Их сексуальная жизнь была весьма неоднозначной.

Уилл был покорен внимательностью и обольстительностью своего партнера в постели. Рипто прислушивался к нему, к его потребностям и желаниям, чутко ловил интонации и изменения в движениях, помогая не раскрепощённому мутанту распознать, что ему нравится и как ему нравится. Ящер оказался на редкость внимательным любовником. А главное опытным и пылким. Он терпеливо вел за собой смущенного и растерянного Вилли, не забывая повторять и уверять, что все в порядке. И не забывая оглушать внутренним огнем, который периодически вырывался из-под контроля.

Уилл думал, что влюбиться сильнее было нельзя, но первый секс показал, что можно. Он долго с горящими щеками вспоминал их близость. Как перекатываются мышцы под горячей кожей. Как требовательно обхватывают его бедра когтистые пальцы. Как горло рвет неконтролируемый стон. Как дрожат внутренности и скручивается узел удовольствия. Как он цеплялся за худые плечи, как целовался до черных точек в глазах, как подавался навстречу ритмичным и сильным толчкам.

Секс оказался лучше, чем Уилл себе только представлял. Ни боли, ни страха не было. Только он и Рипто. Их единение. Ультимативный танец похоти и любви в их исполнении. Чикс бы соврал, если бы сказал, что из ящера получился плохой учитель и отвратительный лидер.

Дорвавшись до близости, они оторваться друг от друга не могли. На рассудок сильно давила первая и взаимная влюбленность, а у подавляемого либидо колдуна наконец-то были развязаны руки. В каких только местах их не накрывало волной неумолимого желания обладать друг другом, трудно перечислить. В квартире не было ни единой поверхности, где не прошелся их любовный ураган. Они умудрились даже за пределами дома непроизвольно распалять и пакостливо дразнить своего партнера. Они ходили по краю того, чтобы их застукали. Рипто подобное забавляло, а вот Уилл не оценил рисков. Поэтому они решили не выносить свою обоюдную страсть за пределы закрытых дверей.

В дальнейшем секс становился обыденностью, но не переставал терять своей эмоциональности и необходимости. Они четко научились разграничивать, где просто потрахушки, а где занятие любовью. Мутант осознал себя как достаточно независимую от плотского личность, ибо его не заботило наличие данной составляющей в их отношениях на постоянной основе, несмотря на то, что процесс ему определенно нравился. Дело в том, что он не испытывал в нем потребности, в отличие от Рипто, у которого частенько верх брали инстинкты и физиология. Чикс достаточно быстро научился распознавать, где его любимый просто намекает и дразнит, а где его конкретно прижало до дурноты. Особенно это касалось весны.

Первый совместно проведенный период спаривания запомнился Уиллу весьма плохо. Он помнил, что сперва было хорошо, а потом он элементарно вымотался от неустанного и обильного внимания ящера. Гормонально взвинченный динозавр хотел секса чуть ли не сутки напролет, готовый к подвигам на постоянной основе. Чикс головой понимал, на что он согласился, но на практике сильно пожалел. И несмотря на то, что без воздержания гормональный фон у Рипто выровнялся буквально за неделю вместо двух-трех, то мутант ощущался себя использованной выжатой тряпочкой к концу это недели. Естественно, за ним благодарно ухаживали и чуть ли не ноги целовали после подобного. Уилл порывался откреститься в последствии, но каждый раз перед глазами вставал образ светящегося внутренним радостным светом Рипто, с неприкрытой нежностью и любовью выполняющий любой его каприз, и он не находил сил отказать. Пришлось искать лазейки и приспосабливаться к ежегодному марафону секса. Прозорливый Чикс сумел их найти. Брал отпуск не меньше чем на две недели, закупался на неделю вперед и исчезал для всего мира за закрытой дверью спальни, где весьма умело и без вреда себе самому выбивал из любимого похоть подобранными за множество совместно проведённых соитий способами.

Со временем Уилл стал ловить себя на мысли, что в плане реализации своих желаний и потребностей он стал более уверенней. Без следа исчезла юношеская робость и смущение, когда даже слово «секс» вызывало румянец на щеках. Он не зажимался и гордо выпрямлял плечи, открыто демонстрируя себя и свою внешность. Морально стал устойчивее и сильнее, да и физическом плане потерял пару лишних килограммов. Психолог отметила, что у него появился различимый внутренний стержень, весьма внушительный и достаточно крепкий, чтобы об него могли спотыкаться нехорошие существа. И что всему виной именно Рипто. Именно ящер без устали говорил, что Уилл для него самое прекрасное создание. Именно его любовь вселяла силу и уверенность. Его поддержка и безоговорочная вера помогла личности бывшего маскота кануть в лету, давая свет адвокату Чиксу. С подобными выводами, Уилл легко согласился, признавая заслугу любимого в своем становлении.

Шло время и странные мысли стали закрадываться в голову уже успешного адвоката. Он стал засматриваться на своего партнера в другом ключе. Ему хотелось поменять правила их игры и попробовать себя в роли ведущего, а не ведомого. От чего-то мысль о доминировании возбуждала сильнее чем обратное. Хотелось подарить любимому существу ласку и нежность, которые ему дарили во время близости. Мутант засматривался на своего парня, ощущая как хищный голод крадется по спине, желая получить выбранную жертву в свои коварные руки. Уиллу хотелось разложить ящера страстно и дерзко, наслаждаясь полным доступом и вседозволенностью. Хотелось очень сильно. Маниакальный блеск красных глаз немного напрягал Рипто, но он тактично помалкивал и ждал решительных действия от Чикса, прежде чем самому действовать в лоб.

Сколько моральных сил ушло у фрукточеловека на то, чтобы собраться с духом и задать каверзный смущающий вопрос, знал только он сам. Рипто, к его удовольствию, признал, что не имел подобного опыта и его не то что смущала перспектива оказаться в подчинении, но и в целом безумно страшно оказаться в подчинении, ибо его натура не терпела принуждения. Показать свою слабость, покориться и подчиниться... Он привык доминировать и вести, наслаждаясь процессом вместе с партнёром. Однако несколько дней поразмыслив и взвесив за и против, все же согласился попробовать, ибо Уиллу он безмерно доверял и был готов открыться. С Уиллом все было иначе. Интимнее. Чувственнее. Невероятнее.

Мутант не просил власти над ним, он хотел только показать насколько хорошо может быть с позиции подчиняющегося. Впервые ящер наблюдал как похоть, дикая и животная, застилает глаза его любимого, но сильнее его изумило тот факт, что заводило фрукточеловека на сам секс, а именно его реакция. Рипто видел, как его вожделеет любимый, как жадно цепляются глаза за лицо, как внимательно вслушивается в голос, как ловит его движения. Всё что делал Чикс было направлено на получение от колдуна реакции, и чем она ярче, тем более пламенным и напористым становилось последующее действие.

После подобного "первого раза" Уиллу показалось, что он заново открыл для себя секс, настолько ему понравилось и хотелось еще. Еще Рипто. Еще этого будоражащего душу чувства доверия и ласки. Было слишком горячо, вульгарно и эротично. А сам колдун не понял с первого раза, так что предложение повторить встретил с энтузиазмом исследователя. И они повторили еще раза четыре, пока до ящера не дошло, что ему тоже вполне себе нравится данная смена ролей, чему Уилл был безмерно счастлив.

В такие моменты Рипто льнёт к ему, будто кот — только с ним ласковый, по-прежнему хищный и самовольный, притворяющийся ручным, но при этом остававшийся не менее смертоносным, чем его более крупные собратья. Растекается по матрасу в ленивой истоме, прогибаясь в спине и подаваясь на встречу прикосновениям, пока из горла рвется удовлетворенное урчание, схожее с мурлыканьем сытого хищника. В темноте комнаты глаза обольстительно сияют, когти впиваются в матрас, а острые зубы прикусывают губы, чтобы не выпустить лишнего звука. Однако они все равно льются изо рта, сладкими для слуха фрукточеловека стонами пронизывая пространство. Жилистое тело подается навстречу с тем же неистовым пылом и страстью. Глаза мутнеют от застилавших взор гормонов. Хищник притворно подчиняется, при этом сохраняя свое негласно главенство, задавая темп и скорость достаточно приказными фразами, обрывающимися попытками проглатывать возгласы удовольствия и обильную слюну.

И черт возьми, Уилл был готов продать душу лишь бы подобное не прекращалось.