Тэхен уныло наблюдает за тем, как женщина за стойкой администратора сканирует его идентификационную карту.

Карта некрасивая, небесно-голубая, с ровными рядами букв, фотографией и окошком, куда встроен чип. Тэхен смертельно устал. Когда женщина возвращает ему карту, их руки случайно соприкасаются, и Тэхена передергивает от отвращения.

- До свидания, - говорит он, и смазано кланяясь на прощание, выходит на улицу, где его уже ждет Чонгук.

Чонгук улыбается во все 32.

- Привет, детка, - говорит он, оставляя на тэхеновой щеке мокрый поцелуй. - Как дела?

"Хочу умереть" - думает Тэхен и прижимается щекой к холодному чонгукову плечу.

- Ну так, не очень, - говорит он с полной опустошенностью в голосе. - Я очень устал. Как будто не осмотр, а групповое изнасилование. Облапали со всех сторон, крови набрали три ампулы. Ты представь только, три штуки, у меня крови-то столько нет.

Представление трех ампул тэхеновой крови вызывает у Чонгука аппетит. Он гладит Тэхена по волосам и мягко целует в макушку.

- Ну, детка, ничего, это проходящее. Хочешь чего-нибудь?

"Умереть" - снова думает Тэхен, но вслух говорит:

- Домой. И, может быть, айс-кофе.

Насчет кофе Тэхен не уверен, к любой еде последнее время он относится совсем безразлично. Даже к айс-кофе. Чонгук кивает и улыбается.

- Как скажешь. Тут полно кофеен. Куда хочешь?

- Вообще все равно, только чтобы далеко идти не надо было.

- Не надо идти, я на машине.

Тэхен смотрит на Чонгука недоверчиво. Но Чонгук действительно на машине, и Тэхен готов поспорить, что не сможет с первого раза прочитать цифру в ее чеке. В Сеуле полно машин которые стоят, как жизнь, но почему-то, забираясь в пахнущий кожей салон, Тэхен чувствует подвох.

- Вообще, - говорит Чонгук, садясь на водительское сиденье, - я не очень давно получил права, поэтому отец пока не дает мне ездить на той машине, которая была куплена мне. Он говорит, что я сначала должен научится ездить нормально, так что сейчас я иногда езжу на этой.

Тэхен невольно вспоминает старый отцовский фургон, который в первую очередь нужен был для работы, а уже во вторую чтобы в него сразу помещались и дети, и собака.

В некоторые моменты жизнь Чонгука кажется несправедливо простой. Тэхен старательно заставляет себя так не думать.

- Вот, держи, осторожно, - говорит Чонгук, забираясь в машину. - Тут как ты просил, карамельный со льдом. Взял ещё пару печенек с собой.

- Ага, спасибо, - кивает Тэхен, принимая из его рук прозрачный кофейный стаканчик.

Чонгук хмурится.

- Поцелуй в благодарность, - он смотрит на Тэхена в упор, - давай, поблагодари папочку.

- Спасибо, папочка, - Тэхен неохотно прижимается холодными губами к его теплой щеке. Чонгук бесит, выебывается перед ним, как перед девочкой. - Знаешь, я просто подумал, наверное, так много девушек хотели бы с тобой встречаться.

- Ну, да, ты прав. Я довольно популярный, - жмет плечами Чонгук, настраивая навигатор. - Типа, я реально не совру, если скажу, что почти все мои знакомые девочки хотят со мной мутить. Но знаешь, они смотрят только на внешность, на бабло или на мою машину. Это так утомляет. Даже если среди них есть действительно горячие, в любом случае, меня это не интересует. Радуешься, что такой классный парень достался именно тебе?

"Иди-ка ты нахуй" - думает Тэхен, но вслух говорит:

- Да, именно, - и почему-то совсем не чувствует себя лжецом. - Ты не собираешься пристегиваться?

- Неа, - спокойно отвечает Чонгук и заводит мотор, - для чего?

- Блять, Чонгук, мне тебе не только про безопасный секс, но и про правила дорожного движения рассказывать? Ты серьезно что ли? Тебе 20 или 8?

Если и есть какой-то урок, который Тэхен усвоил с детства, то это то, что на корейской дороге нельзя расслабляться ни на секунду. Сколько бы Тэхен не думал о смерти, умирать по-настоящему из-за какой-нибудь фигни, типа непристегнутого ремня, он не собирается.

- Да ладно тебе, - Чонгук старается говорить мягко, но Тэхен чувствует, подсознательно улавливает натянувшееся внутри раздражение. - Окей, может с машиной и опасно, но секс-то. Тэхени, это по-другому работает, если никогда не был человеком. Ты порезал свою руку ножом, и ничего, живой, здоровый. Тут то же самое. И вообще, не груби папочке.

Тэхен реально собирается послать его куда подальше, но осекается на полуслове, встречаясь взглядом с черными бешеными глазами.

Блядский Чонгук.

Страшный, бешеный, блядский Чонгук.

Бесит, очень бесит и (ого! он не разучился это чувствовать) возбуждает.

Тэхен на 200% уверен, что еще чуть-чуть и Чонгук совсем заведется. И на чуть меньший процент Тэхен уверен, что еще чуть-чуть и заведется сам.

- А то что, накажешь меня? - с просьбой выдыхает он неожиданно хрипло. Молчит секунду, сглатывая, и продолжает уже спокойно. - Пойми и меня тоже, я просто беспокоюсь за нашу безопасность. Я, в отличие от тебя, был человеком не первые пять лет своей жизни, а почти всегда.

- Ладно, окей, я понял, - поспешно кивает Чонгук. Бешеный и торопливый. - Детка, ты не хочешь поехать ко мне?

Тэхен ждал этот вопрос и поэтому оказался абсолютно не готов.

- Папочка действительно решил меня наказать? - Тэхен кусает нижнюю губу. Рука сама тянется приложить холодный стаканчик с кофе к чуть менее холодной щеке. Тэхен сползает по пассажирскому сидению и расстегивает верхние пуговички на рубашке. Талая капелька соскальзывает со стаканчика - Тэхен позволяет ей скатится по шее вниз под воротник. Чонгук провожает ее колючим взглядом.

На улице сегодня довольно тепло и немного дождливо.

- Чонгуки, ты едешь слишком быстро. Тут разрешено 50 максимум, не хочешь сбавить скорость? - спрашивает Тэхен в приказном тоне и лезет загребущими ручищами в бардачок.

- Чонгуки, покажи мне свой айди, - почти требует он и обиженно отворачивается, получив отказ.

А потом внезапно стонет, сладко потягиваясь.

Когда они останавливаются на светофоре, Чонгук кладет руку ему на колено и медленно ведет ей вверх. Тэхен скользит по нему взглядом, и не без удовольствия замечает вздыбившуюся ширинку. «Так тебе и надо» - думает Тэхен, и скидывает его руку.

Вот оно.

- Ты очень плохо себя ведешь, - Тэхену кажется, что еще минута, и у Чонгука прорежутся рога, как у дьявола. За влажным от дождевых капель окном мигают огни торгового центра - они едут мимо Мендона.

- Я не понимаю, о чем ты, - жмет плечами Тэхен, разглядывая цветные и прозрачные зонтики за окном. Чонгук неоднозначно хмыкает, и это точно не предвещает ничего хорошего. Они сворачивают с главной улицы и заезжают на многоуровневый паркинг одной из стеклянных высоток. Тэхен про себя отсчитывает этажи вниз и понимает, что здесь он уже никуда не спрячется.

Запах сырости и бензина кружит голову. Тэхен не выходит из машины, застывая в дверях с одной ногой наружу, потому что через два парковочных места от них не машина - детская мечта, спортивная, блестящая и невероятно дорогая. Тэхен восторженно вздыхает.

- Нравится? - Чонгук ждет, облокотившись о заднюю дверцу, и довольно улыбается, получая в ответ короткий кивок. - Могу устроить так, чтобы мы могли на ней покататься. Если будешь себя хорошо вести.

Тэхен готов поспорить, что дьявольские рога у Чонгука уже проросли, он может видеть их прямо сейчас.

Тэхен оказывается прижат к стенке раньше, чем успевают закрыться застекленные двери лифта. Чонгук держит крепко, наваливается всей своей мощью, и Тэхену даже кажется, что хромированный поручень под его поясницей прогнется под давлением. Чонгук прижимается горячим ртом к его шее, вгрызается в нежную кожу. Лифт поднимается бесшумно и быстро; Тэхен теряется в районе минус третьего этажа и даже понятия не имеет, как высоко они теперь могут находиться.

- Чонгуки, - рвано выдыхает он, зарываясь пальцами в чонгуковы мягкие волосы, - разве здесь нет камер?

Чонгук знает, что их здесь может быть даже две, и если они сейчас не остановятся, дядечку-охранника ожидает отличное представление в реальном времени, достойное платиновой подписки порнхаба. Лифт останавливается с мягким звоном, двери бесшумно разъезжаются в стороны; только это спасает Тэхена от того, чтобы быть оттраханным прямо там.

Тэхен никогда не был внутри элитных многоэтажек. В коридоре приятная полутьма и прохлада. Матовая табличка на железной двери - «4601». Если поставить дом, в котором живет Тэхен, верхом на еще один такой же, получившаяся конструкция все равно будет ниже. Открываясь, электронный замок тихо пиликает. Квартира - уже вторая детская мечта за сегодня. Тэхен скидывает пальто и оксфорды, не развязывая шнурков, чтобы проскользнуть по широкому коридору мимо длинных полок для обуви с одной стороны, и стеклянной двери ванной с другой, в первую просторную комнату быстрее, чем Чонгук успеет его перехватить. Комната вся залита холодным дневным светом, ничем не сдерживаемым потоком льющимся из панорамных окон и отражающимся в почти полностью зеркальной стене напротив. Это слишком. Тэхен замирает, щурясь с непривычки. За точно такой же высоткой напротив можно разглядеть верхушку сеульской башни. Совсем крохотная зона кухни, отделенная барной стойкой, пушистый темно-серый ковер на полу, диван, обтянутый мягкой черной кожей, плазма с игровой приставкой. Мысленно Тэхен уже разрешает разложить себя на этом диване или мягком ковре, так, чтобы за каждым своим движением можно было наблюдать в зеркало, или взять сзади, прижав голой грудью к оконному стеклу. Перспектива настолько отличная, что Тэхен готов попросить об этом.

- Как тебе здесь? - Чонгук подходит к нему неслышно, обнимает поперек живота и прижимает к себе вплотную.

- Охуенно, - еле слышно выдыхает Тэхен, накрывая чонгуковы ладони своими.

- Это ты еще спальню не видел, - усмехается Чонгук ему на ухо и кусает за мочку. Тэхен изворачивается, вырываясь из крепкой хватки.

- Мне нужно в душ.

- Может потом? - Чонгук аккуратно подталкивает его в сторону двери спальни. - У нас есть неотложные дела.

- Чонгук, - Тэхен смотрит на него в упор, стараясь игнорировать весь пиздец в блестящих диких глазах. - Меня лапали восемь человек.

- Окей, ладно, ты прав. Я принесу тебе полотенце.

Тэхен смотрится в запотевшее зеркало и не узнает себя. Впервые за очень долгое время он выглядит живым. Тэхен не уверен, когда в последний раз он действительно чувствовал себя хорошо. Он не уверен, в какой именно момент раздражение и возбуждение вытеснили усталость и апатию, но они это сделали. Тэхен наматывает полотенце на бедра и толкает дверь от себя.

Чонгук ждет его, развалившись на одеяле. Взлохмаченные волосы, крепкий обнаженный торс и широкая резинка на фирменном белье. Такой себе корейский Аполлон, безэмоционально уткнувшийся в экран огромного смартфона. Тэхен чувствует прилив внезапной нежности. Это неожиданное живое чувство ломает что-то внутри и пугает до ужаса.

В этот раз все происходит по-другому. В этот раз Тэхен живой. Живой Тэхен громкий и податливый, слепой, жадный и отзывчивый. Живой он цепляется за Чонгука, стараясь по минимуму сократить расстояние между ними, двигается ему навстречу, закатывает глаза от удовольствия, вгрызается в Чонгука, как одичалый, а потом ластится, как котенок. В этот раз Тэхен может сказать, что они занимаются любовью.

- Я не знал, что ты можешь быть таким, - шепчет Чонгук, аккуратно убирая с его лба мокрую челку.

Тэхен хочет возразить, но не возражает.

Стеклянная стена отъезжает в сторону, открывая перед Тэхеном ряды полок и вешалок. Черное к черному, белое к белому, цветное занимает лишь небольшой угол. Тэхен вспоминает бесконечные бэйп и суприм, и в голове постепенно складывается картинка - Чонгук не хайповый модник, каких полно на улице в пятницу вечером, а просто старался не выпендриваться. Благородная расцветка шмоток от гуччи узнается сразу.

- Твоя одежда стоит дороже, чем моя квартира, - укора в голосе получается чуть больше, чем на шутку. Тэхен смотрит вниз на свою льняную рубашку из индибрэнда и бесконечно завидует Не по плохому, но завидует. - Дашь померить?

- Тебе она идет больше, чем мне, - говорит Чонгук и собственноручно застегивает последнюю пуговичку на рубашке. Тэхен с ним, в общем-то, согласен: ему всегда шел голубой. Рубашка чуть велика ему в плечах, но этот цвет просто идеально подходит к оттенку его кожи.

- Какой красивый, - Чонгук поправляет ему воротник и смотрит совершенно влюбленно. Тэхену вдруг становится страшно. Как отлив, как волна налезая на берег снова уходит в море, жизнь схлынывает, утекает, оставляя за собой все ту же тягучую пустоту. Тэхен снова смотрит на себя в зеркало; такой как был, пустой и уставший, но в красивой рубашке.

Чонгук смотрит на него через зеркало.

- Ты останешься?

Тэхен собирает себя в кулак и утвердительно кивает.

Оставаться надо из-за чонгуковых друзей.

- Ну, мы посидим, поиграем в приставку, знаешь, все такое, - говорит Чонгук.

Тэхен, в принципе, не против. Тэхену даже интересно; всех людей, с которыми Чонгук близок, он видел только на фото.

Все друзья Чонгука - парни. Все они - в дорогих шмотках, красивые и живые. Мингю поднимает руку в приветственном жесте, улыбаясь Тэхену и обнажая белые острые клыки. Чистокровный. Тэхена передергивает.

У Югема горячие ладони. Чонгук таким бывает только во время оргазма, а Тэхен не бывает вообще никогда. Тэхену сначала даже думается, что он человек. Только Югем тоже чистокровный. Они все здесь такие, и на их фоне живой Чонгук действительно кажется болезненно бледным, а не особо живой Тэхен так и вовсе холодным трупом.

Тэхен чувствует себя не в своей тарелке. Никак, ни разу. Все они и даже Чонгук слишком далеки от него.

- Ты еще не знакомил Тэхена с родителями? - спрашивает у Чонгука Доен (Тэхен невольно проводит параллель с девушкой Хосока, хотя из общего у них только имя и аккуратность укладки). Чонгук отрицательно мотает головой. - Боишься, что они взбесятся, если узнают, как ты носишься с порченным?

Где-то внутри пещеры тэхеновой головы гремит эхо, многократно усиливаясь и повторяясь до бесконечности. Порченный. Тэхену кажется, что ему только что влепили пощечину. Тэхена клинит. Он дергается и сносит только выстроенную аккуратную башенку дженго на стол. Чонгук криво улыбается в ответ.

- Чонгук?

- Да, детка? - у Чонгука срывается голос.

- Можно тебя на минуточку?

Заходя в спальню, Тэхен закрывает за собой тяжелую задвижную дверь.

- Он назвал меня порченным.

- О, детка, не бери в голову. Знаешь, чистокровные никогда не следят за языком, - Чонгук тушуется и отводит глаза. - Я уверен, он не хотел тебя обидеть.

Тэхен мог бы ему поверить. Тэхен хотел бы ему поверить. Сильнее всего в этот момент он хотел бы поверить, но вместо блядского Чонгука с дьявольскими рогами и злым взглядом, перед ним стоит ребенок. Вот так запросто, потерявшийся ребенок с крутой тачкой и квартирой в центре.

- Конечно он не хотел. Он просто сказал, что ты возишься с порченным. Что это значит, Чонгук?

Этот год для Чон Чонгука двадцать первый. Двадцать первый год без забот. По крайней мере, Тэхену так кажется. Младшему сыну семьи человека, основавшего целую сеть клиник пластической хирургии, в целом, нечего волноваться. Особенно, если этот человек однажды смог замять огромный скандал. Тэхен, помнит, как в новостях говорили о врачах, лечивших неизлечимые человеческие болезни тем, что кусали пациентов. За то, что стало для Тэхена проклятием, кто-то действительно отдавал огромные деньги. И сейчас у Тэхена нет гарантии, что Чонгук никогда не был к этому причастен. Как и причин доверять тому, у кого хорошая жизнь и чистая кровь. Если и есть что-то, в чем Тэхен уверен, то это то, что чистокровные - самые бесчестные и отвратительные существа на земле.

Тэхен уходит не попрощавшись и не чувствует, как намокает под тяжелыми дождевыми каплями благородная голубая ткань чужой рубашки.