Тэхен провожает ужасно рыжую голову Хосока безразличным взглядом и совсем ничего не чувствует. Это немного грустно. Тэхену теперь от всего грустно. Чонгук двигается к нему ближе, кладет одну руку на плечо, а другой аккуратно поворачивает его лицо на себя. Смотри только на меня - вот что это значит. И Тэхен смотрит, покорно, но абсолютно незаинтересованно. Не только сейчас, все время. Чонгука слишком много. Чонгук наконец-то дорвался. Если бы можно было, он был бы с Тэхеном 24/7, привязал бы к себе, потому что изнутри рвет большое и безудержное желание обладать. Как морально, так и физически. Неконтролируемый такой поток нездорового всепоглощающего чувства. Но Чонгук не может. Чужое присутствие никуда не уходит. Чонгук знает, что зашел на чужую территорию, попортил метки, назвал себя главным, но хозяином от этого не стал. Тэхен не его, но вонзить клыки и ему в шею и забрать себе Чонгук не может. Это ужасно бесит. Сказать об этом Тэхену тоже нельзя. Для него чувство принадлежности как постоянно ноющая болячка - когда болит все время, на дискомфорт перестаешь обращать внимание. Он даже не понимает, что что-то не так. Объяснить ему все это для Чонгука значит выдать себя с потрохами. Как и сорваться еще раз - Чонгук знает, что снова точно не сможет сдержать себя в руках, и даже думать не хочет, чем это может для них с Тэхеном закончиться. Тэхен, наверное, либо был слишком в шоке, чтобы понять, что именно случилось в прошлый раз, либо слишком хорошо себя обманывает. Чонгук чувствует себя брошенным на середине минного поля. И то, что Тэхен продолжает заворачиваться в своё уныние как в покрывало, задачу никак не облегчает. О зарождающихся глубоко внутри тэхеновой души муках совести Чонгук даже не подозревает. А это в принципе единственное, что Тэхен на собственный взгляд к нему чувствует.

Пока Чимин невыносимо долго собирается, Хосок уходит курить на лестницу.

- Ты вернешься сегодня? - спрашивает Тэхен с дивана.

- Не знаю, - отзывается Чимин, натягивая дурацкую персиковую шапку на лоб. - Наверное нет. Я позвоню.

Дверь за ним закрывается с громким хлопком. Вздохнув, Тэхен опускает голову Чонгуку на плечо.

Чонгук теперь так часто у них, что Чимин даже спрашивает, не переехал ли он к ним, а Тэхен втихаря думает, что его выгнали из дома.

Тэхен тянется к Чонгуку первым, как если бы это могло компенсировать отсутствие чувства. Тэхен честно старается быть хорошим. Не игнорировать сообщения и звонки, не дергаться от прикосновений, не плакать в особенно тяжелые дни и всеми силами создавать хотя бы видимость заинтересованности в чужих делах. Через день доводя себя до пресных бесцветных оргазмов, Тэхен старается думать о Чонгуке, но в итоге не думает ни о чем. Сука-совесть действительно пилит.

Целоваться с Чонгуком приятно просто физически. Даже когда он кусается, и во рту становится солено от крови.

- Почему ты всегда такой грубый? - спрашивает Тэхен, собирая новым поцелуем свою кровь с чонгуковых губ.

- Это не грубо, это нормально, - почти огрызается Чонгук, кусая под подбородком. - По-другому будет просто скучно.

Не говорить же ему "я так сильно балдею от твоей крови, что вообще". Тэхен тяжело вздыхает и раздраженно закатывает глаза. Чонгук отстраняется и смотрит на него серьезно:

- Я тебе совсем не нравлюсь?

- Очень нравишься, - врет Тэхен не задумываясь, и Чонгук улыбается:

- Тогда давай займемся сексом.

- Окей, - Тэхен соглашается, но чувствует себя при этом максимально паршиво. - У тебя есть резинки, ну и вообще?

Его руки стекают по чонгуковым плечам, цепляют за край футболки, но замирают, когда тот искренне удивляется:

- Зачем?

И Тэхен чуть не захлебывается негодованием:

- Блять, в смысле зачем?

- Ты вампир, и я тоже, чтобы мы не делали, ничего не случится. Сечешь? - говорит Чонгук очень убедительно, и многозначительно играет бровями. Тэхен сечет. Он запускает пальцы Чонгуку в волосы, упираясь в его лоб своим:

- Да. Но, пожалуйста, давай наш первый раз будет человеческим. Ладно?

- Только ради тебя.

"Ладно" - думает Тэхен, но вообще-то ради себя не хочется. Не хочется вообще никак. Вернее, он не против, просто... Опять это пресловутое непонятное просто. Тэхен соскальзывает с дивана - Чонгук не успевает его поймать - и шлепает босыми ногами в другой конец комнаты, чтобы вернувшись, протянуть Чонгуку тюбик на раскрытой ладони:

- Смазка.

Тэхен раздевается неловко, вышагивает из домашних штанов, оставаясь в одной длинной и широкой футболке цвета спелой черешни. У него тонкие ноги и круглая задница. Чонгук залипает, неосознанно вертит тюбик в руках, выдавливает немного на пальцы:

- Почему она пахнет огурцами?

- Это зеленый чай, - отвечает Тэхен и, перекинув ногу, забирается к нему на колени.

На душе у Тэхена холодно и клокочуще пусто, но скользкие руки Чонгука на бедрах делают приятно. Опираясь коленями от него по бокам, Тэхен приподнимается, слегка нависает над ним и глубоко целует, обхватив ладонями его лицо. В голове у Тэхена звенит, а пустота внутри ноет и тянет; ощущение ошибки заставляет сомневаться в правильности своих действий, но Тэхен жмурится до белых точек под веками и лижет в ответ чонгуковы губы. Босые ноги мерзнут почти до боли, и на контрасте с этим руки Чонгука кажутся обжигающе горячими. Это странно и неправильно.

Когда Тэхен выгибается в пояснице, Чонгук совершенно бесцеремонно пихает в него сложенные пикой скользкие пальцы. С разбегу, три штуки сразу.

- Сука, - хрипит сквозь зубы Тэхен, пока чужие длинные пальцы трогают его изнутри, - какая же ты сука.

- Тебе не больно, - Чонгук зло смотрит, разводит пальцы ножницами и проворачивает. Тэхену немедленно хочется сдохнуть.

- Не больно, - выдыхает он, сжимая зубы, и Чонгук довольно скалится:

- Я же говорил, что ничего не случится, - он снова целует, снова кусает, и во рту снова становится солено от тэхеновой крови. Чонгуку кажется, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

- Сука, - снова почти хнычет Тэхен, - делай что хочешь, - и сам подается навстречу, чисто из приличия.

Тэхен уже страдал из-за любви, но из-за ее отсутствия еще никогда. Когда холодная обивка дивана оказывается у него под спиной, ему хочется плакать. Чонгук целует его плечи через футболку, и ткань чернеет, намокая от слюны. Чонгук тянет зубами серьгу в ухе, трется об него, вкручивая пальцы по самое основание. Тэхену вроде и нравится - встает как по команде, но все равно ужасно хочется сбежать. От мешанины в собственной голове Тэхен теряется в чувствах, в себе, в пространстве - везде, капитально. Он даже открывает рот, чтобы испортить все ужасным "прости, давай хватит" - томный вздох вместо этого получается, честно, сам собой. Чонгук не дает ему закрыть рот, цепляя большим пальцем свободной руки нижнюю губу.

Тэхен невозможно красивый. Чонгук замирает в восхищении. Видеть его почти без одежды, раскрытым и потерянным - настоящий космос. Наблюдать, как Тэхен жмурит глаза, как между серых бровей хмурится складка, как блестят от слюны розовые губы, чувствовать, как растягиваются под пальцами гладкие мышцы - бесконечное вау. Тэхен стонет тихонечко и отворачивается. Потерявшийся мальчик. Чонгуку кажется, что это он от переизбытка чувств. Тэхен ловит в его черных глазах бурю, и от этого хочется встать и выйти в окно. Один хрен ему с этого будет.

Чонгук облегченно выдыхает, растегивая джинсы. Тэхен не помогает ему раздеваться и сам до конца не раздевается, только приподнимается, позволяя Чонгуку стащить с себя футболку. Смотреть на Чонгука невыносимо. Тэхен переворачивается на живот, подгибая колени, и затылком чувствует довольную ухмылку Чонгука. Тот собственически гладит его по пояснице, лижет под линией роста волос и пару раз шлепает членом между ягодиц, роняя крупные белесые капли. Тэхен почти вскрикивает, когда острые зубы смыкаются на коже под лопаткой.

- Ты пытаешься меня сожрать? - жалобно мычит он в диванную подушку. Чонгук говорит:

- Да, - и входит одним плавным, но сильным движением.

У Чонгука еще никогда не было секса с обращенными. Первое впечатление - холодно. Тэхен даже внутри едва теплый. От контраста температур Чонгука пробивает крупной дрожью, потому что сам он почти по-человечески горячий. Это как резинки с замедляющим эффектом, только круче. Намного, намного круче.

Первый толчок резкий, оглушающий, как выстрел.

- Боже, - тяжело выдыхает Тэхен, - горячо, какого черта, - вторым толчком Чонгук выбивает из него остаток мыслей.

Тэхена мажет по дивану, когда он кончает в первый раз. Чонгук помогает ему рукой, с каждым движением как бы набирая темп. Чонгук тащится до дрожи в коленках. Внутри Тэхена прохладно и потрясающе узко. Чонгук готов целовать и кусать его до бесконечности, потому что готов вечно смотреть, как следы на его плечах и шее расцветают и сходят в ту же и минуту.

- Блять, - низко стонет Тэхен, пытаясь вздохнуть. - Мы запачкали диван.

- Не сейчас, детка, - горячо шепчет Чонгук ему на ухо. - Давай перевернемся.

Тэхен жалобно всхлипывает, чувствуя, как член выскальзывает из растянутых мышц. Пустота внутри становится физической.

- Чонгук, я не смогу сейчас еще раз.

- Сможешь, детка, - Чонгук садится и усаживает Тэхена сверху на свои бедра. - Давай, ради меня, - шепчет он, цепляя своими губами губы Тэхена.

Тэхен мягкий и податливый после оргазма. Чонгук самозабвенно вылизывает его рот, собирает языком капли холодного соленого пота с его лица, нетерпеливо толкаясь бедрами вверх.

- Иисусе, какой же ты классный, - почти рычит он, засасывая тэхенову нижнюю губу и почти прокусывая ее клыком.

Тэхен сам насаживается на него сразу до основания, плавно и небольно. Чонгук запрокидывает голову, стонет задыхаясь, высоко и тихо, смотрит на Тэхена из-под прикрытых ресниц с обожанием.

- Тэхен, - почти неслышно слетает с его влажных губ вместе с горячим дыханием. От звука собственного имени у Тэхена внутри вдруг что-то тонкое, как корка льда на луже весной, трескается и ломается, тонет в талой воде. Он осторожно гладит лицо Чонгука: очерчивает длинными пальцами лоб под взмокшей челкой и густые брови, ведет по скуле к носу, большим пальцем задевая подбородок. Тут Чонгук перехватывает большую тэхенову ладонь своей и прижимается к ней губами. Трется щекой, покусывает и лижет там, где пальцы соединяются с ладонью, гложет, как гложет кость голодная псина. Тэхен двигается на нем медленно и плавно, качается, как лодка на водной ряби, но отнимая руку от чонгукова рта, замирает, разглядывая, как сходят с пальцев фиолетовые отметины.

Раньше, думая о том, как происходит секс у вампиров, Тэхен представлял себе (сказать что не представлял будет ложью) скорее животный трах, нежели нежную и очень долгую попытку сожрать друг друга.

- Чонгук, - говорит он, медленно двигаясь вверх и снова опускаясь, - ты чего такой выносливый?

- Всегда такой, - отвечает Чонгук и судорожно и горячо выдыхает, когда Тэхен сжимает мышцы изнутри. - Но не буду, если ты сделаешь так еще раз.

- Даже не смей спустить в меня, - шепчет Тэхен ему в самое ухо, задевая губами раковину, и, издеваясь, сжимается снова. - Предупреди меня, как соберешься кончить.

Чонгук не предупреждает.

- Спасибо блять, - сердится Тэхен, слезая с Чонгука быстрее, чем его член успевает опасть,- чтоб я тебе теперь еще раз доверился.

- Да ладно тебе, - довольно тянет Чонгук, пытаясь отдышаться. - Отмоешься.

- Как, блин, тебе объяснить, что это может быть небезопасно.

- Ты не можешь забеременеть, - совершенно серьезно говорит Чонгук.

Тэхен раздраженно закатывает глаза:

- Боже, ты серьезно что ли. Ладно, лучше заткнись и помоги мне.

Чонгук дрочит ему медленно, с чувством, Тэхен закрывает глаза, и поэтому пропускает момент, когда тот кладет ладонь на его горло, слегка сжимая под кадыком и продолжая при этом двигать рукой. Тэхен открывает глаза, смотрит удивленно.

- Можно? - тихо спрашивает Чонгук, и улыбается совершенно ужасно, когда Тэхен коротко кивает в ответ.

Тэхен не успевает сообразить, что происходит. Чонгук давит на горло сильно, на шее, наверное, даже останется отпечаток его ладони. Воздуха становится катастрофически мало. Тэхен чувствует, как на глаза выступают слезы, склеивая ресницы в острые треугольники, и скатываются по вискам, затекая в уши; он отчаянно и безрезультатно пытается вздохнуть. Когда в глазах начинает темнеть, Тэхен с восторженным ужасом ощущает приближение оргазма. Ему хватает еще нескольких движений. Чонгук еще раз размашисто ведет ладонью вверх по его члену и убирает руку с горла. А потом нет ничего.

Первое, что Тэхен чувствует, приходя в себя, это широкий мазок языка на щеке.

- Вау, - абсолютно счастливо заявляет Чонгук, - ты просто невероятный. Охренеть, - и он снова, как пес, лижет тэхеновы щеки. - Люблю тебя.

- Ты не мог бы прекратить вылизывать меня? - хрипло просит Тэхен.

- Но ты такой классный. От тебя пахнет едой, - отвечает Чонгук. Тэхен просто делает вид, что он этого не слышал.

Еще Чонгук говорит, что ему очень жаль того, что на нем не останется ни одной его метки. Это Тэхен тоже игнорирует, потому что звучит ужасно стремно, хотя и очень обычно в вампирских реалиях. Однако уже потом, когда они лежат, закутавшись в притащенное сверху одеяло , Тэхен думает об этом. Чонгук наговорил столько всего странного. Чонгук сказал, что любит его. Тэхену кажется, что его где-то серьезно наебали.

У Чонгука суперудобное плечо, как будто специально подогнанное под тэхенову голову. Чонгук дремлет, обвив его руками, как щупальцами. Тэхену вдруг становится действительно ужасно жаль, что у них никогда не будет по-киношному уютного утра на двоих или такого же уютного милого вечера. Проваливаясь в тяжелую дрему, Тэхен думает, что двойная доза таблеток будет сейчас очень кстати.