Ладасин задумчиво наблюдала за суетящимся возле полок потомком, и мягкая улыбка не покидала ее губ.

По прошествию нескольких десятков лет с момента их знакомства, богиня с теплотой и благосклонностью следила за деяниями Рипто, не забывая напоминать о себе и о их договоре. Ящера хоть и приходилось периодически пинать, ибо закостенелая мысль о том, что никто не позволит ему обучаться мешала проявлять свой энтузиазм в познании чего-либо. Но когда он все-таки начинал что-то изучать, то активность и результативность порой превосходили все возможные ожидания женщины. В груди раздувалось чувство гордости и родительской любви, которые Лада не ощущала уже много веков. Колдун постигал направления магии с завидным упорством и усидчивостью, норовя стать самым молодым Лордом Магии за последние несколько столетий. В свою очередь богиня помогала и направляла его кипучую энергию в нужное русло, подкидывая своему подопечному задания и учителей. Сама же учила его созиданию и терпению, именно последнего очень сильно не хватало буйному и вспыльчивому магу. Она вдалбливала в его буйную голову важность ментальной защиты и спокойствия, ведь не всегда гнев способен помочь делу, если не сделать всё еще хуже. У его вспышек агрессии были свои причины: застарелая боль и первобытный страх. Они оставили на его душе и психике огромные рубцовые шрамы, которые богине приходилось сглаживать. Однако женщина находила его взрывной характер очаровательным, различая искреннюю злобу от простой детской обиды. Порой даже разделяла его негодование, но старалась этого не демонстрировать. Во избежание.

Светоносной богине в принципе был глубоко симпатичен ее дальний потомок. Она смаковала любое взаимодействие с колдуном как давно утерянную сладость: от ругани за баловство и раздолбайство до искренней похвалы за отлично проделанную работу. Упорство, граничащее с упрямством, воздавалось по заслугам, и покровительница всегда знала, как вознаградить за успехи в их общем деле. Она разрешала Рипто брать что-то полезное из своей библиотеки, которая была просто невообразимым складом знаний. У ящера каждый раз глаза светились от восторга, когда его пускали в божественную обитель книг и свитков. Лада смотрела на него и ощущала, как теплеет в груди.

«Как ребенок, честное слово - думалось ей в эти моменты, а после женщину одергивала болезненная мысль. – А ведь у него не было возможности быть беззаботным и счастливым малышом. С самых юных лет ему пришлось выживать и мириться с несправедливостью.»

Вспоминая детство Рипто, которое она просмотрела во время первого знакомства, Ладасин хотелось изничтожить все живое в одном конкретном измерении, а конкретно определенных ящериц и драконов. В ее понимании всё произошедшее было перебором. Она из раза в раз удивлялась как потомок не сломался до конца под таким гнетом и болью. До встречи со своим спутником жизни он был в шаге от окончательного саморазрушения не только личности, но духа. А сейчас этот смешной фруктоголовый человечек неотступно следовал за Рипто, держа того в рамках и залечивая его душу своей любовью. Она периодически наблюдала за ними из далека, не переставая поражаться их единению и привязанностью. Богиня гнала прочь мысль о том, что партнер станет уязвимостью для Рипто, признавая, что без него тот в принципе не стал бы бороться и что-либо делать. Уильям был его стимулом и тормозом одновременно. Ей и Чиксу удалось взять под контроль вечное пламя ярости в душе ящера, не давая тому сжечь себя и всё вокруг. И именно поэтому она благоволила выбору в качестве партнера Уильяма. И просто потому, что он делал Рипто бесконечно счастливым.

Раздумывая над вариантами развития событий и возможными последствиями, Ладасин упустила момент, когда ее солнечное дитя стало ходить мрачнее тучи, задумчиво скользя взглядом по узорам на полу нежели по страницам с забористым текстом. Заметила женщина неладное только тогда, когда через неделю после полученной награды Рипто вместо того, чтобы восторженно засыпать ее вопросами о прочитанном молчаливо сел на свое место в любимой беседке Бэйдзин и уткнулся в кружку. Напряженное молчание было для них в новинку, и оно категорически не нравилось богине, привыкшей к энергичности подопечного, но она решила не давить и дождаться первого слова.

Спустя выпитую чашку остывшего чая Рипто наконец-то заговорил.

— Прародительница, — негромко обратился он к ней, заставляя Ладасин удивленно поднять взгляд от собственной чашки. Подобное обращение к ней раньше никогда не звучало. – Я хотел бы кое-что узнать, но не уверен, что вы захотите об этом говорить.

— Я не однократно говорила, что ты можешь задавать любые вопросы, - опуская фарфор на стол, протянула женщина. – И я пообещала постараться на них ответить.

— Вам не понравится вопрос.

— Удиви меня.

Колдун вскинулся, пронизывая напряженным взглядом.

— Что случилось с моими родителями?

Вопрос действительно удивил богиню. Они никогда не разговаривали на тему семьи Рипто, хотя Лада прекрасно знала кому из детей удалось спасти последнего одаренного потомка от кровавой резни. Сам же ящер никогда не спрашивал и, казалось бы, не интересовался родственными связями и памятью предков, за исключением научных и магических знаний. Она знала почему: потому что у Рипто не заложено понятие «родителей» и «семьи» как одно целое. Он рос в отчуждении, подвергался издевательствам и побоям, не знал ничего кроме жестокости по отношению к себе. Только в более осознанном возрасте и с уже повреждённым рассудком у него появились зачатки понимания взаимосвязи двух разных и не понятных для него слов. Он ведь до попадания к Зароку даже не знал кто такие «родители», думая, что это какая-то еда. Про банальные «семья» и «любовь» так же говорить не стоило. Ребенком он не видел света и тепла, живя одной надеждой на то, что сможет заполучить «счастье» став сильнее. Отобрав свое «счастье» у других, как это делали с ним. И лишь с годами и поражениями свою семью колдун нашел в двух больших хороших мальчиках и одном нервном мутанте.

Женщина не замечала за Рипто стремлением узнать свое прошлое, динозавр вообще старался его не вспоминать и не упоминать. Откуда росли корни у подобной заинтересованности Ладасин точно сказать не могла.

— Ты хочешь узнать, как они умерли или что привело к их гибели? – осторожно уточнила женщина, внимательно изучая натянутую от напряжения словно струну фигуру напротив.

— И то, и то, — не пряча пылающего решимостью глаз, ответил Рипто.

— Отчего такие вопросы? – в лоб спросила она.

Ящер слегка стушевался, но взгляда не отвел.

— В свитке что вы позволили мне взять было упомянуто о наследственных дарах и обетах. Я задумался о своих и при проверке узнал, что меня связывает с вами только клятва родственной крови, данная при получении покровительства. Дары Удачи и Огня достались от матери, а дар Земли от отца. Ни дополнительных обетов, ни каких-либо подводных камней, тянущихся из прошлого. Только подарки.

— И тебе стало любопытно почему они так поступили, — предположила Ладасин, чуть улыбаясь.

— Скорее, что они были за существами раз так расщедрились для такого уро… — женщина в миг подобралась, готовая разозлиться на очередное самоуничижение со стороны колдуна, но тот вовремя запнулся и исправился. - Для меня.

Лада едва слышно выдохнула, отпуская порывисто возникшее негодование. Она по-своему любила Рипто: как ребенка, как наследника, как личность. А вот сам Рипто себя не любил. Он мог потакать своему безразмерному эго или взращённой годами паранойе, а в собственные знания и силы колдун не верил. Он без конца твердил что их недостаточно. Его стараний недостаточно. Его самого недостаточно. Твердил что не заслуживает поощрения, похвалы, любви и возложенных надежд. Не простил себе слабость и прошлое безумие. И хотя он жилы рвал чтобы доказать себе и вселенной обратное, что он достоин, в душе постоянно жили сомнения в собственной значимости для кого-либо. Вот откуда ноги растут у подобной оговорке, которую богиня пресекала еще в зачатке.

— Ты часто думаешь о них? – возвращаясь к поднятой теме разговора, Ладасин приглушила поток магии, обозначая что больше не злится.

— Нет, — покачал головой Рипто. — Когда-то давно надеялся, что кто-то меня обязательно заберет от злых и страшных существ. Но увы, никто так и не пришел. А позже узнал, что никого похожего на меня я уже никогда не встречу. 

— Тогда почему сейчас?

— После открывшихся фактов о дарах, осознал, что ничего не знаю о них. Даже имен. Не знаю благодарить их или проклинать. Мне стало интересно.

Богиня задумчиво откинулась на скамейку, а ящер замолчал в ожидании ее ответа. Ладасин долго не размышляла.

— Пойдем, — в повелительном тоне позвала она за собой потомка, решительно встав и зашагав в глубь сада.

Рипто незамедлительно проследовал за ней, держась на учтивом расстоянии и сохраняя тишину.

Богиня провела его в незаметное строение, находящееся в тени ее любимого сада, будто нарочно спрятанное от посторонних глаз и света. Колдун часто гулял с покровительницей по саду и никогда прежде не видел этого места, возможно, потому что ему не хотели показывать его или на нем изумительные чары отвлечения внимания. Погруженное в темноту деревьев и кустов, маленькое здание было выполнено из выточенного белого камня, изукрашенное рельефами в виде фигур существ, отдаленно похожих на саму Ладасин. Тяжелая деревянная дверь была не заперта, легко поддаваясь и отворяясь под руками божественной сущности. Их встретил спуск вниз, а разгорающиеся магическим пламенем факелы отлично освещали дорогу куда-то в глубь земли. Широкие ступени вели Рипто всё ниже и ниже, опуская их по спирали на приличную глубину. И чем ниже они спускались, тем чётче ящер мог разглядеть мерцающие рисунки на стенах. Похожее на огромный цилиндр помещение было сплошь усеяно именами, от которых тянулись линии в разные стороны. Словно огромное дерево, раскинувшее свои ветки к самому солнцу, колдун понял что перед ним семейное древо. Его семейное древо.

— Все эти линии берут начало от меня, — уловив момент осознания ящером происходящего, богиня начала говорить. – От яркого света в бесконечную тьму. По дороге судьбы в круг перерождения по воле магии.

Ее звонкий голос ярко резонировал от холодных каменных стен. А стоило ей коснуться одной из надписей, как символы вспыхнули и стали преображаться в понятные глазу узоры и фигуры. Под ее пальцами надписи оживали, показывая историю владельца имени, фокусируясь на самых значимых и знаменательных событиях. Рипто воочию видел оживший портрет кого-то из предков.

Они продолжали спускаться, казалось бы, лестнице не было конца, но в определенный момент количество имен стало уменьшаться. Стена редела, пока не опустела совсем и на ней не осталось несколько разбросанных по огромной пустоте имен.

— Имена появляются, как только душа уходит на перерождение. Я храню частичку памяти о каждом моем дитя. События тех последних для моего рода лет, я лично не наблюдала и не могла. Мне мешали, а потом и вовсе ввергли в изоляцию. После знакомства с тобой мне удалось выведать у Смерти и у брата, что случилось с появившимися именами и заполнить бездушные символы воспоминаниями.

— То есть вы сами только недавно узнали, что случилось? – стараясь не нарушать интимности момента, негромко спросил Рипто.

— Да, — женщина печально провела ладонью по пустой стене. – Как ты сам видел моих детей было очень много, но с годами они стали вырождаться. Все меньше и меньше магии оставалось в них. А гордыни становилось всё больше. На пике малочисленности магов, но не всего рода, твой пра-пра-прадед решил завоевать побольше территорий и расширить владения. Он грезил созданием государства, где бы его потомки были бы правящей династией. Поход закончился победой, но род заполучил множество врагов, желавших свергнуть их и изничтожить. Начались бесконечные войны. Долина стенала от пролитой крови, магия исчезала из этих мест, иссушая некогда плодородную почву. Вместе с этим начались внутренние волнения. Впервые за многие века дружный и самобытный род разделился на три клана: Куфо, Рефо и Яофо.

— Погодите, — ошеломленно вклинился в рассказ Рипто. – Яофо? Проклятый король пустынь Раог Яофо? Тот самый?!

— Да, — лицо женщины исказилось в гримасе, словно она только что лимон проглотила. – Твой пра-пра-прадед.

Ящер круглыми глазами смотрел на свою покровительницу, а в голове звенели одни восклицания. Проклятого короля ненавидели все, кто проживал в Яростных Дюнах и Рипто об этом знал, так как в детстве жил там. Те самые торговцы, что дали вылупиться на свет, пугали его историями о безумном короле Яофо, по легендам уничтожившего собственное королевство ради кровавого ритуала, за что был проклят. И его дух до сих пор скитается по пустыне и жаждет крови всякого кого встретит. 

— А его правда прокляли? – невольно вырвалось у мысленно рассуждавшего колдуна.

— Разумеется, — ощетинилась Ладасин. — Я собственноручно вывернула его наизнанку, оставив в живых, и отправила в путешествие по пустыне, которую этот сумасшедший создал собственными руками. Думаешь за что его так? Из-за него на род объявили охоту. Из-за него род ослаб, разделившись на три куска. Из-за него прекрасная Солнечная Долина Оазисов превратилась в руины и бесконечные барханы песка.

— Но зачем он все это сделал?

— Раог хотел силы и власти. Хотел показать все могущество и мощь моего покровительства. Он видел в этом свое предназначение.

Рипто передернуло от возникшей в голове аналогии с самим собой, что не осталось не замеченным Ладасин. Она успокоительно положила ладонь на его плечо, безмолвно намекая на то, что его подобная участь обошла стороной, хотя он несомненно был очень близок к повторению судьбы своего дальнего деда.

— Но мы отвлеклись, — черты женщины смягчились, и она вновь принялась вещать. — Клан Яофо был уничтожен спустя пять лет после победы в захватнической войне. Клан Куфо отправился в другой мир, ища там новый дом и новые знания. К сожалению, их всех выкосила эпидемия, с которой они не совладали.

— А если кто-то выжил? Хотя бы один?

— Я этого не ведаю. Моей власти сейчас мало на то, чтобы дать Кровный Зов, но я надеюсь, что у тебя получится после получения титула. И возможно этот клан удастся возродить вновь.

На миг она замолчала, думая о чем-то своем. Рипто же сделал себе пометку поискать на данную тему поисков информацию. Может он действительно не последний и его освободят от муторной перспективы воскресить род за счет собственного генофонда. Быть «быком осеменителем» не очень-то и хотелось.

— Что касается клана Рефо, — продолжила историю богиня. — То он остался в родном мире, но переселился на окраины Яростных Пустынь, обосновав там поселение. Именно Рефо были самыми живучими и многочисленными. Они еще три поколения сумели взрастить, не посрамив моего покровительства и храня спасенные знания предков. Их направлениями были зельеваренье и огненная стихия, а особыми дарами целительство и боевая магия. Так же они хранили и развивали боевой стиль магии Огня, по сути, во времена войны являясь солдатами рода.

Ладасин медленно огляделась и, поднявшись на несколько ступенек коснулась определенного имени. Магический узор явил им лик улыбчивой женщины-динозавра. Рипто бы соврал если бы сказал, что не похож на нее. Разрез глаз, форма рога, острые черты лица и частично мимика. Хоть он ее и не знал, он перенял с кровью крошечную память об этой явно хитрой и решительной женщине.

— Твоя мать была из этого клана. Её звали Юсин. Третья дочь главы клана. Она была целительницей с даром Удачи. Она усердно работала на благо рода, никогда не роптала, была добра и умна не по годам. Ее сосватали с твои отцом вскоре после совершеннолетия. Ее брак должен был стать гарантом союза с общиной драконов Аямарт, которые пообещали защитить их в обмен на знания, — в прокручивающемся эпизоде из жизни Юсин, появилась нечеткая фигура дракона. — Твое отца звали Ипилин, он был полукровкой и названным сыном старосты союзной общины. Он с твоей матерью сперва не поладили. Она не хотела замуж за иноземца, посему бегала от него по всей пустыни, заставляя добиваться ее расположения и внимания, а тот, как влюбленный мальчишка очертя голову бросался выполнять любой ее каприз, — смешные фигуры улыбчивых существ забавно бегали друг за другом. За хрупким женским силуэтом неотступно следовал жилистый низкорослый дракон, периодически притаскивающий цветы и подарки любимой женщине. Судя по картинкам не сумев взять нахрапом Ипилин брал измором, но границ не преступал. Он явно уважал мнение избранницы, чем ее и покорил. — Юсин растаяла и приняла предложение. Свадьба, обеты и появление яйца. То есть тебя. Они тебя ждали. Очень ждали. У них долго не получалось, бедняжка Юсин почти отчаялась, считая свою неспособность выносить здоровое потомство проклятьем за деяние предков. А когда получилось… — Лада промолчала, давая прокручивающимся изображениям сказать за нее. Супруги были счастливы, когда у них получилось живое яйцо. Рипто видел, как они плакали и обнимались, как любовно касались скорлупы, как спорили до хрипоты кто же у них: мальчик или девочка. В груди болезненно защемило. — Ипилин неотлучно был в деревне клана, игнорируя приказы своих, ведь супруга и ребенок для него были важнее. На Юсин тоже давили, требуя отдать тебя драконам на воспитание после вылупления. Хотели разменять как гарант на отряд. Но не договорились, ибо твоя мать уперлась намертво.

Внезапно мирные и бытовые картинки сменились на кровавую бойню. Колдун видел, как на глазах его матери один за одним погибали родные и друзья, как сжигались дома и как супруг сдерживает нападавших, давая ей шанс убежать.

— Потом на клан напали, — тугой ком встал поперек горла богини, наблюдая как темные твари уничтожают ее детей. – Твой отец пал смертью воина, когда помогал жене выбраться за пределы горящей деревни. Юсин несла тебя, как можно дальше от опасности, за ней была бесконечная погоня. Как я понимаю был приказ никого не оставлять в живых. Раненая и обессиленная она сумела добежать до одного из храмов в пустыне, где провела ритуал передачи магии, отдавая в качестве жертвы свою жизнь, после чего спрятала тебя среди песка на одном из караванных путей и повела погоню прочь. Где-то в пустыне и сгинула, буквально осыпавшись в пыль.

Рассказ закончился соответствующим изображением, развевающегося на ветру песка, после чего узоры на стене потухли. Рука ящера сама собой коснулась имени собственной матери, будто ища остатки живого тепла. Но под пальцами был лишь ледяной бездушный камень.

— Но почему всех убили? Кто на них напал? И главное, за что? – вскидывая яростный взгляд на покровительницу, потребовал ответов Рипто.

— Кто-то послал одержимых. Кто-то прекрасно знал где и как прячется клан Рефо. А вот кто… Сама хотела бы знать, — прорычала Ладасин, но быстро успокоилась, погружаясь в печаль. – А зачем… Чтобы отнять знания, накопленные за долгие века. Чтобы разграбить храм, хранящий сокровища моих потомков. Чтобы не дать мне вернуться. Мои дети — это проводники в ваши мир. Я многим другим богам мешаю.

— Из-за «грядущего», к которому вы меня готовите?

— Да. Тебе как последнему придется отстоять память о своих предках и мое право существовать как богини. Эта нелегкая борьба ляжет на твои плечи.

— Я постараюсь не подвести.

— Я знаю.

Ладасин с грустью приметила как в руках ящера концентрируется магия и в мягком всполохе появляется букет из белых лилий, которые тот кладет на ступени напротив имени матери. Когда-то давно он думал, что ему все равно на его предков и родню, но реальность оказалась другой. Узнав сегодня о своих корнях, все сильнее и сильнее его угнетала мысль, что всё могло бы быть по-другому. Он бы вырос в тепле и любви, не знал бы лишений и страха, помнил бы заветы и мудрость своего рода. У него могла бы быть семья. Ласковая и понимающая мать. Надежный и безбашенный отец. Множество теть и дядь с кучей ребятишек. Мудрые дедушки и строгие бабушки. Их всех отняли у него и Ладасин.

Рипто подобное не простит. И видя, как сжимаются в тихой злобе кулаки ее потомка, Ладасин согласно кивнула. Она тоже никогда не простит.

А ветер перемен едва слышно перебирал белоснежные лепестки лилий…