Мо Сюаньюй поерзал на кровати, с трудом приноравливаясь к ее жесткости. Даже в гостиницах постели были мягче, думал он с досадой, пока ему наконец не удалось найти более-менее удобное положение. Яо-гэ, несомненно, стремится вознестись на небеса, спя на досках и питаясь одним лишь чаем.

      Однако очень скоро губы Мо Сюаньюя растянула довольная улыбка. О, он был полностью удовлетворен произведенным эффектом! Впервые попав в Ланьлин в возрасте четырнадцати лет, Мо Сюаньюй однажды попал на спектакль — и был очарован представлением. Там, на сцене, развернулась какая-то другая жизнь, и сотни глаз следили за нею. Мо Сюаньюй тогда чуть было не увязался за актерами, однако его отловили слуги Башни Золотого Карпа и водворили обратно. С годами старый интерес поистерся, вытесненный другими желаниями и тревогами, но сейчас пришелся как нельзя более кстати.

      К тому же, следовало признать, Мымра тоже оказалась не столь плоха. Когда они вместе отправились в Молин за покупками, то оба сперва держались настороженно, не зная, чего ожидать друг от друга. Мо Сюаньюй подсознательно ожидал нападок и злых слов в адрес Яо-гэ, но Мымра была тиха и как-то странно задумчива. Оживилась она внезапно лишь тогда, когда Мо Сюаньюй, остановившись возле лотка с косметикой, начал хватать румяна. Понаблюдав за ним немного, Мымра вдруг предложила свою помощь.

      А потом, уже по возвращении в резиденцию Молин Су, она с интересом наблюдала, как Мо Сюаньюй наводит красоту на своем лице. А затем присоединилась. Ее собственное лицо, от природы довольно красивое, хотя, на вкус Мо Сюаньюя, чересчур слащавое, требовало более мягких красок, но это не помешало Мымре сделать из себя прехорошенькую куколку. Была бы она юношей, ею вполне можно было бы увлечься.

      Заметив его заинтересованный взгляд, Мымра вдруг предложила:

      — А хочешь, я накрашу тебя?

      — Я сам умею! — тут же нахмурился Мо Сюаньюй, но Мымра лишь покачала головой.

      — У твоего собственного лица достаточно резкие черты, — убежденно произнесла она. — Им идут вот такие четкие, сильные и уверенные мазки, яркие краски и контрасты. — Но у Цзинь Гуанъяо лицо более нежное, ему подойдет совсем иное.

      Мо Сюаньюй недоверчиво посмотрел на себя в зеркало и нахмурился. Он действительно увлекся, привычно накладывая косметику чересчур плотно и ярко. Ему самому это когда-то — по его собственному убеждению — весьма шло, однако Яо-гэ в таком макияже начал подозрительно напоминать девицу легкого поведения.

      — Попробуй, — мрачно буркнул наконец Мо Сюаньюй, отворачиваясь от зеркала.

      Мымра очень бережно смыла с его лица все, что он на нем намалевал, и принялась за работу. Ее прикосновения были мягкими и ласковыми, но совсем не чувственными, и со временем Мо Сюаньюй расслабился под ее руками. Наконец Мымра провозгласила: «Готово!» и подпихнула его к зеркалу.

      Мо Сюаньюй посмотрел — и пропал.

      Таким старшего брата он не видел никогда в жизни и, подозревал он, не увидит больше никогда. Яо-гэ выглядел будто нежный весенний цветок, только-только распустившийся навстречу теплому солнцу. Он и так-то был невыносимо хорош собой, а Мымра и вовсе сотворила из него почти что божество. Неужели и она в душе видела его таким?

      Даже язык больше не поворачивался называть ее после этого «Мымра».

      — Всегда мечтала сотворить с ним это, — довольный голос Цинь Су заставил Мо Сюаньюя подскочить на месте. — Но он бы ни за что не согласился…

      — Су… цзе, — медленно произнес Мо Сюаньюй, оборачиваясь к ней. — Я могу тебя так называть?

      Та забавно сморщила носик.

      — А я тебя точно старше? — уточнила она.

      — Конечно, старше! — с готовностью закивал Мо Сюаньюй. — Ты вообще жутко старая! Почему Яо-гэ до сих пор с тобой не развелся?

      — Ах ты! — замахнулась на него Цинь Су коробочкой с румянами… а затем вдруг рассмеялась.

      Как оказалось, Су-цзе знала о косметике если не все, то очень и очень многое. В прошлые годы, желая вновь разбудить в муже желание, она старательно экспериментировала со своей внешностью. Она научилась делать из себя и невинную девочку, и страстную соблазнительницу, и грозную госпожу… Смущенный румянец, томная бледность, горящий взгляд — казалось, с помощью небольшой горки косметики Су-цзе могла сотворить из человеческого лица любую маску.

      Именно об этом вспомнил Мо Сюаньюй, подбивая Су Шэ показать собравшимся на Совет заклинателям «Цзинь Гуанъяо». Тот опасался, что Мо Сюаньюй не сумеет сыграть достоверно. К тому же, следовало признать, тело Яо-гэ и правда слегка набрало в весе. И если ширину талии вполне успешно скрыло бы пышное церемониальное облачение, то чуть округлившиеся щеки с жизнелюбивым румянцем спрятать было трудновато.

      Однако Мо Сюаньюю удалось убедить Су Шэ слетать за Су-цзе. Этот растяпа краснел и заикался как последний дурак, поэтому Мо Сюаньюю пришлось все объяснять самому. Су-цзе поломалась для вида, но когда Мо Сюаньюй сумел внушить ей, что Яо-гэ угрожают нехорошие люди, сдалась и согласилась помочь.

      Они забрали ее с собой в Башню Золотого Карпа, и уже здесь Су-цзе сотворила с Мо Сюаньюем чудо. Она писала по его лицу так же искусно, как глава Лань по бумаге красками. Прошло совсем немного времени, и вот уже пышущее здоровьем лицо смертельно побледнело, скулы резко выступили над щеками, глаза воспалились, а под ними залегли синяки. В первый момент Мо Сюаньюй, увидев себя в зеркале, даже испугался: ни за что на свете он не хотел бы увидеть Яо-гэ таким.

      — Как ты это сделала? — восхитился он затем, разглядывая свое новое лицо в деталях. — Куда ты дела щеки? Они словно вообще пропали!

      — А-а-а! — довольно протянула Су-цзе. — Это уметь надо, А-Юй. Тренироваться долго и упорно. Если постараешься, то тоже научишься.

      — Научусь! Обязательно научусь! — радостно пообещал Мо Сюаньюй. — У меня должно получиться!

      Он даже хотел попросить научить его прямо сейчас, однако вмешался Су Шэ и напомнил, для чего, собственно, было все затеяно. Сейчас предстояло появиться на банкете в честь начала Совета кланов и показать заклинателям «Цзинь Гуанъяо».

      Су-цзе сидела рядом с ним на возвышении, и ее прямо-таки распирало от гордости. Их появление заставило всех распахнуть рты и надолго умолкнуть. Никогда еще Мо Сюаньюй не ощущал, чтобы на него было направлено столько внимания — и ему это определенно нравилось. Он играл свою роль с упоением, и даже присутствие Мымры… Су-цзе ему уже ничуть не мешало.

      Правда, сам Яо-гэ отчего-то не пожелал разделить радость их триумфа. Он почти отчитал их за разыгранный спектакль и, казалось, только присутствие главы Лань не дает ему подобрать слова пожестче. Однако Мо Сюаньюй не сердился на брата. Вполне понятно, что тот испугался: Мо Сюаньюй и сам перепугался бы, увидев самого себя с таким мертвенным лицом. Ему ведь даже улыбаться было неловко и немного больно: большое количество косметики стягивало кожу, и вместо привычной ласковой улыбки Яо-гэ на нем получалось лишь искривленное нечто. К счастью, Су-цзе отвлекла внимание Яо-гэ на себя, и тот, пока придумывал, как бы выкрутиться, успел немного успокоиться.

      Закончив свой крайне урезанный рассказ, Яо-гэ осмотрел всю компанию заговорщиков обреченным взглядом и уже совсем тихо произнес:

      — Вы хоть понимаете, как рисковали?

      Су Миншань первым покачал головой.

      — Мы ничем не рисковали, глава ордена Цзинь, — осмелился возразить он. — Наш игрок не захочет лично… эм… ускорять вашу кончину. Он желает, чтобы вы мучились, — и не прервет эти мучения сам.

      — Мда, пожалуй, — вынужден был согласиться Яо-гэ. — Он рассчитывает, что я покончу с собой… Или же я не решусь этого сделать — и тогда либо сдохну от позора, либо меня разорвут на части другие заклинатели. Свои руки он пачкать не собирается.

      — Умный. Изобретательный. Образованный. Подкованный в заклинательстве. Брезгливый, — старательно перечислил глава Лань. — Портрет вырисовывается достаточно четкий, но… Я не знаю заклинателей с таким набором черт.

      — Это точно должен быть мужчина? — нахмурилась вдруг Су-цзе. Когда остальные посмотрели на нее с удивлением, она пояснила: — Все, что вы соизволили мне рассказать, очень напоминает женскую месть. Такое впечатление, что за всем стоит не мужская фигура. Мужчины любят мстить сами, а женщины предпочитают роли кукловодов.

      — Не скажи… — задумчиво протянул Яо-гэ. — Дело не в мужском и женском, а в расстановке сил. Обычно да, мужчины сильнее — и предпочитают давить этой силой.

      Он вздрогнул и повел плечами. Даже Мо Сюаньюй сообразил, о ком Яо-гэ сейчас вспомнил, а уж глава Лань, смущенно потупившийся, и подавно.

      — Женщин закулисную игру часто заставляют вести слабость и невыгодное положение, — продолжал тем временем Яо-гэ. — Однако и мужчина может оказаться в ситуации, когда прямое решение проблемы ему не по зубам. Тогда действительно приходится искать обходные пути. Увы, считается, что для мужчины это недостойный путь — но часто складывается так, что иных вариантов просто нет.

      — То есть к описанию следует добавить, что наш игрок — слабый мужчина? — сосредоточенно нахмурился Су Миншань. — Однако это как-то плохо вяжется с тем, что он сильный заклинатель.

      — Сведущий, — поправила его Су-цзе. — Цзэу-цзюнь сказал: «подкованный в заклинательстве». То есть разбирающийся в нем. Про сильного практикующегося никто из вас ничего не сказал!

      Все снова переглянулись.

      — А госпожа Цзинь права, — медленно произнес глава Лань. — А если к этому добавить, что наш игрок поднимал тело Не Минцзюэ отнюдь не светлым ритуалом, то выходит, что все самое мощное, сотворенное им, было сделано с помощью темного заклинательства — и в таком случае силы не требовало вовсе.

      — То есть он умный, ловкий, талантливый — но слабый? — внес корректировки в описание Яо-гэ. — Гхм… Мне неловко это произносить вслух, но как-то подозрительно похоже на меня самого.

      — Яо-гэ — не слабый! — возмутился Мо Сюаньюй, но его брат лишь покачал головой.

      — Я не самый лучший заклинатель, А-Юй, — произнес он мягко. — У меня достаточно неплохой уровень, но с по-настоящему сильными мне никогда не сравниться. И я действительно в своей жизни привык действовать не напрямую.

      Он прошелся по спальне, неосознанно обхватив себя руками, и от этого неуютного жеста у Мо Сюаньюя внутри все сжалось от сочувствия.

      — Кто-то бьет меня моим же собственным оружием, — продолжал рассуждать вслух Яо-гэ. — Кто-то словно зеркалит меня, обращая все мои приемы против меня. Даже темное заклинательство, хоть я его никогда и не использовал, служит словно бы отражением всех моих грехов.

      — Значит, этот кто-то тебя хорошо знает, — закусив на мгновение губу, заявила Су-цзе. — Потому что для большинства окружающих ты сильный и уверенный в себе заклинатель. Уже одно то, что ты время от времени ходишь на ночные охоты с Цзэу-цзюнем, кое-что говорит о твоем уровне самосовершенствования. Добавить к этому то, с каким апломбом ты неизменно держишься — и пожалуйста, Верховный Заклинатель во всей красе. Для всех посторонних тебя всегда окутывает аура величия и мощи, ты прекрасно играешь эту роль.

      — Роль… — задумчиво пробормотал Яо-гэ. — Ты права А-Су, я довольно долго играю эту роль — настолько долго, что она уже въелась мне под кожу. Но тогда…

      Он поднял взгляд и встретился им с главой Лань. Тот понимающе кивнул.

      — Тогда наш игрок тоже может играть роль, — заключил он. — Поэтому мы и не можем вычислить его: мы не знаем его таким, каков он на самом деле.

      — Мы — не знаем, а он главу орден Цзинь — знает, — вмешался Су Шэ. — Это кто-то из очень близких, из тех, кто знаком с ним очень хорошо… или очень долго.

      — Все мои хорошие знакомые собрались сейчас здесь, — немного нервно улыбнулся Яо-гэ. — За пределами этой спальни не осталось ни одного человека, кто был бы ко мне достаточно близок.

      Мо Сюаньюй встревоженно огляделся. Кто-то хотел навредить Яо-гэ — и этот кто-то, возможно, находился сейчас прямо здесь. Однако… Однако Мо Сюаньюй не знал, на кого подумать. Глава Лань обожал Яо-гэ: так сильно, что с готовностью возлег с ним, стоило его лишь подтолкнуть. Су-цзе, стоило ей испытать хоть легкое недовольство мужем, тут же устроила ему скандал, а не взялась плести интриги. Су Миншань подходил больше, тем более, что он растил сына Яо-гэ и заглядывался на его жену… Но все упиралось в тело Не Минцзюэ, до которого Су Миншань вряд ли имел возможность добраться.

      Впрочем, это наводило на новую мысль.

      — Кажется, я начинаю думать на главу Не, — хихикнул в неловкой тишине Мо Сюаньюй. — А что? Идеально же подходит: давно знает Яо-гэ, ведет себя как баба, — и его точно никто никогда ни в чем не заподозрит! И это его брата мы тут собираем по всей Поднебесной!

      От него, разумеется, отмахнулись. Разговор затих, присутствующие лишь обменивались тяжелыми взглядами чуть искоса, а затем и вовсе разошлись. Яо-гэ напоследок дал Мо Сюаньюю строгий наказ из спальни никуда не уходить, а Су-цзе напомнила ему не спать на животе, чтобы не стереть с лица макияж.

      — Он что, не будет умываться перед сном? — искренне удивился глава Лань, но Яо-гэ покачал головой.

      — Нет уж, — заявил он. — Раз А-Юй взялся играть эту роль, то пусть играет до конца. Если утром кто-то из слуг войдет сюда раньше, чем А-Су, они не должны увидеть А-Юя в цветущем облике. Мы ведь так и не знаем, работает ли кто-нибудь в Башне Золотого Карпа на нашего игрока или нет. Не будем рисковать.

      Подумав, он даже добавил:

      — Я ему, пожалуй, еще и меридианы бы запечатал, — перехватив удивленный взгляд главы Лань, Яо-гэ неохотно пояснил: — А-Юй все равно не пользуется моим золотым ядром, а если с утра пораньше кто-нибудь додумается притащить целителя, то пусть тот диагностирует хотя бы полное выгорание ци в теле. Все лучше, чем идеальное состояние.

      Вот так они все ушли, а Мо Сюаньюй остался один в роскошной спальне главы Цзинь. Следовало поспать, но радостное возбуждение в кои-то веки не давало ему уснуть. Сердце билось часто в некоем предвкушении.

      Внезапно в дверь постучали. Так тихо, что, если бы Мо Сюаньюй спал, это звук его бы не потревожил: это был не стук даже, а так, будто бы кошачье царапанье. Мо Сюаньюй заколебался, не зная, что делать: ему некуда было деваться из спальни, в которой, как теперь знала вся Башня Золотого Карпа, он находился. Как знать, кто пришел к нему с визитом? Час, в сущности, стоял еще отнюдь не поздний: на покой удалились лишь «больной глава ордена Цзинь» с супругой и делегация ордена Лань, верная своему правилу раннего отхода ко сну. Остальные, как подозревал Мо Сюаньюй, продолжали праздновать, напиваться и развлекаться.

      Поскребывание повторилось, а потом дверь слегка приоткрылась. В образовавшийся проем просунулась чья-то голова, и жалобный голос тихонько проныл:

      — Саньгэ? Саньгэ, ты спишь?

      Глава Не!

      Совсем недавно Мо Сюаньюй помянул его в шутку, ничего всерьез не имея в виду, однако сейчас отчего-то почувствовал холодок в груди и странное покалывание в кончиках пальцев. Кажется, в таких случаях говорят: «Будто кто-то прошел по моей могиле»?

      Легче всего было притвориться спящим: в спальне царил полумрак, рассеиваемый лишь наружными фонарями. Но вместо этого Мо Сюаньюй, сам не зная зачем, приоткрыл глаза и чуть слышно шепнул:

      — Нет…

      Глава Не бочком протиснулся в спальню и аккуратно прикрыл за собой дверь. Он скользящим движением устремился к постели, на которой лежал Мо Сюаньюй, но по пути налетел на столик и уронил несколько безделушек. Мо Сюаньюй поморщился, когда одна из чашечек красивого чайного набора все-таки разбилась, и глава Не расстроенно запричитал:

      — Прости! Прости, саньгэ, пожалуйста! Я случайно, я совершенно случайно!

      — Тише… тише, — попросил его Мо Сюаньюй, медленно поднимая руку и прижимая пальцы к виску, словно не в силах выносить шум. Очень осторожно прижимая: Су-цзе настоятельно предостерегала от размазывания макияжа.

      — Прости! — еще раз, но уже гораздо тише выдохнул глава Не, продолжив путь к кровати аккуратнее. — Тебе совсем плохо, да?

      Вместо ответа Мо Сюаньюй предпочел прикрыть глаза. Глава Не всегда очень много болтал, и когда-то одинокому, никому толком не нужному мальчишке из Башни Золотого Карпа очень нравилось его слушать. Трещал он обычно о всяких пустяках или же безобидных сплетнях, умолкая только, когда слушал своих старших братьев. Однако Мо Сюаньюй сильно сомневался, что сумеет говорить так же по-умному, как Яо-гэ, а глава Не и правда был с ним слишком уж давно знаком. Оставался единственный выход: продолжать притворяться, что даже разговоры чересчур тяжелы для его нынешнего состояния.

      Глава Не скромно пристроился рядом с кроватью и уставился на Мо Сюаньюя по-совиному широко распахнутыми глазами.

      — Что с тобой, саньгэ? — позвал он теперь совсем тихонько, но при этом с жалобными, словно у ребенка, интонациями. — Я думал, в Облачных Глубинах тебе помогут… Эргэ — и сам прекрасный целитель, и вообще у Ланей целители хороши…

      — У них… не получилось, — медленно выдохнул Мо Сюаньюй. От волнения его сердце зашлось в неровном стуке, а на лбу выступили капельки пота. «Только бы не потекли!» — в панике подумал он, опасаясь, что пот может размыть наложенный макияж. Хорош он будет с расплывшейся физиономией! От этого беспокойства сердце заколотилось еще сильнее, и как раз в этот момент глава Не робко коснулся его руки.

      — У тебя совсем нет сил, — произнес он расстроенно. — Саньгэ, как же так случилось?