— Ты бы с ней не мутила, знаешь. Так, чисто чтобы ради разнообразия не вляпаться.
Слова Нико падают как жужжащая муха с неба: совершенно внезапно и абсолютно раздражающе. Неро слишком устала, чтобы поднять руку и показать средний палец, все, на что ее хватает — это открыть глаза и посмотреть на Нико. Слава всем богам, та не настолько спеклась от духоты, чтобы натянуть на лицо скорбный лик осуждающей мамочки «а теперь давай поговорим о серьезных вещах».
— Чего? Мы уже с ней в мутном деле.
— Если это был каламбур, то получилось некоторое дерьмо, подружка, — Нико ухмыляется, отбирая из расслабленных рук Неро пачку чипсов. — А еще ты даже не спросила, о ком я.
Неро дергает уголком губ, окей, подъеб засчитан.
— Ок, мамочка, твое предупреждение записано в ежедневник. Порубить демонов, не угробить руку, заработать денег, не мутить с Ви — я ничего не забыла?
Нико швыряет в нее чипсину, но это еда, которая кажется достаточно хорошим поводом для того, чтобы преодолеть лень и поймать ее на подлете. Хруст разливается вкусом соли на языке — Неро все еще ухмыляется, но настроение — дождаться, когда Нико утопится в своих деталях, клепая очередной «ну точно, как у бабушки шедевр!» и уставиться в потолок немигающим сухим взглядом. А еще лучше — выбраться из тесного фургона и идти, идти и идти до тех пор, пока под ноги не упадет очередной демон, рубить которых так весело и хорошо.
Когда сносишь чужую голову — особо не думаешь. Есть только эмоции и «вау, я такая клевая!».
То, что Неро классная — это факт. Ну или как минимум она планирует такой стать —если рубить демонов, то круче всех, раз уж в поле остались одни старперы вроде Данте.
Мысль о Данте обжигает. Шутка про ежедневник — вот, что действительно некоторое дерьмо, ведь прежде всего в списке дел Неро через всю страницу максимально гневно и коряво написано одно: найти старика, отпиздить, дать ему понять, что он — тот еще идиот, пойти разбираться с чертовым Уризеном, нашинковать его на шашлык за все хорошее и теперь механическое. Получить денег — тут как получится, но было бы неплохо. Поговорить с Ви.
Ви.
Ну… людям ведь хорошо иногда разговаривать?
Особенно если они уже почти месяц волей-неволей занимаются общим делом, прикрывая друг другу спины. Ближе только совместное проживание в трейлере. Верно?
Неро бросает быстрый взгляд на Нико, но та никогда не лезла в чужие дела дольше, чем это было необходимо: вот и сейчас, чипсы закончились, интерес к теме — тоже.
«Ты бы с ней не мутила».
Неро фыркает — дурацкая тема. С Ви нет смысла мутить, она сама по себе мутная, как дно реки неизвестного происхождения.
Соль на языке сменяется жаждой в раздраженном горле.
Найти Данте, вырвать все корни омерзительного Клипот, убить Уризена, который, на секундочку, заказ Ви — все просто.
«Я ни о чем не буду жалеть».
Серьезно, о чем? О возможности заработать денег? Об убитых демонах?
Нико просто перегрелась, сегодня было дьявольское солнце — не иначе как почуяло приоткрывшиеся двери в ад.
Неро закрывает глаза. Она чертовски устала и имеет на это право, так что пусть конец света подождет пару часов — большего и не надо, она немного поспит и всем въебет…
— Серьезно? Вот в этом ржавом корыте находится твоя «она-а смо-ожет», Ви? Одумайся, Ви, из помоек ничего путного никогда не выползало! Ой-ей. Молчу-молчу, но то было исключение из правил, скажи, что я не прав!
Лучше бы Нико решила продолжить разговор. Или муха все-таки зажужжала прямо в ухо. Или корни дерева постучались в дно трейлера.
Неро не голодна, так на черта к ней лезет куриный суп?!
Дверь в автобус открывается со скрипом: все масло уходит на протезы и оружие, но не на петли или что там издает помесь воя кошки и дрели.
А вот Ви заходит беззвучно — только стук трости указывает на то, что безмозглая птица не заявилась бесить Неро в одиночестве.
— Здравствуй.
Неро поднимает голову, чтобы рассмотреть Ви, с ее книжкой, татуировками, ползущими к кончикам пальцев, и губами, которые всегда как будто готовы вот-вот улыбнуться, но передумывают в последний момент.
Всегда передумывают.
— Ого-го! Ты принесла что-то интересненькое! Скажи, что тебе это не очень нужно и все для меня! — выкрик Нико звучит как гром с небес. Неро уже и забыла, что та не вышла погулять.
Но зато теперь очевидно, что в руках Ви обломок очередной твердой демонической конечности сочится всполохами багрового и выглядит так, что даже не брезгливой охотнице совсем не хочется трогать это без перчаток.
Или вообще трогать.
А пальцы Ви — длинные, сухие, белые — сжимают дрянь крепко и так просто,словно это легко — протянуть руку и что-то взять.
Нет, Ви действительно сама по себе мутная: мысли в голове Неро, если она слишком долго на нее смотрит, становятся такими же, только еще и более бессмысленными, чем попытки поступить в колледж.
Ну да пофиг, вступительные испытания Неро провалялась с оторванной рукой, а потом было как-то не до физики. Это даже неплохо, что все так произошло — есть еще год, чтобы состыковать в голове учебные пары с ненормированным графиком охотницы на демонов. По правде говоря, пока что картинка звучало бредом: «Я опоздала, потому что добивала эмпузу. Что-что? А, это кровь, я не успела в душ, ну вы сами понимаете…»
Вот Ви с ее плавными выверенными движениями и цитатами выглядела так, словно успела получить профессора, и не одного. Но она не выглядела стариком вроде Данте — и… это ведь тоже неплохой повод для разговора?
«Ви, тебе вообще сколько лет?»
Но вместо этого получается другое:
— Только не говори, что опять что-то и куда-то надо. Это так чертовски не вовремя…
Ви склоняет голову чуть в бок, и Неро поспешно потягивается, до хруста в позвоночнике. Так можно зажмуриться, сладко зевнуть, и тогда не нужно смотреть, как естественные тени дробят на части чужое гладкое лицо. Смотреть на Ви долго — не лучшая затея.
Но такая приятная.
И это тоже понятно — Ви очень красивая, а Неро не настолько полено, чтобы после демонических жвал и лап не оценить линию чужих скул.
Естественные процессы, не больше.
«Ты бы с ней не мутила», — звучит набатом, но только в голове — в реальности Нико не видно из ее угла, подношение Ви действует лучше, чем любой дротик со снотворным.
—Кто желает, но не действует — разводит чуму.*
Неро открывает глаза и с коротким вздохом садится — диван под ней скрипит отвратительно и безнадежно, и будет скрипеть ближайшие полгода.
— Мы желаем, действуем, мы сидим на… — она на миг задумалась, а точно ли помнит, что чума — это болезнь. Если Ви умудрилась получить профессора, то у Неро разве что орден и талант к рубке за спиной, — на помойной яме.
Грифон, эта пародия на нормальную птицу, мерзко захихикал, переступая когтистыми лапами на плече Ви, защищенном лишь тонкой полоской плаща. Это тоже странно — Неро так ни разу и не заметила следов царапин или крови, а ведь птичьи отростки должны были причинять большую боль.
— В округе есть демон. Мне одной с ним не справиться.
Слова Ви — что течение спокойной реки, есть точка А, есть точка Б, а между ними — тишина и гладь.
Мне. Одной. Не справиться.
У Неро что-то колко тянет в груди.
— Окей-окей, я все поняла, давай без этих своих… — ворчит, затягивая шнуровку на ботиках. — Не бросать же тебя одну — будет неловко, если ты свернешь себе шею до того, как я убью Уризена.
Неро чувствует: на нее смотрит Ви.
Неро чувствует: на нее пялится Нико.
Неро чувствует: она сказала какую-то хуйню.
— Ты же вроде отдохнуть хотела? — как бы между прочим бросает подружка-змеюка, подбрасывая в руке гаечный ключ.
Неро не уверена, что изобразила на лице оскал, а не ухмылку:
— Демоны не ждут, кто, если не я?
Многозначительное «ага, как же» она стойко игнорирует, тем более, что Ви отступает в темноту за дверью трейлера, одним движением заткнув раскрывшийся клюв демона рукоятью трости.
И это приятно, черт возьми.
Ви эффектна уже своим фактом существования: по правде говоря, она может просто стоять и ничего не делать — и это уже будет смотреться круче, чем любые позы кинозвезд из журналов, чьи развороты в трейлере идут на подложку под испачканные детали или еду. Но в сражениях Ви делает даже больше: она идет по широкой дуге, пока ее троица демонов нападает на жертву, и лишь в конце совершает головокружительный рывок, чтобы добить противника тростью.
Неро не понимает такую тактику — ей гораздо больше доставляет удовольствия наброситься на противника лично, без подтанцовки, но не признать, что Ви выглядит со своим трио эффектно, она не может. Поверженный демон лишь подтверждает, что и такая тактика имеет результат — так чего еще надо?
Разве что Ви, которая способна не выглядеть в битве как какая-то гребанная камикадзе — Неро сама не поняла, как успела отстрелить демону лапу, но успела порадоваться тому, что у Ви достаточно просто с тем, чтобы сказать «одна я не справлюсь».То ли Ви не настолько хороший тактик, то ли тупо забывает, что, на секундочку, она живая и может умереть — но под конец, когда демон уложен на лопатки с пробитой головой, Неро не хочет представлять, что случилось бы, останься она спать в трейлере.
Чужое лицо маячит бледным пятном: от усталости краски смазываются, а реальность, и без того окрашенная в унылые краски запустения и разрухи, блекнет. Неро смотрит на след от сажи на чужой щеке, на испачканную трость, на показательно вылизывающую лапу Тень — и в голове щелкает.
Ви с ее демонами и тонкой шеей вообще стоило бы постоять в сторонке.
Сказала же — сама не справится!
Неро справится.
За двоих.
Неро до синяков сжимает пальцы на плечах Ви, открывает рот, чтобы высказать все, что она думает о таких дурных, ловит ее взгляд — и вся обмирает.
Ви смотрит на нее мутным взглядом, прерывисто дышит через рот — и вся обмякает, будто это не руки Неро ее держат, а вся она — изогнувшийся в невесомости прут, готовый вот-вот переломиться.
Ее губы не улыбаются, как и всегда.
Но глаза наконец-то смотрят прямо на Неро, болезненно-затуманено и как будто бы нежно?..
Неро действительно очень устала.
— Ты какого хрена творишь? — шепот искажается хрипом, и Неро не уверена, о чем именно она спрашивает. Только продолжает смотреть в чужие глаза, сжимать чужие руки и осознавать, что там под пальцами — тепло чужой кожи, ток чужой крови, несущей по венам к сердцу жизнь.
Ви живая — и такая дурная, когда дело касается рубки, что Неро забывает даже мат, простой, но доходчивый в своей прямоте.
Такая мутная и чертовски красивая.
— Благодарю. Я в порядке.
Вежливая до опиздения.
И сил на то, чтобы сбросить с плеч руки Неро, у нее хватает — от этого почему-то почти больно. Ви опирается на трость, переводит дыхание, накрывает ладонью — Неро ведь только показалось, что сначала она дернулась в сторону плеча — щеку, убирая спутавшиеся черные пряди.
Непонятная Ви, непонятные жесты, непонятные эмоции.
Как же все мутно.
Неро отворачивается, зачем-то пинает останки под ногами. Все не в порядке: хочется подойти к Ви и еще раз встряхнуть за плечи, но гораздо бережнее — и извиниться за возможные синяки, взяв в руку чужие пальцы.
Но она так не делает — не сделает.
Все не в порядке — когда все сложно, это определенно так.
Неро краем глаза смотрит на тяжело опирающуюся о трость Ви и думает, что такая Ви, с ее демонами, цитатами и губами, просто не может существовать в обычной жизни, так не бывает.
Что ж, рядом с ней у Неро действительно самые мутные и — что толку скрывать — глупые мысли.
Единственное верное решение сейчас — идти спать. Пару часов. Мертвый демон свидетель — Неро заслужила.
Ви оборачивается к ней, и сгустившийся мрак улицы придает ее ровному лицу вид взволнованной тревожности, словно, оттирая свою щеку, Ви успела увидеть что-то незаметное для Неро.
— Неро, — зовет она,— что ты думаешь о человечности?
Вопрос из разряда изящной философии — наверняка об этом можно долго и со вкусом говорить. Неро поворачивается, смотрит в глаза Ви и понимает, что они чистого зеленого цвета.
А еще, что рядом с ней глупо пытаться казаться лучше, чем есть не самом деле.
— Прямо сейчас я думаю только о кровати, чего и тебе советую.
Ви не меняется в лице: ни разочарования, ни иронии, только бесконечное сдержанное спокойствие, с каким она приходит за помощью, принимает отказы, встречает любые слова на свой счет.
Неро смотрит на грязный след на ее шее и испытывает нестерпимое желание его стереть.
Жаль только, что обе ее руки, живая и механическая, в крови.
Жаль.
…уже в трейлере, Неро крутится на продавленном диване, слушает едва слышные вдохи-выдохи видящей десятый сон Нико — и смотрит сухими от бессонницы глазами в темноту.
Человечность? Интересно, что Ви хотела от нее услышать? Неро знает, ее и с закрытыми глазами не спутаешь с ценителем дохуя высокого, и ее это не смущает.
Просто Ви спросила.
Человечность.
Слово длинное и вроде бы даже не глупое: это что-то про тех самых людей, которых им с Данте нужно защищать, со всеми их выебами и противоречиями в духе «сегодня я спас собачку из-под колес фургона, а завтра — буду мародерить по магазинам, пользуясь паникой из-за вылезшей демонической хуйни». Это что-то, чего нет у демонов, но думать об этом — все равно что стискивать голову раскаленным обручем. Ну или точно не на загруженную отсутствием сна голову.
Неро снова поворачивается на бок, вжимается пылающим лбом в диванную подушку.
Если подумать, то в человечности есть слово «вечность», а чело — это вроде как лицо.
Чело вечности.
Лицо вечности.
У Неро перед глазами лицо Ви, и этого более, чем достаточно.
(Во сне Неро касается чужой щеки)
Проснувшись, она долго смотрит в потолок — и шевелит в воздухе кончиками пальцев руки.
«Я ее поцелую и не стану об этом жалеть».
Это осознание, простое и неловкое, как собственные руки в подростковом возрасте, не ударяет по голове, не делает больно — Неро вдруг становится легко и свободно, будто с плеч сняли мешающий бегу груз.
Все скоро закончится — Уризен, как главный босс в какой-то компьютерной игре, впереди, а Неро — это вам не плюнуть и размазать, чтобы продуть во второй раз.
Неро до боли зажмуривает глаза и на ощупь сжимает оружие.
Впереди — цель, перед изнанкой век — Ви.
Которая снова смотрит уставшим мутным взглядом.
Прямо на нее.
Ее дрогнувшие уголки губ, внимательный взгляд, сильнее обычного сжатая ладонь на рукояти трости, усталая поза — Неро не может оторвать от всего этого глаз.
Она убьет демона, мимоходом пнет Данте и поговорит с Ви.
Поцелует Ви.
И, уже плевать на глупости, расскажет ей про «лицо вечности», до которого не иначе как случайно додумалась.
Снова поцелует Ви — и наконец-то все узнает.
Осталось совсем немного, а помешать может разве что смерть, но, упс, Неро планирует остаться живее всех.
Все рассыпается, прямо как кожа Ви на пальцы и щеки Неро. Глаза Ви полузакрыты, ее вид режет без ножа. Неро хочется снова встряхнуть ее за плечи, до синяков, но к Ви, которая теперь так близко, ближе расстояния вытянутой руки, страшно коснуться даже легко и нежно — так, как Неро никогда и не умела.
Ви сыплется на руках, ее скулы покрыты вязью трещин, а по шее вниз, к груди, идет паутина черных линий, от которых медленно отделяются ошметки плоти — словно Ви не человек, а кукла, с которой слетает краска и штукатурка.
Ви смотрит на нее, истончается на глазах — и Неро готова исполнить все, что она попросит. Если выполнить это — Неро успеет убить Уризена, Ви выживет и все станет достаточно правильно, чтобы успеть все — слова и не только.
У Неро трясутся руки, когда она аккуратно берет ладонь Ви — и снова смотрит ей в глаза.
Как жаль, что понимать друг друга без слов могут только в фильмах или книгах — или же Неро просто не дано понять, что такое бликом черных подземных вод плещется в чужих зрачках, пока Ви, пошатнувшись, оказывается еще ближе — преступно близко.
«Если она поцелует меня сейчас, я не стану об этом жалеть».
Взгляд у Ви мутный, будто она держится на ошметках упрямства и — Неро отчаянно верит, что не может это прочесть — отчаяния.
Ви приоткрывает рот — и касается щеки. Смотрит на губы.
Все обмирает, а у Неро волосы на голове шевелятся от ощущения теплой кожи и того, как испаряются ее частицы, забирая с собой тепло краткого касания.
На лице Ви — мука.
Или усталость?
— Отнеси меня, — голос — шелест опавшей осенней листвы под ногами, — пожалуйста. Это моя последняя просьба.
Неро отказывается в это верить.
…и тогда ее тыкают в это лицом, когда мир заливает вспышкой голубого света. Глупое человеческое сердце где-то на задворках сознания кричит «спасена?!», но реальность недвусмысленно показывает, что вставшая широкоплечая фигура не может быть тонкой, в последние дни шатающейся даже на ветру, Ви.
Неро смотрит в холодные глаза Вергилия — и падает, падает куда-то глубоко, на дно бездны, которой пока еще нет названия.
«Я не…» — застревает в горле горьким комом и рассыпается на десяток кровоточащих кусков плоти.
В чертах Ви никогда не было Вергилия — только тени и неизбежность.
В Вергилии тоже ничего.
Ни капли лица вечности.