Всё утро Лютик выбирал рубашку, которая могла бы поразить Геральта. Потерявшись в мечтах о том, что это будет: открытый от удивления рот, шок, трясущиеся руки, быть может даже предложение руки и сердца — он провёл у шкафа большую часть утра. Трисс пришлось вломиться к нему в комнату после проигнорированного вежливого постукивания.

Увидев представшую перед ней картину, она тяжело вздохнула и присела на кровать Вальдо. Тот, будучи педантом, страдавшим высшей степенью брезгливости, всегда держал свою часть комнаты в стерильной чистоте, поэтому не вызывал у Трисс нервного подрагивания при виде грязных носков и постельного белья, которое не меняли месяцами — верные друзья остальных обитателей спальни.

Лютик своё имущество тоже держал в чистоте, но в данный момент его кровать была завалена одеждой. На тумбочке яблоку негде было упасть из-за ароматических свечек, амулетов, пахучек и сладостей. Стянув шоколадную конфету и разворачивая обёртку, Трисс поделилась новостями:

 — Мы с Йеннифэр теперь встречаемся. Потому что мы взрослые люди и решили, что раз нравимся друг другу, то можем попробовать, — оповестила она. — Кстати, это работает в зависимости не от количества мозгов в твоей голове, а от наличия у тебя рта. У тебя он, насколько я понимаю, имеется.

 — Я здоров, у меня есть крыша над головой, я богат…

 — Ты что, читаешь одну из своих утренних аффирмаций, чтобы проще было меня игнорировать? — весело нахмурилась Трисс.

 — Да, — осчастливил её Лютик, выпрямляясь с зажатыми в кулаке плечиками. — Как тебе эта?

Смерив его снисходительным взглядом, подруга благодушно кинула взгляд на тёмно-синюю рубашку.

— Цвет его факультета, — пояснила она.

Лютик фыркнул и закатил глаза.

 — Он оттеняет мои глаза. Они должны завлечь его, заманить, околдовать…

 — Нормальная, — прервала его Трисс. — Я сомневаюсь, что Геральт вообще замечает, во что ты одет. Его больше интересуют твои слова и действия, не думаешь?

Пожав плечами, Лютик стал быстро натягивать рубашку.

 — Вот и посмотрим. Рад за тебя и Йеннифэр. Как всё прошло? Что она сказала, что ты сказала? Никто из её змеёнышей не видел вас? Я же первый, кто узнал новости?

Трисс неловко поёжилась.

 — Йеннифэр очень отличается от своих… эм…

 — Сородичей? — предложил Лютик и получил за это по затылку расчёской.

 — Я стараюсь ни с кем не болтать из них, только с Йен. Она совсем не такая, как другие студенты Хорса.

Лютик хотел было пошутить, но приязнь к Йеннифэр не дала ему этого сделать, поэтому он только кивнул: — Ты права. Пожалуй, она и правда другая.

Голодная Трисс не постеснялась начать щипаться и щекотаться, чтобы поторопить Лютика в сторону выхода. По дороге она рассказала ему все подробности их с Йеннифэр разговора. Последние недели она бегала в подаренных серёжках, не снимая, а после ответила на подношение подвеской: чтобы сияла так же ярко, как улыбка Трисс, хотя «затмить её будет невозможно, этот камешек будет пытаться». Лютик проклинал девчонок: вечно у них всё по уму. Нравитесь друг другу — проводите время вместе, дарите подарки, чаи гоняете, а потом раз, и уже встречаетесь.

 — По крайней мере, у тебя есть мудрая подруга. Будь благодарен Хозяйке Медной Горы за это.

 — Ладно, расскажи тогда, а как Йеннифэр отреагировала на...

Все давно уже трескали овсянку за обе щёки, только «господин Леттенхоф» наводил марафет в своей гардеробной и «припудривал носик». По крайней мере, в таких выражениях об этой ситуации распространялся Эскель, стоило присоединиться к волчьей компании за завтраком.

 — Мой дорогой друг Эскель, если тебе достаточно поплевать на расчёску с утра, чтобы чувствовать себя неотразимым…

 — Завёл шарманку… — добродушно отпихнул его от себя Ламберт, — тебя хлебом не корми, дай нос задрать.

 — Я его держу по ветру. По ветру модных тенденций. Тебе бы тоже стоило, потому что эти твои галоши, которые ты называешь стильной школьной обувью…

— Ему только пакет в руки — и хоть в ЗАГС, хоть на выборы, — хохотнул Эскель, — красавец.

 — Ты чего напялил? — осведомился Геральт вместо «доброе утро, Лютик, ты сегодня неотразим, я сражён твоей красотой наповал и хотел бы признаться тебе в своих сердечных чувствах».

Вздохнув, Лютик сунул в рот кусок булки с маслом.

 — Рубашку, — сварливо сказал он с набитым ртом, тут же засовывая за щеку ложку каши.

 — А свитер где? — Геральт принялся щупать его за бок, проверяя, не проморгал ли какой-нибудь слой одежды. Сам он был в синем свитере с белой вышивкой, складывающейся в орнамент отделения Ярила.

 — Ты ещё в штаны ему залезь прямо здесь, — посоветовал Эскель, оборачиваясь на преподавательский стол. Те вечно околачивались рядом, когда их никто не ждал.

 — Я не ношу свитеров, они мне не идут.

 — У них ног нет, чтобы идти. Они тебя греть должны, а не бегать.

 — Геральт Хромченко, занялись бы вы своей манной кашей, — Лютик отодвинулся от него обратно к Ламберту, насмешливо его рассматривающему.

 — Ты куда это? — не понял Геральт, от неожиданности даже отодвигаясь от тарелки.

 — К Ламберту.

 — Зачем?

 — За жопой кошкиной.

 — О, у меня так дед говорил, — влез Эскель.

 — Как говорил мой дед… — торжественно начал Ламберт, но его прервала Йеннифэр, с жадностью ловившая каждое слово выпуска её любимой передачи: — Мальчики, носы в тарелки, и быстро.

 — Лютик… — позвал Геральт, — ну что я не так сделал?

 — Ничего.

 — Тогда вернись.

 — Нет.

 — Ламберт толкается.

Лютик промолчал. Геральт сам придвинулся к нему, не забыв и тарелку протащить по столу. Убедившись, что Лютик продолжает дуться, он, видимо, решил хотя бы с проблемой голода разобраться, а потому вернулся к каше.

 — По Боевой магии столько домашки задали… — грустно почесал в затылке Эскель, — и если бы практики, а то — теории.

 — Это ещё что, — покачала головой Трисс, — нас вот на улицу выгоняют, пойдём по лесу таскаться. Преподаватель Лекарств и ядов считает, что пока можно — надо бродить в самой чаще, а то ближе к зиме слишком холодно станет.

 — Как по мне, так уже достаточно холодно, чтобы в замке сидеть, — недовольно шмыгнул носом Ламберт.

 — Не знаю, как вы, а я так готова блистать своей шубой, — усмехнулась Йеннифэр, и все по-доброму над ней посмеялись.

Какое-то время болтали про уроки, потом Эскель рассказал пошлый анекдот про одного из завучей, и компания принялась распекать того на все лады. Опять собрались вводить правила, касающиеся дисциплины, хотя и так уже все по струночке ходят. А что туалет подорвали, так то производственные неполадки.

Наконец, Ламберт не выдержал.

 — Герыч, рубашка.

 — Да я увидел.

 — Глаза разуй, имбецил.

Геральт к тому времени уже доел и теперь давился своей булочкой, не проявляя в ней особой заинтересованности. Последовав совету, Геральт развернулся к Лютику и принялся рассматривать его так и этак, пытаясь понять свою оплошность, пока вдруг не прозрел. Сначала на его лице отразилось лёгкое удивление, а потом он нацепил такую рожу, будто его пытали.

 — А ларчик просто открывался, — оценил Эскель его мимические мучения.

 — Лютик, тебе идёт эта рубашка, — вздохнул Геральт, — это… кхм… красивый цвет.

 — Я и без тебя знаю, что красивый.

 — Я просто загляделся на рубашку и забыл сделать комплимент, — тут Геральт сделал ход конём. И если он думал, может Лютик купится на эту лесть, которой грош цена, то…

 — Я так и знал, Геральт, так и знал! — расцвёл Лютик, купившись на эту лесть, которой грош цена.

Эскель улыбнулся, как улыбаются люди, чья любимая собака выполнила очень смешной трюк, и ты с одной стороны думаешь, какое глупое у тебя животное, а с другой — чувствуешь прилив теплоты к этой глупости. Трисс и Йен переглянулись и обменялись едва слышными шепотками. Ламберта больше интересовала еда, чем разговоры и многозначительные взгляды.

 — В следующий раз сначала делай комплимент, а потом уже теряй дар речи, — посоветовал Лютик, — а то ведь сердце поэта может ранить каждый…

Геральт ухмылялся с нежностью и насмешкой одновременно.

***

Лютик прохлаждался на Теургии, где преподаватель регулярно потчевал их новыми подробностями про духов и сущностей и заставлял учить ритуалы, с ними связанные. Сегодня проходили призраков. Спать хотелось невероятно, а ещё больше — есть и в туалет, но выйти в третий раз Лютику не позволило чувство самосохранения — преподаватель грозно наблюдал за задними партами.

Стук в дверь вызвал облегчённые вздохи по классу. Может, кому-то срочно понадобилось принести их в жертву особо жестокому славянскому богу, и можно будет отсюда наконец-то свалить.

Однако это оказался всего лишь Геральт. Застыв в проёме, он поздоровался с учителем, одновременно ища кого-то глазами по классу. Судя по тому, как, встретившись глазами с Лютиком, Геральт стал махать руками, пытаясь подозвать к себе, — его.

В коридоре тот достал из сумки что-то светло-голубое и всунул ему в руки:

 — Надевай.

 — Прямо тут?

 — Можем на улицу выйти или из окна высунуться, если тебе так удобнее переодеваться.

 — Ты где это откопал вообще?

Тряпка оказалась мягким свитером, чей цвет отлично подходил к красному пиджаку Лютика. Горло закрывало рубашку, поэтому синий воротник стало не видно.

 — Это мой, — неохотно признался Геральт, следя, чтобы Лютик заправил свитер в штаны, — мне из дома прислали, мал оказался.

Лютик вскинул на него удивлённый взгляд. Геральт никогда не ничего не рассказывал о своей семье, а на прямые вопросы аудитории включал режим глухоты, как и со всеми вопросами, которые желал проигнорировать. Да и сейчас он выглядел так, будто его камнями закидывают, что, очевидно, означало: время для откровений не наступило и по сей день. Кивнув, Лютик надел пиджак поверх свитера и покрутился, давая Геральту оценить обновку.

Невольная улыбка наметилась на его лице. На секунду Лютику показалось, что Геральт им даже отчасти любуется.

 — Спасибо. Мне он нравится.

 — Оставь себе, — Геральт почесал затылок, — и голый не ходи больше. Другие мои тёплые вещи на тебе висеть будут, как мешок с картошкой.

Момент как будто был слишком серьёзный, чтобы шутить. Лютик в последнее время вообще часто ограничивал себя в своей драматичности. Это было весело, когда Геральт от него отмахивался, но теперь, когда тот открывался и чувствовал себя уязвимо, закидать его шутками и нарываться на комплименты было словно пнуть в незащищённый живот. Как себя вести с таким Геральтом Лютик не представлял, поэтому использовал совет мудрой Трисс — воспользовался ртом. В конце концов, он у него вроде как имелся.

 — Спасибо, Геральт. Я это очень ценю. Это хороший свитер, я буду его носить.

Ну вот. Вроде бы просто.

Геральт глубоко вдохнул и выдохнул, отводя взгляд. Потом снова осмотрел Лютика с головы до ног, после чего прокашлялся.

 — Не за что. Иди, учись. Встретимся за обедом.

Лютик улыбнулся. Потом, подумав меньше секунды, сделал шаг вперед и осторожно обхватил Геральта руками на уровне талии, прижимаясь к нему в быстром объятии. Отстранившись, он погладил обтянутую синим пиджаком руку и благодарно кивнул, прежде чем скрыться за дверью кабинета.