ним, прихватывая её губами, опускаясь ими на шею. Дыхание сбилось. Тонкий аромат яблочного шампуня, которым так привык дышать перед сном, вызывал светлую внутреннюю улыбку. У Франа действительно сложилось впечатление, что это всё впервые. Никто и никогда не целовал его так. Воспоминания о прошлом стали походить на какой-то до боли реалистичный страшный сон, а потом и вовсе растворились в темноте спальни, как мимолётное наваждение. Туда им и дорога.

Блондин не переставая покрывал мягкими поцелуями шею подростка, а тот лишь шумно дышал и путался пальцами в пшеничных прядях. Происходящее было так приятно и, вместе с тем, неловко, что парень просто не знал, как на это правильно реагировать. Он решил расслабиться и позволить Белу делать то, что тот захочет, мысленно пообещав себе в следующий раз ответить ему тем же. Сейчас он просто не знает, как. А Принц, похоже, и не против взять инициативу полностью в свои руки. Ему нравится, как вздрагивает юное тело, как шумное дыхание вырывается из лёгких, как парень облизывает пересохшие губы. Бельфегор наблюдает за ним исподлобья сквозь вновь спавшую на глаза чёлку и совершенно не желает останавливаться. Только не сейчас, чёрт возьми! Но иллюзионист и не попросит об этом – с каждым спускающимся всё ниже поцелуем это становилось яснее. Он стесняется обнимать, стесняется проявлять свои реакции, и его пальцы взволнованно теребят простыни, но он не боится. Он вслушивается в каждое ощущение. Как блондин рисует кончиком языка дорожки на вздрагивающем плоском животе, как прихватывает губами кожу – мягко, не оставляя следов, не причиняя боли. И, вместе с тем, все эти поцелуи не были извинением за прошлое. Оно перестало существовать сейчас. Бел целовал его так потому, что он хотел именно так и никак иначе. Когда кончик языка прошёлся по низу живота подростка, тот неожиданно громко простонал и сильно вздрогнул, тут же переводя взгляд на мужчину, чтобы удостовериться, что тот не понял его реакцию неправильно. Блондин же лишь улыбался, не переставая касаться губами кожи, и начал осторожно стягивать с иллюзиониста бельё, опускаясь поцелуями на обнажающиеся участки кожи.

– Бел… Не надо…

Услышав эти слова, Принц сразу же остановился и пристально посмотрел на абсолютно смущённого парня. Тот явно пытался что-то сказать, но не мог, однако сам продолжил стягивать с себя спущенные до уровня бёдер трусы, чем окончательно сбил мужчину с толку.

– Я имел в виду… целуйте меня где-то… повыше.

– Ши-ши-ши… – смех у Бельфегора вышел истеричным. Услышанные слова были смешны, но впечатление от того, что юноша снова оттолкнул его, отпустило не сразу. – Смущаешься, Лягушка?

Бел опёрся на локоть сбоку от головы парнишки и снова навис над ним, встречая пронзительный взгляд изумрудных глаз своими, костяшками пальцев поглаживая его горячую от смущения щёку. Однако он и сам удивлённо приоткрыл губы, когда пальцы подростка скользнули по пояснице и забрались под резинку пижамных штанов, начиная медленно приспускать их. Фран закрыл глаза, явно пытаясь скрыть свои эмоции, но глаза-то как раз и не отражали ничего. А вот дыхание… его сбивчивое, медленно-рваное дыхание и эти неловкие, но требовательные движения рук говорили о многом. Бел больше не стал задавать вопросов. Кажется, даже мальчишка в этой ситуации решительнее его. Полностью стянув с себя штаны, блондин пошарил рукой в ящике тумбочки и достал оттуда тюбик смазки, сразу же выдавливая достаточное её количество на пальцы. Эмералд не наблюдал за его действиями, он пристально всматривался в лицо семпая, отмечая про себя, как тот нервничает. Когда же Принц придвинулся чуть ближе и хотел уже сказать что-то успокаивающее, парень впился в его губы поцелуем, не желая сейчас это слышать – теперь слова могут лишь всё испортить. Юноша вздрогнул от прикосновения холодной смазки к горячей коже и тихо простонал в поцелуй, когда чуткие пальцы принялись массировать анус, постепенно проталкиваясь всё глубже. Иллюзионист никогда бы не подумал, что можно хотеть боли так сильно. Он сразу же, не совсем осознав, что делает, толкнулся навстречу входящим в тело пальцам. Бельфегор был очень осторожен и практически сразу нашёл заветную точку, но на ответное движение парня недовольно шикнул. Франу было уже все равно. Прикосновения к простате пускали по телу импульсы наслаждения, на которое он так долго не мог решиться, и всё остальное переставало волновать. Сознание стало тусклее пламени затухающей спички. Юноша обнимал Принца, прижимал его к себе, желая чувствовать его возбуждение и показывая, что хочет, действительно хочет стать ближе. Блондин покрывал лицо и шею мальчишки поцелуями, с закипающим желанием слушая стоны и едва сдерживаясь, чтобы не сделать их громче. Нетерпение неуместно сейчас, но ему совершенно невыносимо слушать эти, казалось бы, простые реакции иллюзиониста. Ему нужно больше. Он вынул пальцы и навис над парнем, упираясь коленями между его разведёнными ногами. Эмералд дышал взволнованно, резко, но взгляд не отрывался от золотистой чёлки, а его ступни заскользили по щиколоткам блондина. Юноша не размыкал объятий вокруг изящной шеи, и у Бела просто не осталось сил сдерживаться, уточнять, растягивать мгновения ещё дольше.

– Расслабься, – шепнул он.

Фран прикрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь открыться полностью, чтобы Принц и думать не смел о том, что подросток не доверяет ему. Они изменились, оба. Новые цифры на календаре, новые люди, новые судьбы и цели, которые хочется разделить на двоих. Бельфегор начал медленно и осторожно входить в тело парня, и нежные объятия стали крепче, пальцы впились в кожу. Больно. Ему снова больно… Дойдя до половины, мужчина шумно выдохнул и поцеловал горячую щёку юноши. Пара секунд ожидания, и очередной толчок, на этот раз до упора, заставил Франа сдавленно, болезненно простонать. Но он лишь крепче прижимал Бела к себе, обхватывая ногами его бёдра. Так легче. Он должен быть ближе. Это правильно, хоть и так больно. Мужчина успокаивающе поглаживал большим пальцем щёку парнишки, словно извиняясь за то, что уже не может остановиться, как бы тот ни морщился и не страдал. Они не знали, сколько секунд прошло, пока он, не двигаясь, целовал горячую кожу иллюзиониста, давая ему привыкнуть. Если бы не изредка взрывающиеся фейерверки и разносящиеся по тёмным улицам возгласы людей, он бы подумал, что мгновение остановилось, и часы в гостиной показывают правильное время. Секундная стрелка не шагает по циферблату – так должно быть. Когда Фран стал дышать менее напряжённо и приоткрыл глаза, Бельфегор сразу же вовлёк его в страстный поцелуй, чтобы словить губами стон, вырвавшийся из груди парня при первом толчке. Его тонкие пальцы мягко сжимали аквамариновые пряди, а ладони подростка хаотично поглаживали спину блондина, впиваясь в бледную кожу ногтями при каждом новом движении. Стоило мужчине разорвать поцелуй, чтобы пройтись касаниями губ и жаркого, рваного дыхания по шее юноши, тот начал стонать громче. И даже не из-за поцелуев. Ему просто было легче выражать свои эмоции именно так, выдыхая их в темноту спальни. Разум цеплялся за каждое ощущение, не оставляя места мыслям. Движения становились всё быстрее и не встречали сопротивления, лишь вызывали всё более томные и искренние стоны, которые заставляли это падение в пропасть выглядеть полётом к звёздам. Фран начал слегка толкаться навстречу, нетерпеливо выгибаясь, прижимаясь всё сильнее.

– Бел… – немного испуганно выдохнул юноша, но не успел договорить.

Его тело слегка вздрогнуло, и он кончил себе на живот, сдавленно и как-то смущённо простонав. Такое ощущение, что он не собирался этого делать. «Такой невинный». Принц нервно улыбнулся, делая ещё несколько толчков, и с тихим стоном излился в слегка дрожащее под ним тело, утыкаясь носом в разгорячённую своим же дыханием шею. В голове тихо, как на опустевших улицах. Эмералд обессилено опустил ноги на кровать, но объятий не ослабил, совершенно не желая отпускать от себя доктора-шизика прямо сейчас.

Спустя невнятное количество медленно текущих мгновений, Бельфегор осторожно вышел из тела юноши, сорвав с его губ глуховатый стон, и рухнул на кровать рядом с ним. Дыхание уже почти вернулось в норму, но сам он был обеспокоен.

– Ты в порядке? – спросил он, повернув к парню голову.

Фран кивнул и потянулся к тумбочке, где после недавнего насморка стояла пачка салфеток. Взяв сразу целую горсть, безбожно краснея, стёр с живота собственную сперму и отбросил скомканные бумажки на пол. Вставать с кровати и куда-то идти сейчас не хотелось. Всю тазобедренную область сводило разными видами боли, однако иллюзионист и бровью не повёл. Бельфегор улыбнулся и пододвинулся поближе, обнимая его за талию. Он хотел что-то сказать, но на мобильный Эмералда, лежащий в кармане джинсов на стуле, пришла смс.

– Реальность нашла тебя, ши-ши, – проговорил Принц, тем не менее лишь крепче прижимая парня к себе.

– Ну, нет, сейчас реальность может свалить досаждать Нео, а я до утра не абонент, – заявил юноша и накрылся с головой слегка помятым одеялом, уткнувшись носом в грудь блондина, вместе с тем накрывая и того до самых плеч.

Глаза подростка слипались, но ему было страшно, что он что-то нужное не сказал или не сделал. Что вот так вот скомкал ситуацию, превратив её в шутку, и отбросил в сторону. Может, он не прав? В этот момент Фран пожалел, что не смотрел мелодрамы и ничему толковому не научился. А впрочем… Когда Бел получше укрыл его одеялом и обнял поверх него, парень понял, что такой заботы и простой человеческой теплоты в мелодрамах не показывают, а если и покажут, то так, что в это не поверишь. Нет ничего правильного или неправильного. Есть поступки, которые идут из сердца без лишних мыслей. Такие, от которых сразу становится тепло и радостно. Такие, от которых чувствуешь себя нужным, находящимся на своём месте. Юноша зажмурился и прижался к Принцу в каком-то подсознательном порыве поблагодарить за это осознание.

«Как мало я понимал всё это время…»

Бельфегор неспроста говорил, что они всегда должны быть где-то между. Это не так просто, как кажется. Чистое счастье даже немного болезненно, особенно в перспективе расставания с ним. Принц понимал, что довольно скоро это счастье станет лишь неимоверно колючим воспоминанием. А пока… Надо быть немного сильнее, чтобы принять это мимолётное иррациональное чувство со всем его обжигающе прекрасным теплом.

***

Фран проснулся незадолго после полудня и, осторожно выбравшись из постели, направился в душ. Зная, как не любит Бел спать меньше десяти часов по выходным, парень решил не тревожить его, ведь у него и самого были планы, которые лучше осуществить одному. Уже надевая джинсы, парнишка вспомнил, что на телефон приходило СМС, ещё часов восемь назад. Достав мобильник, Эмералд обнаружил, что сообщений там целых два. «С Новым годом, ботан!» – от Гокудеры. И «Тормоз!!!» пятнадцать минут спустя от него же. Юноша с громадным удовольствием ответил: «И тебя с наступившим, дорогой истеричный друг», – после чего окончательно собрался и поспешил к бабуле.

Ещё накануне подросток сделал очень сложный для себя выбор: он решил остаться жить с Бельфегором до конца, пока не переедет в университет. Об этом он и хотел поговорить со своей бабушкой. Как ни странно, после этой ночи иллюзионист не ощущал ничего особенно выдающегося, кроме невероятной лёгкости на душе. Всё наконец-то стало правильно. Осталось только убрать всё недопонимание, что ещё имеет место быть. Бабуля просила внука вернуться, но тот лишь пообещал навещать её почаще. Всё-таки простить нанесённую ею обиду было слишком сложно. Парень понимал, что когда она выгнала внука из дома за его чувства, это вылилось в стимуляцию перейти на новый уровень отношений, но это всё же не оправдывало мадам Эмералд. Иллюзионист собрал остатки вещей и с двумя большими сумками вернулся к Принцу. Тот уже встал.

– Ты ограбил двух Санта-Клаусов? – спросил взъерошенный блондин, выходя к парню в прихожую.

– Нет, я лишь взял причитающееся мне за прошедший год. Там я был очень хорошим ребёнком, – заявил Фран, снимая верхнюю одежду. Помолчав, он уже менее уверенно спросил, – Я же не зря притащил к Вам свои вещи? Вы не против, если я останусь?

– Что за идиотские вопросы ты задаёшь?! Конечно, оставайся. Тебе надо начинать ударно готовиться. Где ты сделаешь это лучше, чем у меня? Ши-ши…

Принц широко улыбнулся, уперев руки в бока, а Эмералд смиренно кивнул. Он знал, что Бел не шутит, и был безумно этому рад. Он ни в коем случае не должен провалиться на экзамене. Ни за что.

***

Гокудера проснулся от сигнала смс-сообщения, пришедшего через пять часов после того, как они с Мукуро наконец-то легли спать. Кстати говоря, иллюзиониста парень не обнаружил рядом, но сначала решил всё же узнать, кто это такой добрый, в такой ранний полдень писать. «И тебя с наступившим, дорогой истеричный друг», – гласило сообщение. Рокудо как раз появился из ванной, и возмущённый подросток резко сел на кровати, сразу же эмоционально выражая своё возмущение:

– Этот зелёный комок пофигизма обозвал меня истеричкой!

– Ну, что ты, это совершенно не про тебя, наверное, номером ошибся, ку-фу-фу… – с солидной долей иронии проговорил сенсей.

Хранитель урагана с размаху бросил телефон на кровать и откинулся обратно на подушки, пытаясь вспомнить, что именно так сильно хотел не забывать вчера.

– Мукуро?

– М-м-м? – мужчина стоял перед зеркалом, зажав в зубах серебряную заколку и собирая длинные волосы в привычный хвост.

Хаято ненадолго засмотрелся, но потом встрепенулся и быстро проговорил:

– Что ты хотел рассказать мне вчера?

– Ах, это… – Рокудо изящно развернулся на сто восемьдесят градусов и подошёл к кровати, сразу же усаживаясь на самый край и начиная драматичным тоном рассказывать, – Это легенда о племени, которое жило на этих землях более тысячи лет назад. Они поклонялись необыкновенному пруду, который считали волшебным исполнителем желаний. Зеленоватые воды того пруда походили на смешанный с дождём и жидким хрусталём изумруд, растворивший в себе нежно-золотистые лучи восходящего солнца, собранные с перистых облаков. Я никогда не понимал, что это за цвет, пока не увидел твои глаза. Это самый прекрасный зелёный цвет на свете, – всё, вплоть до последних слов, Мукуро проговорил так восторженно и искренне, а его глаза не отпускали взгляд юноши.

Хаято безнадёжно покраснел, ещё выше натягивая одеяло, скрывающее его обнажённое тело, и настойчиво уставился в сторону.

– Ты готов любую лапшу мне на уши вешать, но не счёл правильным даже рассказать мне про книгу, – буркнул он.

Сенсей вздохнул и положил ладони на плечи парня, отчего тот снова повернулся к нему лицом.

– Хаято… Я не хотел, чтобы ты в случае чего стал свидетелем моего поражения, – негромко, но отчётливо проговорил Рокудо.

– Значит, тебе, всемогущему и прекрасному, поддержка не нужна, да?! – прорычал хранитель урагана. – Будешь сам решать проблемы, держать лицо перед Бьякураном, достигать вершин и позволять мне восхищаться тобой? Ах, да, в промежутках ты ещё и будешь говорить мне, немощному, что всё будет хорошо. И вообще, все горы на плечах понесёшь именно ты, а я буду аккуратно плестись рядом и украшать пейзаж!

Парень не орал, но говорил так пронзительно, что даже его сенсея проняло. Тот с пару секунд молчал, глядя в глаза волшебного изумрудного цвета, и лишь затем кивнул, признавая свою неправоту.

– Похоже, тебе и правда есть, чему научить меня, ку-фу… – Мукуро улыбнулся и отвёл взгляд к окну. – Если мы не будем делить путь к целям на двоих, мы попросту потеряем друг друга где-то посередине.

Один из многих одинаковых дней

Начало нового года словно запустило совершенно новый ход времени и жизни, сменило порядок вещей. Подростки почувствовали приближение экзаменов и начали учиться не покладая рук. Каждый новый день был похож на предыдущий с некоторыми небольшими отличиями: иногда парни оставались со своими взрослыми партнёрами, которые помогали им, чем могли, а иногда вдвоём засиживались в библиотеке до самого закрытия. Поговорить друг с другом хоть раз в неделю им было просто необходимо, ведь взрослым, как бы они того ни хотели, не дано вновь ощутить, каково это: когда до вступительных уже меньше месяца, а ты с каждым днём ощущаешь себя всё более безнадёжным бездарем и ничтожеством.

– Сначала он больше месяца учил меня танцевать вальс, а потом и вовсе перешёл на вольный парный танец, – после долгого молчания и напряжённого шарканья ручками по бумаге протянул Фран. – Говорит, это круто, можно под любую музыку красиво танцевать вместе. И мы всегда начинаем танцевать тогда, когда я валюсь с ног от усталости. Конечно же, у меня ничего не получается…

Гокудера хмыкнул в ответ, потому что поддержать друга в этом он не мог: у него с Мукуро были большие успехи в танце. Его высокогуманитарный иллюзионист заявил, что собирается сопровождать его на выпускной, а посему умение танцевать с партнёром своего пола будет парню просто необходимо.

Вокруг было пустынно и тихо, только библиотекарь изредка заглядывала проверить, не уснули ли её завсегдатаи. Но нет, эти ребята лишь тихо переговаривались и продолжали заниматься своими делами, время от времени шелестя страницами книг, которые были старше их.

– Ты уже решил, с кем пойдёшь на выпускной? – спросил Хаято.

Фран какое-то время молчал и слегка хмурился, чего за ним обычно не заметишь. Он перестал писать и начал нервно крутить в руках ручку.

– Ну… – обронил он наконец, – я тебя хотел пригласить. Но, подозреваю, у тебя пара уже есть.

Эмералд не смотрел на своего друга и возобновил выписывание в тетрадь химических реакций. С органической химией биологических соединений у него было не многим лучше, чем с танцами. Хранитель урагана уткнулся в свою недорешанную систему уравнений с параметром.

– Да. Мукуро сам предложил мне пойти с ним в паре.

Иллюзионист кивнул. Ему оставалось убедить себя, что нет ничего страшного в том, чтобы пойти одному, ведь он ни за что бы не стал просить об этом Бела. Тому, в отличие от Ананаса, репутация в городе ещё важна, а уж в школе и подавно, потому что Принц всерьёз намерен остаться здесь, в Намимори, чтобы в следующем году обследовать больное горло кому-то другому. Это было особенно страшно. Фран не хотел об этом думать сейчас, чтобы вообще не передумать поступать в университет так далеко от доктора-шизика.

– Вот же блядство! Ну, и где я опять одну «сигму» посеял?! – воскликнул блондин, снова просматривая своё решение из-за расхождения с ответом.

Друг вырвал листок у него из рук и пробежался по нему глазами, хмыкая и протягивая обратно.

– В третьем действии степень неправильно преобразовал. Ты какой-то совсем невнимательный и снова дёрганый, что с тобой? У вас с Мукуро всё нормально?

– Да всё со мной в порядке! – выкрикнул Хаято, за что тут же получил замечание библиотекарши.

Однако Эмералд сразу понял, что в душу его друга закрались сомнения. Гокудера осознал в этот момент, что из-за своей усталости и сосредоточенности на учёбе он совсем перестал уделять должное внимание Рокудо. Он всего однажды оттолкнул мужчину от себя, когда тот пытался соблазнить его, и то из-за усталости, но после этого сенсей больше не проявлял инициативу и почему-то не предъявлял претензий. Это скрытое волнение и трепало нервы, усугубляя и без того не самое простое эмоциональное состояние.

– Мне надо идти, прости, – проговорил наконец хранитель урагана и принялся быстро, суетливо собираться.

Фран тоже решил не оставаться в одиночестве и пошёл домой. Расспрашивать блондина бессмысленно, он в таком состоянии всегда шлёт на хрен и рассказывает что-либо только тогда, когда всё уже случилось. Так даже правильнее, наверное. Не нагружать других проблемами, которые можешь и должен решить сам.

***

– Ты рано сегодня. Зубы от науки разболелись? – с широкой улыбкой спросил Бел, вышедший навстречу вернувшемуся домой юноше.

– Нет. Не хочу грызть её в одиночку, это как-то тоскливо, а Гокудера-кун ушёл пораньше, – Фран расправился с обувью и, подбежав к Принцу, обнял его за талию и прижался лбом к груди. – Блин, я Вас с утра не видел, и все равно соскучился.

– Я не возражаю против такого, ши-ши, – улыбка Бела стала печальной. У них всё меньше времени до того, как университет разлучит их. – И вообще, я сюрприз приготовил. Приди ты чуть пораньше, и я бы не успел. Пойдём.

Юноша немного опешил от такой новости, но всё же отстранился и без промедления последовал за блондином. Лестница на чердак. Даже жутковато как-то. Однако, открыв скрипучую дверь, Эмералд шумно вдохнул от удивления.

– Телескоп?

– Ши-ши, да, – самодовольно улыбнулся Бельфегор. – Я взял его в прокат на ночь. Сегодня мы сможем увидеть Сатурн со спутниками прямо из этого окна.

– Ва-ах, и с кольцами, – восхищённо протянул подросток и ринулся к телескопу.

Труба диаметром сантиметров в двадцать выглядывала из открытого чердачного окна.

– А сейчас он на что настроен?

– На восходящую луну. Посмотри, может, она уже ушла из поля его зрения.

Фран склонился к окуляру и заглянул в него. Слегка поворочав трубу, он таки нашёл уже высоко взошедшую луну и замер, заворожённый. Метеоритные кратеры на ней видны так чётко, что просто взгляд не оторвать. Всё-таки в том, что Бел жил на окраине города, были свои плюсы – тут достаточно темно.

Кольца Сатурна, спутники, скопления звёзд, разговоры о Млечном пути – иллюзионист не хотел терять эти мгновения. Запоминал их, жил ими, что есть сил. Бел делал то же самое, хоть и знал, что его память ни за что не перестанет помнить мальчишку, сколько бы времени им ни пришлось провести порознь. Но эти моменты должны быть впитаны во всём своём великолепии, несмотря на их обыденность. Их слишком, слишком мало для целой жизни, однако вполне достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым именно сейчас.

***

Мукуро возвращался домой поздно – нужно было купить билеты на автобус в Токио. В конце марта у него защита докторской, прямо в день выпускного Хаято. Эта мысль никак не давала покоя. Он, конечно, всё рассчитал и взял билеты так, чтобы приехать минимум за час до мероприятия, но было какое-то неприятное, смутное предчувствие. Если что-то, хоть что-то пойдёт не так, он может попросту не успеть. Но он не должен такого допустить. В последнее время у них и так всё стало не слишком хорошо. Рокудо отчасти понимал причины происходящего, но он не знал, что с этим всем делать. Он был занят докторской, Хаято – подготовкой к вступительным, и всё это казалось правильным, если не считать того, что они во многом стали походить на супружескую пару, обе половинки которой существуют сами по себе и просто спят в одной кровати. Просто. Спят.

Когда Мужчина зашёл в дом, под ложечкой неприятно засосало: помещение было заполнено дымом, пахло гарью. Он даже подумал, что на кухне что-то закоротило, и едва не случился пожар, однако, вбежав на кухню, понял, что всё гораздо проще.

– Гокудера, что случилось? – немного растерянно спросил он у парня, который начал заливать водой раскалённую сковороду.

Теперь раздался треск, громкое шипение, и по кухне начал расползаться пар. Сенсей сразу распахнул окно на кухне и, пока парень молчал и тяжело дышал от переполняющего чувства досады, ещё одно в гостиной.

Вернувшись на кухню, он застал Хаято закрывшим лицо руками и опирающимся поясницей на столешницу.

– Я просто хотел порадовать тебя. Ни разу этого не делал. Ужин приготовить… сюрприз, короче, сделать, – парень говорил быстро, слегка заглушая голос хрипловатым дыханием. – Я ещё никогда не чувствовал себя таким неудачником.

Парень опустил руки и полным боли взглядом посмотрел на своего сенсея.

– Хаято… – шёпотом проговорил Мукуро и тут же тонко, но искренне улыбнулся.

Порядочных размеров булыжник свалился с его души, дышать стало легче. Да и улыбаться. Когда понимаешь, что всё совсем не так плохо, как казалось каких-то пять минут назад. Мужчина подошёл к парню и прижал его к себе за плечи. Слишком давно он этого не делал.

– Я не понимал… – Гокудера положил руки на талию иллюзиониста и слегка смял синюю рубашку пальцами, прижимаясь лбом к его плечу, – не понимал, как скучал по тебе, как устал от всего этого бесконечного надрыва! А ты даже не удосужился мне сказать, что я веду себя, как идиот! Если меня не направлять, знаешь, в какие ебеня я могу уйти?!

– Прости, – Рокудо ещё крепче обнял его. – Я боялся вставать между тобой и твоей целью. Я бы сам никому такого не позволил и не хотел, чтобы ты отвернулся от меня из-за навязчивости.

– Бред какой. Идиотом должен быть кто-то один, – проговорил хранитель урагана уже спокойно и, повернув голову в сторону обуглившихся стейков, спросил, – ты знал, что мясо на сковороде способно самовозгораться?

– Помню свои первые котлеты, – кивнул Мукуро. – Может, вина?

– Ты же знаешь, как я к нему отношусь после той серенады! – возмутился Хаято. – Вон, винограда целая ваза, и хватит с тебя.

– Ку-фу-фу, ладно уж, обойдусь исходниками, – Рокудо с ядовитой улыбкой опёрся на стол напротив юноши и картинно медленно поднёс к губам виноградинку, пронизывая того взглядом разноцветных глаз: он ждал чего-то ещё.

Этот огонь решительности в глазах Гокудеры – он видел его раньше. Парень достал из кармана телефон и, включив песню, сунул его в карман. Молча подойдя к Мукуро, он взял того за запястье и потянул за собой в гостиную, где сразу же развернулся к нему лицом и заставил принять танцевальную стойку. Сенсей не возражал. Ему любопытно было наблюдать за происходящим, ещё и под такую эмоциональную музыку.

Я не хочу что-то требовать от тебя. *

Он заставил принять стойку, но не ведёт – вести должен Рокудо, они оба это знают. И сенсей делает первый шаг.

Я хочу лишь узнать, почему мы живем в мире лжи.

Под эту музыку поступь получается лёгкая, но тяжёлая эмоционально. Хочется двигаться порывистее, однако это лишь пустая несдержанность. К чёрту её.

Мы привыкли, что у нас ничего не выходит.

Шаги чередуются с редкими поворотами, которые становятся всё более резкими. Совсем недавно они отдалились друг от друга, но это было лишь иллюзией.

Но я оставил это в прошлом, теперь твоя очередь.

Эта иллюзия рассеивается, а два взгляда не отпускают друг друга.

Ты видишь, как я смотрю на тебя, как я не хочу видеть плохое в тебе.

Хочется быть ближе, и эта искра, однажды заставившая их быть вместе, снова разгорается в пламя. Всего лишь немного откровенности, объятий, шагов в одном волнительном ритме.

Так сделай же так, чтобы никогда не увидел.

И вырваться уже невозможно. Каждый настоящий танец – отражение внутреннего конфликта, выраженного в порывистых или мягких движениях, пронзительных или спокойных взглядах.

Стоило музыке начать утихать, Хаято медленно опустился на колени и потянул за собой недоумевающего иллюзиониста. Когда же парень вовлёк его в поцелуй и принялся путающимися пальцами расстёгивать его рубашку, мужчина всё понял и, не дав закончить, толкнул его на пол, вновь впиваясь в отвечающие взаимностью губы с особой страстью. Снова не чувствовать барьеров так приятно, так легко. И снова эта поспешность в действиях. Гокудера как-то неосознанно провоцировал на неё своими взглядами, ожесточённостью касаний губ и рук. Когда срывался ураган, срывались оба. Он просто-напросто уносит по волнам своих эмоций. Футболка, рубашка, галстук – всё летит куда-то к чёрту, подальше от них. В голове ещё играет музыка, в крови снова плещется восторг от этих эмоций, когда сказать «Нет» уже невозможно. Многочисленные кольца и напульсники слегка царапают кожу, когда юноша хаотично поглаживает спину сенсея ладонями.

– Хочу полюбоваться узорами от ковра на твоей спине, – шепнул Мукуро, касаясь губами шеи парня.

– Полюбуюсь такими же на твоих коленях, – резко, но тихо проговорил хранитель урагана, с вызовом глядя в разноцветные глаза.

Увеличивать дистанцию – больше никогда. Трясущимися руками срывать друг с друга одежду, спешить стать ближе, прижиматься крепче и бояться потерять эту ниточку вновь – это правильно. Никто не может знать, сколько времени осталось до того момента, когда пути назад не станет.

Время вышло.

– Да не трясись ты так, – посоветовал Фран своему изрядно взволнованному другу.

– Я нервничаю, блять! Я ни один вариант не решил на 100%!

– Тебе и не надо 100, тебе достаточно 85 набрать. Это-то ты сможешь? Сможешь! Не тупой же. Истеричка, но не тупой.

– Иди ты на хрен! – возмутился Хаято. – Я пошёл в аудиторию. Удачи, придурок.

– И тебе не провалиться, – протянул Фран вслед уходящему блондину.

Пустырник тому явно не помог, даже удвоенная доза. Похоже, надо было другую траву выбирать. Иллюзионист вздохнул и направился искать на дверях нужный себе номер. Все вокруг такие взволнованные, аж самому не по себе становится. Кое-кто явно уверен в себе, кто-то на грани срыва. Очень разномастная толпа. Многие пришли на экзамен в сопровождении родителей. Без Гокудеры юноша чувствовал себя здесь потерянным, но конечность этого временного интервала обнадёживала. Раньше парень и не задумывался над тем, как сильно эта дружба его изменила. С одной стороны зависимость, с другой – поддержка. Противоречиво. Главное – чтобы они оба прошли в этот университет, чтобы хотя бы жить в одном городе. К моменту, когда в аудиторию начали запускать, Эмералд уже изрядно нервничал, хотя внешне это не выражалось вообще никак.

Вот и начало экзамена. Пачки скреплённых листов с тестами лежат перед каждым студентом, расстояние между экзаменуемыми такое, что заговорить с соседом невозможно. Эта давящая смесь паники, навязанного одиночества и расшатанных долгой дорогой нервов заставляет внутренне дрожать. Через пять минут после начала экзамена парень всё-таки открыл первую страницу теста, и все мысли из его головы скоропостижно испарились. Такое чувство, что он забыл всё, что знал, а вчитываться в вопросы бесполезно – в голове пустота. Все вокруг уже начали работать, а Фран просто никак не мог взять себя в руки. Откуда эта паника? «Бел, где ты, когда так нужен? Я слишком привык…». Иллюзионист сжал в руке карандаш и снова перечитал первый вопрос. «Я справлюсь. Сам»

Хаято принялся за работу сразу же, как только дали сигнал к началу. Почти каждую задачу ему приходилось перерешивать, он постоянно ошибался, но все равно продвигался к концу теста с решительно стиснутыми зубами и каким-то странным маниакальным огнём в глазах. Почему-то всё, что он делает, казалось знакомым. Внутренний голос с тембром Франа поправлял его ошибки, и он продолжал двигаться дальше, всё более уверенный в себе. Он не был уверен в результате, но стараться изо всех сил – единственный возможный способ действовать.

Слишком быстро утекающие секунды давили на экзаменуемых, которые всё же старались сосредоточиться на заданиях, а не на времени, которого, казалось, очень мало. Шарканье карандашей и ручек, шелест бумаги, опасливые взгляды по сторонам и кажущееся громогласным тиканье наручных часов.

– Время вышло, – раздалось почти одновременно во всех аудиториях.

Основной экзамен для всех факультетов подошёл к концу. Ребята договорились встретиться у ворот за пределами территории. Эмералд стоял, прислонившись спиной к стене и опустив голову, руки спрятаны в карманы. Хаято почему-то ожидал увидеть друга более живым и довольным, однако выглядел тот совсем неважнецки.

– Фран, ты похож на испортившееся желе. Неужели всё так плохо? – хранитель урагана действительно забеспокоился.

Он не видел друга таким со времён невзаимной влюблённости в доктора-шизика, и это не предвещало ничего хорошего. Парень поднял на него усталый взгляд и проговорил:

– Я идиот, этим всё сказано. Идём, а то на автобус не успеем, – зелёноволосый юноша оттолкнулся от стены и поплёлся вперёд по тротуару.

– Ладно, задам вопрос иначе. Как ты думаешь, мы будем учиться в этом универе вместе? – спросил блондин, доставая сигарету.

– Меня-то что спрашивать? Я не телепат. Лучше попроси Ананаса погадать тебе на Йорике, – ухмыльнулся хранитель тумана.

– Блять, как же я вас обоих ненавижу! Постоянные недомолвки, тайны, враньё… бесит!! – вспылил Хаято, яростно щёлкая зажигалкой, которая никак не хотела выдавать пламя.

– А курение от этого как-то спасает? – полюбопытствовал его друг.

– Курение, в отличие от вас, мне нравится. Сигареты успокаивают.

– Так вот зачем ты общаешься со мной и Мукуро! Раньше в курении не было смысла, а теперь оно нужно для поддержания туманно-никотинового равновесия, – парень изобразил руками две чаши весов. – Я прав?

– Ты дебил.

– А ты мазохист.

– Ты никогда не умеешь вовремя заткнуться?! – в сердцах воскликнул Хаято.

– Вопрос? А я думал, мы фактами обмениваемся.

– Фран, просто заткнись уже на хрен!

– Хм-м… – иллюзионист секунд на десять замолчал, а потом внезапно спросил, – а как это реализуется с точки зрения здравого смысла? Ну, заткнуться на хрен? Как-то пошло получается…

– Отъебись. От моего. Уставшего. Мозга.

– А повежливее?

– Пожалуйста?

– Так уж и быть… – вздохнул Фран.

Почему-то в этой перепалке ему стало легче. Ему и изначально-то было не слишком тяжко, но он совершенно не хотел рассказывать другу об экзамене, пока они оба не получат результаты. Теперь осталось только ждать и надеяться, ведь остальные предметы сданы, и время, когда на что-то можно было повлиять, вышло.