У Пак Чимина свое отношение к жизни, он словно не идёт, а танцует по ней. Чимин выбирает лёгкость и непринуждённость. Проще говоря, Чимин не любит заморачиваться. И он совершенно точно не заморачивается, когда впервые встречает Намджуна. Этот парень выглядит забавным и потерянным, а ещё привлекает внимание, потому что, внезапно, кореец, здесь в Канкуне, где Чимин ни одного азиата за все года отдыха ни разу не встречал. А потом происходит эта странная хрень с постоянными встречами. И Чимин мог бы возмутиться, что парень будто хвостиком за ним ходит, если бы не видел его злость и растерянность. И тогда ему становится интересно вдвойне.

Намджун временами кажется Чимину ужасно тупоголовым, потому что только ленивый не заметил бы, как Чимина от одного вида Намджуна ведёт, и Паку правда начинает казаться, что его гей-радар отказал ему в этот раз. Но с Намджуном все совсем непросто, и все так заворачивается, что в итоге они оказываются там, где оказываются.

– Что с твоей книгой? – интересуется Чимин, делая глоток из банки.

– А я не говорил? Вчера отправил редактору черновик последней главы, так что успел почти в срок.

– Почему почти? Ещё четыре дня ведь, – Чимин не может не тактильничать, поэтому жмется к Намджуну, укладывая голову на плечо.

– Я хотел оставить последнюю неделю на отдых, но потом в моей жизни появился один парень, и все пошло наперекосяк, – Ким зарывается пальцами в выжженные краской и солнцем пряди и хмыкает.

– Оу, парень? – Намджун чувствует улыбку Чимина, даже не видя его лицо. – И что же это за парень, расскажи о нем, – принимает игру Пак.

– Ужасно упрямый, – смеётся Намджун и слышит, как Пак посмеивается в такт ему. – Немного тормоз, – Ким откровенно хохочет, когда Чимин, отстраняясь, пихает его с громким "Эй!". – А ещё он невероятно красивый, добрый и сексуальный, – добавляет Джун, ловя губами надутые губы напротив.

– Красивый и сексуальный – одно и то же, так что не засчитано, – шепчет Чимин в губы парня и чувствует улыбку, от которой мурашки начинают бегать по всему телу.

Намджун – это какой-то невероятный сборник противоречий, и Чимину его разгадывать бывает до жути тяжело. И к нему так тянет, что иногда Паку становится страшно, потому что так ведь не бывает, чтобы до дрожи хотелось кого-то так сильно и физически, и ментально.

Они забрались дальше дикого пляжа, туда, где даже спуска к воде нет, зато людей нет тоже, и это плюс. День движется к закату, парни успели растерзать почти все содержимое корзинки с едой и осушить несколько банок пива, впереди бесконечное море, а ветер, такой желанный после душного дня, омывает прохладой уставшую кожу.

Атмосфера веселья меняется на что-то жгуче-неизведанное, зарождающееся внизу живота. Чимина скручивает почти до колик и расплавляет чуть ли не моментально, когда он целует, и поцелуй вдруг оказывается гораздо глубже, гораздо ярче всех предыдущих. Паку нравится изучать Намджуна. Он удивительный, целуется как бог и издает невыносимо сладкие звуки, стоит только коснуться его шеи. И Чимин удивительно точно нащупывает остальное, раз за разом узнавая чуть больше.

Намджун седлает его бедра, стягивая футболку и обнажая великолепно вылепленное тело. Чимин задыхается, потому что это нечестно, быть таким охуенным и вот так сносить ему голову. Он ведёт пальцами по широкой груди, задевает ногтями соски, в какой-то мстительной радости замечает, как дыхание Джуна начинает сбиваться, и возвращается вниз, чтобы обласкать подтянутый живот – там, где блядская дорожка уходит ниже за кромку шорт. Как же Чимину нравятся эти реакции, тихий шепот, который просит о большем и выругивается, когда желаемое только у грани. Намджун бесконечно повторяет, что Чимин красивый, но он просто не представляет, до какой степени может сносить крышу сам, просто дыша. От футболки Пака и шорт они избавляются неловко, даже на грани смеха, но когда Чимина снова седлают, обхватывая его с двух сторон мощными обнаженными бедрами (которыми, признаться честно, не грех было бы его задушить), о смехе как-то забывается окончательно.

Намджун смотрит ему в глаза, когда растирает смазку, ставшую более жидкой из-за жары, между пальцами, и Чимину почти хочется кричать, когда Джун заводит пальцы за спину. Паку хочется посмотреть, до невозможности, но это означает, что он не сможет легко-легко, самыми кончиками пальцев ласкать эти бедра, ловить глазами реакции на лице Джуна и получать микроинфаркты каждую секунду. Намджун почти стонет, и Чимин ощущает всей кожей этот звук, который так и не выходит из губ. Ким прямо сейчас растягивает себя, а Чимин заживо горит, и, вау, чувство бесподобное. Он обхватывает рукой оба члена, размазывает по головкам предэякулят, и вот теперь Намджун стонет по-настоящему, толкаясь в руку, и это так восхитительно, что Чимин повторяет это снова и снова, пока Ким не отстраняет его руку, глядя потемневшими глазами прямо в самую душу. А затем приподнимается, направляя в себя чиминов член. И теперь уже стонет Пак, потому что это так хорошо, так правильно и так крышесносно, что в голове происходит лёгкое замыкание.

Намджун насаживается полностью и сразу же приподнимается, чтобы снова принять до упора. В голове гудит, Чимин аккуратно, скорее дразняще, чем по-настоящему ласкает член Намджуна, а затем спускается ниже, перебирая яички. Ему нравится вот так, медленно и размеренно, почти мазохистское наслаждение. Джун водит бедрами из стороны в сторону, Чимина накрывает и он вцепляется ногтями во внутреннюю сторону бедра старшего. Ким стонет почти пронзительно громко и так сжимает Пака внутри, что ему на секунду кажется, что он уже кончил, и это становится какой-то отправной точкой в ад.

Вертеть Намджуна нелегко, но он поддается, оказываясь на спине, и Чимин тут же снова входит, подхватывая Джуна под коленкой. Размеренность сменяется почти дикостью, дышать становится будто физически сложно, и Чимин готов ликовать, когда Ким перестает сдерживать звуки, двигаясь навстречу его рваным толчкам. Пак двигается, снова и снова глядя в совсем черные глаза, и, находясь почти на грани, обхватывает рукой возбуждение Намджуна, сжимает в кулаке головку и начинает массировать, стараясь попадать в простату при каждом новом толчке. Звуков становится слишком много – ругательства Намджуна, какой-то скулеж, издаваемый самим Чимином, шлепки кожи о кожу, и такой чистый почти крик, когда Намджун кончает, запрокидывая голову назад. И этого правда достаточно, чтобы Чимин кончил сам, в последний момент выходя и пачкая спермой свою руку.

– Это нечестно, что мы не можем полететь вместе, – жалуется Чимин, укладываясь удобнее на груди Джуна.

– Я же сказал, что встречу тебя прямо в аэропорту, а ты пообещал затрахать меня до смерти, – Намджун целует в макушку, поглаживая обнаженную спину.

– Три-и-и дня-я-я, хён, – Чимин поднимает голову, встречаясь с хитрым взглядом.

– Как насчёт потерпеть три дня, чтобы потом на всю жизнь?

Чимин теряется, потому что, господи, перспектива серьезного разговора об их отношениях пугает, ведь он просто не готов. Он зарывается носом в плечо и благодарит Намджуна за то, что он молчит и не спрашивает больше. Пусть будет здесь и сейчас, пока что.