Чонгук уже минуты три стоял перед дверью Тэхена, не решаясь надавить на звонок. Голова была забита мыслями о случившимся между ним и Чимином, а сердце не переставало бешено колотиться в груди.

Чон пытался держать свою доминантную силу под контролем. Правда, пытался. Но как объяснить то, что ему хочется обладать кем-то настолько сильно, что земля уходила из-под ног. Чем оправдать эту непреодолимую силу, пугающее желание подчинить другого человека себе, присвоить. Сделать ему больно и приятно одновременно.

Весь этот шторм внутри него напоминал беспокойное море на фоне корабельного бунта. Жестокие удары желаний, мысленные крики и павшее почти замертво сердце.

— Гук-и? — удивленный голос Тэхена неожиданно протиснулся сквозь шквал мыслей Чонгука, — Ты чего здесь стоишь?

Ким замер в дверном проеме, с взлохмаченными волосами и в пижаме, оглядывая друга беспокойным взглядом.

— Извини, — Чон зашел в прихожую, снимая ботинки, — Задумался.

— Я видел, как ты заходил в подъезд, — пробурчал Тэхен, схватив задумчивого парня за локоть и ведя в гостиную, где уже сидели два высоких молодых человека с пивом в руках.

— Знакомься, это Намджун, — Ким указал на одного из них. Того, кто имел серьезное выражение лица и зачесанные назад каштановые волосы.

— Приятно, — кивнул Намджун, широко улыбаясь. От серьезности не осталось и следа.

— Я — Джин, — второй парень, блондин, подскочил с места, прежде чем Тэхен успел его представить, и крепко сжал руку Чонгука, слегка посмеиваясь, — Рад встрече.

— Взаимно, — Чонгук расслабился. Они выглядели дружелюбными.

Да и вся обстановка, учитывая новых знакомых, болтливого Тэхена и несколько ящиков пива, воодушевляла, и Чонгук мог выдохнуть. Скинуть с себя, хотя бы ненадолго, гнетущий груз мыслей.

Они разговаривали о работе, последних выпусках журналов и смеялись над властью сестры Чона над собственным братом. Но в какой-то момент, Чонгук обнаружил всех троих, внимательно смотрящих на него, словно ждущих его чистосердечного признания.

— Как прошла сегодняшняя встреча? — вдруг спросил Намджун, делая глоток из своей бутылки.

— Хорошо, — Чон откинулся на спинку дивана и вопросительно взглянул на Тэхена, — Как много ты им рассказал?

— Не так много, — округлил глаза друг, становясь похожим на провинившегося щенка, — В общих чертах.

— Ты делал Чимину массаж, это правда? — Джин нагнулся чуть вперед и зачем-то перешел на шепот, — И он сам был не против?

— В общих чертах? — хмыкнул Чонгук.

— Меня заставили! — Тэхен вскинул руки в примирительном жесте.

— Что не так с массажем? — сдался Чон, пытливо оглядывая парней.

— Ну, потому что это Чимин, — Намджун поставил свою бутылку на журнальный столик, — Тот Чимин, которого я знаю, не позволил бы прикасаться к себе первому встречному, учитывая его материальное положение.

— Что это, черт побери, значит? — не понял Чонгук, подаваясь вперед.

— Как минимум то, что Чимин пользуется услугами профессионалов во всем. Включая массажистов. Слушай, мы с ним не друзья, но крутимся в одной компании. Чимин хороший человек, но я ни разу не видел, чтобы он позволил себе проявить слабость. Пожаловаться на недомогание, например.

— Кажется, Чимин просто положил глаз на Гук-и, — усмехнулся Джин, — Великое дело. Такой миленький и хрупкий Чимин, и такой большой и сильный Гук.

— Я видел тех, с кем встречался Чимин, — пригрозил пальцем Намджун, словно слова Джина могли кого-то оскорбить, — И это не взрослые богатые дяди. Вполне себе молодые и сногсшибательные парни, моложе него самого. И, как бы это сказать, Пак не выглядел тем, кто снизу.

— Я сжал его шею, — неожиданно даже для самого себя выплюнул Чонгук.

На пару секунд повисла тишина, а затем последовали три вопроса хором:

— Что?! — опешил Намджун.

— Что ты сделал? — разинул рот Джин.

— Вам принести еще пива? — спокойно спросил Тэхен.

— Как это произошло? — Намджун первым решил продолжить. Тэхена все дружно проигнорировали.

— Ну, я делал массаж, — Чонгук не мог смотреть на парней, рассказывая подобное, поэтому просто выбрал точку на полу, — А потом. Я не знаю, что на меня нашло. Просто он выглядел таким… — Чон сделал паузу, подбирая подходящее слово, — …послушным. И я обхватил его шею обеими руками и… сжал её.

— А Чимин что? — Джин снова говорил шепотом.

— Он, — пауза, — Застонал. Или что-то типа того.

— Боже правый, — громогласно среагировал Тэхен, — Ему это пришлось по душе. Что такого в твоих руках, Гук-и? Ты даже в спортзале уже недели две не появлялся.

— Пак Чимин поплыл, — подытожил Джин, — Вот тебе и «сильный и независимый».

— Напоминает БДСМ-практику, — задумчиво произнес Намджун, — Слышал когда-нибудь о доминантах и сабмиссивах?

— Всегда знал, что в Гуке скрыто нечто подобное, — довольно протянул Тэхен, тут же присасываясь к бутылке.

— Слышал, но не участвовал, — глухо отозвался Чон, чувствуя, как краснеет.

— Сабмиссив — это человек, который готов подчиняться доминанту, терпеть боль, унижение и получать от них удовольствие. Кончать по приказу или, наоборот, не кончать без приказа.

— Чимин — сабмиссив? — Тэхен не мог понять об одном и том же Чимине они говорят или нет.

— Без понятия. Просто говорю, что вижу, — усмехнулся Намджун.

— Это смешно, — покачал головой Чонгук, ставя пустую бутылку на пол, — Мы даже не знаем друг друга толком.

— Может, стоит поговорить, — Джин тут же удостоился неодобрительных взглядов.

— И что я ему скажу? «Слушай, Чимин, я чувствую, что не прочь грязно трахнуть тебя на ближайшей поверхности, а желательно — согнуть пополам прямо перед вон тем зеркалом в пол, и сделать тебе сначала больно, а потом довести до оргазма. И что-то мне подсказывает, что ты тоже не против. Но у меня есть будущая жена, так что вот. Поговорили, и хватит», — Чон перевел дыхание и продолжил, — Так ты себе это представляешь?

— Ого, — все трое пораженно выдохнули.

— Я даже немного завелся, — признался Тэхен, — Какие грязные мыслишки, малыш Гуки.

— Давайте закроем тему, — прозвучало спасительное предложение Намджуна, — А то он сейчас сгорит заживо.

— Спасибо, — недовольно буркнул Чон, практически насильно вливая в себя остатки пива из бутылки.

***

Выходные прошли беспокойно. Суджин судачила с подругами и невидимым Чимином по другой конец телефонной трубки, а Чонгук провел оба дня в процессе акта самокопания.

В понедельник вечером, после напряженного трудового дня, Чонгук снова стоял на пороге салона красоты, ощущая стойкое желание развернуться на сто восемьдесят градусов и бежать, куда глаза глядят. Сделав пару кругов по небольшому крыльцу, проецируя себе их с Чимином будущую встречу, он все же решил зайти внутрь. Сердце билось так сильно, что Чон мог видеть, как вздымается грудь под его белой рубашкой в такт сердечному ритму.

Стоило ему потянуть дверь на себя, как навстречу из этой же самой двери на него налетел тот, мысли о ком съедали его изнутри.

Чимин.

Несмотря на то, что на улице было довольно прохладно, тот был одет в легкую полосатую рубашку и дырявые джинсы.

— Чонгук-щи? — воскликнул Пак удивленно, потирая свой маленький нос, которым секундой ранее уткнулся в широкую грудь Чона.

— Чимин-щи? — в тон ему произнес Чон, придерживая молодого человека за предплечье, — Уходите?

— А… нет. Иду за кофе. Думал, у меня есть еще хотя бы полчаса до вашего прихода, — Чимин опустил голову вниз, смотря на носки своих черных туфель, снова открывая Чонгуку вид на уязвимую шею.

Вызывая невыносимое желание снова к ней прикоснуться.

— А как же кофейный аппарат внутри? — думай о кофе, думай о кофе, Чонгук.

— Отстой, — Пак поднял голову и улыбался одними глазами, — Хотите со мной?

— Да, пожалуй. Мне тоже не помешает взбодриться.

— Тяжелый день? — Чимин на одно мгновение протянул ладонь, видимо, с целью взять своего клиента под руку, но потом передумал и просто зашагал рядом.

— Давно у меня не было легких дней, — согласился Чон, — Вы не замерзнете?

— Я, — Пак слегка притормозил, словно обдумывая ответ, — Я не знаю.

— Вот, держите, — Чон быстрым движением снял с себя черный пиджак и, не дожидаясь реакции Чимина, набросил его тому на плечи, — Так теплее.

Не нужно хорошо разбираться в человеческом поведении, чтобы понять то, что стилист был смущен. Он глубоко вдохнул, чуть поворачивая голову в сторону правого плеча, и Чонгук мог поклясться, что тот вдыхал запах духов с пиджака.

— С-спасибо, — неровным голосом прошептал Чимин, кутаясь в накинутую на него вещь.

Теперь он выглядел еще более крошечным, таким уютным, что Чонгуку потребовалась невероятная сила духа, чтобы не обнять его сразу двумя руками и не прижать к себе.

Но как же он этого хотел.

До ближайшей кофейни они шли в полной тишине, Пак продолжал зарываться в недра пиджака Чонгука, дыша им уже в открытую. И выглядело это не как чонгуков пиджак на Чимине, а как чонгуков Чимин в чонгуковом пиджаке. Они оба были его.

После того, как кофе был куплен (у Чонгука — американо без сахара, у Чимина — шоколадный латте), обстановка немного разрядилась. Чимин принялся воодушевленно рассказывать о странных желаниях клиентов в выборе одежды для разных торжеств, а Чонгук просто наслаждался приятным голосом и маленькими улыбками своего собеседника.

Наверное, это довольно странно — чувствовать рядом с человеком одновременно уют и непреодолимое желание жестко отыметь. Но еще страннее была реакция Чонгука на знакомство с парнем Чимина, который обнаружился в салоне на одном из кресел, попивающим воду из стаканчика.

— Эм… Чонгук-щи, — неуверенно протянул Чимин, указывая на очень молодого, на вид, человека (Чонгук не дал бы ему больше девятнадцати), который сразу же, как они вошли в зал, вскочил и приобнял Пака одной рукой, — Это Джисок.

— Здравствуйте, — чуть поклонился Джисок, — Я парень Чимина. Приятно познакомиться.

— Взаимно, — как бы Чонгук ни старался, но прозвучало сухо.

Чон не был уверен, насколько жестким был его собственный взгляд, направленный на руку этого парня, которой он все еще обнимал его Чимина, в его, чонгуковом, пиджаке.

И Пак все понял. Даже, кажется, дернулся. Нервно, импульсивно. Снимая с себя руку своего парня и отходя в сторону. Его растерянный взгляд блуждал по лицу Чонгука, а руки вцепились в полы черного пиджака.

Такого же черного, как глаза Чона.

— Джисок, милый, тебе пора, — твердым голосом заявил Чимин, чудесным образом перевоплощаясь в холодного профессионала, каким его рекламировал Намджун. Его тон жесткий, не терпящий возражений.

Джисок, вопреки всему, спокойно пожал плечами, быстро клюнул Пака в щеку и, махнув рукой Чонгуку, ретировался. Не было похоже, что Чимин так с ним разговаривает в первый раз.

— Спасибо, — стилист снял с себя пиджак и протянул перед собой, дежурно улыбаясь.

— Пожалуйста, — кивнул Чонгук, забирая вещь, и только сейчас приходя в себя.

Невыносимое чувство потери самоконтроля угнетало. Если бы Чонгук мог объяснить свое поведение, если бы он только мог.

Что за темная сторона живет внутри него, которая раскрывается и цветет, как только Чимин появляется в зоне видимости? Яркие вспышки желания, угнетающее чувство ревности и дикое ощущение своего превосходства, силы.

И признание уязвимости Пака перед ним.

— Вы давно вместе? — вопрос сам выскользнул из его рта.

— Что? — Чимин собирался сделать глоток кофе, но остановился.

— Ты и твой парень, — кажется, Чон просто не мог замолчать.

— Пару месяцев, — нахмурил брови Пак и как-то совсем жалостливо посмотрел на своего собеседника, — А что?

— Просто любопытно, — Чон наблюдал как Чимин почти что сжался под его напористым взглядом.

— И как он? — сам от себя не ожидая, вдруг спросил Чонгук.

Чимин в этот момент все же попытался сделать спасительный глоток кофе, но услышав вопрос, совершенно неловко дернул рукой, проливая уже порядком остывший напиток на свою рубашку.

— Черт, — стакан с кофе был поставлен на ближайшую тумбу.

— Черт, — повторил за ним Чон, метнувшись к полкам со всякой всячиной в поисках салфетки.

Стало вдруг безумно стыдно за свое любопытство. И куда его понесло, каким же мудаком Чимин его теперь считает.

— Он… хорош, — прервал его мысли голос Пака за спиной.

Чонгук замер с пачкой салфеток в руках, не решаясь повернуться.

— Он делает мне хорошо, — в его тоне не было вызова. Был скорее отчаянный полушепот, — Я хочу снять рубашку, если ты позволишь мне.

Чонгук резко развернулся, и его лицо исказилось от того, насколько притягательным в тот момент выглядел Чимин. Раскрасневшийся, невинный, с этими маленькими пальцами, вцепившимися в верхнюю пуговицу влажной полосатой рубашки.

Его глаза. В них были миллионы, триллионы трудноразличимых эмоций. Мольба, восхищение, страх на грани полного повиновения. Желание. Он слегка согнул одну ногу, будто стоять на прямых ногах — адская пытка. И дышал, так глубоко, практически задыхаясь.

Чонгук перевел собственный взгляд на зеркало, позади Чимина. Настоящий страх окутал его грудную клетку и приостановил трепыхающееся сердце. В отражении он увидел другого себя. Снова. Тот, другой, был выше, сильнее, а его лицо с жесткими чертами и скривленными в жадной улыбке губами привели настоящего Чонгука в ужас. Но лишь на секунду. Потому что в глазах того, другого, в беспросветно черных глазах, были ответы на все его вопросы. Это не кто-то другой. Это маска из всех потаенных желаний, крывшихся внутри него самого. Грязных, темных, искажающих его настоящую реальность. Их можно было прятать всю жизнь, если бы не появился Пак Чимин, и не склонил голову перед темной стороной Чона, давая ей свободу.

Чонгук снова посмотрел на жаждущего Чимина, и первое, что навсегда останется в его памяти, — громкий, пронзительный крик Пака. Гибкое маленькое тело дрожало настолько сильно в руках Чона, что тот снова испытал ужас, боясь, что сделал что-то не так. Но последующий срывающийся стон и неуверенное прикосновение пальцев к чоновым плечам, успокоило его. Прижимать Чимина к зеркальной поверхности и сжимать ладонями его тонкую талию — недостаточно. Чонгук как завороженный смотрел на белую кожу шеи, которую Пак любезно ему предоставил, откинув голову и ударившись о зеркало затылком. Можно было наблюдать, как выступает испарина, поверх завораживающей бледности. Такой послушный мальчик и притягательный сладкий запах его кожи сделали свое дело. Зубы вмиг поразили свою цель, кусая, истязая, пока настойчивые ладони ползли вверх по талии, задирая легкую рубашку, открывая больше кожи.

Темно-бордовые следы, испещренные мелкими точками, тянулись вдоль левой стороны шеи Чимина, наконец оставленной в покое. Он практически плакал, хрипел, когда голос сел окончательно, пока Чонгук, стоя на коленях, с удивительной нежностью вылизывал его живот, задирая рубашку еще выше, к груди. Соски затвердели от переизбытка эмоций, практически уничтожающих, поглощающих настолько, что остановиться сейчас — сродни смерти.

Чонгук прорычал что-то невнятное, сжимая зубы до скрежета, и вырвал без промедления пуговицу на джинсах Пака, ломая следом и застежку ширинки. Грубо стягивая предмет гардероба вниз, вместе с нижним бельем и тут же останавливаясь.

Представшая перед ним картина могла его погубить. Он видел себя, стоявшим на эшафоте с веревкой вокруг шеи. Задыхался, хотел плакать и разодрать себе горло.

Чимин, соблазнительно открытый, со спущенными вниз штанами, с задранной вверх рубашкой, комкал её подол в своих милых, зацелованных Чонгуком, дрожащих пальцах. И смотрящий на Чона огромными глазами с испуганно-возбужденным взглядом вперемешку с не меньшим восхищением. Чимин плакал. Глотал крупные слезы. Молча.

Но вопреки всему, его член стоял. Маленький, красный, влажный.

— Я-я … — попытался что-то сказать Пак, громко сглатывая, — Кончить…пож-ста…я не могу больше…

— Всё, что захочешь, — Чонгук не узнал своего голоса. Хриплый, чужой.

Он никогда не делал никому приятно ртом. Ни разу. Но это был Чимин, и он нуждался в нем прямо сейчас. Он просто хотел его попробовать, вылизывать, кусать. Хотел его полностью, до боли в паху, хотел.

Чонгук никогда не видел, чтобы кто-то изливался так бурно. Чимин вскрикнул, и крупная дрожь его тела снова поселила нотки ужаса в грудь Чонгука. Стало страшно от того, что этому чудесному созданию могло стать плохо. Но все эти глупые мысли рассеялись нежной улыбкой Чимина, подаренной Чону перед тем, как Пак опустился на пол прямо в кольцо его дрожащих рук.

Спустя несколько минут Чон закончил вытирать Чимина салфетками, натягивая на тяжело дышащего парня трусы и штаны. Он облокотился на зеркало позади себя, не желая отпускать ослабевшего Пака из своих рук, и прижал к себе так сильно, как только мог, стараясь не сломать его.

— Позволь мне, — Чимин мягко выпутался из его объятий и потянулся к чужой ширинке, — Могу я?

— Нет необходимости, — вымученно улыбнулся Чон.

Чимин не послушался, потянув штаны вниз, безмолвно прося парня приподняться. Чонгук не хотел спорить, позволив освободить себя от одежды, и удовлетворенно хмыкнул, наблюдая за реакцией Пака на тот беспорядок, что творился под его нижним бельем.

— Ты… , — ахнул Чимин.

— Да, одновременно с тобой.

— Тогда, — Пак облизнул свои сухие губы, наклоняясь, — Позволь мне почистить тебя.

— Чимин…боже…

Его горячее дыхание опаляло низ живота Чонгука, пока раскаленный язык порхал поверх запятнанной спермой кожи, вылизывая дочиста. И прежде, чем Чон начал возбуждаться снова, Чимин отстранился и облизнулся, хитро улыбаясь.

— Не сегодня, Чонгук-щи, — проворковал он, снова падая в теплые объятия.

Яркий свет зала, холодное зеркало позади и жмущийся к его боку Чимин — лучшее, что случалось с Чонгуком за всю его жизнь. Но как бы ни была прекрасна сказка, она всё еще не имеет ничего общего с реальностью.

С той реальностью, где у Чонгука через два месяца свадьба.