Никакого запаха цветов с острыми лепестками из сада. Никакого бьющего в глаза солнца с утра. Полумрак от штор, скрывающих всё же дошедший свет. И подушка как мягче, со слабым следом аромата маргариток. Как в поле рядом с домом. Этан приоткрыл глаза шире, моргая.
В его комнате штор не было. Этан приподнял голову и охнул, тут же опуская её и хватаясь за волосы. Изнутри как в огромный колокол забили. Так, что глаза заслезились. Когда гудящая боль прошла, он осторожно выдохнул и огляделся. И вздрогнул — на нём было только одеяло.
— Голова болит? — прозвучало почти что мягко. Этан замер и чуть повернул голову — всё равно поморщился от зазвеневшей внутри боли.
За небольшим столом у стены сидел хозяин в пол-оборота. Непривычно взъерошенный, в халате. Этан сглотнул и напрягся, однако ни единой волны мучительного жара внутри не родилось. Напряжение осталось напряжением, неожиданно ясным и чётким. И взгляд мутнел не от сходящего с ума тела, а спросонья, и то, уже становился чётче.
Всё произошедшее вчера можно было бы списать на фантазию, однако на шее слабо горел новый укус.
Хозяин вздохнул и встал со стула. Этан дёрнулся, резко садясь и цепляясь за одеяло, и чуть не рухнул с кровати. Голову прошило насквозь, будто в неё выпустили несколько острых стрел. Он замер, тяжело дыша и прогоняя навалившуюся на глаза чёрную пелену, как на его плечо легла рука.
— Не надо! — зашипел Этан, снова дёргая в сторону и падая на кровати. Изо рта вырвался глухой стон боли от зазвеневшей сильнее прежнего головы. А рука никуда не пропала, продолжая трогать голою кожу.
— Перестань, — недовольно сказали сверху, и Этан зажмурился от касания шеи. Висок захолодило, тьма стала на мгновение гуще, а затем прикосновения исчезли, будто их и не было.
Судорожно сглотнув, Этан открыл глаза и посмотрел перед собой: хозяин вернулся к столу. Он взял графин с водой, налил в ближайший стакан, а затем схватил знакомый маленький пузырёк. Странно-внимательно его оглядев, он наклонил его над стаканом, отправляя в воду три капли.
— Попробуй сесть, — бросил он через плечо. Этан сглотнул и медленно приподнялся.
Голову ещё пару раз чуть не раскроило от боли, но он смог сесть, уперевшись спиной в изголовье. Он натянул одеяло на себя сильнее, хмурясь. Кровать прогнулась под весом ещё одного тела — хозяин сел с краю и протянул стакан. Этан уставился на побелевшее дно и дрожащими руками принял стакан. В нос пахнуло маргаритками.
— Пей, — сказал хозяин, будто и так не ясно. Однако Этан замер, продолжая глядеть в воду. Это его так хотят отравить? Хозяин вдруг наклонился и прошипел. — Не заставляй меня.
Вздрогнув и чуть не пролив, Этан сделал резкий глоток. Вода водой, но отдающая знакомым привкусом. Как чай, в который на пару мгновений опустили травы. Пальцы хозяина вдруг надавили на дно, и Этан чуть запрокинул голову, жмурясь и быстро выпивая оставшееся. Под конец он закашлял и зло глянул на хозяина. Тот же просто забрал стакан и снова протянул руку. Этан отклонился, изголовье болезненно впилось в позвоночник.
— Что это было? — спросил он тихо, щурясь. Хозяин замер и вздохнул.
— Тебе стоит проснуться, так бы понял, — проговорил он, чуть склоняя голову. Его ладонь легла на щёку Этану, и тот вздрогнул, но отклоняться было уже некуда — на спине и так след от изголовья останется. Хозяин сощурился и всё же ответил. — Чтобы голова у тебя перестала болеть.
— И вы помогаете? — выгнул бровь Этан, еле заметно сглатывая и стараясь не прижиматься к ладони. Хозяин сделал такое лицо, будто искренне удивлён.
— Хочешь ходить с больной головой? — спросил он и оскалился. — Меня это не устраивает.
— Нет, просто вы пытались меня утопить, — ответил Этан и стиснул зубы от сверкнувших ледяных глаз. — Так что зачем вам помогать?
— Это не было попыткой даже, — покачал головой хозяин, ставя стакан на тумбочку и хмыкая. Подняв взгляд, он выгнул бровь. — Зачем мне тебя убивать?
— Захочется — убьёте, — шепотом сказал Этан и поёжился, когда хозяин расплылся в ледяной усмешке.
— Проснулся, да, — протянул он лишь в ответ на это и встал.
Сдержав судорожный вдох, Этан прикрыл на пару мгновений глаза, вслушиваясь — шаги отдалились обратно к столу. Дрожь пробежалась по рукам. Этан сильнее натянул на себя одеяло и уставился в потолок. Хотя бы изнутри не горел, как вчера. Только всё равно как в грязи весь, нужен душ.
Этан хмыкнул, оседая и морщась от боли, прокатившейся по спине — под лопатками точно след от изголовья остался. Улёгшись на подушку, он устало взглянул в сторону стола. Всё ещё странно-выглядящий хозяин листал какую-то книжку, а на краю лежало ещё парочка похожих. Повёрнутые корешками в комнату. «Делайла» — прочитал Этан на одном из них и нахмурился.
Вроде, так звали ту странную женщину. Тогда хозяин листал эту книжку? Кто он такой? Этан сонно моргнул, в голову как воды залили. Зевнув, он всё же закрыл глаза, утыкаясь лицом в подушку.
Впрочем, какая уже разница, если его пока не хотят убивать? Может, настанет день, когда у хозяина будет настолько паршивое настроение, что ему захочется.
В следующий раз, когда сон прошёл, света стало больше — одна из штор оказалась отодвинута. Этан приподнялся, тихо ойкнув от стремительной простреливающей боли в голове. Та исчезла, так толком и не проявившись. Потерев висок, Этан взглянул в окно: на горизонте бежала неровная серо-коричневая и прерывающаяся линия, затем скрывающаяся за деревьями. Лес оказался даже ближе, чем думалось изначально, всего пара минут пешком. И всё это за чёрной решёткой забора, высившегося до середины окна.
Небо голубело днём. Этан скользнул взглядом на часы и сощурился. Даже не полдень. По спине пробежались мурашки, он резко огляделся и застыл в панике. Никого. Пустая комната. Этан медленно перевёл взгляд на дверь и тяжело сглотнул. Закрыта.
Но она бесшумная. Если он осторожно надавит на ручку, то даже щелчка особо не будет, а скрипящие петли были только у него в комнате. Никакого шума на весь особняк, никакого скрипа. Ещё раз быстрый взгляд на часы — ночью приходил охотник. Днём должен кто-то приехать, а с ним и охотник.
Осознание обрушилось холодной волной: в доме никого, кроме него и хозяина. Судорога прошлась по всему телу, Этан откинул одеяло и тут же набросил на себя обратно. Стянув его с кровати и обмотавшись, замер посреди комнаты, усиленно хмурясь.
И опустился обратно на кровать. Одеяло на плечах как потяжелело, став весом с крупную скотину. Моргнув, Этан уставился в окно, на прерывающуюся линию из далёких домов. Опустил взгляд — только одеяло.
«Ловушка» — прозвучало у него в голове. В горле заклокотал крик, Этан зажмурился до поплывших перед глазами кругов. Шумно выдохнув, он тряхнул головой, вместо волос сжимая в пальцах одеяло и огляделся.
Потому его тут и оставили — не сможет никуда уйти. Не потому, что двери закрыты, а потому, что весь дом огорожен. Потому что одежды у него нет. Потому что хозяин до сих пор где-то тут.
Если охотника нет, то единственный, кто может его удержать — это хозяин. Взгляд Этана скользнул к столу. Даже если охотник вернётся, то ему всё равно когда-то опять нужно будет уйти. От мыслей по спине пробежались пробирающий мурашки, внутри всё скрутило. Выдохнув, Этан встал.
Графин, ещё полный воды, и рядом стакан, с отпечатками пальцев. Обернулся — нет, два стакана, другой до сих пор стоял на тумбочке. Книжки с именами, на одной — «Делайла». Под ними — листы бумаги, исписанные мелким, но витьеватым почерком. Ничего общего с тем, каким помечены страницы в книге «2 февраля». Да и зачем хозяину давать подсказки?
Книга с именем той женщины оказалась записной. Даже цифры как виноградная лоза. Даты, время, короткие записи — книжка не была полна даже на половину, еле на четверть. Оказалась не такой уж и толстой, тот сборник сказок поувесистее будет. Этан пролистал её и нахмурился, зацепившись взглядом за одну из последних записей:
«Смерть мужа — причина. Попробуй акцентировать внимание на её детях. Лишний раз не упоминай, но ещё раз соболезнуй. Это вторая встреча».
Этан замер. От указания про детей шла стрелочка к другой записи, помеченная коротко: «Сработало». Этан всмотрелся в дату на самой последней записи, затем на той, от которой бежала стрелка. Разница в три дня. Этан пролистал вторую записную книжку — на предпоследней та же дата, за три дня до прихода женщины.
Третья записная книжка — то же. Как будто хозяин сидел и специально всё помечал в один день. Но во второй и третьей записных книжках последние записи датировались тоже одинаково. Снова с разницей в три дня, но уже после прихода той женщины.
«Сэр просит вас не выходить, у него гости»
Этан опустил взгляд на ящики стола. Они выдвигались с небольшим скрипом, от которого лишний раз замирало сердце. В первом оказались чистые листы и связка карандашей. Открыв второй Этан не сдержал вздоха. Всё дно оказалось уставлено флаконами и пузырьками, без бирок. Этан взял один и нахмурился — из такого ему капал в стакан хозяин. Сжав его в пальцах, он открыл третий ящик.
Ещё несколько записных книжек. Словно библиотеки-кабинета мало. Этан вскинул голову, прислушиваясь. Тишина. Тогда он открыл самую верхнюю и вскинул непонимающе бровь.
«Инструкции по применению. На всякий случай» — крупными, острыми буквами шло через всю первую страницу. Этан перелистнул и уткнулся в список из каких-то настоек и лекарств, написанный таким же острым почерком. «Только после еды», «наносить сразу, не перевязывать», «лучше подсыпать в еду», «мешать можно с чем угодно, хоть с кофе, эффект сохраняется». Этан осел на пол, всё листая и листая страницы.
«Настойка маргаритки» — увидел он и вздрогнул, тут же покосившись на пузырёк в своей руке. Та вода, что ему дал хозяин, точно пахла этими цветами. «От головной боли» — писалось сразу же под названием, а дальше, жирно обведённое несколько раз: «После клонит в сон, если на один стакан от трёх и больше капель! Побочный эффект сохраняется несколько часов, после слух вернётся!».
Он слепо моргнул. Затем ещё раз. Затем снова посмотрел на пузырёк в своих руках. Книжка закрылась с лёгким хлопком. Этан встал на немеющих ногах. Такими же немеющими пальцами он открутил крышку пузырька и занёс руку над графином. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из горла, и его стук слышит хозяин, даже если находится на другом конце лабиринта.
Этан уставился на воду в графине. Рука дрогнула. Раздался всплеск. Пузырёк стал еле заметно легче, а на дно графина медленно оседало белое. Судорожно вздохнув, Этан поставил пузырёк на стол, выдвинул первый ящик, кое-как вытянул из связки карандаш и опустил его в графин. Вода закружилась водоворотом, и вместе с этим белый осадок растворялся, бесследно, будто ничего и не было. Лишь в воздухе повис опасный запах маргариток.
Этан метнулся к окну и распахнул его, хрипло выдыхая так, как дышат после долгого забега под солнцем. Вытереть карандаш об одеяло, сунуть обратно в ящик, заткнуть пузырёк и задвинуть его в самый дальний угол дна во втором. Затем всё закрыть и, наконец, сделать вдох. Оглушительный запах цветов не собирался исчезать, Этан замахал руками, внутренне дрожа как от лютой лихорадки.
А в голове билась тёмная мысль: «Подавись».
Отступив от стола, он закрыл глаза, пытаясь угомонить рвущееся наружу сердце. Ноги подкосились, и он рухнул на кровать, закрыв лицо руками. Сквозь пальцы поглядев на графин и тяжело сглотнув, подумал: «Пусть хотя бы это».
От головной боли — тогда, в гостиной, хозяину было больно, пока охотник не принёс стакан с белым дном. Не яд был, а лекарство, после которого хозяин ненадолго уснул. А всего пузырька насколько хватит? Этан закутался плотнее в одеяло, сверля графин взглядом.
Ночью у хозяина тоже болела голова. Это та болезнь, которую упомянула та женщина? Этан чуть склонил голову и нахмурился. Охотник принёс тот стакан после того, как хозяин рылся у него в голове, выполняя свою сторону контракта. А ночью…
Этан коснулся пальцами собственного виска и вздрогнул, моргая.
«Выходит, вы запрёте некоторые мои мысли?»
Хозяин тоже рылся у неё в голове. Значит ли, что у него должна была болеть после этого голова, и потом он принял лекарство? Но он же не уснул, а пришел, скорее всего, сразу же. Капнул не три, а две капли? Этан нахмурился и бросил взгляд на третий ящик стола. Что-то про побочные эффекты…
«Не подслушивайте за сэром, он всех слышит»
Этан медленно прижал руку ко рту и не сдержал смешок. То ли истерический, то ли ликующий. Он снова уставился на графин, но теперь с довольством. Довольством, от которого начало разъедать страх. Оно разрасталось внутри, рвясь наружу в виде улыбки, и губы уже дрожали, всё ещё закрытые ладонью.
Хозяин ничего «не слышит» из-за этой настойки.
Радость схлынула с его лица от шагов. Этан вскочил на ноги и чуть не распластался по полу. Запрыгнув на кровать со своей стороны, он кое-как расправил одеяло и бухнулся головой на подушку. Тихо вдохнув и ощутив слабый аромат маргариток, он прикрыл глаза.
Когда хозяин последний раз пил настойку?
Дверь щёлкнула. Этан чуть приподнял голову и оглянулся через плечо. Хозяин выглядел как обычно, и внутри всё разом сжалось от плохого предчувствия. Рубашка, штаны, не такие взлохмаченные волосы, ледяные глаза. Хозяин в халате — точно был частью сна.
Острый взгляд скользнул по кровати. Этан уже сел, чуть щурясь.
— Тебе нужна одежда, — почти что с сожалением проговорил хозяин и направился к шкафу. Этан непонимающе проследил за ним взглядом и нахмурился, когда хозяин выдвинул один из внутренних ящиков и достал стопку. Затем он развернулся и замер. Стопка одежды медленно опустилась на противоположный край кровати.
Этан дёрнулся, снова прислоняясь к изголовью, когда хозяин направился к нему. По коже пробежались мурашки от холодного прикосновения пальцев к груди. Кровать снова продавилась под ещё одним весом, и лицо хозяина оказалось так близко, что губы опалило дыханием. Этан осмотрел во вновь горящие глаза хозяина и сглотнул.
— Скоро должна приехать Дана, — пробормотал хозяин, как бы раздумывая, — тебе надо будет к ней выйти.
— Зачем? — неожиданно для себя прохрипел Этан, бросая беглый взгляд в сторону одежды — то-то она на тунику не похожа. Всё ради какой-то Даны?
— Потом…
Этан задохнулся, когда пальцы с его груди скользнули к краю одеяла, покоившегося у него на животе. Хозяин усмехнулся, приближаясь и шумно вдыхая, затем проговаривая нарочито медленно:
— Тебе надо в душ. И поесть. Потом приедет Дана, и тебе станет легче.
— Убьёте? — прошептал Этан, и хозяин выгнул бровь, затем издавая смешок:
— Нет, незачем. А ты бы хотел умереть?
Этан замер. Его взгляд на краткую секунду метнулся за спину к хозяину, на едва видневшийся графин, затем вернулся. Ледяные глаза продолжали смотреть на него с ожиданием. «Не слышит!» — мысленно завопил Этан и медленно кивнул. Хозяин неожиданно отстранился и сощурился.
— Это не имеет значения, — ответил он всё же, и его прикосновения пропали. Его взгляд как сильнее поледенел, по коже пробежался мороз. Этан сглотнул и опустил взгляд, стискивая в кулаках одеяло.
Хозяин встал и проговорил:
— Душ дальше по коридору. Потом на кухню.
Этан проводил его взглядом, и когда дверь закрылась, он потянулся к стопке и округлил глаза, разворачивая одежду. Рубашка и штаны. Не такие большие, какие могли бы налезть на хозяина. Наспех накинув их, всё время поглядывая на дверь, он подкрался к двери и выглянул наружу.
Коридор пустовал. Сглотнув, Этан взъерошил волосы, глянув в обе стороны. «Ловушка!» — крикнуло у него в голове. Иначе быть не могло. Зачем хозяину позволять столь многое? В самом деле надеялся, что снова не попытаются сбежать? Этан оглянулся на графин с водой и выскользнул в коридор.
«Должна быть причина» — думал он, пока шёл к другой двери. Самая дальняя вела в кабинет — его передёрнуло, когда глянул за угол. Вернувшись ко второй, он толкнул её и заглянул внутрь. Такая же белая, как и у него, да и не больше. По спине всё равно пробежалась дрожь. Он опустил взгляд на ручку и замер.
Под ней был замок. Поверни — дверь не смогут открыть снаружи. Судорожно выдохнув, Этан заскочил внутрь и не сдержал улыбки, услышав щелчок. Он упёрся лбом в дверь, прикрыв глаза и, кажется, впервые за последние дни чувствуя нечто вроде защищённости. Может, призрачной, не такой осязаемой, но сейчас он решал, закрыта дверь или же нет. Пусть это очередная издёвка от хозяина, пусть, но слабая улыбка не сходила с лица.
Он сложил одежду и залез в ванную. От вчерашнего мучительного тепла и следа не осталось, не надо было выкручивать кран на холодную воду. Однако всё хорошее настроение исчезло, стоило ему опустить взгляд. Царапины, не сошедшие тёмные следы на ногах и руках, лежащие на коже животными отметинами. Неожиданно ярко заныли новые ночные укусы.
Этан провёл пальцами по шее и поморщился. Вместо ушедшего мимолётно облегчения появилось нечто злое, как будто в грудь проник мстительный дух. Графин с водой — это ведь не обещание, что всё получится. Это попытка, которая может провалиться. А если и провалиться — Этана передёрнуло от мысленной раскалённой иглы, прошедшейся по его коже. Он снова опустил взгляд на следы вчерашнего действа и помрачнел.
Насколько хуже может быть? Хозяин захочет его убить?
Мстительный дух не пропадал. Вместе с ним Этан вылез из ванной и обтёрся полотенцем, давя шипение, когда проводил по царапинам и синякам. Выжав из волос воду, как только смог, он взглянул на себя в зеркало и вздохнул: ему точно перестали давать исцеляющее. К этому времени синяки на шее должны были посветлеть, но они до сих пор обхватывали горло отчётливым ошейником.
На чистое тело одежда казалась странной. Туника была свободнее, а тут штаны теснили. Поправив их, Этан снова посмотрел на себя в зеркало. Волосы ещё мокрые, но не настолько, чтобы с них капало. Не застёгнутая рубашка, и на груди очередные метки. Глаза потускневшие, лицо побледневшее.
Как долго живут рабы? Как долго хозяин будет его держать, пока ему не надоест? Если с графином не выйдет ничего, то что дальше? По новой?
Этан зарылся пальцами в волосы и потянул, морщась от боли. Затем взглядом пробежался по раковине и замер, наткнувшись на две рядом стоящие в стакане щётки. Затем поднял взгляд и моргнул: а одежда ему пришлась впору. Рукава не короткие и не длинные, штаны дотягивали до щиколоток. В деревне ему не всегда подходила одежда, так как приходилось донашивать отцовское, а оно висло мешком.
Да и тут туники не подходили ему, но это нарочно.
С дрожью в пальцах Этан опёрся на раковину руками, озадаченно моргая и хмурясь. Снова взглянул на две щётки. «Чушь» — мелькнуло у него в голове. Рука сама потянулась к виску. Во рту резко пересохло.
От стука в дверь он чуть не упал. Дёрнувшись и едва не смахнув щётки, он затравленно оглянулся на дверь. Чёткий стук повторился.
— Открой, — раздалось короткое затем. Этан только сильнее вцепился в раковину, чуть ли не ногтями. Сердце застучало как у кролика.
— Не заставляй меня, — зазвучавшие стальные нотки в голове встряхнули. Этан сделал несколько шагов к двери и взялся за замок.
Ошибся. Не он решает, открыть дверь или нет.
Щелчок. Ручка тут же опустилась. Этан отступил обратно к раковине, снова вцепляясь в неё пальцами. Сквозь небольшую щель заглянул хозяин, и его глаза вдруг расширились. Дверь открылась полностью, и Этан замер, перестав дышать. Темневшая небольшим синяком отметина на шее хозяина бросилась в глаза, и внутри всё пробрало от очередного осознания.
Хозяин медленно зашёл внутрь, щурясь довольно и опасно. Дверь за ним медленно закрылась, и Этан дрогнул всем телом от щелчка повернувшегося замка. Внутри всё перевернулось, обдавая пробирающим холодом, и сердце ухнуло в неизвестность. Хозяин урчаще проговорил:
— Время вышло.
Первое — Этан дёрнулся в сторону, но тут же замер, наткнувшись взглядом на ванну. Второе — сковавшая за этим тело истерика рвалась наружу, но он не смог даже рта раскрыть, попросту замер. Третье — сердце вновь застучало от холодных прикосновений, ощущавшихся даже сквозь рубашку.
Ладони обхватили его бока, и макушки коснулось дыхание. Этан зажмурился, всё ещё цепляясь рукой за раковину. Как будто это могло хоть чем-то помочь, как последняя грань перед очередным. Руки хозяина скользнули с его боков вперёд и опустились к поясу. Ткань рубашки вдруг слегка натянулась, сходясь спереди.
Этан открыл глаза и опустил изумлённый взгляд: пальцы хозяина медленно застёгивали пуговицы, идя вверх. Вскоре они замерли на воротнике, и Этан тяжело сглотнул, чуть приподнимая голову. В ухо донеслось тихое, но всё такое же урчащее:
— Не провоцируй, у нас не так много времени.
Этан резко развернулся и отскочил от него, тяжело дыша так, будто пробежал целый марафон. Столкнувшись с насмешливым взглядом хозяина, он стиснул зубы, отворачиваясь. И краем глаза заметил, что к нему протянули руку.
— Идём.
Запястье снова обвили холодные пальцы, когда Этан протянул руку в ответ. Гостиная пустовала, как и коридор, который вёл в сторону столовой. Но хозяин остановился раньше, у другой двери. Этан удивлённо вдохнул и обхватил рукой заурчавший живот, когда вошёл внутрь.
В нос хлынул запах приятный запах хлеба и яиц. Кухня оказалась гораздо меньше столовой, чуть ли не в половину. Печь, небольшой стол, тумбы, навесные шкафы, и нечто высокое, тоже похожее на шкаф. Хозяин указал на тумбу рядом с печью, и Этан тут же отдёрнул руку, когда его отпустили.
Из небольшого окна виднелась стена — один из коридоров. Этан неуверенно подошёл к столику и взглянул на тарелки. Яичница, обыкновенная, с куском хлеба и графином воды. Сам же хозяин отошёл к окошку и приоткрыл его, и пока он это делал, Этан наклонился к графину и быстро вдохнул, затем в притворном спокойствии беря тарелку.
Либо это другой графин, либо его раскрыли и вылили ту полную настойки воду. Этан вилкой отрезал кусок яичницы и прожевал без особого энтузиазма, бросая быстрый взгляд на хозяина. Тот вдруг вздохнул и спросил:
— Какой у тебя был план?
Этан замер, и всё же проглотил кусок. Хозяин повернул к нему голову и пояснил:
— Ты пытался сбежать. А что потом?
Тарелка со стуком опустилась обратно на столик. Этан отвернулся, хмурясь и складывая руки на груди. Поёжившись под пронзительным взглядом, он ответил:
— Всё лучше, чем с вами.
— Действительно? — выгнул бровь хозяин, разворачиваясь. Этан вжался в стол спиной, поджимая губы и всё ещё смотря в сторону. Шаги приближались, на него упала тень. Холодная рука повернула его голову, и Этан снова пересёкся взглядами с ледяными глазами.
— И куда ты тогда пойдёшь, если я тебя отпущу? — прошипел он, и Этан прикрыл глаза, когда его ногти царапнули ему шею. Но пальцы не сжались, не начали привычно придушивать. Просто замерли, касаясь кожи.
Дом сгорел в огне в ту ночь. Родители мертвы. Соседи тоже, а если кто и выжил — вряд ли они решатся помогать. Самим не легче. До ближайшего города или деревни он доберётся. А за ним — охотник. Наверное, это проще, чем покупать нового раба, верно? Этан посмотрел в неожиданно заинтересованное лицо хозяина и ответил сипло:
— Вы не отпустите.
И зажмурился, когда горло всё же сдавили, а большим пальцем надавили вверх, заставляя поднять голову. Внутри всё сжалось. Сейчас он снова залезет ему в голову и будет больно. Но вместо этого прозвучало:
— Найти тебе замену будет сложно, — Этан непонимающе моргнул. Хозяин расплылся в злой ухмылке. — Никто не торгует рабами на севере.
Этан дёрнулся, как от удара, и захрипел, когда его сдавили сильнее, как выжимая весь воздух. Глаза хозяина засверкали довольством и чуть сощурились. Тогда Этан затих, с трудом вдыхая и выдыхая.
— Мы на севере? — просипел он и задрожал, когда хозяин кивнул, продолжая ухмыляться. Значит, до пепелища недалеко. Значит, тот работорговец работал на хозяина? «Нет» — осёкся Этан, пытаясь сложить мысли в цепочку. И выдавил единственное, что возникло в голове. — Вы лжёте.
— Возможно, — ответил хозяин и отпустил его. Этан судорожно вдохнул, хватаясь за горло и вытирая выступившие на глаза слёзы. Хозяин указал на тарелку и сказал с уже не такой явной, но ухмылкой. — Ешь.
Этан отвернулся к столу и вонзил вилку прямо в желток. Тот растёкся, затапливая и хлеб. Этан прикрыл глаза, стараясь дышать, дышать спокойно, чтобы остудить голову, чтобы собраться и понять. Понять, что происходит. Всё равно как распутывать комок пряжи — где начало, где конец?
Он начал загибать чуть дрожащие пальцы и выдохнул — получалось полмесяца. Полмесяца с нападения. Полторы недели после приезда сюда, верно? Этан зажмурился, встряхивая головой и снова смотря на пальцы. Последние семь дней он тут. До этого — сколько? Оглянулся через плечо на хозяина, делающего вид, что что-то рассматривает в окне.
Он же сам недавно просил охотника найти того торговца. Но торговец мёртв. Потому и не торгуют больше на севере — тот был самым главным?
Этан вернулся к яичнице, потерев загудевший висок. «Снова издевается» — решил он, когда закончил с едой. Стоило ему положить вилку, как на его плечо легла рука.
— В гостиную, — сказал хозяин, чуть сжимая, а затем отпуская. Этан рвано кивнул и быстро отступил на шаг. Из кухни чуть ли не вылетел птицей. Оказавшись в коридоре, он прислонился к стене, прижимая руку к лихорадочно бьющему сердцу.
Всё так же пусто. Ни картин на стенах, ничего, только лампы. Этан выдохнул и зашагал обратно по коридору. И гостиная такая же пустая. Будто её вычистили. Обняв себя руками, он огляделся и замер. На столике у стены стояли знакомые шкатулки.
Его стоимость.
Пол до сих пор жёг холодом ступни. Обернувшись на дверь и сощурившись, Этан быстро подошёл к ним. Простые, белые, чуть ли не грубые, без намёка на резьбу. Этан ещё раз оглянулся на дверь и подцепил пальцами одну из крышек. Та неожиданно легко поддалась и открылась — пусто.
В непонимании Этан глянул на остальные четыре шкатулки и открыл ещё одну. То же, пустая. И третья с четвёртой. Он резко захлопнул все крышки и стиснул зубы. Его жизнь вообще ничего не стоит или дело в самих шкатулках? Он снова их осмотрел и поморщился — такие и он бы вырезать смог. Он поддел пальцами пятую крышку и чуть не перевернул шкатулку. Дёрнувшись, он её поймал и судорожно поставил на место.
Её как будто склеили.
— Ты начинаешь много себе позволять, — раздалось холодное сзади. Этан резко обернулся и поджал губы — конечно, хозяин только что вошёл. С другой стороны — а не всё ли равно уже?
Хозяин смерил его взглядом и направился к нему, как замер от слова Этана. Его глаза в откровенном удивлении расширились, и на пару мгновений Этан ощутил чистое удовлетворение.
— А мне может быть хуже?
Если Дана не приедет за его жизнью, то будет некстати. Потому что его должны убить прямо сейчас. Иначе взгляд хозяина толковать нельзя.
Этан вздрогнул и зажмурился, давя шипение — снова приложился затылком о стену. Чужие пальцы уже слишком привычно сдавили горло. Открыв глаза, Этан уставился на хозяина, глядящего с такой сталью, что его взгляд должен был резать не хуже ножа.
— Да, — выдохнул хозяин как сдержанно, — это точно проблема.
В ужасе Этан дёрнулся, когда вторая рука потянулась к его виску, но заставил себя замереть, не отводя взгляда. Вдруг ледяные глаза сверкнули, но не злостью. Азартом. Снова. Прежде, чем пониманием обрушилось на него, мир померк.
Вспышка. Хруст спины и болящее от стонов горло. Топящий, расходящийся волнами жар по всему телу от чужих рук, скользящих по телу. Дрожь, заставляющая прогибаться сильнее и двигаться навстречу. Так, чтобы контроля не было ни над чем, чтобы до судорог сковывало тело. Чтобы дыхание обжигало кожу. Чтобы не видеть ничего из-за темноты и растворяться в этой темноте вечность.
Изо рта вырвался хрип. Этан сполз по стене, широко раскрыв глаза. И простонал, опустившись на пол. Как вчера кожа горела изнутри, и по нутру расходились мучительные волны, собираясь внизу. По виску ощутимо-резко скатилась капля, и Этан зажал себе рот, глуша очередной стон.
— Боль ты потерпишь, — прошелестел рядом голос. Этан вскинул голову и вздрогнул всем телом от ледяного, но светящегося взгляда. Хозяин присел напротив него, улыбаясь, как вчера — хищно, довольно, зло. — А это уже нет.
Этан выгнул шею, откидывая голову и мутным взглядом глядя в потолок. Приятным холодом пальцы хозяина скользнули по его горлу в извращённой ласке, касаясь самыми кончиками. Этан вцепился до тупой боли в собственные ноги, зажмурившись, но от тьмы холод стал лишь ярче. Грудь горела, тяжело вздымаясь, и слова вышли хриплыми и отрывистыми:
— Что вы…
Он не смог закончить, от дрожи сбился, когда пальцы скользнули за воротник. Ткань ослабла, Этан вдохнул глубже и опустил голову, глядя на хозяина. Тот усмехнулся, и почему-то по телу прошлась новая волна, снова застилая взор как мутной плёнкой. Пальцы онемели, сжимая ткань штанов. Глаза хозяина были так близко, что Этан мог видеть там бездну.
Вторая пуговица на рубашке подалась быстрее, и его пробрало от прикосновения к груди. Руки сами потянулись и сгребли волосы хозяина, притягивая ближе. Чужое дыхание обожгло, и Этан учащенно заморгал. Собственный язык, прошедший по губам, показался недостаточно тёплым.
Кровь стучала в ушах так сильно, что казалось, сердце взорвётся. Глаза хозяина прищурились, будто он вглядывался. Этан сглотнул, надавливая на голову хозяину и касаясь своим носом его.
— Очаровательно, — выдохнул ему почти что в самые губы тот. Этан зажмурился, стискивая пальцы сильнее. «Ближе!» — носилось в голове волчком, и взгляд всё мутнел. Он выгнулся, прислоняясь грудью к груди хозяина, и снова ощутил биение извне. Быстрое, но не настолько, как его.
— Вы сказали, — зашептал Этан прерывисто, — вы сказали, что этого не будет. Что уберёте.
— Так я убрал, — ответил хозяин, и от его полного голоса завибрировала грудь. Этан вздрогнул, ощутив губами чужую ухмылку, — и сделал снова.
— Чего вы хотите? — он едва не сорвался на стон, когда под рубашку скользнула вся ладонь, а не только пальцы.
— Я пока думаю, — прошептал хозяин, и вдруг отцепил от себя руки Этана. Тот моргнул, выдыхая и впиваясь в запястья хозяина.
Раздался тихий перезвон колокольчиков. Хозяин выпрямился, отстраняясь. Он издал смешок, напоследок проводя по волосам Этана и шире улыбаясь на тихий стон.
— Надо встретить гостя, — проговорил он, — подожди тут.
Этан дёрнулся за ним и упал обратно, закрывая лицо рукой. Шаги отдалялись, пока не пропали совсем, а дыхание никак не хотело успокаиваться вместе с сердцем. И было жарко как на летнем солнцепёке. И внизу было больно. Мутным взглядом он уставился на дверь, потирая шею и сипло дыша.
Он сходит с ума. Прикрыв глаза, прислонился к холодной стене. Голова гудела, разбивая мысли.
— Хуже, — просипел он, содрогаясь от очередной тёплой волны и не сдерживая голос. Закусив губу, он медленно задышал, и всё равно грудь как с трудом поднималась.
Быстрые шаги. Слишком лёгкие, как парящие. Этан открыл глаза и вздрогнул, когда его коснулись тёплые руки. Маленькие, как у… Он сморгнул пелену и уставился на присевшую перед ним девушку. Едва старше его, если вообще старше.
Чёрные глаза, чёрные длинные волосы, чуть загорелая кожа. И платье обыкновенное. Совершенно, зелёное, чуть грязное в рукавах, и нитки торчат на плече. Пальцы грубые, мозолистые, но маленькие. Взгляд слишком внимательный, но мягкий, скользящий.
Этан дёрнулся, когда его лица коснулись, и вжался в холодную стену, загнанно дыша. Девушка нахмурилась и обернулась:
— Он весь горит, — неожиданно с претензией сказала она. Раздался ледяной смешок:
— Взгляд опусти.
Она так и сделала, и её глаза расширились сильнее. Этан отполз в сторону, мотая головой и прогоняя тёплые руки. «Дана?» — запоздало подумал он, и заглянул ей за плечо. Хозяин стоял у двери, скрестив руки и улыбаясь откровенно насмешливо.
— Убери это, — сказала Дана, снова поворачиваясь к нему. — Я не смогу ничего сделать так.
— Тогда надо ждать Вальтера, — протянул он в ответ, — его касаться я не хочу. Сейчас.
— Всевышние, — вздохнула на это Дана и встала. Этан вдохнул глубже и на мгновение замер: травы. Пахло травами, лесными и полевыми. Как в один чайник положили и залили горячей водой.
Он сглотнул и закрыл глаза, снова прислоняясь лицом к стене. И всё равно пробрала крупная дрожь — кожу жгло уже не изнутри, а снаружи, взглядом. Сердце лихорадило, лучше бы оно уже взорвалось наконец.
— Вальтер! — раздался крик Даны. Шаги, тяжёлые. Охотник вернулся. Этан подавил стон разочарования — почему-то это оказалось сделать в разы проще.
— Ко мне лучше, там есть запасы, — от голоса снова пробежалась дрожь, и Этан стиснул зубы сильнее.
Он удивлённо вздохнул, когда его подхватили крепкие и большие руки и теперь почему-то не сдержал разочарования. В нос снова ударил запах трав, но теперь смешанный с чем-то слишком знакомо-пугающим и тяжёлым. Такой запах исходил обычно от лавки мясника.
Этан вскинул голову и тяжело сглотнул — лицо Вальтера побелело, став походить цветом на полотно, на скуле расцвёл синяк, а от правого уха до подбородка бежала алая царапина, и выглядела она так, будто её нанесли совсем недавно, перед самым возвращением. А глаза всё такие же — чёрные и пустые, будто ничего не происходило.
Сдержав вздох, Этан усиленно заморгал и глянул Вальтеру за плечо и тут же отвернулся, дрожа всем телом. Хозяин улыбнулся ему так, что внутри всё перевернулось, разгоняя на мгновение утихнувший жар. Неожиданно его обдало ветром, он открыл глаза и поджал губы — комната хозяина.
Его положили на кровать, но он тут же сел, судорожно отползая вглубь. Снова его захлёстывало огнём, как вчера, и волосы взмокли, начав липнуть к вискам. Дана вздохнула и повернулась:
— Можно? — она махнула рукой. Хозяин на это только хмыкнул и подошёл к кровати. Этан было дёрнулся дальше, но замер, когда к нему протянули руку. Как в просьбе, хотя с таким выражением лица, которое было у хозяина, не просят, а отдают приказы.
По коже пробежались мурашки, и Этан подался вперёд. Тонкие пальцы зарылись ему в волосы, и взгляд снова затуманился, а изо рта вырвался хрип. Холод коснулся виска, и всё потемнело.
— Прошу, — проговорил хозяин, отходя. Этан моргнул и согнулся, обхватывая живот руками и посылая в спину хозяину горящий взгляд. Дана вздохнула и похлопала по краю кровати.
— Всё будет хорошо, я помогу, — сказала она, не слишком уверенно улыбаясь. Этан посмотрел на неё. Затем на охотника, вставшего у двери, затем на хозяина, вернувшегося к себе за стол. Послав мимолётный взгляд в сторону графина с водой, Этан выполнил просьбу и охнул, хватаясь за голову. Снова зазвенела колоколом, но не так сильно, как утром.
— Осторожно, сейчас должно пройти, — руки у Даны были всё такими же тёплыми. Этан чуть отклонился, когда они коснулись его лица, заставляя поднять голову. Он просто закрыл глаза, каменея и стараясь дышать как можно медленнее, будто это могло ему помочь.
Непривычно осторожно огрубевшие пальцы прошлись по шее, затем остановились на ключице, и Этан склонил голову, чуть ли не упираясь подбородком в грудь. Шипение, когда коснулись укуса на загривке, он сдержать не смог. Дана тяжело вздохнула.
Затем он взяла Этана за запястья и осторожно подняла их. И вдруг пробормотала:
— Без ожогов?
— Он не подходил к забору, — ответил хозяин, и Этан распахнул глаза, кидая в него взгляд. Тот ухмыльнулся. — Не вышло.
— Головой ударялся? — спросила Дана. Этан перевёл на неё взгляд и медленно кивнул. Тогда она бросила на хозяина недовольный взгляд и встала.
— Укусы, синяки, ушибы, — она присела напротив ящиков в столе и выдвинула второй. Внутренне похолодев, Этан закусил губу, кидая на графин ещё один взгляд. — Что ещё?
— Царапины, — отозвался хозяин, и Этан вздрогнул, ощущая, как ледяной взгляд прошёлся по его ногам. — Хотя он в долгу не остался.
— Тогда вот, — Дана достала из ящика какой-то флакон и поставила на стол. — Это выпей так, всё к вечеру заживёт. А где мази? У него в комнате?
— Вальтер, — лениво проговорил хозяин, беря флакон и бросая на замершего Этана довольный взгляд, — сходи за ними.
Тенью Вальтер вышел за дверь. Дана недовольно покачала головой.
— Где он был? — спросила она, возвращаясь к кровати с каким-то флаконом. Этан принял его онемевшими пальцами и ещё раз взглянул на хозяина. Тот запрокинул голову, выпивая своё зелье, и неожиданно чётко на его шее дёрнулся кадык. Этан отвернулся.
— Кое-кто решил открыть охоту, а мне же с этим надо разбираться из-за кое-кого, — ответил хозяин, и Этан нахмурился, ощутив взгляд на себе. — Напали на деревню, увезли людей. Вальтер исправил.
Звон разбившегося стекла разнёсся по всей комнате. Этан уставился на мокрые осколки прямо, моргая, а затем поднял взгляд. Дана отшатнулась от него и сделала такое лицо, словно и так знала, чем всё кончится, но надеялась каким-то чудом этого всё равно избежать. Этан оглушено повернул голову к хозяину. Тот одними губами прошептал:
— Говорил же: на севере рабами не торгуют.
Он встал и уже вслух добавил:
— Займись им, сейчас приду.
И действительно вышел за дверь. Дана со вздохом обошла кровать и похлопала по противоположной стороне рукой. Этан обернулся на неё и просипел:
— Вальтер убивает торговцев?
Чёрные глаза Даны сверкнули. Сама она выпрямилась, взглянула на дверь и медленно, как устало кивнула.
— Да, это часть его работы, — почти что равнодушно ответила она. — Север под полным покровительством Огастуса, потому нет ничего удивительного.
— Только почему-то я здесь! — прошипел Этан, яростно щурясь. Дана замолчала и отвела хмурый взгляд в сторону.
— Это сложно объяснить, — наконец сказала она. Снова подойдя к ящику, она достала новый, такой же флакон.
Мрачный Этан сделал глоток и поморщился — острая горечь разлилась по языку, и горло на пару мгновений как онемело. Дана же кивнула и вдруг присела напротив него. Сощурив глаза, она сказала:
— Я не смогу тебе помочь сбежать, знаешь?
— Подозревал, — ответил Этан, и вдруг подумал, что глаза у неё такие же, как у охотника. Только не пустые, а горящие. Дана грустно улыбнулась.
— Позволь тебя вылечить.
— У меня есть выбор? — вскинул бровь Этан, не удерживая яда в голосе. В самом деле, похоже, его действительно хотят подлатать получше. Чтобы он не умер раньше времени. Он отвернулся, морщась и глядя на графин. Может, вслед за хозяином стоит самому стакан выпить?
Раздались шаги, дверь открылась. На пороге возник хозяин с полотенцем в руках. Спину обожгло взглядом, и Этан склонил голову, пряча взгляд. Раздалась возня и хруст стекла, затем снова шаги, отдаляющиеся.
Разбитого флакона и пятна на полу больше не было. Этан потёр шею, как дверь снова открылась. Теперь появился охотник с кучей знакомых баночек в руках — они стояли на раковине в ванной. Дана благодарно приняла их, но одну вернула охотнику со словами:
— Обработай царапину.
То, что она назвала царапиной, меньше всего на царапину походило — по лицу охотника как провели огромным когтем или мечом. Однако охотник кивнул и встал напротив зеркала, открывая банку и зачерпывая из нею зелёную массу.
Этан снова глубоко склонил голову и вздрогнул от пробирающего холода и вспыхнувшей боли, когда по укусу на загривке прошлись обмазанные чем-то пальцы.
— Укусы надо обмазать этим, — сказала Дана, положив рядом с ним баночку. — Так они заживут быстрее. Синяки сойдут сами. Вальтер, сколько ты в еду мешал?
— Три щепотки, — ровно ответил охотник, отходя от зеркала и ставя баночку на стол. Теперь рана на его лице позеленела, будто начала гнить.
— У тебя привыкание уже, — вздохнула Дана, заканчивая с первым укусом. Этан поднял голову и глянул на неё краем глаза. — Это нормально, но лучше сделать перерыв, чтобы оно снова начало действовать.
— Это зависит не от меня, — холодно проговорил он, и Дана резко убрала руку, поджимая губы. Она забыла, кем является хозяин? Вроде, не была особо удивлена следам на теле Этана, значит, знала. Этан отвернулся, глядя на прутья забора за окном.
Перерыв у него может быть только в том случае, если хозяин куда-нибудь уедет. Или внезапно станет человеком.
— Ушиб, — неуверенно сказала Дана, — он ведь на затылке?
Этан просто кивнул и поморщился, когда ему там взъерошили волосы. Снова обмазанные чем-то пальцы прошлись по коже, мажа. Дверь открылась, и в комнату, потягиваясь, вошёл хозяин. Он глянул на охотника кратко и удовлетворённо улыбнулся.
— Когда закончишь? — спросил он. Этан мелко вздрогнул, снова ощущая его взгляд, и вцепился пальцами в одеяло.
— Скоро, — отозвалась Дана. — Надо будет обработать ещё остальные укусы и царапины, а потом смыть мазь.
— С этим и я справлюсь, — сказал хозяин. Этан сжался, склоняя голову и жмурясь.
О каком перерыве идёт речь, Дана, видимо, шутит. Он оглянулся через плечо и тихо выдохнул, поймав сияющий взгляд ледяных глаз. Возможно, он проживёт немногим дольше, однако насколько дольше?
— Хорошо, — неожиданно покладисто согласилась Дана и встала. Этан вдруг вцепился ей в руку и открыл было рот, но не смог и звука из себя выдавить. Она посмотрела на него грустно и слабо, как бы ободряюще, улыбнулась.
— Вам есть что с Вальтером обсудить? — спросил хозяин. Дана обернулась к нему и кивнула. Этан только сильнее сжал пальцы, со стучащей в голове мыслью: «Не уходи!».
Его взгляд метнулся на хозяина. И внутри всё застыло то ли в ужасе, то ли в предвкушении, то ли из-за всего разом. А затем сердце забилось с резкой силой, вбиваясь в рёбра, а воздух застрял в горле.
Вода из графина лилась в стакан.
— Тогда идите, в гостиную, — говорил хозяин. Он отставил графин и взял в руки стакан и добавил. — Вечером уедешь?
— Да, — просто ответила Дана, и пошевелила рукой, молча прося отпустить. Она взглянула на Этана, их взгляды пересеклись. Она нахмурилась, затем оглянулась на хозяина.
Тот подносил стакан к губам, и впервые в груди Этана расцветало настолько злое и довольное чувство, граничащее с победным. А хозяин ведь глух до сих пор из-за лекарства. Неожиданно Этан зашипел, когда его руку сдавили в ответ, и поднял непонимающий взгляд на Дану, но та едва ли не крикнула:
— Стой!
Хозяин замер и посмотрел на неё так, будто она только что лично его оскорбила. Стакан замер, чуть ли не касаясь его губ. Этан уставился на Дану и стиснул зубы, давя крик, заклокотавший в горле. Хозяин же открыл было рот, но тоже остановился, и его грудь слишком высоко приподнялась при вдохе.
Медленно он опустил взгляд на стакан, убирая его от лица. Ещё раз вдохнул. Ледяные глаза удивлённо расширились, а затем сузились.
— О, — выдал он и расплылся в ухмылке. Стакан со стуком опустился на стол.
Этан опустил запястье Даны, медленно отползая от края. Дана оглянулась на него с непониманием и искренним удивлением.
— Уходите, — проурчал хозяин, поднимаясь. Дана моргнул, оглянулась и быстро закивала. Схватив охотника за руку, она потянула его за дверь, сжимая вторую руку в кулак.
Этан проводил их омертвелым взглядом и прикрыл глаза, когда дверь закрылась. Дыхание всё же вырвалось изо рта, как последнее, что он успеет сделать. От шагов он только сильнее зажмурился. Наверное, не стоило этого делать. На что он надеялся? Хотя, ему просто не повезло.
Он дрогнул, когда его коснулись и заставили поднять голову. Холодные пальцы погладили ухо, задели волосы, прошлись по щеке до челюсти и обратно.
— Открой глаза, — почти что ласково сказал хозяин. Этан моргнул и взглянул на него, стараясь снова не закрыть глаза. Сердце стучало как из последних сих, словно собиралось остановиться в любое мгновение.
— Моя смерть так тебя интересует? — хозяин улыбнулся, чуть ли не скалясь. Этан задрожал и стиснул зубы. Хозяин покачал головой. — Она не принесёт тебе ничего хорошего. Или ты хочешь вернуться на рынок?
Ледяная дрожь прошлась по спине. Этан уставился на хозяина и помотал головой. Тот только шире улыбнулся, снова гладя его по уху.
— В случае моей смерти ты отправишь туда по моему завещанию, — он приблизился, обдавая горячим дыханием. — Вальтер проследит. Отвезёт тебя на юг, там хорошо идёт торговля. И не даст тебе сбежать. Но этого всего ведь не случится, верно?
Этан сморгнул набежавшую на глаза пелену и медленно кивнул, и вместе с этим кивком внутри всё будто оборвалось. И сердце перестало беситься, неожиданно успокаиваясь.
— Кому ты принадлежишь? — спросил хозяин тихо, как спрашивая какой-то секрет. Этан отвернулся, утыкаясь сразу же в ладонь хозяина и зажмурился, давя из себя едва слышное:
— Вам.
Его голову резко задрали, до боли. Этан зашипел и широко распахнул глаза, когда его губ неожиданно коснулись другие губы. Такие же холодные, как и пальцы, тонкие и такие же жесткие. А внутри было горячо от дыхания. Этан дрогнул, но его держали, сжимая до боли.
В зрачках хозяина плясали яркие огни, как зовущие за собой. В голове зашумело бившимися о берег волнами, и Этан замер, устало моргая и поднимая руки. Волосы у хозяина всё такие же мягкие. И сердце у него в груди стучало гулко.
Тело как вата. Хотелось закрыть глаза и провалиться в черноту, навечно, но огни в глазах хозяина как останавливали, не давая утонуть. В голове шум стихал, оставляя лишь пустоту. Будто все чувства пропали, исчезли. Их как кто-то забрал, выпил все до единого.
Этан рухнул на кровать, выдыхая и прижимая к щеке руку хозяина. Потолок всё такой же издевательски-белый. И прежде, чем он исчез, прозвучало шепотом:
— Спасибо, Этан.