— Мы хотим ребёнка, — ответил Ло Бинхэ, сияющий от счастья как начищенное блюдо. Он был так распрекрасен в данную минуту, что на щеках госпожи Мин Ланфен невольно проступил румянец. Аура главного героя, то бишь первого красавчика новеллы, действовала безотказно.
Заприметив толику смущения на женском лице, Шэнь Цинцю лишь коротко усмехнулся и с усталостью подумал:
«Э, нет, дорогуша, здесь тебе ловить нечего. Этот парень — самый обрезанно-рукавистый однолюб из всех возможных вариантов».
Тут уж впору бы посоветовать обездоленной сестричке попытать удачу в альтернативной Вселенной и занять почётное шестьсот какое-то место в гареме ненасытного Бин-гэ — к слову, горный лорд свято верил, что имелись и другие способы менять измерения; как говорится, не Синьмо единым, — но разве он заделывался свахой? Конечно нет, а потому заморачиваться с проблемами чужой личной жизни ожидаемо не стал — продолжил сидеть на попе ровно и клясть всё почём зря. Без того настроение валялось на отметке «Пресквернейшее».
И самое-то примечательное, что ярился он сейчас не на Ло Бинхэ, не на Шан Цинхуа с Мобэй-цзюнем и даже не на Систему, чтоб её черти драли, а на себя любимого: за собственные мягкотелость и сговорчивость.
С какого ляда он вообще согласился на ребёнка?
Памятуя о недавних событиях, Шэнь Цинцю снова и снова пытался объяснить своему здравомыслию, когда же всё пошло по… наклонной, — и не мог, каждая мыслительная потуга, призванная ответить на эти вопросы, оставалась тщетной.
Какими блядскими снадобьями его опоили, что сопротивлялся он от силы две недели?
Да и какое там «сопротивлялся», если отправиться к знахарке… Он. Предложил. Сам.
Сам, разрази его гром!!!
Понимание сего обстоятельства здорово выбивало из колеи и в который раз утягивало на дно душевных терзаний. И всё-таки — когда же?
Знатно обпившись в тот злополучный день успокоительным чаем в компании Му Цинфана, Шэнь Цинцю в конечном итоге вернулся домой и, к своему огромному удивлению, в бамбуковой хижине никого не обнаружил: ни супруга, ни новоиспечённых родителей. Встретило его полнейшее одиночество.
Ло Бинхэ где-то схоронился и, забегая вперёд, последующие три дня на глаза учителю не показывался, что, вне всяких сомнений, свело эффект чая к минимуму. Рассердившись пуще прежнего, горный лорд твёрдо решил обидеться и не переживать о ссоре с мужем-дураком. И он честно о ссоре не переживал. Вот ни капельки. Ровно сутки. Потом же беспокойство пробралось в его мозги прожорливым червяком и с громким чавканьем принялось поедать многострадальные нейроны.
Где он? С кем он? В добром ли здравии? Вопросы, разрывающие гордость в клочья и вынуждающие метаться между «Увижу — сожму в объятьях» и «Увижу — придушу на месте».
Тем не менее, когда Ло Бинхэ всё же соизволил вернуться на пик Цинцзин, от лордской души отлегло с такой силой, что отчитывать «блудного сыночка» желания так и не возникло, — Шэнь Цинцю был искренне рад. А вот Ло Бинхэ, наоборот, в поведении необъяснимым образом переменился: некогда до ужаса приставучий и навязчивый, теперь же немногословный и замкнутый.
По первости лорду даже почудилось, что тот злился, и перспектива оказаться человеческой свиньёй забрезжила на горизонте, но нет: Ло Бинхэ по-прежнему готовил ему завтраки, обеды и ужины, а это как-то не вязалось с кровожадными замыслами.
В общем, Шэнь Цинцю был в смятении. Ло Бинхэ молчал, Система молчала, даже птицы в саду — и те не пели. Складывалось такое впечатление, что абсолютно все в этом мире отвернулись от него. Бесило жутко!
И лишь немного погодя до лорда наконец-таки дошло: Ло Бинхэ не обижался — напротив, чувствовал себя виноватым. Виноватым настолько, что и взгляд поднять не мог.
От души, признаться честно, отлегло повторно — мудрый Шэнь Цинцю поспешил взять ситуацию под свой контроль и оперативно расставить все точки над «i». Разговор выдался без преувеличения тяжёлым, но оно того стоило: последующее примирение перетекло в бурную ночку, а наутро всё вернулось на круги своя. Никаких тебе недопониманий, никаких требований завести детей, тишь да гладь — красота!
Однако радовался горный лорд совсем недолго, спустя несколько дней он вновь стал замечать неладное: то еда подозрительно пересолена, то после пробуждения подушка мужа мокрая насквозь. Странно? Нет. До боли очевидно.
Впервые в жизни Шэнь Цинцю посетовал на свою способность проводить причинно-следственные связи. Нехотя, но пришлось признать: Ло Бинхэ плакал и, судя по всему, плакал много.
Осознание того, что тот не давил на жалость в открытую, а ныкался по углам, дабы прореветься и успокоиться, болезненно вонзилось аккурат в сердечко, и непреклонность лорда треснула. Треснула, аки хребет от удара металлической бейсбольной биты.
Скорее всего, обратный отсчёт начался именно с того момента. Шэнь Цинцю был не уверен, но склонялся к оному.
Естественно, дней пять он ещё противился любой мысли о потомстве. Даже ходил на пик Аньдин, чтобы в полной мере пропитаться отвращением к родительству, но, увы, не помогло: Шан Цинхуа с Мобэй-цзюнем выглядели счастливыми — в основном из-за того, что, скинув часть забот на адептов пика, смогли выспаться — и негативных эмоций ну никак не вызывали. В конце концов внутренний голос лорда со злостью выпалил: «Да что ты ломаешься как баба! Для него это важно!», и Шэнь Цинцю сдался. Окончательно. Система тут же наобещала много-много баллов, и вскоре тишину покоев нарушило снисходительное: «Хорошо, я согласен на ребёнка. Поехали!»
Ло Бинхэ, к тому моменту потерявший всякую надежду на отцовство, подобного, конечно же, не ожидал и состроил такую моську, что хоть стой, хоть падай. На его красивой физиономии единовременно отпечаталось столько чувств: от неверия до дикого восторга, что Шэнь Цинцю, только чудом выживший в тисках демонических объятий, умудрился влюбиться в мужа во второй раз.
В принципе, так они и оказались сейчас здесь: в обители надлома людских судеб.
— Вы в курсе стоимости? — деловито спросила госпожа Мин Ланфен, выдёргивая горного лорда из размышлений.
— Да, сумма не имеет значения, — с готовностью кивнул Ло Бинхэ.
Шэнь Цинцю же, истинный спонсор сего мероприятия, лишь обречённо хмыкнул, продолжая отмалчиваться дальше. Он не проронил ни звука даже тогда, когда знахарка красноречиво на него посмотрела в стремлении понять, по обоюдному ли согласию они сюда явились. Впрочем, интерес госпожи Мин Ланфен быстро угас, и она стала торопливо раскладывать по столу необходимые для ритуала инструменты.
Пристально наблюдая за её действиями, лорд пика Цинцзин невольно напрягся: не особо-то ему и хотелось испытывать на себе все прелести беременности, о которых говорилось в главе «Девять месяцев счастья», да вот ведь незадача: пути назад уже не было.
— Ну что ж, — проговорила знахарка, заканчивая со всеми приготовлениями, — можем приступать. Но прежде чем мы начнём, хотелось бы уточнить… — однако ничего уточнить не получилось, ибо в следующее мгновение раздался треск ломаемых досок, а после громогласное:
— Дорогая, я вернулся!
Все трое замерли, а затем непонимающе перевели взоры на возмутителя спокойствия.
В первую секунду глаза госпожи Мин Ланфен полыхнули гневом — кто посмел так неучтиво врываться в рабочий кабинет без разрешения? — но потом, признав мужчину, знахарка расплылась в приветливой улыбке. И к чёрту, что дверной замок был вырван с корнем, новый купит.
Шэнь Цинцю также заинтересованно окинул ворвавшегося взглядом и сразу же нарёк его «спасителем». Без понятия, кто это, но, видят небеса, он ему уже нравился. Да и выглядел незнакомец весьма и весьма занятно. Судя по одеяниям и метке на лбу, явно демон, причём непростой, а высокого происхождения, к тому же довольно-таки приятной наружности: кожа его имела красный оттенок, черты лица были правильными, выразительными, волосы струились по мускулистым плечам тёмным водопадом, а заострённые уши скромно выглядывали из-под незатейливо уложенных прядей. Добавь перо — и вылитый индеец.
И только Ло Бинхэ, завидев непрошеного гостя, мигом помрачнел: режим «Я так счастлив, что скоро стану папой» как по команде сменился на режим «Император демонических просторов».
— Хунмо-цзюнь, — прорычал он, сжав челюсти до отчётливого скрежета; залетевший на огонёк демон тут же огорошенно на него уставился, — вот и свиделись.
От услышанного горный лорд изумился ещё больше.
Вот это поворот! Да неужто ему посчастливилось узреть того самого демона-ловеласа, что в делах постельных и оригинальному Ло Бинхэ фору бы дал?
Насколько Шэнь Цинцю помнил из новеллы, Хунмо-цзюнь — некогда повелитель огня и наследник западных территорий Царства Демонов, ныне считался предателем всего демонического рода и жалким трусом. Тут уж неплохо бы отметить, что, по скромному мнению самого Огурца Непревзойдённого, тот был одним из немногих, кто подкупал своей адекватностью и самобытностью.
Прослыв пацифистскими взглядами и человеколюбием — особенно, что касалось человеческих барышень, — он не хотел прогибаться под законы худо описанного мирка и был точно бельмо на глазу своей семьи. С появлением в демонических краях Ло Бинхэ Хунмо-цзюнь не спешил отстаивать законные права на престол и на рожон предусмотрительно не лез. А уж когда до него дошли слухи о поражении Мобэй-цзюня, так и вовсе поступил для демонической расы несвойственно, под стать своей репутации: помахал родительскому гнезду ручкой и был таков.
Шэнь Юаню нравилось такое своенравие, да и нежелание подчиняться главному герою вызывало симпатию. Как персонаж Хунмо-цзюнь очень выбивался из заданных лекал произведения. Впрочем, закончилось всё довольно шаблонно — пушечное мясо, оно и в Африке пушечное мясо. Несмотря на то, что беглец умело скрывался от Бин-гэ много лет — даже беспечно покрутил любовь с некоторыми будущими супругами гордого и бессмертного, — коса на камень всё-таки нашла. Одна из жён Ло Бинхэ охмурила влюбчивого демона своей красотой, а потом безжалостно его предала. Хунмо-цзюнь угодил в самую настоящую ловушку, выбраться из которой уже не смог — ещё бы, несколько глав разномастных пыток не оставили ему и шанса на спасение, — и всё потому, что в плохеньком романе Самолёта имелось место только для одного жеребца. Словом, не позавидуешь.
И надо же было такому случиться, что и в этой реальности в его встрече с Ло Бинхэ оказалась повинна женщина.
«Всё зло от них, братец», — как-то по-гейски ухмыльнулся Шэнь Цинцю.
— Какая встреча! Глазам не верю! — Хунмо-цзюнь наконец скинул оторопь и, мотнув головой, рефлекторно попятился к выходу. — Ну надо же, Ло Бинхэ собственной персоной! Как жизнь? Какими судьбами здесь?
Заслышав прозвучавшее только что имя, госпожа Мин Ланфен удивлённо посмотрела на пришедшую к ней парочку.
«Ло Бинхэ?.. — На несколько мгновений призадумалась, это имя было смутно знакомым. — Ло Бинхэ, Ло Бинхэ и… Шэнь Цинцю! Учитель и ученик! Да быть того не может! — Душа её в ту же секунду возликовала, словно бы она повстречала кого-то невообразимого. — Да ладно!»
Конечно же, сие непотребное творчество не обошло стороной и знахарку. Почитывала, что уж тут скрывать. Томно вздыхала, сокрушалась о несправедливости жизни, краснела, смущалась, но вот никогда бы не подумала, что все эти развратные выдумки — абсолютнейшая правда. Знала бы заранее, сделала бы скидочку.
— Я просто прекрасно, — прошипел Ло Бинхэ, медленно поднимаясь со стула. — Ты лучше расскажи, как сам поживаешь? — Его ладонь окутали чёрные вихры демонической энергии.
— Не бедствую, спасибо за беспокойство, — шумно сглотнув, протараторил Хунмо-цзюнь, а через миг предпринял попытку сберечь свою не шибко удачливую задницу: молниеносным движением сотворил дымовую шашку и бросил её к ногам главного героя. Покои сразу же заполонили клубы непроглядного дыма. — Дорогая, я ушёл! — крикнул он, на что госпожа Мин Ланфен, интенсивно маша перед собой наманикюренной ладошкой, бросила вдогонку:
— Ага, давай, спишемся! — Она торопливо подошла к окну и распахнула его настежь, давая приток свежего воздуха, после чего проворчала под нос: — Ну просила же не делать так в помещении…
В любом случае для Ло Бинхэ подобная уловка проблемой не являлась: он без промедления развеял серую завесу демоническими техниками, однако Хунмо-цзюня уже и след простыл.
— Вот ведь гадёныш… — разъярился он. Упускать ренегата в очередной раз — не собирался, поэтому развернулся к Шэнь Цинцю и, схватив его за плечи, грозным тоном произнёс: — Учитель, оставайтесь здесь, я быстро!
Горный лорд аж растерялся, не находя слов для ответа, а вот госпожа Мин Ланфен, вопреки первоначальной задумке автора, встала на сторону беглеца, не испугалась и поспешила вклиниться:
— Вам что-то надобно от моего мужа, уважаемые господа? — Она скрестила руки на груди и сурово уставилась на потенциальных заказчиков.
Всем своим видом знахарка как бы говорила: «Если вам что-то надо от моего мужа, то от меня вам точно ничего не надо. Тронете Хунмо — и не видать вам детей, как собственных ушей».
Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ тут же припечатали её озадаченными взглядами.
— Мужа? — с нотками сомнения переспросил гордый бессмертный полудемон.
Госпожа Мин Ланфен раздражённо повела плечами.
«Вам-то какая разница?»
Вообще-то, с Хунмо-цзюнем до поклонов они ещё не дошли и официально супругами не являлись, но кого это волновало, когда влюблённая женщина уже всё решила. Ведь она его так ждала, так ждала, он был мечтою её хрустальною, и пусть ветреный демон так и не утратил любви к странствиям, ей не изменял — «глаза» и «уши» у неё имелись повсюду, — а значит, чувства взаимны, брак не за горами. Каждый, кто вставал на пути её замужества, подлежал немедленной ликвидации. Будь они хоть триста раз могущественными заклинателем и Повелителем демонов — не колыхало, в их же интересах её не злить.
Сказать по правде, Шэнь Цинцю был восхищён подобной смелостью любящего сердца — вот это самоотверженность! — а потому решил знахарке слегка подсобить. Испытывающе посмотрел на Ло Бинхэ и вкрадчиво проговорил:
— Бинхэ, решай: или ребёнок, или ещё один подручный в твоей коллекции. — Положа руку на сердце, он бы предпочёл ещё одного подручного в коллекции, но настолько проникся силой воли госпожи Мин Ланфен, что аж совесть проснулась. Счастья этой женщине!
Ло Бинхэ скривился точно капризное дитя, которого ставили перед выбором: либо навороченный гироскутер, либо наикрутейшая приставка, и, поджав губы, немного помолчал. Трудный выбор, очень трудный, но, взвесив все «за» и «против», Ло Бинхэ в итоге принял решение в пользу наследника. Западные земли всё равно принадлежали ему, Хунмо-цзюнь при всём желании не мог отвоевать их обратно.
— Ладно, хорошо, согласен, — пробурчал он, — давайте продолжим.
Госпожа Мин Ланфен заметно расслабилась и победно улыбнулась.
«Ну что ж ты, Хунмо, делал бы без своей ягодки».
— Замечательно, тогда не вижу причин откладывать, — добродушно ответила она, направляясь к поломанной двери. Замуровала её особым заклинанием, дабы их больше не потревожили, и вернулась к рабочему столу. Не без грусти взглянув на артефакты, испачканные частичками осевшей гари, госпожа Мин Ланфен вздохнула и принялась протирать их тряпочкой. — Присаживайтесь.
Шэнь Цинцю с Ло Бинхэ послушно уселись на прежние места.
— Позвольте спросить: вы женаты? — вновь подала голос знахарка. И не то чтобы её это сильно беспокоило, после прецедента полуторагодичной давности ей было глубоко на данный аспект плевать, но привычка — дело такое.
— Да, — одновременно ответили супруги.
— Чудно-чудно, а любовные соки принесли?
— Да, — всё также синхронно ответили они. Госпожа Мин Ланфен даже внутренне похвалила их за беспроблемность.
— Отлично, тогда поставьте соки на стол, пожалуйста.
И пока Ло Бинхэ доставал из недр кармана две маленькие склянки, Шэнь Цинцю изо всех сил старался не краснеть, однако безуспешно: жар против воли охватил его щёки. Разгорелся так неистово, что лорду пришлось прикрыться веером.
Один сплошной испанский стыд: неутомимый главный герой валял его по кровати всю ночь напролёт, боясь не наполнить сосуды нужным количеством — ну в самом-то деле, не трёхлитровая же банка спермы нужна была знахарке, — но Ло Бинхэ призывам к логике не внял. В общем, собралось не так уж много, зато сил потрачено — немерено. Даже вспоминать не хотелось.
Тем временем, заполучив в своё неограниченное пользование всё необходимое, госпожа Мин Ланфен приступила к работе: длинной пипеткой выудила чуть-чуть биоматериала из каждой склянки, тщательно смешала вязкие жидкости в тарелке и умостила поверх семя лотоса. Подождав несколько секунд, накрыла его талисманом.
Покамест Шан Цинхуа нигде не обманул: всё шло так, как он о том и рассказывал.
Сердце горного лорда без разрешения пустилось вскачь, болезненно ударяясь о рёбра. Приближение чего-то неминуемого, фатального отдавалось в теле неприятным онемением, поэтому Шэнь Цинцю то и дело разминал окоченевшие пальцы и нервно сглатывал.
Какая-то часть его разума, которая не вопила как оголтелая: «Хорош бояться, Ло Бинхэ нужна нормальная семья!», всё ещё противилась всему происходящему, и лорд пика Цинцзин пребывал поистине в незнании: куда бежать — куда орать, чтобы в конце концов решиться, хоть на что-нибудь.
Вот знахарка что-то зашептала, и иероглифы на талисмане разгорелись дьявольским огнём — «Твою ж мать!»; вот хлопок и сияющий купол над тарелкой — «Блять, да зачем мне всё это?!»; вот многозначительное «Небеса благоволят вам» — «Ёбаныврот, надо бежать!», и как апогей сего преступления против природы:
— Вы уже определились, кто из вас будет вынашивать дитя?
Да, чёрт возьми, именно этот грёбаный вопрос, приведший Шэнь Цинцю к бессоннице, являлся вершиной безумия. Многое бы отдал, лишь бы не слышать его.
Доселе он наивно полагал, что подготовился к нему, на поверку всё оказалось совершенно не так: от волнения вкупе с негодованием тело моментально пробило мелкой дрожью.
Серьёзно? А разве непонятно, кто из них будет вынашивать дитя?!
«Дамочка, да вы издеваетесь!»
Лорд пика Цинцзин резко сложил веер и прикрыл глаза в попытке успокоиться.
Нет, сбежать не получится: догонят, обидятся и начнут плакать, и это в лучшем случае, в худшем — психанут и за разбитые мечты расчленят. Не комильфо. Тогда, может…
Ай пропади всё пропадом! Сам заварил эту кашу, самому её и расхлёбывать. Случались передряги и похлеще. Подумаешь, ребёнок! Вон Шан Цинхуа справился, и для него раз плюнуть.
«Бинхэ, ты мой пожизненный должник…»
Шэнь Цинцю сделал тяжкий вздох, собрался с духом и, уныло воззрившись на знахарку, приоткрыл рот, чтобы развеять все сомнения по поводу выбранной жертвы, как вдруг:
— Я, — уверенно проговорил Ло Бинхэ.