Алтан, после пары бокалов вина и вечера с Вадимом в одной кровати, ленивый и мягкий, как глина, податливый. Томно потягивается, будто большой черный кот, довольный, как сметаны объелся, тусклый теплый свет мягко подсвечивает его плавные изгибы.

Он таким довольным, мягеньким и нежным бывает очень редко.

Когда в делах случается какой-то успех, он тихо отмечает это дело в ресторане, с бутылочкой вина и Вадимом впридачу. И после, они продолжают праздновать, уже дома, за закрытыми дверьми.

Он не шипит, не царапается, только ближе ластится, и сам не против отдавать ласку - гладит налитые мышцы обычно холодными и жёсткими, но такими тёплыми и нежными сейчас, руками, обводит контуры цветастого дракона на груди, оглаживает языки пламени пальцами,

- ...Прекрасен, как ангел небесный,

Как демон, коварен и зол, - Алтан, змейкой устроившись на широкой груди, слушает низкий бархатистый голос Вадима, который, как это любят делать сорокалетние галантные мужики в постели, читал ему стихи.

- Он весь был желанье и страсть,

В нем были всесильные чары,

Была непонятная власть, - Алтан зарывается узкой ладонью в выбеленные пустынным солнцем волосы, прижимаясь ближе. На темный шелк простыней падает парочка белых чешуек кожи. Вадим бы их не заметил - слишком маленькие, но Алтан замечает все.

- У тебя перхоть, - прерывает Вадима на полу слове.

"Ну перхоть и перхоть, чего бубнить" - думает Вадим про себя, но говорит совсем другое, как привык:

- Простите вашего пса вшивого, золотейшество, позвольте в кроватке остаться, - Он огромной верной псиной льнет ближе к руке, играется, Алтан закатывает рубиновые глаза и пихает его в плечо.

- Мы идём в ванну.

- Золотко, может-

- Я сказал: мы идём в ванну, - Алтан повторил со стальным нажимом в голосе, и Вадим уже не мог ему сопротивляться. Честно говоря, Вадим никогда не мог ему сопротивляться.

***

- Ого, и это все - на волосы? - Вадим терпеливо дожидался, пока Алтан в накинутом наспех черном халатике достанет все свои загреба. Он задумчиво расставлял на полку бутыльки с шампунями, бальзамами и масками, абсолютно Вадиму непонятных.

Гораздо понятнее и интереснее ему были то и дело выглядывающие из-под тонкой шелковой ткани белые ножки - он ущипнул мелькающего туда-сюда Алтана за аппетитную ляжку, и тут же получил по рукам.

- Лапы свои не распускай. Лучше скажи - у тебя кожа какая?

- А какая может быть кожа? - Вадим смотрит, как Алтан закатывает глаза, будто разговаривает с самым тупым человеком на свете.

- Сухая, жирная, нормальная? Комбинированная? Проблемная?

- А какое это отношение име-

На Вадима смотрят так, будто сейчас начнут убивать, и он исправляется, - Нормальная, вроде, кожа.

Алтан сухо кивает и меняет местами пару бутылочек, ставит перед раковиной небольшой стульчик.

- Садись.

Алтан настроив воду на комфортную температуру и усадив Вадима поудобнее, принялся за свое коварное дело. Под едва теплой струёй намочил его волосы, зарываясь в них длинными пальцами, прочесывая длину, и уже это было ужасно приятно.

Это абсолютно не то же самое, что мыться самому, во-первых, чужие прикосновения ощущаются ярче и приятней. А во-вторых... Ну, просто, всем нравится, когда о них заботятся, Вадим, в отличие от Алтана этого не отрицает.

Алтан наливает на ладонь шампунь из упаковки, которая выглядит будто стоит не меньше почки. Вадиму такое непривычно, Вадим моется шампунем, который по совместительству гель для душа, зубная паста, машинное масло и соус для пельменей.

Свежее, чем льды арктики, для настоящих мужицких мужиков. Не удивительно, что волосы у него как солома и перхоть сыпется.

Алтан, мягко массируя у корней, вспенивает шампунь осторожными, но четкими движениями, самыми подушечками пальцев.

И это тоже совсем не так, как Вадим моется сам - Алтан делает всё бережно, лаская каждым действием.

Вадим растекается довольно, как ящерица на солнце, наслаждается умными, умелыми руками.

Потом Алтан смывает пену, пока Вадим жмурится и фыркает от воды, и наносит какую-то маску, которую, Вадим знает, совсем не обязательно использовать. И что это все не носит никакого практического смысла, просто Алтану так хочется.

Просто хочется намазать на Дракона все свои масочки-крема, поиграть в некий салон красоты, все ради этого медитативного процесса. Это же как груминг у обезьянок, что-то заложенное в человека природой - почистить шерсть сородича, сделать приятно, снять стресс.

Шея неудобно затекала, хотелось подвигаться, сменить положение, но расслабленный, заботливый Алтан был важнее, дороже золота, не хотелось спугнуть этот хрупкий и редкий момент доверия, теплого уюта между ними.

Алтан в последний раз смывает что-то с его волос, промакивает полотенцем, и сажает Вадима в нормальное человеческое положение. Вадим тихо мычит и крутит задубевшей шеей, пока Алтан достает фен.

Он сушит его волосы мощной струёй едва теплого воздуха, чтобы их не засушить. Заканчивает, и пятерней зачесывает волосы Вадима назад, придавая им их естественное положение.

- Все, готов.

Вадим встаёт и направляется к зеркалу, а Алтан отходит подальше, облокачивается о дверь, издалека выжидающе наблюдает за его реакцией.

Вадим с интересом рассматривает себя и зарывается рукой в шевелюру, щупает результат.

Волосы отчего-то красиво блестели, были гладкими и мягкими, какими никогда не были, пушистыми от фена и чистоты. Ещё и пахнет так вкусно...

Он говорит:

- Вооу, золотце, вот это да. Может, мне теперь всегда у тебя мыться?

Алтан распахивает губы, опускает взгляд, и Вадим понимает, что он такое сейчас сказал. Чего сразу замуж не позвал, дурак? Алтан говорит:

- Может, - и у Вадима от сердца отлегает.

Потом Алтан загадочно улыбается, стреляет в него глазками, и выходит за дверь, произносит:

- Я тебя жду.

За ним захлапывается дверь, а Вадим остаётся стоять посреди ванны, изумленный и отчего-то счастливый. Он спешит догнать Алтана, нельзя заставлять свое золотце ждать.