— Не знаю даже, с чего начать… — задумчиво почесал подбородок Антон, разглядывая дерущихся на ветке берёзы воробьёв. Проклятое дерево так и норовило разрастись до адских размеров и засунуться в его комнату, но папина пила пока что справлялась с проблемой.

Вздохнув, Шастун почесал подбородок ещё задумчивей. Дешёвенькая камера, на которую он снимал клипы для их с Илюхой рэперского дуэта, молчала, притаившись на штативе. Видимо, тоже понятия не имела, с какого момента рассказывать его историю. А придумывать что-то надо было, и срочно — подписота начала задаваться вопросами, куда это он пропал. Нельзя ведь просто отмахнуться от своей аудитории, а как же контакт, доверие?

Нет, надо брать себя в руки и что-то уже говорить. А что тут говорить? Ну…

— Хуй пойми что, — перешёл сразу к выводам Антон.

А там и полилось. Правильно говорят: скажи «короче» или, ещё лучше, «блядь» (оно, к тому же, куда более универсальное, ведь короче не всегда получается) — а дальше пойдёт как по маслу.

Итак, знакомьтесь, Антон Шастун — игрок в КВН, участник команды «Ваньки-Встаньки», болельщик воронежского Факела, троечник, такой себе рэпер, более-менее мамин помощник, неплохой друг, совсем уж неудачливый любовник, в общем, самый обычный подросток.

Неуверенный в себе, с комплексами. А с чего бы не взяться комплексам? Вот только вчера Маринка потешалась над его пиджаком. Сама бы попробовала найти подходящую под его рост одежду. Мамина знакомая на рынке регулярно связывалась со своими мафиозными одёжными каналами, но даже у разветвлённой воронежской текстильной подпольной сети лишь изредко находились подходящие варианты. Приходилось облачаться в остатки папиной молодости, то есть в то, что ещё бабуля вылавливала на скидках. Арс, правда, сказал, что пиджак нормальный — но Арс всегда так говорил. Не смеялся ни над туфлями с острыми носами, ни над слишком короткими трениками для физры. Илья только плечами пожимал, его уж точно никакие шмотки не волновали.

Ему уже семнадцать, а он пока так ничего и не добился. Помогал отцу, выбегал иногда на разгрузку машин. Иногда получалось наскрести на букет маме или бабушке на магнитик из соседнего города, куда с командой КВН ездили. Бывало, получалось купить пиво, попить с пацанами у гаражей или у кого-нибудь в подъезде. Но это, конечно, совсем не то, чего Антон хотел, когда был совсем ещё молодым, когда ему было только пятнадцать. Сейчас-то он уже взрослый, но его подростковые мечты сбываться не спешили. Арс утверждал, мол, надо подождать, никто в таком возрасте не приходит к миллионам, а разгружать машины — это ваще крутая тема, а его забота о маме с бабушкой так вообще милота, но Антон как-то не к этому хотел в жизни прийти. Так себе у тебя жизнь, если после похорон все на камне прочитают «Дарил букеты и магнитики семье». Зато в этом вопросе его поддерживал Илья, причём обеими руками. Несбывшиеся надежды и разбившиеся о камни реальности волны мечтаний лишь подстёгивали их развивать свой музыкальный талант. Полторы тысячи подписчиков на канале немного примиряли с действительностью.

Родственники на любом празднике убеждали: сейчас у него золотые годы идут, надо наслаждаться жизнью и не терять ни минуты. От этого ещё хуже становилось. Если сейчас — самые лучшие годы его жизни, это что же его потом ждёт? У него всего два близких друга, вообще нет успеха с девчонками, а все вокруг воспринимают его как шпалу, как просто Шаста. Того самого высокого из параллели, который ещё так себе играет в баскетбол. И пиджак, конечно. Горел бы он, этот пиджак. Но тогда станет видна слишком длинная и узкая рубашка... пускай лучше этот страшный пиджак её прикрывает.

Умом он не блещет, да и не в академических заслугах его призвание, это точно. Ему бы на телик пробиться, в КВН играть, например. Или вот в стендапе себя попробовать, в Воронеже много кто этим занимается. Чем он хуже?

Честно говоря, Антону хотелось просто запереться в своей комнате и никуда не выходить. Может, ещё разок пройти третьего Ведьмака. Пускай лучше о нём все забудут (может, кроме семьи, если они о нём забудут, он, пожалуй, будет скучать), чем будут рассматривать его жизнь под микроскопом. Надо сказать, не отличающуюся особыми достижениями жизнь (читайте написанное выше). Да ладно, оценки и одежда — с этим ещё можно смириться, это дело поправимое. Так на той неделе случилось совсем из рук вон, по самому больному! Отец учил ездить на своей машине по двору под смех соседских бабулек. Обрывая себя на каждом мате и пытаясь не повышать голос, папа вдолбил ему принцип работы педалей, но стоило делу дойти до парковки — тут даже бабульки подскочили со скамейки и стали махать руками. Это ж, типа, каждый пацан с молоком матери впитывает — как машину водить! Видимо, мама его, Антона, кормила смесью. Из хорошего: мама в качестве утешения погладила по голове и накормила блинчиками. Илья сказал, у него тоже не получается. Арс убеждал по телефону весь вечер, что у него всё получится, об этом париться вообще не надо. Из плохого: парковаться не получилось, бабульки здоровались с насмешкой.

В общем, нервничал Антон из-за всего и сразу. Ведь жизнь подростка состоит из тысячи деталей, и когда каждая из них не на своём месте — тут уж понервничаешь!

Антон старался как мог, но не все удары его эго могло вынести с достоинством. Он не клёвый, не блещет умом, до сих пор не добился мирового успеха, а теперь его ещё и девушка бросила. Вот она — причина, по которой он вообще сел снимать это видео. Катька. Вислоухова которая. Бросила его, ушла к тому блондинчику из одиннадцатого бэ. К бэшке ушла, значит. Больше не к кому было, именно к бэшке, надо же. А ведь у них ещё недавно всё было хорошо! Катя приходила болеть за него на всех играх, помогала им с Ильёй снимать клипы, слушала демки, приходила пить чай с его мамой. И вот, ушла.

На этом моменте глаза у него повлажнели, и Антон решил, что его подписчики и так всё сами поймут. Ни к чему раскрывать все карты, должна же в нём остаться хоть какая-то загадка. В любом случае, Антон уже начал писать целый альбом об их расставании. Самые преданные слушатели всё прочтут между строк, им не надо ничего объяснять.

Мама тихонько постучала в дверь. Антон, проверявший, всё ли записалось на камеру, вздрогнул — когда она пришла? — но разрешил войти. Мама-ниндзя осторожно открыла дверь и, оперевшись на косяк, скрестила руки на груди.

— Я так понимаю, Катя больше не зайдёт? — спросила она, пытаясь не сжимать зубы. Так она делала, когда на кого-то страшно обижалась. В последний раз такую реакцию у неё вызвал сосед, кидавший бычки в палисадник у подъезда, который та по праву считала своим детищем. Значит, Катино предательство и её разозлило. Поделом Вислоуховой.

Антон кивнул. Как бы он не желал, чтобы Кате потом прилетело так же больно и обидно, как ему, злость на неё не могла пересилить грусть за самого себя. Злорадствовать не особо-то получалось.

Мама поджала губы.

— А я её варенье любимое купила. Сливовое.

Антон достал проводник и принялся перекидывать снятое на компьютер. В основном чтобы оказаться спиной к маме — не хватало ещё ей видеть, как он нюни распускает. Он в конце концов её опора и поддержка, а не тряпка какая-то.

— Знаешь, Андрей водить научился в двадцать один, — неожиданно сказала мама, — а на работу нормальную устроился и того позже. Я тобой очень горжусь.

Шмыгнув носом, Антон снова кивнул: — Спасибо, мам.

Судя по закрывшейся двери, мама вышла из комнаты. Как всегда понимающая, она знала, когда домочадцам нужно побыть одним, и не лезла никому в душу.

Загружая отснятое в программу для монтажа, Антон услышал копошение на кухне. Судя по звукам, мама готовила блинчики.