Указательным и средним пальцем Куроха подпирает скулу, держа голову под наклоном к столу, на локте. Глаза вопреки привычному легкому прищуру из-под длинных ресниц открыты шире, вертикальные зрачки в желтой радужке — контактные линзы — сосредоточены на какой-то точке за стеклом с написанным поверх названием кафе. Брови приподняты. Губы не расслаблены, сжаты в плоскую линию и то и дело Куроха отпускает их, строя гримасы, кривит рот то влево, то вправо, кажется, жуя щеки изнутри.

Шинтаро наблюдает за ним уже минут пять, не меньше, но ему, в отличие от Курохи, не скучно. Для него они не видятся целую вечность — неделю и Шинтаро, оттягивая момент встречи, пытается запомнить каким Куроха выглядит издалека, естественность, которую, как он думает, тот не показывает как репетитор. Ничего нового в Курохе нет. Даже заказанный чай он пьет так же, как и в гостях у Шинтаро, так же изредка постукивает по столу, когда приходится бездельно ждать.

Пятнадцать минут, на которые Шинтаро приходит раньше назначенного времени, можно считать потраченными зря. Так он только настроение Курохе попортил. И, что еще хуже — теперь нужно вести себя естественно, чтобы тот не догадался о «слежке». Шинтаро успешно делает пять шагов в сторону столика у входа, где тот сидит и едва не вздрагивает — Куроха смотрит прямо на него. Шинтаро улыбается, как ему, кажется, вполне естественно и кивает. Подходит и, подождав пока Куроха подвинет свою сумку к окну и подвинется, садится рядом.

— Доброе утро, Куроха-сенсей, — заискивает Шинтаро, не в состоянии скрыть искреннюю радость. Сегодня — воскресенье и Куроха тратит свое личное время именно на него, за спасибо, а не деньги, как в будни. 

— Доброе утро, Кисараги. — Настроение Шинтаро слегка падает — так Куроха обращается, когда им недоволен. Виду Шинтаро не подает. — С чего начнем?

Куроха протягивает руку к сумке и достает тонкую стопку листов и тетрадей. Шинтаро придвигается ближе, интересуясь, прижимается к плечу — на двойном сидении места меньше, чем за его столом. Первым на глаза попадается столбик формул на распечатке, кажется, будто написанный на неизвестном языке. Шинтаро невольно мнет ладони, косится в сторону Курохи. Протягивая карандаш, тот победно ухмыляется. Шинтаро почти жаль, что он настолько самоуверен в своих силах, что решается спорить, что справится с задачами уровня университета. Отступить не позволяет лишь гордость. И слабая надежда, озвучивать которую Шинтаро в ближайшее время не собирается.

Куроха объясняет как обычно: поверхностно, охватывая только основу и указывая самые важные моменты решений. Поначалу Шинтаро поспевает, запоминает десяток названий и сложных пояснений и неплохо их использует. Выигрыш маячит где-то вдали, но кажется реальным. Пока не появляется следующий предмет и Куроха не ускоряется. А с английским и японским Шинтаро вообще приходится справляться в одиночку, сквозь кучу новых незнакомых слов. Пока он корпит, водя карандашом по бумаге, Куроха делает заказ и отсаживается на другую сторону стола перекусить.

— Я сдаюсь, — бубнит Шинтаро минут через пять.

Куроха дожевывает кусок бутерброда и подталкивает на бумаги тарелку, закрывая неудачные попытки. Довольный, что тот еще не злорадствует, Шинтаро берет свою долю и не без удивления обнаруживает, что голоден. Уходя из дома он не завтракает, не чувствуя голод из-за волнения, а сейчас, потеряв для него причину, пользуется чужой добротой.

— Спасибо, — говорит Шинтаро, протягивая руки к кружке с горячим какао. — Мне стоит потом отдать за еду?..

Куроха машет рукой и он замолкает. На улице лето, но в кафе достаточно прохладно, чтобы Шинтаро ощутил слабый озноб. Конечно, тепло солнца чувствуется через стекло, однако его мало для футболки с коротким рукавом и шортами выше колена. Такая забота более чем приятна. За нее спасибо Шинтаро не говорит, просто смотрит на репетитора с благодарностью.

— Во сколько тебя ждут дома? — неожиданно спрашивает Куроха. Засмотревшийся на птиц за окном на деревьях, Шинтаро переспрашивает. — Не стоить злить мою работодательницу и возвращать тебя домой позже разрешенного.

Шинтаро отвечает, что до вечера, как минимум часов до восьми, он свободен, а мама знает, где и с кем он, так что в случае чего всегда может позвонить. Куроха допивает давно остывший чай одним глотком и поднимается с места. У Шинтаро еще остается время неспешно покончить с какао, пока репетитор собирает и складывает бумаги и расплачивается.

— И что со мной будет? — громче, чем следует, спрашивает Шинтаро, когда они отходят от кафе метров на десять, а Куроха все еще молчит. Людей в жару столько же, сколько и обычно и он, чтобы не отставать, цепляется тому за локоть, стараясь идти в ногу.

— Я еще думаю над этим. А пока можешь воспользоваться моим радушием и еще потранжирить заработанные на тебе деньги.

Шинтаро не верит выпавшей удаче и выпаливает первое, что приходит в голову.

— Я хочу мороженого!

— Стоит уделить внимание твоим манерам. — Куроха притворно хмурится. — Разве так о чем-то просят?

— Пожалуйста, купите мне мороженое, Куроха-сенсей!

— Так-то лучше.

Куроха и правда покупает ему мороженое, когда они приходят погулять в парк. Себе он его не берет, довольствуется тем как Шинтаро, успевая при этом смотреть под ноги, ест с обиженным видом — речь о манерах Куроха закатывает длинную, не давая наслаждаться сладким. Высказывая Шинтаро насколько велико его самомнение, что он бездумно спорит с взрослым на равных, под конец Куроха даже предлагает ему пойти поиграть на детской площадке. И Шинтаро делает вид, что уходит туда, но вместо того, чтобы присоединиться к детям, идет к фонтанчику вымыть липкие руки. Куроха занимает одну из свободных скамеек неподалеку.

На плечо Шинтаро ложится рука. Маленькая. Точно не Курохи. Не спеша поворачиваться, он еще несколько секунд держит ладони под водой, не боясь вымочить одежду, лезет в карман за платком. Поднимая глаза, он видит знакомое лицо. «Кидо Цубоми», — подсказывает память — его одноклассница. Девочка, обладающая талантом появляться и исчезать, когда ей заблагорассудится, из-за чего ее недолюбливают. Шинтаро мнения большинства не разделяет, но и не идет против. Ожидая, пока та заговорит, он вытирает руки. Кидо молча смотрит на ноги. Капюшон толстовки, которую она носит даже летом, накинут на голову, пряча лицо.

— Что тебе надо? — не выдерживает Шинтаро. Выходит не так, как звучит в мыслях. Грубо. Он не поправляется.

— Ты не видел… мою сестру? — едва выдавливает из себя Кидо. — Она сказала, что скоро вернется, но ее все нет и нет.

— Нет. Прости, но мне пора.

Шинтаро не то чтобы настолько все равно, чтобы не ощутить сочувствия, когда по голосу она вот-вот расплачется, просто прояви он его хоть каплю и придется помогать. А его ждет Куроха, который, если не вернуться сразу же, подойдет сам, и в худшем случае подумает, что это Шинтаро довел девочку до слез. Вот только Кидо следует за ним обратно к Курохе без спроса. И, конечно же, Куроха проявляет интерес к ее зареванной физиономии, когда она по его просьбе снимает капюшон.

— Сколько твоей сестры уже нет?

— Не знаю. Долго.

Смотря, как его репетитор выспрашивает у Кидо что не так, Шинтаро замечает, как в себе зарождается недовольство. Пока слабое, Кидо много внимания отобрать еще не успела, но ощутимое достаточно, чтобы стать неприятным. Сестру Кидо Шинтаро видел и знает, как она выглядит, но Куроха нет и Кидо приходится ее описывать. Не желая оставаться в стороне, Шинтаро вклинивается в ее медленные объяснения.

— Она выглядит как Кидо, но старше.

— Дельное уточнение, Шинтаро. — Без должной интонации, но поддевая и без нее, отвечает Куроха и опять смотрит на Кидо. — Во что она была одета?

Стоять и слушать дальше у Шинтаро нет никакого желания.

— Я пойду, поищу ее сам! 

Он убегает раньше, чем говорит, опасаясь, что Куроха может его остановить. Этого не происходит. 

— Смотри сам не заблудись! — звучит вслед.

Шинтаро, отбежав на пару метров, останавливается, разворачивается и показывает язык.

— Еще чего! 

Но стоит скрыться с глаз репетитора, как эта идея кажется ему стоящей. Если он сбежит, Куроха пойдет его искать? Пойдет, даже если не поможет Кидо? Оставляя вопросы без ответа, Шинтаро оглядывается по сторонам. Деревья, кусты скамейки. Отдыхающие люди, не видящие его, однако запомнившие бы, пройди он мимо. Детская площадка с несколькими большими горками, где творится хаос из-за десятка детей. Кидо-старшей нигде нет. Шинтаро тратит на поиски еще минут пять, оббегая парк, оказывающийся не таким уж и большим, как ему показалось сначала. Спрашивает у нескольких прохожих, не видели ли они девушку. Возвращаться с пустыми руками ему не хочется так же, как и продолжать искать. Можно «потеряться», спрятавшись где-нибудь за деревьями и отдохнуть в тени. Шинтаро выбирает третий вариант — идет обратно. Есть еще шанс, что сестра Кидо нашлась сама. В кармане вибрирует телефон. Не торопясь, Шинтаро выуживает его из кармана и, собираясь нахмуриться, улыбается. Это не мама и не надоедливая сестра.

— Где ты?

— В парке, — отвечает Шинтаро.

Кажется, Куроха вздыхает.

— Сестра Цубоми-чан нашлась. Возвращайся. Она хочет угостить нас в благодарность. Получишь еще одно мороженое.

Шинтаро сжимает в пальцах телефон. Ладони потные и тот едва не выскальзывает. Жарко. Одежда прилипает к коже. Солнце все еще печет, хотя уже за полдень. «Нас» соблазняет не меньше.

— Не пойду. — Как Шинтаро не старается, а обида проскальзывает в голос. — Сами же говорили, что я простужусь, если съем еще одно.

— Как хочешь. Съем за тебя. На что-то другое можешь не рассчитывать. 

— Я все равно не пойду.

— Все равно?.. Между вами что-то произошло?

— Ничего. Я просто не хочу.

— Шинтаро.

Ответить ему нечего. В этом «Шинтаро» всего гораздо больше, чем в сказанном Курохой за весь день. Впрочем, и до этого и сейчас, говорит Куроха с ним как с ребенком. Как обычно. Однако именно сегодня это задевает. Для Шинтаро этот выходной в компании с репетитором, не берущим за это плату, особенный. Утром ему казалось, что и для Курохи так же. 

— Я домой.

Куроха не возражает. Прощается, и перед этим даже не спрашивает, что случилось. Закончив разговор, Шинтаро с минуту сверлит взглядом телефон в руке. Окружающие люди не спешат показывать на него пальцем, а Куроха его не ищет. Уговаривать – не в характере Курохи и все-таки Шинтаро обижается. Настолько, что ему почти не любопытно, как репетитор проведет остаток дня.

Выходные кончаются быстро, и начинается новая неделя. В среду Куроха не появляется, заранее предупреждая, что не сможет, хотя переносит занятие еще с понедельника. В четверг, с переданным через мать обещанием, что сегодня оно точно состоится, Шинтаро, ожидая его, едва ли не дежурит под дверью.

Куроха ведет себя как обычно. Кивает Шинтаро. Обменивается условностями с его матерью дольше, но только потому, что она в ночную смену и этим вечером они больше не увидятся. Не говоря ничего лишнего, идет с Шинтаро в его комнату. Все по расписанию, включая то, с чего он начинает занятие. Будто Шинтаро все приснилось. Или же… что для Курохи в воскресенье не произошло ровным счетом ничего. Однако на перерыве, когда Шинтаро приносит ячменный чай, Куроха заговаривает об этом сам.

— Шинтаро, помнишь свое обещание?

Шинтаро ставит поднос на стол и садится напротив, а не рядом. Переставляет бутылку и пару стаканов. Кивает, протягивая один из них Курохе. Они соприкасаются пальцами. Шинтаро отдергивает руку. Куроха делает вид, что не заметил.

— Сегодня ты один дома, не так ли?

Шинтаро кивает опять. Говорить во время занятия было на удивление легко, а сейчас у него словно язык к горлу присох и ничего не выходит.

— Я придумал.

— И-и что я должен буду сделать? — взволнованно выдавливает из себя Шинтаро. На самом деле последствия проигранного спора волнует его совершенно не так, как должны. Заключенные условия предполагают, что проигравший подчинится победителю в чем угодно. Это «что угодно» и долгое выжидание наказания грызут его все время, что они не видятся.

— Посиди так.

Куроха поднимается с места. Подсаживается к Шинтаро, в пол-оборота, кладет локоть на стол и наклоняется к нему так близко, что тот может почувствовать на себе его дыхание. Смотрит так пристально, что Шинтаро не выдерживает и опускает глаза на руки.

— Куроха-сенсей?..

— Молчи.

Шинтаро слушается. Сжимает ладони на коленях. Не может не думать о чем-то обнадеживающем, что укажет на отношение Курохи не как репетитора и взрослого друга, хотя шансов на это нет. Просто у него-то теперь все на лице написано. Так Шинтаро кажется. Или же Куроха все-таки заинтересован им совсем не так, как Шинтаро в нем. Куроха, не проронив ни слова, возвращается за свою сторону стола. Открывает бутылку, наливает себе чай и пьет, посматривая на разложенные перед ним ответы Шинтаро.

Шинтаро все еще слышит, как бьется сердце в ушах. Чувствует легкое головокружение от волнения. Ощущает себя не гением, но идиотом, больше не от несбыточных ожиданий, а желания спросить «почему», как будто причина не очевидна или на что-то повлияет. 

— Сегодня ты не слишком внимателен, - замечает Куроха.

— Простите… — Шинтаро чуть склоняет голову вперед, чтобы скрыть разочарование. — Так что мне…

— Ты уверен, что сегодня ты будешь один?

— Д-да.

— Тогда закончим на сегодня. Подойди сюда.

Закончить занятие раньше, потому что он небрежен обычное дело. Шинтаро послушно пересаживается и сразу же заглядывает в бумаги, вооружаясь карандашом. Начиная читать, ошибок не видит, хотя честно пытается их найти.

— Не буду загадывать что-то сложное. Задам вопрос, а ты дашь четкий ответ. Согласен, Шинтаро?

— Да, сенсей, — не поворачивая головы, отвечает Шинтаро. Хмурится и заставляет себя пристальнее вчитываться в текст на английском. Читает уже второй раз, но все кажется верным.

— Ты в меня влюбился?

К счастью, Куроха не видит его лица. Шинтаро приоткрывает рот, выдыхая удивление. До скрипа крепко сдавливает в ладони карандаш. В голове у него настолько пусто, что перед глазами чуть ли не чернеет.

— Не слышу ответа.

Куроха будто требует решение задачи. Пока убеждает голосом. Продолжи Шинтаро молчать, долго выжидать он не станет. Для начала переспросит, а потом… А что потом? Задаваясь этим, Шинтаро представляет варианты: ничего, отказ и взаимность. Последнее получает шанс на существование. Одного этого достаточно. Только заставить себя трудно.

— Шинтаро.

Дергая плечами от резкого тона, Шинтаро медленно оборачивается. Произносит, четко выговаривая, смотря глаза в глаза:

— Да, я люблю вас, Куроха-сенсей.

Куроха моргает. Выражение на его лице ничуть не изменяется. Губы так и остаются чуть приподнятыми. 

— Ясно. — Куроха моргает еще раз. Отводит глаза, проявляя интерес к тому, что находится за Шинтаро. На исписанные его рукой листы. — Раз уж ты успокоился, то продолжим занятие. 

— Там нет ошибок, не так ли?

 Шинтаро кладет карандаш на стол. Голос у него не дрожит, хотя в голове творится настоящая каша.

— Нет, — кивает Куроха. И улыбается. — Не надо так обиженно на меня смотреть. Разве ты не рад наконец высказаться?

— А я вам нравлюсь? 

— Я не обязан отвечать. 

— Если не ответите, то!..

— То? Пожалуешься маме? Не смеши меня.

— Я… Я хочу знать. Пожалуйста!

— И что ты будешь делать, если я отвечу? Это в любом случае повлияет на наши занятия в худшую сторону.

— Не повлияет! Я обещаю! Только скажите!

Кажется, смотрят друг на друга они целую вечность. Нервничает от этого один Шинтаро. Ерзает прижатыми к полу ногами, что слишком заметно. Слегка мнет губы. Старается дышать ровно, чтобы унять сердцебиение и дать сознанию не спешить с выводами. 

— Что же, давай проверим.

Не давая времени на раздумья, Куроха приподнимается, протягивает к Шинтаро руку. Давит на плечо, заставляет отодвинуться так, что тот упирается спиной в стол. Наклоняется лицом к лицу почти вплотную. 

— Если ты еще не передумал, то это подойдет как ответ?

Шинтаро первым подается вперед, уцепляясь за рубашку. На секунду прикасается к углу чужих губ сначала случайно носом, а затем и ртом. Куроха не дает отстраниться, перехватывает за локти и дергает на себя. Целует, напирая так, что Шинтаро морщится от впившейся углом в спину столешницы. Не отпускает, даже когда тот болезненно стонет. Шинтаро удается повернуть голову.

— Ку-куроха-сен-нсей… 

Не слушая бормотание, Куроха перехватывает его руки своей и прижимает к груди. Другой берется за край футболки и тянет вверх, до шеи, подкладывает под руки. Касается голой кожи, поводит пальцами по животу сначала вверх, а затем вниз. Оглаживает талию, спускает ладонь до бедра, сдавливает, прощупывая ногу сквозь шорты, заставляет раздвинуть коленки. Замерший было Шинтаро, чувствуя, как его продолжают раздевать, приходит в себя.

— Что в-вы делаете?! 

Испуганно бегая глазами по спокойному лицу, Шинтаро не находит ни намека, что репетитор прекратит. Куроха все еще улыбается. Шинтаро эта улыбка знакома, что делает только хуже – он не узнает самого Куроху.

— Ты же сам этого хотел. Это мой ответ, независимо от которого, ты не изменишь ко мне отношения. 

Куроха крепче перехватывает руки. Пальцами подцепляет резинку на шортах и стаскивает вниз. Одной рукой ему раздевать неудобно и шорты едва ли сдвигаются на пару сантиметров. Стоит Курохе поднять взгляд, как Шинтаро отворачивается, не в состоянии вытерпеть. Это – то, чего он хотел и хочет и сейчас, просто страх перед неожиданным счастьем не дает все воспринять правильно. Так он считает. Пытается считать. Шинтаро зажмуривается, ощущая, как ладонь уже целиком забирается под шорты, прикасаясь к голой коже. К сожалению, темнота не в состоянии сделать все сном по-настоящему.

— Что, уже передумал? 

Неожиданно Куроха его выпускает. Шинтаро раскрывает глаза, мгновенно поправляет футболку и шорты. Пятится назад, хотя казалось уже некуда, сильнее вжимается в стол, обнимает себя. Осознает, что голос репетитора прозвучал обиженно не сразу. 

Куроха собирает вещи. Сгребает все в кучу достаточно быстро, так что едва ли задержится в комнате еще на минуту. Бездумно наблюдая за этим, Шинтаро молчит до тех пор, пока тот не встает. Выпрямившись, Куроха поворачивается к нему спиной. Смотря на чуть помятую рубашку, аккуратно заправленную под штаны, Шинтаро неожиданно осеняет: если Куроха сейчас уйдет, то они больше никогда не увидятся.

— Постойте, сенсей!

Вскакивая, Шинтаро делает шаг вслед за репетитором, собираясь схватить за рукав. Не успевает и падает, ушибая коленки, но нос не расквашивает, вовремя подставляя под удар ладони. 

— Что?

Тут же забывая о болезненных ощущениях, Шинтаро задирает голову. Куроха, держась за сумку, ждет его слов.

— Я… — Шинтаро кусает губы, пытаясь что-то придумать. — Вы больше не будете меня учить?!

— Конечно, не буду. Не люблю лжецов.

— Я никому не скажу, что вы сделали! Мое обещание… я сдержу его!

— О-о, так ты согласен сделать мне одолжение? — Куроха низко смеется. Так впервые. Он вообще смеется впервые. Бросает сумку на пол и опускается на корточки. Лицом к лицу с Шинтаро. — И как же таким одолжением ты его сдержишь?

— Я не… это не одолжение… просто… если я расскажу, то…

Понаблюдав, как он мямлит, Куроха награждает его сдержанным тоном для провинившегося.

— Давай так, Шинтаро: я попробую поверить, что в этот раз ты не лжешь. Ты согласен?

Шинтаро медленно кивает. Садится, поджимая перед собой ноги. Запоздало краснеет. Переглатывает, бегая глазами по всему, что за Курохой. «Мы только что целовались», - не вовремя лезет ему в голову.

— Я тебе нравлюсь.

Шинтаро кивает, хоть это и не вопрос. Так велят сделать глаза Курохи, в которые он невольно смотрит сразу же, стоит тому открыть рот.

— Ты мне тоже нравишься.

Уже зная это, Шинтаро краснеет сильнее. 

— Соглашусь, что я поспешил, но и ты поступил не лучшим образом. 

Еще один кивок от Шинтаро, менее решительный. 

— Начнем сначала? 

Вопрос странный и ни о чем конкретном. Не желая себя обнадеживать, Шинтаро переспрашивает.

— Сначала?

— Да. Заново. 

Куроха опускается на пол. Скрещивает перед собой ноги. Манит к себе ладонью и хлопает по колену.

— Давай. Можешь делать все, что хочешь.

Шинтаро моргает. Подается было вперед, но вновь выпрямляет спину.

— Не бойся. Я не стану ничего делать, если ты этого не захочешь.

Убеждающий тон, каким Куроха пользуется обычно, чтобы вынудить его на что-то, что по его мнению не делают лишь дети, провоцирует. Шинтаро, не поднимаясь, на коленках подползает к нему. Протягивает было руку, но опускает. 

— Мне, правда, можно? — спрашивает он, перебарывая себя.

— Можно.

Разрешение получено, но Шинтаро все еще медлит. Не зная как подступиться, кладет руки на чужие колени, приподнимается. С секунду думает, как будет удобнее. Наконец, закусывает губу и, не прекращая краснеть, садится на бедра, протягивая за них ноги. Когда Куроха прикасается к его спине, он напрягается, перехватывая руку за предплечье. 

— Я ничего тебе не сделаю.

Куроха кладет и другую ладонь на талию. Это «ничего не сделаю» вызывает в Шинтаро еще один прилив паники. В этот раз от смущения. Неудобно далеко заводя руку назад, он крепче вцепляется в пальцы, пытаясь высвободиться.

— Отпустите.

— А по тебе не скажешь, что ты этого не хочешь.

Куроха чуть давит ему на спину. Шинтаро не сопротивляется и, отпуская предплечье, кладет голову на плечо. От Курохи приятно пахнет. Никуда не исчезающее волнительное головокружение от ощущения тепла щекой накатывает сильнее. Больше не стараясь удержать, Куроха расслабляет ладони и гладит его по спине. Шинтаро обнимает Куроху в ответ и глубоко вздыхает. Странное почти неприятное чувство от прикосновений под футболкой и над шортами, начинает отступать.

— В следующий раз, когда мы останемся одни?..

Как вопрос это не звучит, но и Шинтаро не слышит окончание предложения, поэтому отвечает, не думая.

— Да.