Озираясь, как распоследний воришка, подросток вынырнул в коридор. Вдали слышались скудные разговоры вполголоса. Кто-то очень хотел что-то обсудить, так, чтобы не для чужих ушей. Майк тоже надеялся на отсутствие свидетелей. Надеяться было сложно, но сейчас это единственное, что у него оставалось.

Глупое и наивное слово для их мира — «надежда». С каждым днем Майки замечал, как свет в золотистых глазах Сойера мерк, поглощаемый пустотой мрака. Старший брат всегда был… хрупким. Матео помог своим присутствием, смущая Сойера и выводя из пучины самопоедания. И всё равно, брат чувствовал — конец близок. 

Если бы Майки сказал, что у него не тряслись коленки от страха, то соврал бы. Крайние меры на то и были крайними, что к ним не хотелось прибегать. Завернув за угол, он шоркнулся рукавом куртки о стену, которая будто пыталась его удержать от возможной ошибки. Майк был умен, но всего предугадать не имел способностей. Однако он имел власть действовать и совершать эти ошибки, как любой другой человек. 

Непослушными пальцами, подросток нашёл в кармане рваных джинс ключ. Тот вряд ли был точной копией оригинала, с которого он сделал слепок, но за неимением лучшего и этот образец был годен. Скрип ключа в проржавевшей замочной скважине поднял волосы дыбом. Стоило бы выбрать помещение, где сложно было бы обнаружить следы чужого присутствия, но подвал оставался одним из немногих мест, где никто не бывал по понятным причинам: стены и пол там промерзли и покрылись льдом постядерной зимы. 

Майк юркнул внутрь и постарался максимально тихо закрыть за собой визжащую петлями дверь. Собственный пар изо рта обдал лицо во тьме:

— Вы здесь?

Кто-то мощной рукой схватил его за капюшон куртки и силком оторвал от пола. Майк только зажмурился и мысленно попросил чужака не сильно его бить. 

— Принёс? 

Голос хриплый, больше похожий на рык, заставил невольно съежиться. 

— С-сначала уговор, — проблеял Майк. 

Ох, дерьмо, и откуда же он нашел в себе столько смелости возражать вражескому офицеру, более того — почётному лётчику Ласточки. 

— Сперва покажи, что должен, — рык стал громче, и мальчику приглючился блеск тигриных глаз во мраке. 

— Уговор, — выдохнул Майк, прощаясь с жизнью. 

Ответом было недовольное сопение. Спустя пару секунд мужчина опустил подростка на пол и, по звукам, отошёл на несколько шагов. Вспышка огонька переносной аккумуляторной лампы озарила помещение.

Майк вздрогнул, когда увидел рядом с собой серый сталагнат. Таким снегом точно не хотелось играть в снежки. Наверняка радиационный фон в помещении был выше допустимого. Когда-то подвал мог вместить в себя пару-тройку единиц крупной техники, а сейчас комната сжалась до размеров, едва ли способных уместить небольшую толпу людей. Погибший мир был беспощаден к тем, кто его погубил. 

Впрочем, мужчина, представший перед мальчиком был куда более устрашающ. Густые чёрные волосы, нос с горбинкой, грубая линия челюсти в обрамлении щетины, тёмные глаза, в которых не угадывалось зрачков — всё это поселило в Майке оторопь травоядного, чья жизнь зависела лишь от настроения хищника. Поэтому подросток молился, что продумал каждую мелочь.

— Так ты хочешь, чтобы я спас твоих братьев? — военный из Норы скрестил руки на выдающейся груди. — Хорошо. Не понимаю одного: почему я должен развести их порознь, если они семья?

Не то чтобы Майк не ожидал этого вопроса. Он и сам не был до конца уверен в том, почему делал то, что делал. Какая-то часть мальчика, которая не имела ничего общего с логикой и рациональностью, говорила о том, что Мура нужно держать подальше от Сойера. Майки не знал, чем конкретно было вызвано это чувство тревоги. Что-то было не так, и гениальный мозг не мог поймать ниточку, которая бы распутала клубок неясных чувств и подозрений. 

Майк всё же решился разлепить губы:

— Мой умный друг подсчитал в процентах вероятность того, что Сойер убьет Мура.

Мужчина выгнул бровь, не ожидав такой причины.

— И сколько?

— Девяносто три процента, — у Майка гулко забилось сердце от одной мыли об этом. 

— Мы так не договаривались, — житель Норы сделал пару шагов к мальчику. — Если твой старший попробует напасть на младшего во время нашей дороги, это может утащить и меня за ними. А я… — он помедлил, как будто пытался сдержать мысль внутри себя. — Я должен вернуться домой любой ценой. 

— Убийство командира разведывательного отряда для вас меньшая проблема? 

— Меньшая, — хмыкнул тот. — С данными, что ты мне дашь, — так точно.

— Вы ведете опасную игру. 

— А ты — нет?

— Я при любом раскладе погибну. 

Майки умер в слишком раннем возрасте даже для их пропащего мира. И это окончательно разбило сердце его брату Сойеру. Не хотел Тигр быть замешанным в драмы чужой семьи, но то была плата за информацию. 

Компьютерный гений Майк предоставил ему полное расписание командира разведки Грязных, всю поднаготную на физическое состояние ублюдка и сопутствующие возможные риски в деле. С этими знаниями ликвидировать командира ничего не стоило. После Тигр забрал от Грязных мальчонку-химеру… А в это время двух братьев поставили к стенке и расстреляли. Сойера Тигр уже не успел увезти. 

И это было плохо, потому что Тигру не давали покоя слова Майки. «Ты должен спасти моего старшего брата, у него будет информация ценнее любой другой для тебя». Что это могло быть, он не представлял, но что-то внутри него зашевелилось с тех пор и требовало ответа. Как будто подсознание говорило: это крайне важно, Тигр. Прошло больше пяти лет, а эти мысли по-прежнему спали где-то в нём, просыпаясь в самые тяжёлые дни. 

— Куда ты ведешь меня? 

Хриплый от холода голос вырвал баакубца из тошнотворных воспоминаний. Тигр обернулся на спутника, которого заносило снегом. 

— Не разговаривай, Манго, — предупредил он. — Сожжешь лёгкие. 

— Как ты можешь спокойно выходить… сюда? — Лихт неопределённо обвел рукой гиблую снежную пустыню.

— Ты меня слышал? Если тебе станет плохо, я брошу тебя и вернусь на базу. 

— Да никогда ты меня не бросишь… — пробормотал разноглазый. — Вечно ты делаешь за меня то, чего я не могу.

Тигр выдохнул в шарф, намотанный на нос, снова погружаясь в очередное воспоминание. Годами назад он связался с Дойлями по одной простой причине: Лихта обязали ликвидировать того самого вражеского командира. Чего, конечно, пацифичный Манго сделать не смог. Дрожащий от страха, он напился в тот вечер, и таким разбитым его нашел Тигр. Тогда Манго цеплялся за него, как за последнюю живую душу на планете, рыдал и просил сказать ему, что это всё сон. Тигр давно понял, что Лихт хотел спасти всех. Это было проклятием. Наверное, если бы Манго надо было подорвать целую базу Грязных, Тигр и это бы провернул, лишь бы больше никогда не ощущать боль, которую в нём вызывали рыдания друга. 

В промозглой пустыне глазу не за что было уцепиться. Везде серые сугробы, редкие пики мёртвых чёрных деревьев и заброшенные, полуразрушенные здания. Ладно Тигр — он выходил наружу только по работе и нужде, но как выживали в этих условиях Изгои — уму немыслимо. 

Когда-то Тигр был одним из них. Недолго, но не менее мучительно. Изгои, в условиях, им данных, дичали и превращались в кого-то более страшного, чем мутанты, порожденные радиацией и извращенной эволюцией. 

— Буря идёт, — снова подал голос Лихт, не дождавшийся ответа на вопрос, куда его вели.

— Она нам и нужна.

Тигр тёмными глазами обвел горизонт, где чернели тучи, и клубилась обманчиво лёгкая светлая дымка. 

— Ты выжил из ума, — тихо донеслось ему в спину.

Тигр усмехнулся и поправил шарф, чтобы спрятать это. 

Точно. Даже не единожды. Сперва в тот момент, когда пошёл против воли отца, родившись тем, кого влекло и к женщинам, и к мужчинам, а затем — встретив Лихта. В таком он, конечно же, никогда и никому не признался бы. Самому себе-то не хотел.

— Для чего, ты думаешь, мы всю дорогу шли, как воришки? — Тигр обернулся к другу. — Нам нужно, чтобы нас не заметили, верно?

— В буре мы погибнем, — Лихт свёл густые брови вместе. 

В такие моменты он казался Тигру младше своего возраста. Хотя, при всей наивности Манго, наверное, был одним из немногих в Норе, кто сумел не состариться сердцем. 

— Ты мне не доверяешь? — баакубец придал себе привычный легкомысленный тон. 

— А ты мне доверяешь? — вдруг спросил Лихт, чем поставил Тигра в тупик.

Разговор шёл в странном русле ровно с тех пор, как они тайком покинули базу. Что-то происходило. Неясное, зыбкое, ощущалось как дурное предчувствие.

Тигр чуть затормозил и подцепил Лихта рукой под локтем. 

— За мной.

Он увёл Лихта к очередной заброшке. Майор рассеяно предположил про себя, что в развалинах была одна из многочисленных «заначек» Тигра, и не прогадал. Правда, не ожидал, что настолько внушительная. 

Тигр, аккуратно обходя железный лом, кусками валяющийся повсюду, куда только доставал взгляд, поманил Лихта за собой и забрался в чёрный провал окна. То, как он скрылся во тьме, вызвало у немца тревогу. Словно друг разом исчез навсегда. Дыхание Лихта участилось, а ноги, по колено застрявшие в снегу, отказались двигаться. Это был какой-то детский страх, потому что умом майор понимал, что Тигр просто залез в здание, а не испарился во мраке бесследно. Но та часть Манго — глубоко запертая, игнорируемая, отторгнутая, действительно детская — хотела расплакаться. И стоящий он, взрослый мужчина перед дурацким оконным проёмом заброшенного здания, не мог пошевелить и мускулом от внезапного чувства потери. Будто его снова бросили…

«Снова»?.. Откуда взялось это слово?..

— Манго, — возникший перед глазами Тигр вырвал из Лихта сдавленный вдох. 

Друг был одет в теплую старую куртку, высокие громоздкие сапоги и завернут по уши в тряпки, защищающие лицо от обморожения. Тигр был таким же, каким и уходил пару мгновений назад, покрытый инеем и продрогший. 

— Ты идешь? — Тигр в ожидании стоял в злосчастном тёмном окне, которое их разделяло.

— Тебе бы пойти куда подальше, — проворчал Лихт, сумев наконец-то сделать шаг навстречу.

Тигр подал руку и помог немцу влезть внутрь. Блеклость снежных пустынь сменилась духотой и сумраком запустения.

— У тебя сегодня то самое настроение? — вопрос Бахтияра лёгким эхом прошелся по углам. — Думаешь о ней?

Сказанное поставило майора в тупик. Он снова застыл, словно успел окоченеть в дороге. 

— Не смей заикаться об этом... — с трудом выдавил из себя Манго.

Усталость навалилась на него свинцовым полотном, неподъемным и вызывающим желание лечь пластом и никогда больше не подниматься.

Тигр же как всегда проигнорировал желание Манго спрятать самое болезненное.

— Поговори со мной, — негромко, но четко попросил он. — Ты сам не свой сегодня.

— О чём говорить?! — вспылил майор, раздраженно всплеснув руками. — О чём говорить, а?! О том, что я жалок?! Труслив?! Лицемерен?!

Тигр молча смотрел на него, позволяя другу вывалить накопленное без цензуры и чужих глаз. Лихт распалился, раскраснелся и почти был готов расплакаться, судя по припухшим векам.

— Что будет, если я скажу, что предал тебя? — немец грубо потянул тряпки прочь с лица Тигра, чтобы хорошенько рассмотреть тот момент, когда тепло покинет взор баакубца. — Я обманул тебя, Бахтияр.

— Если ты про своего американского дружка, то я в курсе. Но, вообще-то, мне казалось, что мы будем говорить о твоей матери.

— Что?.. — Лихт оторопел и неосознанно сделал несколько шатких шагов назад.

Тигр крепко поймал его за руку.

— Остановись, — приказал он. — Смотри на меня и дыши. Вдох, выдох.

Другой рукой Тигр принялся плавно водить вверх-вниз. Завороженный, Лихт стал глубоко дышать в такт движениям друга. Холодный воздух застревал в горле, но Манго упорно продолжал дышать, как велели. Головокружение, пришедшее через несколько минут, удивило его.

— Как ты понимаешь? — осипшим горлом спросил Лихт, чувствуя слабость во всем теле.

— Понимаю что? — Тигр приложил руку к ледяной щеке друга, глядя ему в глаза и выискивая малейший признак того, что что-то по-прежнему шло не так.

— Как ты понимаешь, что я начинаю паниковать?

— Не то чтобы я встречал других тревожных людей, кроме тебя... — Бахтияр пожал плечами. — Я просто хорошо тебя знаю, вот и всё. Так что насчёт мамы? Обычно ты становишься таким из-за неё.

Манго опустил глаза, прижал ладонь Тигра своей рукой, бессознательно ища поддержки ближнего.

— Она снова снится мне.

Тигр тяжело вздохнул.

— Давно?

— С осени.

— Манго, полгода уже...

Их диалог прервал далекий хор воя и рычания. Мужчины первобытно покрылись мурашками, чувствуя угрозу.

— Твари прячутся, — полушепотом сказал Лихт. — Буря будет сильная. Бахтияр, ты уверен?

— Уже меньше, — отшутился тот. — Так нас точно не смогут отследить. Далеко нам ехать?

— Почти десять миль, — Лихт выудил из одежд КПК и сверился с координатами в письме незнакомца Матео.

Затем до него дошло сказанное, и он посмотрел на друга.

— Погоди... «ехать»?

Тигр поспешил к своей заначке. Что-то крупное было накрыто брезентом и припорошено снегом в углу помещения. Баакубец стянул брезент, и у майора отвисла челюсть.

— Не мог же я заставить твои нежные ножки столько идти, — с улыбкой поддел Тигр.

Снегоход довоенных времён работал лишь благодаря знаниям и умелым рукам Тигра. Его внешний вид оставлял желать лучшего, но то, что он был на ходу, уже упрощало их задачу во много раз. Места на двух мужчин хватало вровень.

Лихт громко хлопнул Тигра по спине, то ли злясь, то ли одобряя.

— Сраный умник!

Бахтияр только оскалил десны в самодовольном смехе.

— Что бы я, нахрен, без тебя делал? — майор взъерошил тряпки на голове друга и принялся жадно рассматривать снегоход.

Не было никаких гарантий, что они доберутся до нужной точки, но предприимчивость Тигра упростила задачу. Как минимум, они не свалятся от обезвоживания во время мучительной дороги пешком в бурю.

— Плакал бы в два раза больше, — нагло заявил Тигр.

— Я бы умер от слёз, — фыркнул немец, забираясь на сидение, чтобы оценить роскошь удобства.

— От такого не умирают.

— Проверю, когда ты меня бросишь.

Лихт легкомысленно пожал плечами, щупая рычаги и кнопки снегохода. Глаза его смотрели куда угодно, но не на Тигра. Тот скрестил руки на груди.

— Она тебя не бросала.

— Наложить на себя руки, когда у тебя ребенок... — злость и обида прорвались наружу, и майор стиснул зубы.

— А ведь до этого сказал, что я ни за что тебя не брошу, — с улыбкой напомнил баакубец. — С таким сытым, самодовольным видом...

— Замолчи! — Лихта бросило в краску.

Тигр тихо посмеялся, хоть руки и дрожали.

Вопрос с матерью Манго до сих пор был острой темой для майора. Тигр мало что мог с этим сделать. Только глупо шутить, подкалывать, отвлекать. Всегда это работать не будет. Однажды Лихт должен был взорваться, и Тигр надеялся, что сумеет быть рядом в этот момент и уберечь друга от необдуманных поступков.

— Хорошо, может, бросила, — аккуратно произнёс Тигр. — Но знай, что ты всегда можешь найти меня и поговорить, когда тебе будет нужно. Ночью, днём — не имеет значения — я всегда на твоей стороне, приятель.

Манго опустил взгляд. Не было смелости посмотреть на Бахтияра. В немце всё бурлило, растекалось теплом, несмотря на окружающий их двоих холод. Лихту хотелось обнять друга, но то было непозволительным действием для них обоих. Для Тигра — впасть во грех ещё больше, а для Манго...

Что для Манго? Он не понимал свои чувства. Он был одновременно открыт душой к Бахтияру, и вместе с тем какая-то важная часть сердца была заперта, отказывалась быть раскрытой под звериным взглядом. Эта часть не касалась матери или кого-либо ещё, она была связана только с Бахтияром. Она пряталась уже много лет, почти столько же, сколько немец и Тигр знали друг друга.

— Спасибо, Бахтияр, ты всегда меня выручаешь. Не знаю, как и благодарить.

— Например, не избегать меня? — пошутил Тигр. — Я был бы очень благодарен.

— Нет, это уже слишком! — притворно ужаснулся Лихт.

Они дружно засмеялись под вой беспощадной бури.