В понедельник утром Чимин надеялся, что спросит у Джулии фамилию, но как назло девушка уехала во Францию на полторы недели в тур-поездку. Можно, конечно, было спросить фамилию у ее друзей или у других учеников, но все из принципа не говорили о ней ничего, даже ее возраста. Это выглядело, как негласное правило среди учеников и учителей. О тебе знали минимум, а все остальное узнавали в стенах класса, и там же все это и оставалось. Какое-то дебильное правило, но оно действовало уже много лет. Ученики-призраки и ничего кроме твоего имени не знают, только твои близкие друзья, даже год обучения практически никакой роли не играют. Похоже, здесь есть маленький пунктик в разделе помощи в личных делах: полный пофигизм на человека, кто он, откуда и что представляет, лишь бы помочь в его проблемах, но не более, если ты не входишь в круг его близких друзей, а он может быть в лице двух-трех человек. Маленькие кружки, которые не контактируют между собой, помощь в определенных аспектах жизни, но не более. Каждый сам за себя, если у тебя нет близких друзей.

Как раз сегодня в расписании внесли изменения, и у Чимина образовалось несколько окон, которые он проводил, сидя на подоконнике и слушая музыку. Это уже второе окно и он может спокойно ничего не делать. Первое он посвятил подготовке к тесту по социологии, поэтому он за все время не вспоминал про Юнги (всё равно с ним даже утром не пересёкся). Вечером он толком ничего не понял во время поцелуя, а после вырубился, как только лег на кровать. Это был второй раз, когда он чувствовал поцелуй, и в оба раза ему понравились, но в первый раз это было во сне.

Ему нравился Юнги, но также раздражал. С ним было комфортно, не нужно было притворяться, что все хорошо, можно все рассказать и тебе станет легче. Он не знал, откуда у него такая уверенность, просто был уверен в этом. Снова это чувство. Чимин видел в Юнги искренность, поддержку. Он хотел ему все рассказать, но также боялся, что тот ему не поверит. Его больше смущал тот факт, что он хочет, чтобы Юн снова его поцеловал. Он хочет быть всегда рядом с Мином, его тянет к нему.

Все его мысли прервал какой-то парень, который появился из неоткуда. Он не назвал своего имени, боясь, что Чим расскажет. Парень предлагал рассказать о Джулии, но потребовал взамен, чтобы Пак давал списывать домашку. Чимин отказался. Ему нужно было знать фамилию Джулии, но не хотел платить такую цену.

     ***

Следующие две недели проходят в сплошном завале в учебе, как у Чимина, так и у Юнги. Они пересекаются только за ужином и то, это практически не имеет значения. Как узнал Пак, первый месяц учебы — разогрев перед огнем: увеличение нагрузки, домашки, тестов, но самый пик будет перед новым годом, когда начнутся экзамены за весь семестр.

Юнги в течение двух недель не трогал Чимина. На это было две причины: во-первых, у него не было времени, чтобы поговорить и все выяснить, во-вторых, он не знал, что делать после разговора. С каждым днем он (разговор) начинал пугать Мина. Его успокаивал факт, что Чимин его не избегал, хотя, может, это все из-за учебы так казалось.

        ***

В субботу второй недели Чимин и Юнги возвращались вместе домой, но все также молча. Они были полностью выжатыми. Как только они зашли в квартиру, Юнги начал:

— Чимин-и…

— Юнги-хён, давай не сейчас. Я знаю, что ты хочешь сказать, но у меня нет сил, чтобы сейчас все рассказывать или выяснять отношения.

Чимин ушел в комнату. Оно и было понятно, что сейчас не самое лучшее время для разговора. Но Юнги хотел сказать совсем другое: завтра придет его парень и Чиму снова придется уйти, но этого уже не хотел сам Юн, но он надеялся, что этим проверит и поймет свои чувства, которые были смешанными.

Пак не выходил из своей комнаты до самого вечера. Он читал очередную книгу, чтобы расслабиться, но уснул и не услышал, как Юн стучится в его комнату. Вместо того, чтобы будить младшего, он решил применить «особый» способ побудки. Юнги возвращается со стаканом холодной воды и выливает всё на лицо Чимина. Тот сразу же вскакивает и начинает поливать Мина отборными матами.

— Ты совсем идиот? Нельзя было нормально разбудить? Ты чего ржешь?

— Это же весело, Чимин. Тем более это тот самый способ, про который говорил Джин, — Чимин вспомнил. Да, это не самый лучший, но действенный способ. Чим идет на кухню, где уже готов ужин. Все проходит спокойно ровно до того момента, пока Юн не сказал «ту самую фразу»:

 — Чимин, тебе завтра надо уйти. Прости.

— За что ты извиняешься? Я все понимаю, у тебя своя жизнь, в которую я не должен лезть. Мы же не встречаемся.

Нервный смешок. Чимину неприятно, какие у Юна планы, но он понимает, что у него нет прав на отношения. Поцелуй же ничего не значит. Или все же значит? Пак пытается не показывать свое разочарование, но у него не очень хорошо получается. Мин замечает это, но ничего поделать не может. Ему надо разобраться.

     ***

Пак просыпается поздним утром, но уверен, что Юн еще спит. Он умывается, выпивает крепкий кофе, собирается и выходит из квартиры. До дома Фрэнка ехать надо в другую часть города, в богатый район.

Вся дорога занимает полтора часа и, плюс к этому, надо идти по району, в поисках нужного дома. Но так как Чимин очень хорошо ориентируется, то решает найти «свой прошлый дом». Он его находит быстро, дом за сорок лет практически не изменился. Чимин долго не задерживается и пошел к нынешнему дому Фрэнка. Пройдя несколько кварталов, Чим выходит к нему, который сильно отличается от его соседей: простой, но со своей индивидуальностью. Отделка цвета слоновой кости, два этажа, рамы цвета темного шоколада, стиль нечто среднее между средневековью и современностью, но все это выглядит эстетично и красиво.

Чимин нажимает на звонок двери. Через какое-то время ему открывает мужчина лет сорока и тупо смотрит на Чима.

— Ты кто?

— Простите, я ищу Фрэнка Мильтона. Это случайно не вы?

— Допустим, что я Фрэнк Мильтон, а ты кто?

— Меня зовут Пак Чимин. Мне надо с вами поговорить.

— Я, вроде как, не веду разговоры со школьниками, если они не парни моих дочерей.

— Я хотел с вами поговорить о вашем друге, который умер в 1993 году.

Лицо Фрэнка моментально вытянулось. Он посмотрел на всю улицу и жестом приказал Чимину войти в дом. Они вошли в гостиную и сели на два противоположных дивана.

— Откуда ты узнал? И как?

— Я не знаю, как это объяснить. Вы мне не поверите.

— Конечно, не поверю, ведь вся информация о Кристиане отсутствует. Так как ты узнал?

— Кристиан — это я. Точнее его душа и есть моя. И с самого детства мне снится вся его жизнь, и я пытаюсь во всем этом разобраться.

— Слушай, парень, ты в курсе, что звучит это ни капельки не правдоподобно. Если ты какой-то репортер и хочешь все узнать, то я ничего не скажу.

— Я же сказал, что вы не поверите, но я говорю правду. Доказать?

— Как? Это невозможно.

— В один день Кристиан пришел к вам и говорил, что они придут, на что вы ответили, что во всем замешаны Мистер и Миссис Хоккинс и чертовая политика. Скажите, это было незадолго до убийства?

— Этого не было ни в одном источнике? Откуда…?

— Я же сказал, что знаю все о нем. Пожалуйста, скажите, что произошло после разговора с Ником Сандерсом и Лидии?

— Я ничего не буду говорить. Ты же, вроде, сказал, что знаешь всю его жизнь. Зачем ко мне пришел?

— Воспоминания продолжаются, а их не было последние две недели.

— Мне запрещено что-либо говорить о том периоде. Так что, ты зря ко мне пришел. Могу сказать, что всю жизнь мы были близки, как братья, но после одного инцидента, он охладел.

— Что за инцидент?

Хлопает входная дверь. Слышится стук каблуков и звонкий голос:

— Папа, я вернулась! В Париже сейчас так красиво и… Пак Чимин?

Брюнет поворачивает голову и видит Джулию. Такого поворота событий он никак не ожидал. Джулия Мильтон. Теперь понятно, какой у нее статус в универе: дочь влиятельного человека.

— Джулия, вы знакомы?

— Мы учимся в одной школе.

— Простите, Фрэнк, можно я задам один вопрос? Сколько лет Джулии?

— Ей семнадцать, — Чимин выпал. Его клеила девушка младше его. Типичная американка.

— Ты что здесь забыл? Мы же, вроде, все выяснили, — в этот момент Чимину захотелось убить эту блондинку.

— Выяснили, что? Ты клеил мою дочь и под предлогом захотел снова попытать удачу?

— Все не так. Я не знал, что Джулия ваша дочь, во-первых. Во-вторых, я ее не клеил, а она меня. В-третьих, я — гей, — теперь снова была очередь Фрэнка удивляться.

— Джулия Мильтон, иди к себе в комнату. С тобой мы поговорим позже! А теперь ты, Чимин. Я тебе уже сказал, что больше ничего не скажу, так чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы вы мне рассказали, что это за инцидент, после чего Кристиан изменился, — Фрэнк сидел с гневным взглядом. Чимин знал, на что идет. Это все добром не кончится.

— Я не буду отвечать. Мне запрещено. А теперь я хочу, чтобы ты ушел из моего дома и больше здесь не появлялся и не приближался к моим дочерям.

— Да, Мистер Мильтон. Извините, но вы знаете что-нибудь про дочь Лидии Сандерс? — зря это сказал Чимин. Фрэнк еще сильнее разозлился и уже не только словами просил уйти, но и действиями.

— Чтобы больше я о тебе не слышал, понял? И не смей говорить, что был у меня. А теперь иди отсюда.

Фрэнк подошел к Чимину и вытолкал его из дома. Дверь захлопнулась с большим грохотом. Чимина такое обращение взбесило окончательно. Он понимал, что не должен злиться, но не мог. Все на него начало давить. Пак дал волю своим эмоциям. Он пошел домой, наплевав на Юнги, который сейчас там.

      ***

Чимин стоял около двери в квартиру. Он заходит ровно в тот момент, когда слышится протяжный стон. Чим закрывает дверь и идет по направлению к своей комнате, попутно ударив кулаком в стену.

— Мин Юнги, ты задолбал!

Какие-либо движения в комнате Юнги прекращаются, но Паку на это пофиг. Он уже в своей комнате и подходит к окну. Его уединение длится не долго. Входит Мин собственной персоной в шортах. Его вид потрёпанный: злое и немного красное лицо, челка прилипла ко лбу, на шее видны небольшие следы от засосов.

— Ты что себе позволяешь? Мы же договаривались.

— Вот это уже не твое дело, почему я так рано.

— Как раз мое! Ты вообще знаешь, что обломал мне весь кайф?

— Да плевал я на твой секс. Ты меня уже достал своими выходками.

— Какими, блять, выходками?

— Издеваешься, запугиваешь, то обнимаешь, то целуешь, а потом снова холоден. Задолбал! А потом еще говоришь свалить, потому что у тебя намечается очередной перепихон. Иди ты нахрен, Мин Юнги! — Чимин отворачивается к окну. Он тяжело дышит, его душит обида, гнев, злость.

— Если я так делаю, значит, так надо. Ты мне никто, чтобы так говорить.

— Ах так, да, Юнги? Я для тебя — игрушка, чтобы просто развлекаться? — Чим поворачивает голову к Юну. Мин видит, как в глазах младшего собираются слезы. Он не хочет заставлять его страдать.

Оба парня слышат, как дверь открывается и закрывается. Парень Юнги ушел и больше не придет.

— Все кончено.

— Что «кончено»? Попробуй объяснить. Или я должен съезжать с квартиры?

— Пак Чимин, ты останешься здесь и никуда не пойдешь. Похоже, что меня бросили, так что…

— Так это ты теперь решаешь, оставаться мне или нет? Всё в стиле Мин Юнги.

— Замолчи!

— Не затыкай мне, блять, рот! — Чимин всхлипывает и первые капли слез вытекают из глаз. Он опять отворачивается.

— Сегодня я снова приготовлю ужин. Если захочешь, выйдешь.

Юн уходит, оставляя Пака одного со своими мыслями. Чимин вечером так и не вышел.