Дребезжит будильник, вынуждая проснуться. Коноха нехотя разлепляет веки и садится рывком, как это всегда делает и тут же тянется к телефону. Эта раздражающая мелодия принадлежит Шинтаро. Сам Шинтаро тут же рядом, на футоне для гостей, только вот не в состоянии так же быстро реагировать. Коноха откидывает одеяло и обращается к заспанному лицу Шинтаро.

— Шинтаро?

— М? — Шинтаро было приподнимает голову, но мгновенно роняет обратно на подушку. — Прости, Куроха вчера опять не захотел вести меня к себе и… — последующее неразборчиво.

— Хмм…

На этом «разговор» оканчивается. Шинтаро уходит переодеться в ванную, а Коноха остается в комнате. Завтракают они вместе. Шинтаро готовит блины. Коноха любит блины. Куроха к ним безразличен.

На учебу первым отправляется Шинтаро — ему еще обходить остальных друзей. Когда твоя сестра популярный айдол, да к тому же выходит замуж, на себя времени почти нет. Не то чтобы Коноха понимает такое объяснение. Но ему и не надо.

Коноха идет к зеркалу. Трет глаза, хотя знает, что только усилит боль, а затем вглядывается в красные прожилки рассекающие белок и закапывает. Записка оказывается там же, где и обычно — за зеркалом, рядом с запасными каплями от раздражения, в старой банке из-под моющего средства. Аккуратный подчерк велит: «в шесть, до полуночи». Значит, у Конохи не будет времени сделать задания, которые дадут сегодня, и стоит задержаться в библиотеке. Шесть из двадцати четырех сегодня не его. Раньше было меньше. Намного меньше. Но Коноху это особо не волнует. Все равно он не так уж и любит вечера. Только вот, когда этот вечер с Шинтаро… «Прекрати думать, тебе это не идет», — вспоминает Коноха одну из записок и комкает самую последнюю. Именно так. Ему не стоит заглядываться на не принадлежащее ему… пускай Шинтаро и принадлежит тому, кто его не заслуживает.

Конохе двадцать. Курохе тоже. Коноха живет один, снимает однокомнатную квартиру рядом с университетом. Как и Куроха. Коноха альбинос. Куроха этот факт предпочитает скрывать линзами и краской. Они близнецы. Вот только характеры их разнятся до невозможности. Куроха полностью принимает все, что окружающие каким-либо образом дают, и возвращает обратно. Принимает без остатка и возвращает помноженным на два, не заботясь, как к этому отнесутся. Будто отыгрывается за неспособного на это Коноху, который мало берет, но почти ничего не отдает. Они друг друга не очень-то любят и поэтому общаются записками. Так проще передавать суть. Когда в их жизни появляется Шинтаро, пропасть между ними лишь растет. В особенности после того, как студент проявляет однозначный интерес к Курохе. А сам Куроха предпочитает видеться с ним на территории Конохи.

Бумага в руке колет острыми гранями, словно маленькие клыки впиваются в ладонь. Словно написанное вновь предупреждает. Коноха мотает головой и выкидывает бумажку в мусорку. На самом деле он уже решил все вчера, так чего же ему теперь колебаться? Он возвращается в комнату, убирает футоны в шкаф, ищет ноутбук среди стопок тетрадей и манги и, когда находит, обращается к книжной полке. Его не интересуют чужие мысли, заключенные в обложку слов, все гораздо проще — он ищет то, что запечатлевает истинную правду — скрытую камеру. Подключить ее к ноутбуку минутное дело. Промотать — секундное. Качество картинки, как и звука, конечно, оставляют желать лучшего, однако видно и слышно все. Весь мир Конохи в одно мгновение сужается до маленького прямоугольника. Глаза от напряжения слезятся, несколько размывая видение, но две сидящие рядом фигуры пеленой не скрыть.

Шинтаро, опираясь на Куроху плечом, рассказывает тому, как прошел день, а тот собственнически обнимает его за талию и изредка хмыкает в прикрытый волосами висок, явно не слушая. Шинтаро, кажется, все равно, он высказывает накопившееся с жаром. Этот день проведен рядом с Конохой, но о Конохе нет ни слова. Даже несмотря на то, что Шинтаро в его комнате. Это просто жалобы, слепленные из пустых обвинений окружающих в глупости и мелочности. Имен нет, как и конкретных поступков, но каким-то чудом Шинтаро говорит и говорит, изливая желчь. Все неожиданно иссякает тем, что Коноха не может обработать усталым сознанием. «Ты совсем не такой», — обращается с такими словами Шинтаро к Курохе и порождает внутри близнеца небывалое — изнутри жжется не слабая искорка печали, а разгорается гнев. Сам того не осознавая, Коноха сжимает кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Смотреть дальше невыносимо.

«Знаешь, иногда я совсем не понимаю Коноху. Не то чтобы он говорил и вел себя уж совсем странно, но по сравнению с тобой ему не хватает открытости. Может, поделишься ей с ним? Вы же братья, в конце концов, прояви участие в его жизни».

«Хо-о-о? Так вот как ты о нем думаешь? Поэтому ты предпочел ему меня? Потому что он, очевидно, бревно во всем?»

«Я не это имел в виду…»

«Но подразумевал и, судя по твоему лицу, совсем в этом не раскаиваешься. Даже хочется тебя похвалить».

«А ничего, что мы постоянно делаем это тут?..»

«Это?.. Ты все еще смущаешься? Не переживай. Я давным-давно сказал ему, что зову тебя сюда исключительно ради секса».

«Давно это когда?! Это из-за этого он каждый раз на следующий день так странно на меня смотрит?! Только не говори, что не прибираешься после… В следующий раз пойдем в отель…»

«Как хочешь, но другой бесплатной комнаты, где нас не побеспокоят, нет и, так как это твоя идея, то соответственно оплачиваешь ее ты. Ко мне мы не пойдем».

«Ты же прекрасно знаешь, что лишних денег у меня нет…»

«Попроси у сестры».

«Она спросит зачем, а не могу сказать ей, что это для…»

«Того, чтобы переспать со мной. Бедняжка, совсем не подозревает, что ее брат гей».

«Дело не в этом!»

«Если это все твои оправдания, то на сегодня у меня есть предложение, которое удовлетворит нас обоих».

«И какое?.. А… Мог бы сразу сказать, а не придумывать такой странный способ, чтобы не просить самому».

«Вот как ты заговорил. Так тебя это все-таки не смущает?»

«Раздевайся».

Низкий интимный шепот брата, меняющий тембр каждые несколько секунд — недостижимое для Конохи чудо. Впрочем, единственное, что он различает это реплики Шинтаро, проходящие в голову словно из-под воды. Этого Шинтаро Коноха не знает. Не смотря на экран, как проверяют арбуз на спелость, сжимая меж рук голову, Коноха пытается исторгнуть из своей реальности то, чего, по его мнению, там не должно быть. Минуты или часы проходят в истязании, смысл которого Конохе не доступен. Стоит Шинтаро замолкнуть, как он испуганно распрямляется, прекращая гипнотизировать пол. Ракурс не совсем подходящий, так что сначала, пока «гости» в его квартире устраиваются, Коноха видит лишь часть лица Шинтаро, да разведенные согнутые в коленях ноги Курохи в приспущенных штанах, что его закрывают. Смотреть на это — мучение, но не делать этого еще хуже для растущей в глубине груди черной дыры.

Коноха и Куроха — целое, идентичные друг другу внешне настолько, что не отличишь, пытайся сделать это хоть всю жизнь, однако Шинтаро целенаправленно делает выбор, особо не задумываясь. Наблюдая, как пара на экране полностью предстает его глазам, Коноха видит их актерами фильма для взрослых. Восприятие фантастичности происходящего от этого не меняется: Шинтаро, прикрыв веки, вбирает в себя чужой член. Это настолько не вяжется с привычным образом примерного, пускай и хамоватого, ничем конкретным не интересующимся студента, что Коноха открывает рот, не веря. Видео от этого на паузу не становится, продолжая шокировать.

«Мм… Шин…»

Начавшееся было неприлично-громкое причмокивание прерывается и, пока где-то в отдалении невнятно звучит голос брата, Коноха забывает как дышать. Шинтаро обращается лицом прямо в камеру, отклоняется назад, расслабив плечи, чтобы, скорее всего, удобнее посмотреть на Куроху. Двигаться он прекращает, а вот освободить губы, чтобы что-то ответить, он не удосуживается, вместо этого плотнее обхватывая головку и издавая заинтересованное мычание.

«А у тебя вполне неплохо выйдет и самому поделиться „открытостью“…».

Томное шипение, похоже, делает свое дело, хотя вполне возможно, что краснеть сильнее, чем есть, Шинтаро вынуждает отнюдь не тяжелый выдох, а просто возбуждение. Недовольно морщась, будто это ему совсем не в радость, Шинтаро высвобождает член и утирает с губ и подбородка слюну, прежде чем злобно сверкнуть глазами.

«Хватит уже о Конохе!»

Это первый раз, когда Шинтаро произносит его имя с такой страстностью и Коноху бьет мелкая дрожь. Прижимая ладони к ушам, скорее со стороны, нежели ощущая это осознание принадлежащим себе, он чувствует, как внутри что-то с дребезгом носится, стучась о стенки воображаемой черепной коробки, ломая их и себя. Под звон крошащейся реальности, смешивающейся черепками с фантазией, он, пускай и приказал глазам закрыться, отчего-то все еще наблюдает за тем, кто ему не принадлежит. Куроха и Шинтаро спорят. Лица первого Коноха не видит, но отчего-то знает, что тот гадливо ухмыляется, поглощая каждое направленное на него возмущение. То, что затем Куроха «решает» спор, обхватывая голову Шинтаро ногами, кажется ему более чем очевидным. Как ни странно, а Шинтаро не сопротивляется, слушаясь приказа продолжать и открывает рот только затем, чтобы занять его «тем, что приятнее слов».

Шинтаро вбирает в себя глубоко. «С чувством, не иначе чем очень старательно», — подсовываются Конохе нужные мысли. Куроха отпускает унизительные подколки и пошло стонет имя Шинтаро на разный лад. Когда это происходит, ладони Шинтаро на внутренней стороне его бедер чуть сжимаются, отвечая на оскорбления. Капли пота меж не останавливающихся корчиться бровях завораживают ничуть не меньше губ. Так проходит, казалось бы, бесконечность, пока запись не обрывается, замирая на кадре с зажмурившимся Шинтаро. Картинка все еще отвлекает Коноху, но недостаточно, чтобы он не осознал нечто поразительно-неприятное — топорщащиеся брюки. Стоит только моргнуть, как отвратительно-мерзкое видение, по-видимому, отпечатавшееся на сетчатке, возникает прямо в голове, вызывая неоднозначные позывы. С одной стороны Коноха шокирован, что Шинтаро позволяет брату обращаться с собой как тому вздумается. С другой, рождающей большую часть мыслей и реакций в теле ему… завидно.

«Прекрати думать, тебе это не идет», — оказывается как раз кстати. Коноха вскакивает с места и бегом, едва не запнувшись об провод, подсоединенный к камере, бежит в ванную комнату. Зеркало прячет за собой не только предметы гигиены и способ общения с братом, а еще и нечто, от чего Коноха отказывается. Отказывался до сих пор. Пока он ищет нужные, несколько банок с таблетками опрокидываются в раковину, разбиваясь. Не обращая внимания на неудобство в паху, Коноха расшвыривает по сторонам все, что ему не может сейчас помочь. В конце концов, он находит то, что ищет — маленькую склянку с красной пометкой маркером на пустой бирке.

Идти на занятия в таком состоянии не лучшая идея. Вопреки этому, Коноха решается отправиться заниматься в библиотеку, где шанс столкнуться с Шинтаро сведен к минимуму. До назначенной встречи еще слишком долго, чтобы не он сошел с ума от перевозбуждения, подаренного таблетками, а книги отвлекают. Впрочем, отвлекает все. Шорох бумаги за отдаленным столом, стук каблуков за полкой, у которой он сидит, разговор вполголоса по телефону какой-то девушки у окна, посчитавшей, что свои семейные проблемы можно решать в библиотеке. И это лишь звуки. Улавливаемые глазами яркие цвета пестрят, забираясь прямо в зрачок, отпечатываются на веках, отчего их видно, даже если закрыться руками. Мир прежний, но Коноха видит его чужим взглядом, недоступным ему прежде. А каким в таком мире будет Шинтаро?

— Куроха.

Черные — просто черные, как зрачок — такими Коноха считает глаза человека, в которого влюблен, до этого дня. Впечатление ли или же это от того, что Шинтаро как думает, замечает Куроху, но его взгляд сияет ярко-ярко, пылая неизвестными Конохе прожилками серо-белого в черном. Эта яркость от фонарей, отражающихся в его глазах? Она настолько завораживает, что заливает светом всю черную дыру в груди, перекрашивая совесть.

— Добрый вечер, Шин…

Называть друга так, как это делает брат, оказывается приятнее, чем он ожидает. Коноха с удивлением пялится, как Шинтаро сокращает меж ними расстояние и, не стесняясь прохожих, берет в свою его ладонь. На губах Шинтаро играет легкая улыбка. Очарованный, Коноха его целует.

— Что это с тобой?

— Я по тебе соскучился.

— Но мы же только вчера виделись… Ты не заболел?

Конохе хочется ответить, что вообще-то сегодня, однако не может себе позволить. Как «Куроха» он сейчас ведет себя более чем странно, однако у Шинтаро нет серьезных поводов для подозрений. Брат всегда делает что хочет. Запись подтверждает, что Шинтаро не станет подвергать сомнению неожиданные прихоти. По крайней мере, так ему казалось, потому что Шинтаро зачем-то оглядывает его с головы до пят. Ах да, внешний вид. Даже перекрашенными, волосы Конохи выглядят растрепанными, нежели небрежно уложенными. Это промах, однако, неустранимый — он честно пытался.

— Вижу, ты тоже по мне скучал, Шин ~

 Интонацию Коноха передает достоверно, так что на мгновение спрашивает себя: «кто я сейчас?». Впрочем, пожимающий плечами так же обманувшийся Шинтаро того стоит. Шинтаро стоит того, чтобы немного «заиграться». Именно для этой цели Коноха и изменил себя.

— Помнишь, о чем мы вчера говорили?

Шинтаро неопределенно кивает и слегка хмурится, предполагая о чем «Куроха» говорит конкретно. На нем все еще форма университета, как и сумка с тетрадями и учебниками, так что он даже дома еще не был, отправившись на встречу прямо так. Скорее всего, они должны были сначала поесть, а затем… Конохе, в общем-то, все равно. Сейчас Куроха он, так что именно ему решать, как Шинтаро проведет следующие шесть часов.

— У меня есть деньги. — Коноха растягивает губы так, как в жизни не улыбался. Шинтаро его немного ниже, и чтобы говорить ему на ухо, приходится наклоняться. — Пойдем в отель.

— А?! Погоди-погоди… — Шинтаро отстраняется и делает шаг назад. — А как же…

— Пойдем.

Переместив руку с ладони на запястье, Коноха не дает договорить и тянет Шинтаро за собой следом. Тот возмущается, однако не слишком громко, чтобы не привлекать внимание. Выбора у него все равно нет — так считает Коноха, крепко сдавливая пальцы. Запястье Шинтаро теплое, кожа мягкая, так что ему не терпится поскорее прикоснуться и ко всему остальному, что составляет человека, которого он любит. Так повел бы себя Куроха, и именно поэтому и он так себя ведет, ничуть не раскаиваясь, что причиняет боль.

— Стой, Куроха!

Сила, с которой Шинтаро сопротивляется, на мгновение выводит Коноху из равновесия, отчего он вынужден остановиться. Курохе Шинтаро никогда не перечит и изнутри, кипя и пузырясь, поднимается целый пласт разномастного гнева, захватывая и заглатывая не привыкшего к такому многообразию Коноху. Оглушенный, Коноха несколько раз моргает: окружающий мир, центр которого Шинтаро, мигает оттенками гирлянды. Синий. Зеленый. Красный.

— Куроха!

Наконец-то достигнувший ушей крик Шинтаро режет перепонки. Оседает на асфальт Коноха с удивлением — тело впервые действует без приказа и дело даже не в том, что он теряет чувствительность. Коноха полностью в сознании, но не может даже поднять глаз. Присев на корточки, он не по своему желанию касается лица.

— Шин, что я сейчас делал? Расскажи с самого начала, как только меня сегодня увидел.

Коноха это не говорит, но низкое болезненное шипение исходит меж его губ. На самом деле он знает, что именно происходит, вот только не хочет принимать. Шинтаро присаживается рядом и взволнованно заглядывает в лицо, кладя ему руки на плечи.

— Мы с тобой только что встретились. Ты меня поцеловал, спросил, помню ли я вчера, и предложил пойти в отель. А потом потащил туда, не став меня слушать. Мы же собирались…. Неважно. Ты как? Лицо бледнее обычного.

Если бы Коноха мог, то сглотнул бы — говоря, Шинтаро трогает его лоб, приближаясь вплотную. Серо-черные глаза в свете отдаленных фонарей сияют незнакомым участием, пробуждая совсем не уместные сейчас мысли о еще одном поцелуе.

— Заткнись!

Ошарашенный Шинтаро едва не падает назад, но Коноха вовремя подхватывает его под локоть и выпрямляется вместе с ним. Коноха ничего не чувствует, но видит желанное лицо так близко, как и мечтать не смеет. Неожиданно мысленное желание исполняется — Шинтаро его целует. Это не простое прикосновение губ и совсем не та заснятая пошлость: так читает он по глазам. Знать, какие именно Шинтаро испытывает эмоции, оказывается волшебно, не в пример обычному гаданию. И это не заслуга Конохи.

— Лучше? — Шинтаро отстраняется, а затем морщит лоб, приподнимая плечи. Это — страх, слабая боязнь за что-то, совершенное не так. — Всегда же помогало. Не смотри на меня так.

— Не делай то, чего не просят. — Коноха отворачивается. Видит перед собой пустую улицу и припорошенный снегом тротуар. — А ты… Заткнись! Не смей! Он мой!

«А… все-таки он ко мне обращается», — наконец-то соизволяет для себя заметить Коноха и мысленно подает голос, — «я не сделал ничего плохого». В ответ тишина. Скорее всего, Куроха сдерживается из-за Шинтаро. Это бесполезно — Коноха знает — брат просто на это не способен. Его предел аналогичен порогу чувств Конохи.

— Я же сказал тебе заткнуться… тупой выродок…!

— Куроха?

— Что?

Куроха оборачивается и у Конохи вновь появляется возможность увидеть не знающего куда себя деть Шинтаро. Это очаровательно жалко. Конохе странно от такого описания, но он не спорит.

— Шин, что бы ты сделал, если бы Коноха тебя домогался?

— Что?!

Это «что» отражается и мыслями Конохи. Куроха полностью спокоен, а вот он паникует. Куроха повторяет, уже медленнее.

— Не знаю, что между вами произошло, но Коноха не такой.

— Ха… Так вот оно как?! Считаешь, что это Я тебе вру?!

Куроха смеется. Заливисто и пугающе. Это видно по глазам Шинтаро, который, превозмогая страх, делает шаг вперед и выписывает ему звучную пощечину. Куроха замолкает. Ошеломленно прикасается к разгорающейся болью щеке.

— Я не считаю, что ты врешь! Я вообще не понимаю о чем ты, и при чем здесь Коноха!

— И правда.

Коноха было пытается сбежать, но ноги уже давно его не слушаются. Мимо по тротуару, делая вид, что он ничего не видит и не слышит, проходит человек в пуховике.

— Мне стоит все тебе наконец объяснить, Шин. Не справедливо спрашивать, что ты об этом всем думаешь сейчас. Пойдем. — Куроха протягивает руку и виновато выглядящий Шинтаро берет ее в свою, кивая. — Это будет очень интересная беседа.

В следующее мгновение, которое Коноха осознает, он стоит перед раковиной в ванной комнате. В зеркале отражается болезненная гримаса Курохи, а позади него взволнованный что-то кричащий Шинтаро.

— Куроха, прекрати!

Хватая за предплечье, Шинтаро отбирает у него нож для овощей. Бросает в раковину, все еще наполненную битым стеклом и таблетками, только теперь еще и измазанную кровью. Тащит за собой в комнату. Коноха подчиняется. Спустя несколько минут возни и беготни, Шинтаро заканчивает обрабатывать рану на руке. Хоть крови и много, это всего лишь царапина, просто срезано слишком много кожи. Шинтаро и слушать об этом не хочет.

— Мне все равно, как ты это называешь, но выглядело все так, будто ты собирался себя убить!

— Прости, — пустым тоном отвечает Коноха. Удивленно моргает, пытается сказать что-то еще, но уже не выходит.

— Ты его слышал, — говорит Куроха, растягивая губы в усмешке. — Ты же знаешь, что я никогда так просто не извинюсь, тем более сейчас, зная, что прав. Теперь ты мне веришь? Это никакое не самоубийство, а способ разговаривать с нами обоими.

Они сидят на том же месте, что и вчера. Напротив полки с книгами. Прекрасно вписываясь в кадр возвращенной на место скрытой камеры. Конохе радостно и от такой близости. Куроха закусывает губу — Шинтаро бегает пальцами по лежащей на коленях аптечке.

— Ладно, стоит показать более веские доказательства, чем мое поведение.

Куроха встает. Подходит к полке, снимает несколько книг, вынимает камеру. Ставит найденное на стол, небрежно скидывая книги рядом и роется в стопках с мангой. Найдя там ноутбук, открывает крышку и подключает к нему камеру. Коноха сразу понимает, чего тот добивается, однако поделать с этим все так же ничего не может. Хотя, кое-что он может: наблюдать, как все, что они с Курохой строили рушится на его глазах руками Курохи. Его собственными руками.

— Убедись в этом сам.

Куроха разворачивает ноутбук к Шинтаро. Тот хмурится, но все-таки оставляет аптечку в покое. На экран Шинтаро смотрит пристально, будто не может что-то разглядеть. Сидит с минуту, не меняясь в лице, а затем неожиданно хлопает крышкой и кричит.

— Я не верю, что он на такое способен! — Уже более сдержанно добавляет. — Тебе нас снимать незачем, но поверить, что Коноха… с каких пор? Он же совсем не такой!

Конохе приятно это слышать.

— Ты не знаешь его так хорошо, как я. Возможно, он следит за нами уже месяц, каждый раз переписывая запись. Может быть, начал вчера. Точно не скажу, а спросить не могу. Быть вдвоем даже так, как сейчас отнимает много сил. Он все пытается и пытается захватить надо мной контроль.

— Куроха… так… Коноха нас все-таки слышит?

— Разумеется. Я не стал бы резать себя просто так.

— А он может отвечать?

— Нет. Но я могу его услышать, если он этого захочет.

— Тогда я могу с ним поговорить?..

— Зачем? Я же сказал тебе, что он всего лишь паразит.

— Не смей так говорить о моем друге!

— Твой «друг», Шин, записывал, как ты занимаешься со мной сексом. А сегодня он едва не переспал с тобой сам.

— Я понимаю, но…

— Ты что, собираешься его простить?!

— Еще не знаю, но в любом случае сначала стоит его выслушать и только пот…

— Шин, ты принадлежишь мне, и я не отдам тебя этой подделке! Теперь ты все знаешь, а я наконец-то хочу подавить его в себе! Я не дам вам!..

Коноха не слышит, что отвечает на это Шинтаро. Куроха выходит из себя и он, только и могущий как слышать, уже даже не видеть, действует не задумываясь. Так выходит само, что Коноха следует неведомому порыву из глубины сердца и «смещает с пьедестала» «брата». Шинтаро, видя, как он судорожно хватается за голову, прижимая ее к коленям, оказывается рядом немедленно. Разумеется, Коноха слышит от него вовсе не свое имя. Но все-таки Шинтаро хочет поговорить именно с ним, наплевав на мнение об этом Курохи.

— Шинтаро… — выговорить что-то еще он не в состоянии.

— Коноха?

— Да. — Коноха разгибается. Приподнимает голову так, чтобы Шинтаро смог увидеть его слабую улыбку. — Я — Коноха. Я — настоящий. Я люблю тебя, Шинтаро.

Где-то внутри беснуется Куроха и Коноха сдерживает его до слез. Даже сквозь размытость, выражение лица у Шинтаро отнюдь не счастливое.

— Куроха сказал, что порождение его сознания это ты. Я хочу верить и тебе и ему, но… не получится, не так ли?

— Он лжет. Это тело мое. Я с самого детства был не таким как все. Врачи сказали, что это из-за замкнутости в себе… — Коноха переводит дыхание и задирает голову. Слезы дорожками текут по щекам. — Они выписали мне таблетки, чтобы не дать другому «мне» проснуться, но я почти сразу перестал их принимать, потому что нашел в этом «себе» того, кто меня слушает. После этого я прекратил попытки найти реальных друзей и… из-за этого я стал чувствовать мир иначе. Не так ярко, как раньше. Словно через стекло. Куроха… забрал все, что могло мне мешать… А затем мы познакомились с тобой и… почему ты выбрал его? Ведь настоящий — я. Ведь именно я всегда был рядом с тобой!

Шинтаро не смотрит ему в глаза. Все еще держит руки на плечах, но не пытается ни удержать, ни поддержать. Молчит. Коноха переспрашивает свое «почему».

— Куроха рассказал мне нечто подобное. Я не знаю, кто из вас первая, а кто вторая личность и не хочу знать. Не знаю, почему выбрал Куроху. И не могу принять твоих чувств, Коноха.

— Вот как… Прости…

Шинтаро поднимается, оглядывается по сторонам. Бардак, творящийся в комнате, достоин не знающего что и где у него лежит Конохи.

— Таблетки, нужные чтобы… Где они?

Коноха переспрашивает. Садится ровнее, слушая, вытирает все еще не прекращающиеся течь слезы и говорит. Когда Шинтаро уходит в ванную комнату, он замечает только сейчас, что линз на нем нет, а под съехавшей наложенной на руку повязкой кровит царапина. Куроха внутри озлобленно поливает его всеми словами что знает. А знает он их предостаточно и поболее Конохи, к тому же умеет ими пользоваться. Преимущества за контроль над телом это не дает, напротив, тратя силы на бесполезную ругань, Куроха ослабляет себя.

Шинтаро не возвращается долго. Когда встает рядом протягивает руку и дает Конохе незнакомую баночку с яркой этикеткой. Буквы мелкие и на английском, так что Коноха не понимает смысла написанного, даже когда баночка оказывается прямо перед глазами.

— Они были не за зеркалом, а… неважно. Не знаю, что ты принимал до этого, но, как сказал Куроха, эти таблетки должны расставить все по местам. Конечно, если ты этого хочешь.

Коноха смотрит на него снизу вверх. От слез осталась лишь сухость на коже. Шинтаро стоит на безопасном расстоянии. Причина не важна. Конохе в любом случае хочется плакать. По своей воле. От отчаяния, что назад не вернуть ничего. Куроха злорадствует.

— Мне все равно, — наконец отвечает Коноха. Крепче перехватывает баночку, открывает крышку. Внутри ничем не примечательные пилюли белого цвета. — А ты хочешь знать?

— Нет, — мотает головой Шинтаро. — Но Куроха хочет. Разве и тебе не стоит узнать правду?

— Нет, если из-за результатов будет больно тебе. Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты страдал. А ты будешь страдать. Даже без этих таблеток мне и так ясно кто правее. Я или же… мой брат.

Давно так не называя соседа по телу, Коноха чувствует ностальгию. Куроха оказывается не солидарным и торопит принять таблетки, заявляя права на Шинтаро. Шинтаро ошеломленно моргает, приоткрывая рот.

— Может быть… если бы я полюбил не… — Он немедленно себя обрывает. — Не стоит говорить о том, чего не изменить. Я согласен на любой результат. Принять их или нет — решать вам двоим.

Мысленно соглашаясь, Коноха вспоминает моменты, подтверждающие эти слова. Куроха любезно подсовывает и свои воспоминания, где Шинтаро совершенно не похож на Шинтаро, привычного Конохе. Высыпая на ладонь таблетки, Коноха зачем-то отсчитывает три штуки. Не задумываясь, он тут же сует их в рот и заставляет проглотить. Ничего не меняется ни спустя минуту, ни пять. На седьмой Шинтаро садится там, где стоит, но наблюдать не прекращает. Коноха не реагирует, вслушиваясь в утихающий голос другого себя. Это доказывает, что он настоящий, однако он тянет до последнего, не желая расстраивать Шинтаро.

Неожиданно Коноха падает на пол, теряя способность управлять телом. Шинтаро оказывается рядом, помогая ему сесть. Если и прошло какое-то время, то по нему не видно. Коноха… (а Коноха ли он?) заглядывает Шинтаро в лицо. Глаза у Шинтаро черные, с вкраплениями серого. Яркие. Силясь что-то выговорить, Коноха (?) протягивает руку и Шинтаро переплетает ее со своей.

— Узнаешь ли ты меня? — спрашивает Коноха (?)

— Конечно.

— И кто же я?

— К…