Первый июньский рассвет растекается по сонной земле мягкой розоватой волной, словно кто-то там наверху случайно опрокинул вазочку со свежим персиковым вареньем. Улицы города пусты и всё ещё подёрнуты сонной дымкой, сглаживающей острые углы. Лето ступает осторожно, лёгким порывом тёплого ветра касаясь жасминовых кустов и занавесок в открытых окнах домов, гоняя пёструю обёртку от жвачки по тротуару.

Чонгук крепко спит, тихо посапывая, с книгой на груди, за чтением которой он уснул глубокой ночью. Маленькая лампа, прикрученная над кроватью, продолжает освещать спокойное лицо парня, делая его черты ещё более мягкими. Бледный полупрозрачный тюль мерно покачивается у открытой балконной двери, а чёрный кот с белым пятнышком в виде полумесяца на лбу, свернувшийся клубком на подоконнике, уже начинает просыпаться, потягиваясь всем своим гибким телом.

Сегодня воскресенье, у Чонгука выходной, поэтому он не ставил будильник и позволил себе вдоволь начитаться. Конец учебного года вкупе с подработкой практически не оставили парню свободного времени на чтение чего-то кроме учебников и научных статей. Но вот все контрольные написаны, все доклады и рефераты сданы, курсовая защищена, осталось лишь сдать экзамены, но на этот счёт Чон не сильно переживает, заработав автоматы по половине из них, поэтому ближайшую неделю планирует поглощать столько текста, сколько сможет.

Чонгук спит сладко, иногда слегка улыбаясь каким-то приятным снам. Истощённый нагрузками и недосыпами организм впитывает в себя каждую каплю отдыха, наполняясь новыми силами. Кот уже успел вылакать остатки вчерашнего молока из мисочки у холодильника, умыться, обойти всю их с Чонгуком маленькую квартирку несколько раз и снова уснуть — уже в ногах своего хозяина.

Улицы постепенно оживают, из окон соседних домов доносятся приглушённые разговоры, бормотание телевизоров и радио, шум кипящих чайников и ароматы первых завтраков. Все звуки сливаются в общий мерный рокот, тихое урчание спокойного спального района с тонущими в зелени двухэтажками.

Идиллия оказывается нарушена диким оглушающим рёвом. Грохот вторгся в спокойный сон Чонгука, и парень нахмурился, медленно начиная просыпаться. Некоторое время он так и лежал, находясь где-то между сном и реальностью, силясь понять, откуда шум.

Звук шёл с улицы. Парень ругнулся себе под нос, недовольный тем, что его так грубо разбудили, и перекатился на другой край кровати, ближе к окну, чтобы разглядеть, что там происходит, но из этого положения также ничего не было видно. Тогда Чонгук даже не поленился встать и выйти на балкон в надежде испепелить взглядом человека, поднявшего шум в такую рань.

Нарушителей спокойствия оказалось несколько. Четыре рокочущих мотоцикла, вылизанных, кажется, вдоль и поперёк, — настолько ослепительно они сверкали в свете уже поднявшегося солнца — припарковались у дома через дорогу. Парни заглушили моторы и ждали кого-то, громко переговариваясь и смеясь. Все четверо затянуты в чёрную кожу по самое не хочу, и Чонгук даже представлять не хочет, насколько, должно быть, жарко в таком одеянии в такую погоду, потому что сам Чон, несмотря на раннее утро, уже слегка вспотел в одних только шортах и тонкой футболке.

Разглядывая компанию незнакомцев, парень не заметил, как завис в своих мыслях, расфокусированно уставившись на одного из байкеров. С ним часто такое: задумается и вылупится в одну точку, напоминая со стороны заторможенную рыбу. Сокджина, его коллегу и по совместительству единственного друга, это ужасно смешит каждый раз, и он не упускает возможности сфотографировать друга или снять на видео, сопровождая сие действо остроумными комментариями.

— Красавчик, чего пялимся? — окликнул рыжеволосый парень, на которого, собственно, Чонгук и смотрит. Но Чон, разумеется, не услышал. Байкер, обратившийся к нему, громко хохотнул, привлекая внимание остальных к этой занимательной картине.

Компания уже вовсю потешается, глядя на застывшую на балконе фигуру, вяло почёсывающую затылок. Когда Чонгук, наконец, отмирает, выныривая обратно в реальный мир, и с горем пополам понимает, что происходит, он очень смущается. Потупив напуганный взгляд и начиная заливаться краской, Чон вскакивает обратно в квартиру, провожаемый ещё одной порцией дружного хохота, но неуклюже цепляется за порожек и падает, задев щекой край кровати.

Некоторое время он лежит на полу, уткнувшись лицом в свои ладони и продолжая краснеть. Как неловко. Чонгук неловкий.

Вдоволь нацеловавшись лбом с прохладным ламинатом, Чон решает прекратить жалеть себя и наконец заняться чем-то.

Голова ощутимо ноет, потому что поспал Чонгук от силы часов пять, но уснуть уже не получится, поэтому нужно просто принять душ и начать делать дела. Кот следует по пятам, усаживаясь на полочку с полотенцами и с любопытством наблюдая за всеми действиями хозяина, не удосужившегося задёрнуть шторку.

Настроение немного поднимается, когда парень, медитируя под прохладной водой, вспоминает, что в холодильнике осталась половина пиццы, а в морозильнике — мороженое. Вредные завтраки по воскресеньям — то, ради чего он живёт. В прошлом у Чонгука были проблемы с кишечником, поэтому ему до сих пор приходится следовать некоторым правилам былой диеты, но раз в неделю он позволяет себе поесть фастфуда, увлёкшись какой-нибудь книгой или под фильм развалившись со всем этим добром прямо на незаправленной постели.

Глянув на себя в зеркало после душа, Чон обнаружил красную царапину на щеке. Всё же о кровать он приложился знатно. Парень недовольно морщится и тянется в шкафчик за антисептиком. Обработав рану и достав коробочку с пластырями, он находит там только розовые с хэллоу китти, которые ему подарили в университете, когда он участвовал в Тайном Санте. Чонгук до сих пор не понимает, с чего человек взял, что ему должна понравиться такая вещь (хотя глубоко в душе ему очень и очень нравится).

«Ладно, — думает про себя Чон, — всё равно дома сижу», и с этой мыслью аккуратно заклеивает ранку.

Разогрев пиццу и заварив себе любимый чай, Чонгук кладёт перед собой «Холодный дом», немедленно погружаясь в чтение и принимаясь за завтрак.

Он проводит за книгой большую часть дня, иногда отвлекаясь на перекусы и чай. К пяти вечера у Чонгука уже раскалывается голова, и он хочет переключиться на что-то другое. В холодильнике почти не осталось продуктов, поэтому Чон решает прогуляться до магазина в конце улицы. Заодно проветрится. Парень накидывает лёгкий белый лонгслив, оставаясь в тех же шортах, в каких ходил по дому, обувает свои причудливые кроссовки с рисунками и цветными шнурками и, захватив ключи и рюкзак, выходит из квартиры.

О том, что у него на щеке красуется розовый пластырь с хэллоу китти, а волосы с одной стороны заколоты ярко-зелёной заколкой-сердечком, он, разумеется, забыл.

На улице очень тепло — вечер ещё не принёс долгожданную прохладу. Жар от нагретого за день асфальта ощутимо лижет Чонгука по голым лодыжкам. В горячем воздухе стоит насыщенный запах цветов и травы, а лёгкий ветерок доносит из одного из окон на первом этаже запах жареных оладий. Настроение у Чона замечательное. Он любуется каждой деталью, иногда останавливаясь и фотографируя что-нибудь на память.

Зайдя в супермаркет, он берёт корзину и не спеша прогуливается между стеллажами, решая, чего ему больше хочется. В первую очередь он хватает с полки две коробки овсяных хлопьев, затем берёт бутылку молока, сыр, хлеб и идёт к отделу с фруктами и овощами, надолго зависая у ящиков с персиками, щупая чуть ли не каждый.

— Какой полезный наборчик. Правильно питаешься, пьёшь молочко и стесняешься суровых байкеров — настоящий пай-мальчик, — слышится рядом приятный низкий голос, и Чонгук дёргается от неожиданности, роняя фрукт обратно в ящик и поворачиваясь к потревожившему его человеку.

Рядом, опёршись плечом о металлическую полку с соками, стоит черноволосый парень, один из утренних нарушителей спокойствия Чона, с повязанной на лоб чёрной банданой, в чёрных кожаных брюках, чёрной футболке и чёрной кожаной жилетке поверх. Всё чёрное. Чонгуку от одного взгляда на него становится дурно, потому что он всё ещё не понимает, как можно в такую погоду ходить в такой одежде и не терять сознание от теплового удара.

Когда Чон повернулся к незнакомцу, у того странно перекосилось лицо, словно он усиленно пытается подавить улыбку. Парень откашлялся и озорно посмотрел на Чонгука:

— Милые котята. И заколка ничего.

Чонгук тормозит, немного приоткрывая рот, и непонимающе смотрит на байкера. Затем осознание медленно накатывает, и Чон растерянно по очереди трогает то пластырь на щеке, то заколку, начиная густо краснеть, на что незнакомец смеётся, отталкиваясь от полки, и направляется к кассе, захватив парочку персиков.

Чонгук ещё некоторое время бродит по самым далёким уголкам супермаркета, глазея на живую рыбу, читая этикетки на колбасах, хотя он их никогда не ест, — дожидается, пока те парни рассчитаются и уйдут. Взяв ещё несколько продуктов, он с опаской выглядывает из-за стеллажа, отмечая, что компания байкеров наконец исчезла, и облегчённо выдыхает, направляясь на кассу.

Подходя к дому, Чон вдруг вспоминает, что так и не купил персиков, отвлёкшись на темноволосого парня. Чонгук ругается про себя и злится на долбанного байкера, который сбил его с толку. Так персиков хотелось! Словами не передать! Но идти обратно было уже слишком лень, поэтому Гук, надувшись, продолжил путь в сторону своего подъезда.

Свист откуда-то справа выдернул парня из его обиженных мыслей и заставил обернуться. Там он увидел уже знакомые лица, а точнее сосредоточился на одном конкретном, которое ему и присвистнуло. Мысленно Чонгук дал себе оплеуху за то, что вот так оборачивается на свист всяких отморозков. Он что, собака, что ли?

Уверенная маленькая улыбка всё не сходит с лица парня, который, не отрывая взгляда от чонгуковых глаз, бросает ему маленький пакетик. Чон ловит его очень неуклюже, немного пятясь назад и спотыкаясь пяткой о бордюр, но всё же удержавшись от падения. Байкеры снова потешаются, а "даритель" отворачивается, якобы что-то ища в бардачке под сидением мотоцикла.

Чонгук открывает пакет и обнаруживает там несколько больших спелых персиков. Он непонимающе хлопает глазами, переводя взгляд с фруктов на байкеров и обратно. Тем очевидно приносит удовольствие такой растерянный вид парня, а брюнет, снова повернувшись к Чонгуку, лишь кивает головой в сторону подъезда, и Чон послушно разворачивается, прячась за дверьми здания, забыв даже сказать спасибо.

***

Вернувшись домой, Чонгук на некоторое время растерянно застывает в прихожей, прижимая персики к груди. Как странно. Зачем он вообще их взял? И раз уж взял, то почему не поблагодарил? Невежливо с его стороны. А ещё так неловко от того, как он чуть не навернулся на спину, ловя этот злосчастный пакетик. Чонгук болезненно скривился, вспоминая свою неуклюжесть, и поплёлся на кухню.

Остаток вечера проходит нервно: байкеры не то что не собираются уезжать, но их словно стало больше, судя по голосам. Кто-то из них включил музыку — недостаточно громко, чтобы соседи жаловались, но достаточно, чтобы Чонгук тихо бесился, ведь всё происходит под его открытыми окнами. Если закроет — умрёт от жары.

Он пытался читать, пытался смотреть фильм, но сосредоточиться не получалось. Ужасно хотелось спать ввиду недосыпа прошлой ночи, а завтра вставать рано. Чонгук ёрзал по постели, бросая злобные взгляды в сторону окна и возмущаясь себе под нос. Решительности выйти и отчихвостить этот табор не хватало. Да и как-то боязно в одиночку выходить против кучки обтянутых в кожу и заклёпки мужчин, когда сам Чонгук — мягкая пацифистская булочка.

Пока парень в очередной раз со всей силы прижимал подушкой голову к постели, уже слабо различая, чего он пытался добиться этим — избавиться от посторонних звуков или просто удушиться, — в комнате внезапно что-то грохнуло, сопровождаясь выкриками с улицы.

Чонгук подскочил на постели, пытаясь понять, что произошло. Обшаривая взглядом комнату, он увидел бутылку, приземлившуюся на мягкий ковёр и оттого, к счастью, не разбившуюся. Они что, бросили бутылку в его окно? И чего они этим добивались?

Ну, всё, дальше Чон терпеть не намерен.

Соскочив с постели, он поднял эту красоту, с отвращением отмечая, что там было ещё много какой-то дурно пахнущей жидкости, и она вылилась на ковёр, впитавшись. Чонгук вышел на балкон и молча, но с самым злобным выражением лица, на какое был способен, бросил бутылку под ноги гулякам-полуночникам. Они ненадолго затихли, синхронно поднимая головы и вылупливаясь на Чонгука с самыми невинными выражениями лиц. В любой другой ситуации Чон бы посмеялся над этой забавной картиной, но сейчас было не до смеха: он умирает от жары, хочет спать, мучается от головной боли, и ему в 6 утра вставать на работу. Парень невероятно зол.

Байкеры ещё некоторое время озадаченно переводят взгляд с разбитой бутылки на Чонгука и обратно.

— Я детей, конечно, не бью, но если бы ты попал в мой мотоцикл, я бы тебе перетянул, — спокойно, но с долей раздражения сболтнул какой-то щуплый взлохмаченный блондин.

Он понимал, разумеется, что Чон не ребёнок, но милое пухлощёкое лицо и скромные ужимки, которые он наблюдал утром и днём в магазине, пока Тэхён активно смущал его, мешали воспринимать парня, как ровню.

Чонгуку очень хотелось сострить, сказать что-то оригинальное и колкое, но перепалки не были его сильной стороной, язвить он тоже не умел, да и вообще строить адекватные диалоги с людьми — это как? Поэтому, немного запнувшись, он сказал первую пришедшую в голову глупость, слегка передразнивая байкера:

— Я на придурков внимания, конечно, не обращаю, но если бы ты попал в мою голову, я бы вызвал ментов.

— Эй, это не я бросил! — возмутился парень.

— Меня не волнует, кто это сделал! — Чон повысил голос, потому что в таком состоянии его выводила из себя каждая мелочь.

Он продолжал стоять на балконе второго этажа, вцепившись в перила, взглядом метая молнии в этих недоумков, от злости покрывшись румянцем. Чонгук не знал, что ещё сказать, а байкеры продолжали пялиться на него, словно ожидая продолжения.

— Вы чего головы задрали? — раздался знакомый низкий голос, и Чон увидел того самого парня с чёрной банданой, пристававшего к нему днём.

Тот, видимо, ходил в магазин, потому что в руках держал пакет, в котором позвякивали бутылки. Он проследил взглядом в направлении, куда смотрели его друзья, и, увидев Чонгука, сначала в удивлении приподнял брови, а затем сладко улыбнулся:

— Добрый вечер, Джульетта.

Чонгук растерялся под таким уверенным озорным взглядом, растерялся от этой широкой улыбки и добродушной издёвки. Хотел ответить что-то, но так и не подобрал слов.

— Они тебя обижают, конфетка? Ты только скажи, я быстро этих чертей на место поставлю, — парень с притворной угрозой зыркнул в сторону парней. Те лишь слегка улыбнулись уголками губ. — Кто к тебе лез?

Чонгук хоть и не Рыбы по гороскопу, но ведёт себя по всем канонам, приписывающимся этому знаку: хлопает глазами, тупо уставившись на сцену внизу и слишком медленно это воспринимая и переваривая. Вот и сейчас он сделал раньше, чем подумал, по-детски ткнув пальцем в блондинистого задиру, не переставая щенячьим взглядом смотреть на парня с банданой.

Тот усмехнулся, умиляясь такому поведению, и включил режим строгого учителя, отчитывающего провинившегося младшеклассника:

— Юнги, и не стыдно тебе? Заняться больше нечем, кроме как малышей обижать?

Байкеры прыснули себе в кулаки, а до Чонгука медленно, но верно, стало доходить, что над ним открыто издеваются. Стало даже немного обидно, потому что этот парень казался Чону не таким засранцем! Пусть и запоздало, но он позволил себе возмутиться:

— Эй! — надулся, нахмурив брови, пытаясь прожечь дыру во лбу байкера.

Тот лишь усмехнулся, открывая рот для очередной фразы, но Чон здраво рассудил, что унижений на сегодня более чем достаточно, поэтому обиженно ретировался в комнату, закрывая балкон и плотно задёргивая шторы. Лучше умереть от жары, чем слушать их гаденький довольный смех.

***

К утру погода испортилась. С трудом отодрав себя от постели и раздвинув шторы, Чонгук увидел затянутое серыми тучами небо, готовое вот-вот пролиться на землю щедрой порцией прохладного дождя. Парень открыл балконную дверь, впуская в душную комнату влажный свежий воздух, с удовольствием вдыхая. Всё-таки жару он переносит с трудом.

Байков под окнами не было — остались лишь несколько пустых бутылок от пива, выставленных ровным рядом на бордюре. Чон ни капли не удивлён, что эти сумасшедшие водят в нетрезвом виде. Наверняка и не такое выделывали.

От воспоминаний этой ночи и без того унылое настроение подпортилось ещё сильнее. Мало того, что не выспался, так ещё и снова чувствует неловкость за себя и своё поведение. Чонгук всегда такой: долго анализирует в голове свои слова и действия, придумывая более «приемлемую» реакцию и сокрушаясь, что не додумался до этого раньше. Нет, он умеет посмеяться над собой, но не всегда способен отличить, когда над ним подтрунивают по-доброму, а когда — с ядовитой издёвкой.

Кот, словно почувствовав смятение своего хозяина, ласково потёрся о его ногу, утешая. Ну, и требуя его покормить в том числе. Чон мягко улыбнулся и почесал любимца за ухом, поднимаясь с постели и направляясь на кухню.

Завтракал в тишине, даже без книги, подперев голову рукой и сонно пережёвывая кашу. Вообще, аппетита не было, но, если Чонгук не хотел неприятных отголосков прошлых проблем с кишечником, ему нельзя пропускать завтрак. Вот и сидит, тяжело вздыхая, прилежно запихивая в себя овсянку ложка за ложкой и запивая это несладким чаем.

На улице настроение парня немного поднялось. Пасмурная погода успокаивала, редкие капли дождя приятно холодили лицо. В такую погоду Чон всегда чувствовал себя немного вдохновлённым, приподнятым и достаточно работоспособным, потому что организму не приходилось уйму энергии тратить на то, чтобы не поджариться под солнцем или не задохнуться в спёртой горячей духоте.

Неспешным шагом Чонгук пришёл к магазину, в котором работал, за 15 минут до открытия. Это был маленький магазин в соседнем спальном районе, тесно набитый всякой всячиной: от продуктов питания до шампуней и швабр. Ассортимент не слишком богатый, но почти всё необходимое здесь найти можно.

Включив радио и протирая полы, Чонгук тихонько мурлыкал песню себе под нос, настраиваясь на длинный рабочий день. Вряд ли посетителей будет много, поэтому он с удовольствием отмечает, что сможет немного повторить конспекты к экзамену на следующей неделе и дочитать книгу, а вечером взяться за следующую.

К обеду Чон окончательно отпустил все негативные утренние мысли, и к нему вернулись привычные добродушие и приветливость. Ничто, абсолютно ничто не предвещало беды, но, как оно обычно водится, стоит только на минутку расслабиться и потерять бдительность, как тут же происходит что-то из ряда вон.

А для Чонгука этим «из ряда вон» могла послужить даже такая мелочь, как три знакомые физиономии, с шумом ввалившиеся в магазин, так сильно толкнув дверь, что несчастный колокольчик чуть не испустил дух.

Чон, до этого стоявший ко входу спиной и аккуратно выкладывавший пачки с рисом на полку, от неожиданности замер, открыв рот, а через несколько секунд выронил одну упаковку из рук.

У него всегда всё срабатывает чуть медленнее, чем у остальных.

Спохватившись и вернув рис на место, Чон быстро проследовал к кассе, провожаемый одним очень пристальным прищуром.

Парень не решался поднять взгляд, нервно перекладывая жвачки на прилавке с места на место, выдохнув только когда байкер ушёл куда-то вглубь магазина. Господи, неужели больше негде закупиться? Какая нелёгкая принесла их в этот богом забытый ларёк? Их ведь никогда здесь не было! Они уже начинают нервировать паиньку Гука.

Долго мысленно чихвостить неприятную компанию ему не удалось — на ленту приземлилась упаковка пива и куча чипсов и солёных сухариков.

Они только этим питаются, что ли?

Чонгук молча пробил покупки, рассчитал клиентов, один раз коротко глянув на них, и уже хотел немного расслабиться, но не тут-то было. Вчерашний недорыцарь со своей неизменной чёрной банданой на голове расплачивался отдельно. В отличие от своих друзей, помимо пива и пачки чипсов он взял ещё рис, овощи и снова персики. Прогресс.

Чон пробивал покупки, не глядя на посетителя, и от неловкости чуть не рассыпал помидоры, покраснев ровно на столько тонов, чтобы можно было с ними слиться. Байкер тихо усмехнулся, заставляя Чонгука смущаться ещё сильнее, и сунул ему в руку чупа-чупс.

Кассир вылупился на клиента, переводя непонимающий взгляд с леденца на парня:

— Что это?

— Чупа-чупс, — спокойно ответил брюнет.

— И зачем вы мне его дали?

Байкер непонимающе, но с лёгкой улыбкой, уставился на Чонгука.

— Я хочу его купить?

— А, ой! — Чон засуетился, отмирая и тихо извиняясь, боясь снова посмотреть на парня.

— Я Ким Тэхён, кстати, — представился он, разворачивая чупа-чупс, пока Чонгук собирал его покупки в пакет.

— О, классно, — реакция на попытку социального контакта десять из десяти.

Тэхён продолжал с интересом пялиться на стесняющегося парня перед ним, беспардонно разглядывая его лицо и стараясь поймать взгляд этих огромных блестящих глаз, похожих на две большие смородины. Но тот всё не поднимал головы, румянец не сходил с лица, а волосы умилительно торчали с левой стороны.

— Прости, что не дали выспаться, конфетка, держи в качестве извинений, — и протянул Чонгуку пакет персиков. Господи, ещё немного, и Чон их возненавидит. — До встречи, Чонгукки.

Тэхён махнул рукой, подхватывая пакет и бренча дверным колокольчиком на прощание, оставляя Чонгука паниковать по поводу того, откуда этот тип знает его имя. О том, что на его груди висит именной бейдж, Гук, разумеется, не вспомнил.