Первым порывом Лань Сичэня тоже было выхватить меч, и он даже почти достал Шоюэ из ножен. Однако осознание того, что их в относительно небольшом помещении набилось свыше дюжины, удержало его от столь необдуманного поступка. Поэтому вместо Шоюэ в руках Лань Сичэня появилась Лебин. Потекли звуки мелодии, удерживающие мертвеца от нападения, и они все получили передышку, чтобы иметь возможность подумать.
В идеале Лань Сичэнь предпочел бы, чтобы юношам хватило ума покинуть комнату, перейдя в другие помещения. Тогда он сумеет поменять сяо на меч и расправиться с напавшим на них лютым мертвецом. Однако молодые адепты и не думали уходить, топчась на месте и разглядывая застывшую мощную фигуру. При жизни нежданный гость наверняка обладал выдающейся силой, а после смерти и вовсе приумножил ее.
Лань Сичэнь, не прекращая играть, покосился в сторону А-Яо. Он не сомневался, что тот успел уйти из-под удара сам и племянника сумел уберечь, и потому почти не волновался. Куда больше Лань Сичэнь рассчитывал, что А-Яо, встретившись с ним взглядом, прочитает там его желание и уведет молодежь за собой.
Однако увиденное едва не заставило Лань Сичэня сбиться с такта. А-Яо, пользуясь тем, что Сяо Синчэнь лежал к нему спиной, да еще и, кажется, вовсе без сознания, подхватил с пола обломок балки и со всей силы заехал ему по голове.
— Молодой господин Мо, что вы делаете?! — ошарашенно воскликнул Сычжуй, как и Лань Сичэнь заметивший это действие. — Зачем вы ударили даочжана Сяо?
— О… — А-Яо вскинул на Сычжуя невиннейший взгляд и даже похлопал ресницами. — Я никогда бы не посмел, но… Понимаете, это не даочжан Сяо.
— Что? — обернулся к нему Цзинъи. — Ты, опасный придурок с криминальными наклонностями, что ты такое несешь?
А-Яо отскочил от него, спрятал руки за спиной и быстро-быстро замотал головой.
— Нет! Нет-нет-нет! — протараторил он в точности как Мо Сюаньюй. — Я знаю даочжана Сяо! Я много раз видел его в Башне Золотого Карпа, когда они с даочжаном Суном приходили туда на судебные заседания. Это — не он, совсем не он!
Лань Цзинъи уже не так уверенно оглянулся на остальных своих товарищей, и взгляд его, скользя по лицам, уткнулся наконец в Цзинь Лина.
— Он же у вас сумасшедший, верно? — зачем-то уточнил Цзинъи у Цзинь Лина. — На голову стукнутый или что-то вроде того?
Лань Сичэнь не знал, о чем А-Яо разговаривал со своим племянником, однако тот сейчас выглядел задумчиво.
— Н-ну… сумасшедший, да, — протянул Цзинь Лин не очень уверенно. — Но память-то ему, вроде, не отбивало…
— Но у него Шуанхуа, — вставил свое замечание кто-то из задних рядов. — Это же меч Сяо Синчэня!
— И повязка на глазах… — добавили с другой стороны. — Ну, то есть там, где должны быть глаза…
— Вот именно! — фыркнул А-Яо. — Должны быть! Я уверен, что у этого пройдохи они есть! Снимите повязку и проверьте!
Юноши смущенно переглянулись. Касаться чужого человека и без того было верхом неприличия, а уж столь бессовестно унижать того, кто и так тяжело пострадал…
— Почему сразу «пройдохи»? — недовольно пробормотал Цзинъи.
— Потому что честному человеку без надобности выдавать себя за другого! — с достоинством парировал А-Яо. — Ну, давайте я сам сниму эту повязку! Если вдруг — вдруг! — я ошибаюсь, я потом извинюсь. Но говорю вам: это не Сяо Синчэнь!
Однако, несмотря на свои слова, близко к лежащему на полу человеку он все же не подошел.
— А, чтоб тебя! — выпалил вдруг Лань Цзинъи и, решившись, сорвал повязку с лица объекта спора.
Веки были опущены, однако они вовсе не выглядели ввалившимися. Осмелевший Цзинъи вновь протянул руку и осторожно приподнял одно веко.
Глаз был на месте.
Все пораженно выдохнули, уставившись на человека, вновь ставшего безымянным незнакомцем, с удивлением. Без повязки тот выглядел еще моложе — их самих он был старше от силы на несколько лет.
— Если это не даочжан Сяо, — чуть растерянно произнес Лань Сычжуй, — то кто же это? И почему у него этот меч?
— И где сам даочжан Сяо? — мрачно добавил Лань Цзинъи, роняя повязку на пол и поднимаясь.
А-Яо словно хотел что-то сказать, но осекся. Лань Сичэнь понимал его: тот и так сильно рисковал, говоря и действуя чересчур рационально для взбалмошного Мо Сюаньюя. Делать еще и логические выводы было опасно для маскировки А-Яо. Однако Лань Сичэню все же хотелось услышать, про что тот подумал. В конце концов, надо было что-то решать, в том числе и с лютым мертвецом, торчащим посреди толпы молодежи, как мощное дерево среди юной поросли: почти над каждым из них он возвышался на целую голову. Лань Сичэнь, конечно, мог играть достаточно долго, но все же и его силы были не безграничны.
Тем временем А-Яо что-то шепнул на ухо своему племяннику, стоящему совсем рядом. Лань Сичэнь заметил это только благодаря тому, что не сводил с А-Яо глаз, в то время как остальные с любопытством рассматривали ложного даочжана. Цзинь Лин же выглядел мрачным и надувшимся — надо полагать, из-за того, что отчаянности в разоблачении самозванца хватило не ему. Услышав слова дяди, он нахмурился еще сильнее и ответил ему подозрительным взглядом. Однако А-Яо ободряюще кивнул ему, и Цзинь Лин угрем скользнул за спину лютому трупу.
Дальше Лань Сичэнь не мог видеть четко, ибо монументальная стать мертвеца загораживала ему обзор, но, казалось, Цзинь Лин привстал на цыпочки и, помедлив мгновение, что-то вытянул из затылка застывшей фигуры.
Отойдя от лютого трупа, Цзинь Лин победно показал всем два длинных черных гвоздя — и одновременно с этим А-Яо кивнул уже Лань Сичэню. Тот, поколебавшись, рискнул отодвинуть Лебин от губ и вдохнуть воздуха полной грудью.
Юные адепты, едва стихла мелодия сяо, дружно отхлынули назад, однако мертвец больше не пытался нападать. Еще несколько мгновений он стоял неподвижно, а потом — поразительное дело! — вдруг склонился перед всеми в уважительном поклоне.
Лань Сичэню никогда не доводилось видеть, чтобы мертвецы, тем более лютые, вели себя подобным образом. Если бы не серая безжизненная кожа, не застывшее выражение на лице и не аура чего-то неживого, плотно окутавшая это тело, его вполне можно было принять за человека. Более того, чтобы почувствовать эту ауру, требовался определенный уровень самосовершенствования, и Лань Сичэнь не сомневался, что, скрывая лицо в тени шляпы, этот загадочный мертвец вполне мог бы пройти по улицам города, не привлекая к себе внимания.
— Н-но… как такое возможно? — первым не выдержал паузы Цзинъи. — Что это вообще такое?
— Наверное, все же не «что», а «кто», — вмешался А-Яо, выходя вперед и почтительно кланяясь мертвецу в ответ. — Возможно, даочжан Сун сумеет ответить на все наши вопросы?
Удивительно — но мертвец действительно ответил. Он слегка покачал головой и указал рукой на свой рот.
— Даочжан Сун Цзычэнь? — осознав, что обращение А-Яо не было опровергнуто, выступил вперед Лань Сичэнь. — Вы не можете говорить?
Сун Лань кивнул и перевел тяжелый взгляд в сторону лежащего человека.
— О! — встрепенулся А-Яо. — Нам, пожалуй, следует его связать!
Он заозирался в поисках веревок или чего-нибудь, что могло их заменить.
— Что? — спросил он, наткнувшись взглядом на Цзинъи, смотрящего на него с подозрением. — Это человек украл меч даочжана Сяо и лишил возможности говорить даочжана Суна! Я не хочу, чтобы он пришел в себя в самый неподходящий момент и навредил еще и всем нам!
Лютый мертвец шагнул вперед, одновременно снимая с себя и разрывая на полосы свое верхнее ханьфу. В мгновение ока самозванец был спеленут так, что не смог бы даже пошевелиться, если бы был в сознании.
— Ну прекрасно, — проворчал себе под нос Лань Цзинъи. — Один валяется в отключке, второй немой. И как нам узнать, что же тут произошло?
— Сычжуй, — Лань Сичэнь уже дал себе мысленно зарок провести воспитательную беседу с Цзинъи по возвращении в Облачные Глубины. — У тебя же есть с собой гуцинь?
— Есть, — ответил Лань Сычжуй и слегка покраснел. — Только он… слегка поврежден.
Он продемонстрировал свой гуцинь, у которого не хватало одной струны. А-Яо виновато отвел взгляд. А потом покопался за пазухой и со вздохом достал оттуда недостающую струну.
— Варвар! — набросился на него Лань Цзинъи. — Хорошую новую вещь испортил!
— Глава Лань! — вновь копируя Мо Сюаньюя, заныл А-Яо, кинувшись к Лань Сичэню под защиту. — Ну почему ваши ученики на меня вечно нападают? Я же вернул!
— Успокойтесь все, — устало попросил Лань Сичэнь. — Цзинъи, не упрекай других. Сычжуй, сейчас мы все починим. Молодой господин Мо… с вами мы поговорим после.
Лань Сичэнь помог Сычжую натянуть струну обратно. Это потребовало некоторых усилий, однако А-Яо обошелся с похищенной струной достаточно бережно, и она почти не повредилась. Сун Лань все это время покорно дожидался, стоя в безлюдном пятачке, который машинально освободили для него юные адепты.
Наконец инструмент оказался более-менее готов к работе. Лань Сичэнь помедлил немного, ибо ситуация была крайне нестандартной, а потом произнес, глядя прямо в глаза Сун Ланю:
— Даочжан Сун, я думаю, нет нужды задавать вам вопросы с помощью циня: меня вы и так слышите и понимаете.
Сун Лань склонил голову в знак согласия.
— Поэтому, — продолжил Лань Сичэнь, — пожалуйста, поведайте нам свою историю сами. Я буду переводить ее тем, кто язык циня не понимает. Наш инструмент, как видите, не идеально исправен, поэтому если я что-то истолкую неверно, не стесняйтесь меня поправлять.
Сун Лань вновь кивнул и начал свой рассказ.
Язык циня не был предназначен для длительных повествований. Обычно целью являлся краткий диалог между заклинателем и мертвым духом, сводящийся к выяснению самой необходимой информации. Впрочем, насколько было известно Лань Сичэню, даочжан Сун Цзычэнь при жизни был не слишком разговорчив, поэтому и сейчас без труда выражался кратко и по существу.
Но даже в таком сухом изложении история вырисовывалась мрачной и ужасающей.
Сюэ Ян — а тот, кого они пленили, оказался никем иным как Сюэ Яном, и Лань Сичэнь не удержался от того, чтобы бросить на А-Яо внимательный взгляд, под которым тот виновато сжался, — воспользовался слепотой и добротой Сяо Синчэня и обманул его. Он напросился в попутчики незрячему даочжану и втерся в доверие. В то время как Сяо Синчэнь продолжал ходить на ночные охоты, с помощью Шуанхуа ориентируясь на всплески темной энергии, Сюэ Ян следовал за ним по пятам, отравляя сперва жителей окрестных деревень, а затем и обитателей города И трупным ядом. Уже зараженные тьмой, но еще живые, без языков, которые отрезал им Сюэ Ян, люди умирали один за другим от руки коварно обманутого Сяо Синчэня. Таким же образом погиб и сам Сун Лань, так долго искавший друга — и нашедший его на беду им обоим. Ибо в тот момент, когда Шуанхуа пронзил грудь Сун Ланя, Сюэ Ян, хохоча, рассказал наконец Сяо Синчэню о том, сколько грехов пало на его ранее столь светлую душу. Не в силах пережить подобной тяжести, Сяо Синчэнь покончил с собой.
Сюэ Ян пытался поднять их обоих: лютыми мертвецами по подобию Призрачного генерала Старейшины Илина. С Сун Ланем ему это удалось, но душа Сяо Синчэня пострадала столь сильно, что ее никакими, даже самыми темными ритуалами не удалось привязать к телу.
Струны циня давно смолкли, но все продолжали сидеть в тишине, пытаясь осмыслить эту страшную историю. Лань Сичэнь поднял взгляд на А-Яо: тот выглядел бледным и даже слегка зеленоватым; казалось, что его вот-вот стошнит. Ах, если бы тогда, более десяти лет назад, Цзини уступили требованию Не Минцзюэ и казнили Сюэ Яна! Сколько жизней оказалось бы спасено!
Лань Сичэнь размышлял так — и едва не подавился воздухом, осознав, что подумал сейчас примерно о том же, о чем они с А-Яо говорили не далее как сегодня утром.
Нельзя наказывать за то, что еще не случилось.
От подобных мыслей у Лань Сичэня затрещало в голове, и он стиснул виски похолодевшими пальцами. Там что-то отчаянно стучало, словно кто-то колотил по земле…
Бамбуковым шестом?
Комната тонула в молчании, никто даже не шевелился, однако снаружи доносился отчетливый перестук. Он все приближался и приближался, пока не замер у самых дверей. Лань Сичэнь вскинул голову и обернулся к двери, которую лично плотно прикрыл, вернувшись с улицы.
Сейчас же она распахнулась, и в дом вошел Ванцзи.