Тэ-Тэ создал чат «лучшие люди»

Тэ-Тэ добавил Намджун друг Тэ

Тэ-Тэ добавил Джин друг Тэ

Тэ-Тэ: Привет:)

Джин друг Тэ: Ты живешь в начале 2000-х? Что за название?

Тэ-Тэ: гы, а что не таг

Джин друг Тэ: всё не таГ

Тэ-Тэ переименовал чат в «Алкаш, наглый вор, растлитель стилистов и милашка Тэ»

Джин друг Тэ: почему сразу «наглый? Ты сам сказал что можно, не?

Намджун друг Тэ: я тебя под землю закопаю ясно?

Тэ-Тэ: O*O

Джин друг Тэ: я помогу

Намджун друг Тэ: упс извиняйте чатом ошибся

Тэ-Тэ: надеюсь ты писал это НЕ человеку?

Намджун друг Тэ: нее у меня просто не доварилась картошка, мать её

Я: кстати, о стилистах… у нас был интим

Джин друг Тэ: не понял у кого с кем был интим и при чем тут картошка

Намджун друг Тэ: боже что я тут делаю

Намджун друг Тэ: картошка — моя, интим — Чонгука

Джин друг Тэ: аааа вы у меня одинаково записаны

Тэ-Тэ: ооооляляяяя я в шоке Гуки кка тка?

Тэ-Тэ: как так*

Я: я полный кретин. Какой самый безболезненный способ самоубийства?

Намджун друг Тэ: Алкоголь. Еще и приятный

Тэ-Тэ: я ЗА!

Джин друг Тэ: ты всегда ЗА

Я: сегодня?

Намджун друг Тэ: в 21

Джин друг Тэ: в 21

Тэ-Тэ: я закажу доставку

Я: НЕТДжин друг Тэ: остановите его кто-нить

Намджун друг Тэ: только попробуй и тебя постигнет участь картошки

Намджун друг Тэ: если ты еще раз закажешь еду на чужой адрес — я за ней не пойду. Мне хватило твоего обкуренного в хлам соседа, который убеждал меня, что яичные роллы сами его избрали

Тэ-Тэ: просто схожу в магаз

Тэ-Тэ: ы

Чонгук небрежно отложил телефон в сторону и откинулся в рабочем кресле, заводя руки за голову. Сосредоточиться на работе было чем-то невообразимо тяжелым. Картинки вчерашнего дня яркими вспышками появлялись перед глазами.

Чимин.

Мягкий, нежный, горячий. Они допоздна сидели в обнимку на розовом диванчике и просто говорили. Шепотом.

— Я не такой, — начал первым Чонгук, — не знаю, что на меня нашло.

— Ты жалеешь? — отчасти испуганно спросил Чимин, немного отстраняясь.

— Нет-нет, вовсе нет, — Чонгук снова прижал его к себе, сцепляя свои руки в замок, словно тот в любой момент мог сбежать, — просто, я не ожидал такого от себя.

— А может ты как раз такой, — Пак всё еще пристально смотрел на Чона, горячо дыша ему в щеку, — мы оба такие. Я понял это, когда в первый раз увидел тебя.

— Я просто, — собрать мысли в кучу оказалось сложнее, чем он рассчитывал, — обычный, зажатый и замкнутый в себе подкаблучник.

— О, нет, — громче произнес Чимин и даже подскочил на месте, — нет, Чонгук-и. Хорошо, просто ответь. Что ты увидел во мне в нашу первую встречу? Самая первая мысль. Что я красивый? Успешный? Гей? Чья-то подстилка? Что? Самое первое.

— Ты светился, — не задумываясь ответил Чон, смотря в стену напротив, вспоминая, — хрупкий. И с этим светом внутри.

— Светом, — с улыбкой в голосе отозвался Пак, — ты увидел во мне свет. Звучит чудесно.

— А ты? — Чон повернул голову, чтобы заглянуть парню в глаза, убирая пальцами его челку.

— Ты назвал меня «крошечным», — тихо засмеялся Чимин и Чонгук вместе с ним, — ты просто сказал это так быстро, так открыто, словно ты мог сказать такое вне зависимости от того, кто перед тобой.

Пак замолчал на несколько секунд, прикусывая нижнюю губу, и осторожно продолжил.

— Я встречал так много людей, которые просто пытались использовать меня. Говорили комплименты. Они говорили не правду… вернее… я не знал, где правда. Но ты…

— Ммм? Я? — насмешливо посмотрел на него Чон, — не признал в тебе первого красавца?

— Я серьезно, — Чимин щелкнул Чонгука по носу, но не успел убрать руку, и взвизгнул, когда тот играючи укусил его за палец, — ты говорил то, что думаешь. Без попыток понравиться. Искренность. Я забыл, что это. Наверное, в моем мире блесток, красивых костюмов и людей, делающих каждодневный макияж, этого нет.

— Ты заинтересовался? Признайся.

— Ты же не сделал это специально? — Чимин мягко стукнул его по плечу.

— Ни-ког-да.

— Я просто почувствовал, что могу тебе довериться, — Чимин закинул обе ноги на чонгуковы колени и обнял его за талию, — знаешь, твои необдуманные слова, твой взгляд … заставили меня ощущать себя иначе. Быть мною.

— Я всегда чувствую это, — признался Чон, — словно у меня не достаточно сил противостоять чему-то извне.

— Возможно, рядом с тобой не было человека, способного доказать обратное? — дал пищу для размышления Чимин, — ты ведь ощущаешь эти рамки рядом с кем-то другим… с твоей девушкой, например?

— Ты видишь меня насквозь? — они сидели так близко, что могли видеть, как расширяются зрачки человека напротив.

— Так же, как и ты меня. Это что-то настоящее. Это ведь…всего лишь мы. Чонгук и Чимин, — Пак коснулся пальцами чужого подбородка, — это не плохо — притворяться кем-то другим. Плохо, когда это начинает причинять тебе дискомфорт и ты, в итоге, теряешь себя.

— Крошечный светлячок Чимин, — прошептал Чон в маленькое чиминово ухо и чуть прикусил мочку, — Где же ты был раньше.

Они просидели в обнимку лишь мгновение, по их ощущениям. Но на деле — прошло несколько часов. Прекрасная сказка закончилась со звонком Суджин, разъяренно кричащей в трубку и непонимающей, где её будущий муж «шляется».

Чонгук не поднимал тему своей женитьбы, а Чимин умолчал про собственные отношения. Хотя оба этих момента являлись, чуть ли не главной проблемой их взаимоотношений. И вот тут-то Чон и поймал себя на мысли, что называет их дальнейшие отношения с Суджин проблемой.

***

Все собранные в кучу мысли и терзания не давали покоя, и в итоге на следующий день Чон сидел безмолвной грудой мышц за рабочим столом, думая о том, что устал от своей жизни.

Устал.

Он мог поклясться, что ощутил, как заостряются его клыки, как искривляются пальцы на руках. Его ломало. Странное перевоплощение, идущее от внутренних органов и посылающее в мозг сигналы сосредоточиться и дождаться конца.

— Эй, — послышался приглушенный голос, — Гуки, приём, вызывает Тэхен. Как слышно?

Чонгук несколько раз моргнул, приходя в себя, и понял, что на автомате набрал номер лучшего друга, который теперь пытался достучаться до него из телефонной трубки.

— Тэ… эм… прости, — пальцы свободной руки зарылись в волосы, массируя кожу головы, — я не знаю. Не знаю, зачем позвонил.

— Всё в порядке? — веселые нотки пропали, сменившись обеспокоенностью.

— Я просто не знаю, с кем могу еще поговорить, — вышло обреченно и жалко.

— Ты ведь сделал это не потому что хотел сделать больно кому-то, — тихо произнес Тэхен, — ведь, правда?

— Боже, Тэ, конечно же, нет! Но… я изменил ей…

— Это…ну это другое, — возразила телефонная трубка, когда Чон отвел её дальше от лица, переводя дыхание, — ни по пьяни, ни на зло, ни потому что ты просто ведешься на первых встречных. Я не оправдываю измену, это всё еще хреново. Но. Это ведь что-то сильнее, да?

— Да, — на грани слышимости пробормотал Чонгук, — это намного сильнее.

— Я люблю тебя, Гуки, — грустно произнес Ким.

— Я тоже люблю тебя, друг.

***

Дорога домой заняла один момент. Не потому что Чонгук спешил, а потому что снова завяз в собственных мыслях.

— Как дела на работе? — спросила Суджин, не глядя на вошедшего в гостиную Чонгука.

— Обычно ты не спрашиваешь, — спокойно ответил тот, уходя в спальню, попутно снимая пиджак.

— Я не могу поинтересоваться у будущего мужа, как идут его дела? — она не заставила себя долго ждать, заходя следом.

— А я не могу упрекнуть тебя в том, что ты никогда до этого не интересовалась моими делами? — в его голосе не было раздражения, лишь ледяное спокойствие.

— Я разогрею ужин, — резко оборвала их диалог Суджин, разворачиваясь в сторону двери.

— Спасибо, не нужно. Прости, — пожал он плечами, — умирал с голоду и купил поесть в Макдональдсе по дороге домой.

— Чон Чонгук, — он знал, что она заведется, — я говорила тебе не есть эту отвратительную пищу! Тебе абсолютно всё равно на то, что я говорю? Хочешь поругаться со мной?

— Я и не собирался ругаться, Суджин, — глубокий вздох, — ругаешься всегда ты со мной. А я просто поел в Макдональдсе.

— Зависаешь с Чимином допоздна, ешь нездоровую пищу мне назло, разговариваешь так, словно для тебя не имеет значения то, что я чувствую, — вкрадчивый тон. Тон, означающий «ты не слушаешься, плохой пёс», — хочешь, чтобы я позвонила твоей сестре? Или маме? Кто для тебя больший авторитет, а?

— А я? — сам от себя того не ожидая, Чонгук в несколько шагов преодолел расстояние между ними и, смотря во все глаза на девушку, ударил кулаком в стену, рядом с её головой, — Я, хоть для кого-то в этой жизни, являюсь авторитетом? Или хотя бы моё слово, любое, хоть что-то значит для вас?

Суджин вздрогнула всем телом, когда кулак пронесся мимо её лица. Она раскрыла рот в непонимании и лишь глупо моргала.

— Ч-чонгук, — её голос стал выше, — как ты…

— Звони, кому хочешь, Суджин. Раз для тебя я — лишь маленький мальчик, на которого можно найти управу с помощью его родственников.

— Куда ты идёшь? — её тон вмиг сменился на жёсткий, — Чонгук!

— Еду к Тэхену, — снова спокойно ответил тот, обуваясь.

— Ты собирался переодеться, — она, будто пыталась хоть на миг его задержать.

— Передумал.

— Мне ждать тебя сегодня?

— Нет.

— Намереваешься поссориться? — сузила глаза Суджин, сложив руки на груди, — У тебя кто-то есть?

Её передёрнуло от собственной догадки, и она просто ждала ответа на свои вопросы.

— Поговорим завтра.

— Нет! — она закричала так, что Чонгук замер на месте, не веря своим ушам, — Мы поговорим сейчас.

Суджин сделала шаг вперёд и схватила Чона двумя руками за ворот белой рубашки, с абсолютно диким выражением лица заглядывая в глаза.

— Что с тобой происходит? Ты какой-то другой? Какой-то…

— Непослушный? — закончил за неё Чонгук, бережно, почти нежно, убирая её руки от себя, — Ты это хотела сказать?

— Скажи мне, что происходит, Чонгук, — голос казался настолько уставшим, что у Чона сжалось сердце.

— Родная, — отчётливо ощущалась близость потери. Пустота в груди, когда нечто привычное, до боли знакомое, почти покидает его жизнь.

Чонгук обхватил лицо напуганной Суджин ладонями и оставил лёгкий поцелуй на кончике носа.

— Мы были друзьями. Ты помнишь? Всегда, — она всё ещё непонимающе смотрела на него, — ты кидала мне записки на стол, потом я позвал тебя на свидание…

— Ты позвал меня в забегаловку, — вздохнула она.

— И я напился.

— И ты напился, — они оба рассмеялись. Скорее нервно.

— Потом мы встречались опять и опять, пока не признались друг другу в любви. Я заплетал тебе косички, а ты чинила мой ноутбук.

— Я всегда разбиралась в компьютерах лучше тебя, — наигранно недовольно произнесла Суджин, укладывая голову на плечо, обнимающего её Чонгука.

— Но и тогда мы оставались друзьями. Даже когда целовались, впервые занимались сексом, признавались друг другу в любви. Даже тогда мы были друзьями. Такой и должна быть любовь, правда?

Она промолчала, Чонгук продолжил.

— Я не помню тот момент, когда всё поменялось. Я не чувствую, что я — тот, кто тебе действительно нужен. Тот, кому ты всё ещё можешь рассказать нечто сокровенное. Например, о том, как ты выкинула то платье, подаренное моей мамой.

— Но оно было ужасным, — приглушённо рассмеялась девушка, уткнувшись носом в грудь Чона. Он чувствовал, что она плачет, — Твоя мама уверена, что платье порвалось в неисправной стиральной машине.

— Но я знал правду и храню её до сих пор.

— Спасибо…

— Родная, — его тон стал серьезным, — Почему ты согласилась выйти за меня?

— Я…я не знаю, — так звучала искренность, — Я…не знаю.

Они оба не знали.

— Ты любишь меня? — Чонгук взял Суджин за руку и отвел в гостиную, усаживая на диван.

— Когда ты сделал мне предложение, — вместо ответа начала она, вытирая слезы рукавом кофты, — я подумала, что так оно и должно быть. Логическое продолжение наших отношений. Я не думала о том, люблю ли я тебя всё еще. Потому что ты… ты просто… просто был. Ты был у меня всё это время. А сейчас я начинаю понимать, что, возможно, я просто делала из тебя того, кто мне нужен. А ты позволял и мы…

Она замолчала, не сумев подобрать слов.

— Ты — часть моей жизни. И всегда ею будешь, — Чонгук водил пальцем по ее ладони, — Но ты хочешь выйти за меня? Искренне, по-настоящему. Провести всю оставшуюся жизнь в браке, родить мне детей?

— Мне нужно подумать, — Суджин не смотрела на него, опустив взгляд на собственные колени, — Просто дай мне время.

— Не думаю, что оно тебе понадобится, — он обязан был сказать ей правду. Иначе гложущие его мысли уничтожат своего хозяина, — Я не хочу искать себе оправданий, потому что с моей стороны это было по-мудацки.

Хоть он этого и хотел, но безумно сложно говорить близкому человеку о собственном предательстве.

— Я тебе изменил, — медленно, почти по слогам, закончил Чонгук свои терзания, — Не буду говорить с кем, так как это только моя перед тобой вина. Если, когда-нибудь, ты меня простишь — я буду рад. Если нет — твоя правда.

Она молчала лишь мгновение, пока не произнесла чуть слышно:

— Просто уйди.

Последнее и самое яркое воспоминание о той встрече с Суджин — то, как громко она плакала, когда он уходил.

***

— Не видел ни одного взрослого человека, который хоть единожды в жизни ни пробовал виски, — Намджун внимательно изучал содержимое стакана.

— Потому что я по пиву, — Тэхен поставил на журнальный столик зажженную толстую свечу.

— Ну и вонь, — поморщился Джин, принимая из рук Чонгука наполненный виски стакан, идентичный тому, что до сих пор рассматривал Намджун.

— Не вонь, а атмосферность, — Тэхен понюхал напиток из бутылки, отобранной у Чона, — это для релаксации.

— Ну, такое себе, — не согласился Джин, забираясь на кресло с ногами.

Через час отвлеченных разговоров и безудержного смеха друзей, Чонгук почувствовал себя лучше. Внутри плескался алкоголь, лавой стекая по стенкам желудка, отдаваясь слабостью в ногах.

— Ты разговаривал с Суджин? — осторожно спросил Тэхен. И только тогда Чон понял, что они уже некоторое время просто наблюдают за тем, как он уходит в себя.

— Сегодня. Да.

— Что-то рассказывал ей?

— Да, — Чон потёр глаза двумя пальцами, — мы говорили о нас с ней. О свадьбе, о причинах, о взаимоотношениях. И я рассказал ей про измену.

— Дерьмо, — ахнул Тэхен.

— И про Чимина? — поинтересовался Джин.

— Я не называл имен. Просто сказал, как факт.

— И каков результат? — Намджун отставил стакан в сторону, складывая руки на коленях.

— Она меня не простит. Никогда, — Чон выжидательно посмотрел на Тэхена, — Я переночую здесь? Завтра заеду домой за вещами и на время переберусь в отель, пока не сниму квартиру.

— Без проблем, ты же знаешь, мой дом — твой дом, — незамедлительно заверил тот.

— А Чимин? Что с ним? — спросил Сокджин.

— Я не буду говорить громких слов, — покачал головой Чонгук, — Но меня к нему тянет. Чёрт. Буквально ломает. Это нормально? Такое вообще бывает?

— Это разве не громкие слова? — усмехнулся Намджун.

— С ним я чувствую себя таким чертовски настоящим, — Чон взглянул на друзей, ища в их глазах понимание, — И вчера он сказал мне, что чувствует то же самое. Что он — это он, когда рядом со мной. Во мне есть темная сторона. Она ведь есть в каждом, да?

— В любом человеке она есть, — подтвердил Намджун, и остальные согласно закивали, — Если только ты не ангел небесный, конечно.

— Но я всегда подавлял её. Потому что Суджин… она… не любила меня таким. Любила покладистым, нежным. Никогда с ней не спорящим. Мама и сестра всегда были на её стороне. А Чимин… он просто протянул руку и разбудил это. Другое. И как же это мне нравится, блядь, мне это нравится! И это не то, что я теперь живу только с этой темной стороной. Я живу с обеими сторонами себя.

— Целостность — залог счастья, — Тэхен поднял бокал и сделал большой глоток, — За это стоит выпить.

— Если вы оба чувствуете себя самими собой, когда находитесь вместе, — хмыкнул Джин, — разве не это залог крепких отношений?

— Я чувствую себя иначе, — кивнул Чонгук, — Суджин сказала, что я другой.

— Ты — другой, — подтвердил Тэхен.

— Это плохо?

— Глупый малыш Гуки, — нежно пропел друг, — Это делает тебя счастливым. Это не плохо.

— Звучит как тост, — одновременно подняли свои стаканы Намджун и Джин, удивляясь этому и давая друг другу пять.

Намджун с Джином засобирались около одиннадцати вечера, так как Джин уже клевал носом, а Намджун еле стоял на ногах. Все дружно еще долго прощались в прихожей, обмениваясь рукопожатиями и дружескими хлопками по спинам.

Сообщение пришло около полуночи, когда Чонгук в полусонном состоянии лежал на коленях у Тэхена, копающегося в своем телефоне. Уже с одним открытым глазом.

Неизвестный номер:

Чонгук-и, здравствуй

Это Чимин

Из салона красоты

Чонгук улыбнулся на такое уточнение. Словно в его жизни толпами ходили Чимины.

Я:

Здравствуй, светлячок Чимин :)

Блаженную улыбку Чонгука прервало другое сообщение.

Сестра-Монстр:

Что стряслось с Суджин? Почему она хочет отменить свадьбу???

«Хоть бы раз поздоровалась» — пронеслось в голове Чона.

Он даже не был поражен или озадачен таким решением Суджин. Знал, что так будет. После всех тех терзаний, которые стадом диких буйволов прошлись по его разуму, Чонгук, наконец, примирился с тем положением и с теми изменениями, которые были на тот момент. Уже бессмысленно. Всё уже не так, как было. Нет, ему не всё равно. Слишком многое их связывало с Суджин, и укол боли всё же был. Совсем маленький. В сердце.

Я:

И тебе привет. Это наши с ней дела, мы оба так решили.

Чон нажал кнопку отправить, но не прошло и минуты, как телефон зазвонил.

— Кто там? — Тэхен скосил глаза на телефон в руках Чонгука.

— Моя сестра, — вздохнул Чонгук.

— Не возьмешь?

— А смысл? Сейчас будет орать, потом пригрозит увольнением, а затем бросит трубку. У нас с ней только одна схема, когда это касается меня и Суджин.

— Бежать тебе от них всех пора, — тихо сказал Тэхен, — Бежать.

Затем немного подумал и добавил:

— И жить.

— Ты никогда не говорил мне этого раньше.

— Разве не говорил? — брови Тэхена взметнулись вверх.

— Не помню, — признался Чонгук.

— Конечно, не помнишь. Потому что твоим мозгом всегда управляла Суджин и твоя семья.

Их разговор прервал звук нового сообщения.

Светлячок:

Мы

как?

Вроде всего лишь два слова, но для Чона они были понятны и одновременно заставили задуматься. А «как» они? Его привычная жизнь рухнула, работы он тоже, возможно, лишился. Все перевернулось с ног на голову и, по идее, Чонгук должен сейчас разбираться со всем этим. Думать, думать, думать. Страдать, возможно. Звонить Суджин, говорить с сестрой. А то, что знает сестра, знает и мать.

Но Чонгук, отчасти, злился в тот момент на себя. Что с ним не так? Почему он абсолютно, нисколько, больше не страдает. Конечно, он переживал совсем недавно, но по большей части из-за собственного предательства. Теперь Чон признался в содеянном и всё постепенно ушло.

Рухнули в одночасье многолетние отношения с девушкой — еле заметная боль. Стопроцентная ссора с сестрой и матерью — мимо сердца. Потеря работы — мимо.

Пишет Чимин — жизнь загорается новыми красками. Он не просто пишет. Он пишет — мы.

Я:

Мы

В порядке

***

Сестра его не уволила. Просто на следующее утро сидела в его кабинете и грызла его, чонгукову, шариковую ручку.

Их разговор не был длинным, скорее что-то похожее (впервые) на разговор родственников. Она не кричала, только сжимала губы в тонкую линию и с десяток раз спросила уверен ли он в таком решении.

Чонгук, черт возьми, не уверен ни в чем. Просто делал то, на что не осмеливался, наверное, ни разу в своей жизни. Был собой.

Мать так и не позвонила.

Я:

Еду к тебе. С меня шоколадный латтеСветлячок:

Плевать на латте. Привези поскорее себя

Кажется, Чон рискует разбиться, вдавливая педаль газа в пол. Через долгие полчаса перед глазами появляется яркая вывеска салона красоты.

На входе он сразу же видит Чимина. Нет, не так. Он видит грозного мужчину, с прямой осанкой и взглядом, полным превосходства.

Два молодых парня напротив него угнетенно опустили головы, словно боясь смотреть в глаза, опасаясь холодного прямого взгляда.

— Сегодня примерка. Последняя перед показом, — строго отчеканил Пак, — мне нужно об этом напоминать?

— Нет, — тихо проблеял один из них, пока второй отключал звук на трезвонящем телефоне, — Чимин-щи.

В этот момент Чимин перевел взгляд на вошедшего Чона, и тот мог наблюдать, как расслаблялось лицо стилиста. Мягкая полуулыбка медленно появлялась на его лице, а глаза почти что блестели, наполняясь чуть заметной нежностью.

Чонгука потрясают эти метаморфозы. Неужели сам Чонгук тоже выглядел со стороны совершенно другим каждый раз, как видел Чимина? Как сам Чимин бы это описал?

Это правда. Они другие, когда рядом. Они такие, какими должны быть. Мысли о том, что их встреча должна была произойти — пугающе прекрасны.

— Чонгук-и, — радостно воскликнул Пак, после того, как отправил двух парней подальше, — Я ждал тебя.

— Не своего парня? — наигранно удивился Чонгук.

— С некоторых пор я свободен, Чонгук-щи.

Чимин подошел ближе, совершенно трогательно касаясь внешней стороны опущенной ладони Чонгука кончиками пальцев. А дальше — взгляд глаза в глаза, абсолютное чувство спокойствия и правильности. То, чего в жизни Чонгука не было никогда. Они не пускались в долгие обсуждения, не спрашивали друг у друга подробности расставания с их бывшими, а решили оставить всё прошлое в прошлом. Одно Чонгук понял точно: он не был единственным, кто истязал себя мыслями, оставлял кого-то позади и познавал себя. Пак делал то же самое. Постепенно, понемногу, пазл за пазлом собирал себя нового. Разглядывал того самого нового со стороны, смотря в зеркало, в которое до этого смотрелись многие преобразовавшиеся люди до него.

Чимин рассказывал о своих метаниях, сомнениях и постоянной дрожи в руках. Но значимо то, что в итоге все эти беспокойные мысли всё равно привели их друг к другу.

Даже спустя время, на работе, Чимин показывал коллегам ту сторону себя, которую он считал безопасной. Потому что эта модель поведения была необходима для той части его жизни, и Чонгук понимал. Не просто понимал, а был безудержно рад, так как милая и утонченная сторона Пака принадлежала только ему одному. Это их сокровенное. Общая тайна Чонгука и Чимина.

Полгода спустя.

Рабочий день был в самом разгаре, и Чимин как раз показывал варианты образов для грядущего модного показа троим разодетым мужчинам, которые чесали свои головы и громко восклицали.

— Чимин-щи, мы очень надеемся на ваш профессионализм. Вы же понимаете?

— Да, Ильсон-ним, понимаю. Именно поэтому делаю всё возможное.

— Вы ограничены временными рамками. Не дайте нам в вас усомниться.

Чонгук стоял в дверях, держась за ручку, и с презрением смотрел на спины мужчин. Пока Чимин, наконец, не заметил его.

— Господа, прошу меня извинить, — Пак встал с места и поклонился собеседникам, — Я на минуту.

— Чонгук-и, — измученно улыбнулся Чимин своему гостю, когда они оба вышли в коридор и закрыли за собой дверь, — Я сейчас немного занят, может…

Чонгук улыбнулся одной стороной губ и взял Чимина за руку, хитро сверкая глазами.

— Пошли.

— К-куда? — спросил озадаченный Пак, семеня следом за быстро идущим Чоном, — Милый, у меня клиенты…

— Увидишь. Это ненадолго.

Он вел ничего не понимающего Чимина по коридору, заходя в самую дальнюю темную комнатку, включая свет и прижимая Пака к полкам с несметным количеством коробок на них.

Чимин вздрогнул, когда Чонгук наклонился ближе, одной рукой оперевшись на полку позади Пака, а второй обхватив его подбородок.

— Стой смирно, золотце, — проворковал Чон, голодным взглядом осматривая приоткрытые губы парня, — Каким же вкусным ты выглядишь, а?

Чимин лишь тяжело задышал, опуская глаза в пол, на деле же — любуясь близостью чужих бедер. Крепких, с выпуклостью в районе ширинки.

— Обожаю наблюдать за тем, как ты работаешь, — прохрипел Чонгук, слегка прикусывая нижнюю губу Пака и тут же делая захват на его подбородке сильнее, — Тшш, не дергайся.

— Чон…гук, — срывающимся голосом простонал Чимин, расфокусированным взглядом смотря на своего мучителя, — Я на работе.

— Как же я хотел взять тебя прям там, перед этими разодетыми петухами. Просто показать им какого обращения ты заслуживаешь, — продолжил Чон, проводя пальцем по нижней губе сходящего с ума Чимина, — Каким уязвимым и плачущим ты становишься, когда кончаешь.

От этих слов Чимин заскулил, прикрывая глаза и силясь запрокинуть голову. Чего ему сделать не дали.

Вместо этого он ощутил чужой палец на своем вставшем члене, поверх штанов.

— Ммм… вот что тебе нравится, — Чонгук с нажимом провел по его ширинке большим пальцем, — Грязные слова.

Он наблюдал, как Чимин превращается в месиво из возбуждения и порочности. Послушный, хныкающий, нуждающийся. На прокушенной нижней губе виднелась кровь. И не ясно: Чонгук перестарался или это сделал сам Пак.

Чон сделал шаг назад, убирая руку от ширинки парня и потянулся к своей. С упоением наблюдая, как ломались брови Чимина, а во взгляде плескалась мольба.

Послышался звук расстегивающейся молнии и шорох приспускаемых штанов.

— Ммм… Чон… — простонал Пак, чудом державшийся на ногах.

— Давай же, золотце, — низким голосом произнес Чонгук, доставая свой налитый кровью толстый член, — ты знаешь, что делать.

Не в силах больше сдерживаться, Чимин медленно опустился на колени, влажными глазами смотря на чужой пах, слегка приоткрывая рот. Чонгук зарычал, словно зверь при виде добычи, заметив тонкий след от слюны в уголке чужого рта.

— Ты так голоден, крошка, давай же, — длинные пальцы зарылись в пепельные волосы, заставляя придвинуться ближе и буквально натягивая чужой рот на твердый член, — Боже…

Чимин скользил по члену резкими движениями, словно долгое время сдерживался. Смотрел снизу вверх чуть прикрытыми от сладкой истомы глазами, и почти что мурлыкал довольным котом. И наблюдаемая картина ему явно нравилась: Чонгук, со сведенными бровями, отрывисто выдыхавший, с испариной на лбу и висках.

И кто ещё из них самый дикий.

Чимин ожидал, что после бурного оргазма его парень разомлеет и сразу же нежно его поцелует. Но ошибся.

Чонгуковы бедра задрожали, дыхание участилось, и обильное количество спермы выплеснулось в рот Паку. Тот не успел слизать остатки белой жидкости со своих губ, как его резко подняли на ноги и прижали к полкам, схватив за волосы и оттягивая голову назад. Острая боль пронзила шею, и Чимин мог поклясться, что Чонгук пил его кровь, следом зализывая укус.

Это то, что так любил Пак. То, о чем безмолвно просил каждый раз.

При особенно сильном укусе, когда Чимин вскрикнул, приподнимаясь на носочках, настойчивые пальцы расстегнули его ширинку и оттянули нижнее бельё, обхватывая влажный член.

Звон в ушах, мутное сознание и резкие движения ладони по члену. Чимин слышал собственные крики, будто со стороны. Ощущал, как бьётся пульс там, где зубы снова протыкали плоть. Безумие в чистом виде. Ещё пару движений.

И он не смог кончить.

Понимал, что плачет. Почти что выл, от того, как сильно зажат член у основания. Млел от мягких чонгуковых губ на своих собственных, от языка, проходящегося по зубам и небу. И изнуренно приоткрыл глаза, готовый снова упасть на колени, лишь бы ему разрешили кончить.

«Пожалуйста» — хотел прошептать Чимин, но вместо слов — мешанина из высоких звуков. Он видел глаза Чонгука, его трепещущие ресницы и полный нескончаемой нежности взгляд.

— Я люблю тебя. Люблю, — тихий шепот.

Чимин хныкал, хотел сказать то же самое в ответ, но язык отказывался слушаться.

Пальцы, дарившие пару мгновений назад наслаждение, всё ещё сжимали твердый член. И он бы умолял, просил со слезами на глазах. Но не мог. Приятная тяжесть опустилась в пах. Несколько долгожданных спасительных движений вверх-вниз.

И Чимин вскрикнул.

Он кончал долго, бурно, крупно дрожа всем телом, зажмурив глаза и, кажется, сломав позвоночник.

На миг свет потух перед глазами, осталась лишь теплота вокруг его тела. Знакомая, родная. Крепко обнимающий его Чонгук, словно Чимин самое дорогое на свете сокровище.

— Я тоже тебя люблю, — из последних сил шепчет Пак и наслаждается дождем из поцелуев.

***

Они вместе уже почти шесть месяцев и за это время многое успели сделать: слетать в Токио, начать жить вместе и завести кота. Каждую пятницу в квартире Тэхена нарастает гул голосов, звенят бутылки, а Намджун с Чимином обсуждают глупых мальчиков-моделей с последнего показа.

Теперь есть то самое равновесие. Внутри Чимина. Внутри Чонгука. Внутри их маленького мира, где живут только они вдвоем.

Втроем.

У них же есть кот, да.

Чонгук счастлив, потому что в его жизни случилось то, что раньше он назвал бы нонсенсом — его полюбили за то, кем он является без попыток перекроить. Чимин влюбился в самое худшее в нем, в самое темное и неконтролируемое.

Чимин же говорит, что он влюбился в самое настоящее в Чонгуке.