Кванджу, октябрь 2021.

— Фары выруби, придурок, бля! — кричит парень на заднем сиденье, толкая ногой кресло водителя.

Трое парней пытаются прийти в чувства после забега от мертвецов на заправке. Они едут по темной проселочной дороге уже какое-то время. Почву под колесами размыло после недавнего дождя, а с выключенными фарами они едут буквально наугад, то и дело проваливаясь в ямы, отчего машину бросает в разные стороны. Вероятно, они все еще не врезались в какое-нибудь дерево только потому, что их спасители знают дорогу. Чонгук не сразу замечает, что намертво вцепился в дверную ручку. Он все еще не верит, что они действительно едут на гребаном автомобиле. Он не видел транспорта на ходу уже около года или чуть меньше — найти бензин не самая легкая задача, а уж перемещаться по городу и то возможно разве что на велосипеде.

После очередной встряски Юнги со стоном подтягивает к себе раненную ногу, пытаясь найти наиболее удобное положение. Это не ускользает от внимания одного из их спасителей и у него делается слегка ошалевший вид.

— Э, слышь, тебя че, цапнули? — спрашивает он, переводя взгляд с ноги на лицо Юнги.

— Нет, — цедит Юнги в ответ. — Это пулевое.

— Ха! Слышь, Джун, зомбачелы научились стрелять, прикинь?

Парень за рулем не отвечает, лишь смотрит мельком в зеркало заднего вида, не выражая ни одной эмоции. Он вообще еще не произнес ни одного слова, в отличие от его разговорчивого друга. Выглядит водитель внушительно — широкоплечий, крупный, а взгляд острый, как у китайского дракона, из-за шиворота выглядывают темные линии татуировки, но разобрать, что там невозможно. Друг его напротив весьма худощав, а лицо у него приятное и располагающее. Сзади его волосы стянуты в небрежный низкий пучок, а по бокам свисают выбившиеся пряди.

— Лады, друзья-товарищи. Ща мой друг тормознет авто и вы решите, высадим мы только зараженного или вас всех.

— Да не кусали его, — говорит Чонгук, доставая фонарик. Он наклоняется и осторожно раздвигает края разорванной штанины. Машина в это время сворачивает чуть в бок и останавливается. Чонгук тем временем аккуратно стягивает пропитанную кровью повязку и включает фонарик, направляя луч света на рану. «Разговорчивый» вытягивает длинную шею, всматриваясь, водитель тоже оборачивается, все так же молча сканируя ногу Юнги, — Видишь?

Парень присвистывает, качнув головой и выдает:

— Во, пиздец, — а затем он разражается диким хохотом. Чимин с Чонгуком переглядываются. Последнего посещает мысль, что они, возможно, сбежали от одного психа и наткнулись на двух других. — Не, Джун, ты видал? Прожить два года рядом с зомбачелами и чуть не помереть от пули! А ты невезучий, да, чувак? — спрашивает он, хлопнув Юнги по плечу. Тому совсем не до смеха и в ответ он лишь хрипло произносит:

— Пошел ты.

— Блин, без обид если че, — смех парня сходит на нет и он будто бы чувствует неловкость. — Не, правда, я не над тобой смеялся, а над самой ситуацией, сечешь?

Юнги едва заметно кивает и парень обращается к водителю.

— Ну, че? Возьмем их? Вроде адекватные… Че скажешь, Джун?

Тот быстро обводит взглядом троицу, разворачивается обратно, поворачивает ключ в замке зажигания и лишь бросает короткое: «Ага».

***

Они подъезжают к двухэтажному — явно дорогому — дому. Окружает его металлический забор с каменными колоннами. Не сильно высокий, но очень надежный. Спаситель выскакивает с заднего сиденья и быстро открывает ворота. Водитель, именуемый Джуном, заруливает во двор и глушит двигатель.

Чонгук с Чимином выбираются из автомобиля, последний помогает Юнги, который уже не может наступать на ногу даже слегка. Чон разглядывает дом — покатая коричневая крыша, серые каменные стены, массивная железная дверь и небольшие стеклянные балконы на втором этаже.

Закрепив на всякий случай замок от ворот железными цепями, спаситель подходит и встает прямо перед ребятами.

— Короче, прежде, чем мы зашли внутрь… Меня зовите Хоуп, — он тычет ладонью себе в грудь. — Это Джун, — он указывает на товарища. Затем он замолкает и делает жест рукой, будто бы передавая право слова.

— Эм, это Юнги и Чонгук. А меня зовут Чимин.

— Понял-принял!

Как только они оказываются внутри, Чимин усаживает Юнги на ближайший стул.

— Электричества тут уже нет, но есть свечи.

— А вода у вас есть? — спрашивает Юнги.

— Вон там, в ванной, есть несколько канистр с чистой водой.

— Тебя нужно уложить, хён. В сидячем положении вытаскивать пулю вряд ли удобно.

В конечном итоге Юнги укладывают на кушетку недалеко от окна, так как дополнительный свет с улицы лишним явно не будет. Он, как единственный в комнате (или миль на сто вокруг) человек с медицинским образованием начинает раздавать указания: Чонгука он отправляет вскипятить побольше воды и простерилизовать найденный пинцет, Хоупа он просит найти чистые полотенца. Чимин в это время достает из сумки аптечную добычу Чонгука — спринцовку, бинты, антисептик и обезболивающие таблетки, которые в их случае явно не сильно помогут, но, вероятно, хоть немного смогут унять боль после. Если бы не удалось найти таблетки, пришлось бы дать пострадавшему какой-нибудь алкоголь, а это могло бы затруднить процесс операции, так как он притупляет боль, но и кровь от него хлещет больше. Джун скрывается в комнате на втором этаже, не желая участвовать в экзекуции.

Как только все подготовлено, большой фонарь закреплен так, чтобы светить на ногу и принято несколько таблеток обезболивающего, Чимин вскрывает упаковку с перчатками и надевает их, а Чонгук усаживается в изголовье кушетки, готовый придержать Юнги в любой момент.

Первым делом Чимин тщательно промывает рану теплой водой, каждый раз вздрагивая вместе с Юнги, когда тому особенно больно. Дальше под руководством старшего он старательно обрабатывает кожу вокруг раны антисептиком — несколько раз на всякий случай.

— Теперь самое сложное, — говорит Юнги. — Чонгук, ты будешь держать ногу, потому что при всем желании я не смогу не шевелить ею. Хоуп, возьми спринцовку и сядь рядом.

— Че? Да ты угараешь, я крови боюсь!

— Больше некому, — Юнги берет спринцовку в руку и протягивает ее Хоупу. Тот колеблется пару секунд, а потом с протяжным «Ааайщ» берет предмет и садится на пол рядом с Чимином. — Ты будешь отсасывать спринцовкой кровь, пока Чимин будет раздвигать края раны. Готов? — спрашивает он, обращаясь к Чимину. Тот уверенно кивает, глядя своему парню прямо в глаза.

Юнги шипит от боли и инстинктивно пытается вырвать ногу из крепкой хватки Чонгука сразу же, как только Чимин начинает оттягивать пинцетом края раны. Хоуп послушно дренирует ту от вытекающей крови с очевидным отвращением на лице. По ходу процедуры его лицо бледнеет не хуже, чем у Юнги. Как только рана достаточно просушена, парни дают старшему минутный перерыв, после чего он продолжает инструктаж.

— Теперь нужно пальцем нащупать пулю. Как только, ох, определишь ее местонахождение, бери пинцет и пытайся ухватиться за нее, — Юнги тяжело дышит, весь лоб покрылся испариной, а губы побледнели и практически сливаются с цветом кожи. — Чим? У тебя получится, — тот в ответ лишь поджимает губы.

Если раньше Юнги еще мог сдерживать эмоции, то теперь, чтобы не взвыть в голос, он с силой кусает декоративную диванную подушку. Уцепить пинцетом пулю оказывается куда сложнее, чем в теории. Инструмент то и дело соскальзывает с гладкой металлической поверхности. Поэтому в итоге Хоуп притаскивает откуда-то пассатижи, которые они наскоро стерилизуют. Им везет, что мелкая железяка застряла не слишком глубоко и не расплющилась об кость. Спустя долгие мгновения, которые кажутся Юнги адской вечностью, пуля извлекается и отправляется прямиком в пластиковый стакан. Пока Чимин после проделанной процедуры промывает рану теплой водой и накладывает стерильную повязку, Чонгук пытается кое-как приободрить хёна, говоря, что сохранит пулю — повесит на веревочку и будет носить на шее как память.

— Да, чуваки, теперь кто-то из вас обязан на мне жениться, — говорит Хоуп, который так и остался сидеть на полу, привалившись спиной к дивану.

***

Друзьям выделяют свободную комнату на первом этаже с двумя односпальными кроватями. После пережитого и еще пары таблеток обезболивающего Юнги крепко засыпает, накрытый плюшевым пледом.

Чонгук с Чимином усаживаются в небольшие кресла-мешки перед окном и проводят так в тишине какое-то время. Несмотря на дикую усталость, сна ни в одном глазу.

— Может, стоит подпереть дверь изнутри? — полушепотом спрашивает Чонгук.

— Тоже подумал об этом. Нам, наверное, стоит спать по очереди.

— Согласен.

Тем не менее никто из них не двигается. Они так и сидят молча, пока на небе появляются первые проблески рассвета. Юнги беспокойно посапывает во сне и периодически дергается, будто бы ему сниться, что он убегает. Потом он нащупывает во сне вторую подушку и притягивая ее к себе затихает.

— Этот Хоуп, вроде бы, неплохой, — говорит Чимин. — Знаешь, его там чуть не вывернуло пару раз.

— Я уж подумал, что после Юнги нам придется и его откачивать, — отвечает Чон, криво улыбаясь.

— Но вот друг его… Он меня напрягает. Не хотел бы я оказаться с ним наедине в замкнутом пространстве.

— Как думаешь, чей это дом?

— Явно не их.

— Но ты видел? Все замки целы, даже на воротах. Будто они не влезли в пустой дом, а их впустил сам хозяин.

— Может через забор маханули?

— Брось, там уцепиться не за что. Если только у них не было человеческой катапульты.

— Да, ты прав, — Чимин устало трет глаза и зевает.

— Ложись, я покараулю, — предлагает Чонгук. Его друг сначала отказывается, но младший убеждает тем, что ему утром нужно будет ухаживать за раненным парнем.

Дверь на всякий случай все-таки подпирают стулом.