— А… прости.

Что-то добавить Шинтаро не решился. Попавшая на рубашку газированная сладкая вода потекла вниз меж пальцев схватившегося за пятно Курохи. Он поднял взгляд, и Шинтаро забыл, как думать. Плескавшаяся в жёлтых глазах ярость поражала озлобленностью.

— Прости?.. — прошипел Куроха. — Ты специально вылил эту отраву на меня, а теперь у тебя проснулась совесть?

Шинтаро потупил взгляд. Произошедшее было случайностью. Должно было ей стать. Однако Куроха каким-то образом разгадал его намерения. Выводить из себя его настолько сильно Шинтаро не планировал, да и не собирался обливать, лишь припугнуть, чтобы слушал. Куроха, как правило, приводя в аргумент старшинство, игнорировал его потребности, называя их детскими, и Шинтаро оставалось терпеть или же, как он сейчас и сделал, пытаться вернуть право на мнение.

Они спорили, куда пойти есть. Шинтаро позвал Куроху к себе на ужин, тогда как тот предложил первое попавшееся кафе, мотивируя отказ тем, что не хочет ничего готовить, — Кисараги-мать как всегда задерживалась на работе, а Кисараги-сына было опасно подпускать к плите. Куроха так же упомянул любовь Шинтаро к продуктам сомнительного качества, и тот, разозлившись, махнул рукой с банкой драгоценной газировки сильнее, чем собирался.

— Ну и? Как собираешься расплачиваться?

Шинтаро не ответил, всё ещё разглядывая пятно на одежде. Ткань была чёрной, по всем прикидкам сладкая вода не должна была ничего после себя оставить. Однако… Шинтаро мысленно взвыл, заметив, как почерневшее пятно пошло странными буграми. Пролей он газировку на себя, такого бы не случилось. К сожалению, одежда Курохи была не так проста: создана из какой-то особой ткани, разработанной в университете, где тот учился. Она как минимум стоила баснословных денег.

Всё ещё молча Шинтаро отошёл к ближайшей урне и выбросил банку. В обычной ситуации он бы отругал себя за святотатство в отношении священного напитка, но сейчас лишь печально проводил его взглядом и пошёл обратно к Курохе. Ночь уже почти наступила, но стоящая влажная жара не отступала. Был выходной. По оживлённому тротуару постоянно двигались прохожие, и кто-то из них зацепил Шинтаро плечом, не извинился и ушёл дальше. Шинтаро обернулся в ту сторону по инерции и следом неожиданно обнаружил, как покосился асфальт перед глазами. Спустя мгновение он осознал, что движется он сам, а по прошествии секунды уставился в ярко горящие фары автомобиля. Шинтаро зажмурился, ожидая удара, но боль не наступила. Вместо этого поднялись крики людей и гудение машин.

— Идиот!

Крик Курохи в самое ухо пришёлся как нельзя кстати, чтобы заставить Шинтаро раскрыть глаза. Щурясь, он оглянулся по сторонам и обнаружил себя, сидящим на тротуаре. Рядом стояла урна, в которой всё ещё покоилась газировка. Шинтаро мог видеть банку сквозь прутья сетчатых стенок.

— Идиот!

Тише повторил Куроха, и Шинтаро обратил на него внимание. Сев на корточки, студент принялся шарить по его телу, что-то ища. Ноги начали затекать, и Шинтаро пошевелился. В спину неожиданно что-то вдало, и он резко застыл от сильной боли. Память услужливо подкинула ему важную информацию: он чуть не попал под машину, когда кто-то с силой ударил его меж лопаток. Обычно такой удар отвешивали друзьям, долго с ними не видясь. Шинтаро били так, будто хотели вырвать позвоночник.

Взволнованное лицо Курохи оказалось слишком близко, и Шинтаро отвлёкся от мыслей о нападавшем. Вокруг них уже собиралась толпа. Ненавидя быть в центре внимания, Шинтаро схватил его за предплечье и, используя как опору, попытался встать, когда боль в спине напомнила о себе вновь. Скрежеща зубами, Шинтаро сделал над собой усилие и встал. На большее его не хватило. Уткнувшись лицом Курохе в грудь, он нечленораздельно произнёс:

— Пойдём отсюда.

Куроха приобнял его за талию и буквально потащил на себе, заставляя идти следом. Ноги Шинтаро ещё плохо слушались, но он шевелил ими изо всех сил и спустя с десяток метров вполне бодро зашагал. Ведя его куда-то к светофору, Куроха что-то говорил. Шинтаро не слушал, погрузившись в мысли о нападавшем. Разумеется, тот уже скрылся, скорее всего, никто его и не разглядел. Шинтаро думал, насколько же нужно ненавидеть человека, чтобы попытаться убить его таким ужасным способом, и что нужно было сделать, чтобы такое заслужить. Ничего удовлетворительного он в итоге не добился.

Куроха привёл Шинтаро домой, хотя до больницы было ближе. В небольшой квартире, расположенной в тихом районе, имелось достаточно медикаментов для оказания первой помощи, и не было людей, которые могли задать ненужные вопросы. Куроха усадил его на диван и тут же принялся раздевать. Стояло лето, и на нём была лишь одна красная футболка, видавшая лучшие дни, так что терпеть боль долго не пришлось. В квартире было тихо. Окна не пропускали звуки с улицы. Куроха отошёл, чтобы зажечь свет. Когда он обернулся, Шинтаро вновь оценил его вид. Выглядел Куроха сносно (это же не его хотели убить), но лохмато и потрёпано.

Пока Куроха ходил за аптечкой, Шинтаро сменил несколько поз, проверяя, насколько подвижным он может быть, не боясь боли. Впервые с момента с газировкой Шинтаро взглянул Курохе в глаза и с удивлением обнаружил в них страх. Тишина надавила на уши, и Шинтаро ляпнул первое, пришедшее в голову.

— Прости.

«Кажется, надо извиняться, если причинишь другим беспокойство, не так ли?» — дал Шинтаро такое пояснение внезапной фразе. Куроха так же странно повёл себя и, покачав головой, фыркнул.

— Показывай спину.

Шинтаро сел боком. Диван скрипнул под Курохой, севшим рядом. Зазвенела ручка аптечки. Пока Куроха копался в ней, Шинтаро припомнил, что вообще-то отвечал на вопросы, пока они шли домой, и сейчас тот знал о ситуации всё, что знал Шинтаро. То есть ничего.

— У тебя на спине отпечаток ладони.

— Не думаю, что что-то сломано, — поддакнул Шинтаро, хотя уже ранее упоминал это, потому что именно из-за этого они в больницу и не пошли. И тут же он вспомнил, — всё-таки моя взяла, и ужинать мы будем…

— Я не собираюсь готовить, — зло перебил Куроха, — но по крайней мере теперь точно ясно, что с тобой всё нормально, раз городишь обычную чушь.

Шинтаро хотел возмутиться, но не стал. Следовало показать, что он тоже взрослый. Спокойным тоном он сменил тему.

— Так… что будем делать?

— Ты — ничего, — сделав паузу, Куроха предупредил: — Лучше мази от ушибов я ничего не нашёл. Терпи.

Шинтаро издал согласное мычание.

— Я уже велел Энэ найти все записи с камер на той улице, — продолжал Куроха. — Время у нас есть. Что заказать?

Шинтаро сморщил лоб. Куроха не собирался идти у него на поводу, хотя он чуть не умер! Возражения Шинтаро оставил при себе. Он ни словом не обмолвился и о том, что видел ранее, и том, что сейчас чувствовал, как дрожат чужие руки.

— На твой выбор.

— Тогда я схожу и куплю что-нибудь в микроволновку.

— И оставишь меня одного?

— Если твой неудавшийся убийца заявится сюда, то я в любом случае не смогу противостоять человеку, который оставляет от прикосновений синяки. Энэ побудет с тобой.

— А в полицию ты обратиться не думаешь?

— И выставить университет в дурном свете? Полиция всё равно ничего не найдёт. Записи с камер у нас есть. Свидетелей тоже найдём при желании, но я сомневаюсь, что кто-то что-то видел, даже я его не разглядел, хотя смотрел в твою сторону.

Спустя считанные минуты Куроха собрался и ушёл в магазин. Для скуки Шинтаро хватило пары секунд тишины. Он взял выложенный на стол мобильник и снял блокировку. По старой привычке к телефону всё ещё были подключены дешёвые маленькие наушники, и его уши оказались спасены. На экране телефона замаячила ярко-голубая фигурка девушки.

— Какого чёрта вы меня заткнули?! — завизжали наушники.

— И тебе привет, Энэ.

Шинтаро усмехнулся. Похоже, это ему предстояло составить компанию Энэ, а не наоборот, — Куроха явно отключил ей доступ к динамику на своём телефоне. У Энэ были голубые волосы, милое личико, одежда в синих тонах, и отсутствовали ноги на уровне щиколоток. Она была искусственным интеллектом — детищем Курохи, разработанным им в университете и незаконно обитающим на его серверах. Её неуёмное любопытство и тяжёлый характер создателя каким-то чудесным образом уживались, когда как с Шинтаро у неё были весьма напряжённые отношения. ИИ в виде девушки жило в телефоне Шинтаро не по его воле — Куроха подарил ему этот телефон взамен старого разбитого, а денег на новый не было, и пришлось мириться.

Энэ откинулась на спинку невидимого стула и положила ногу на ногу. На ней была очень короткая юбка, и Шинтаро невольно опустил взгляд с её лица. Девушка замахала руками и разразилась смехом.

— А я всё Курохе расскажу! Хозяин, извращенец! — она сделала в воздухе кульбит. — Я всё-ё-ё ему расскажу, как ты пялился на меня голый! На, посмотри на свою бесстыдную рожу!

Девушка пропала с экрана, и на её месте вышло изображение с фронтальной камеры. Шинтаро уставился на своё отражение. Ничего бесстыдного в своей заурядной внешности стандартного японца — чёрных глазах и чёрных же волосах, он не нашёл. Разве что подметил, что взгляд какой-то подавленный, и, когда будет время, стоит пойти к парикмахеру, а то чёлка в глаза лезет. Причина, по которой он не ладил с Энэ, была как раз в этом, — она доставала его при любом удобном случае. Чем бы он не занимался в сети, она неустанно отслеживала даже незначительные промахи (например, тот случай, когда Шинтаро случайно нажал на баннер с пикантной рекламой с девушками) и докладывала обо всём Курохе. Умом Шинтаро понимал, что ИИ, пусть и своеобразно, просто выполняет свою работу, и виноват Куроха, но с ним нельзя было ничего поделать, и Шинтаро обвинял то, что мог.

Ругань с Энэ о том, что он не извращенец и ничего не наденет, потому что мазь ещё не впиталась, развлекала его до появления Курохи. Шинтаро встретил его на пороге.

— Никак, соскучился?

Шинтаро неопределённо пожал плечами и принял пакет из его рук. В шуршащем полиэтилене обнаружилось то, чего он никак не ожидал там увидеть, — пара алюминиевых банок и одна полуторалитровая пластиковая газировка.

— Я проверил — твои запасы кончились. Рот закрой, так ты выглядишь ещё глупее обычного.

Шинтаро пропустил мимо ушей подколку и, аккуратно водрузив пакет на пол, полез к Курохе обниматься. Боль никуда не делась и накинулась на движение лопаток с новой силой, но Шинтаро упрямо распростёр руки и обхватил Куроху за шею. Уткнувшись ему в плечо, Шинтаро восхищённо протянул:

— Спасибо, Господи. Боже, храни тебя содовая. Я люблю тебя, Куроха!

Куроха остался стоять, как стоял.

— Когда-нибудь ты точно продашь меня за эту отраву.

— О-о, ни за что на свете! Мой король автоматов!

Куроха искренне не понимал привязанности Шинтаро к подобного вида напиткам, пытался его от них отучить, но впервые со дня их знакомства пошёл на попятную. На мгновение Шинтаро даже посетила наиглупейшая мысль, что ради этого стоило рискнуть жизнью.

— Хватит на мне виснуть, двигайся давай.

— Конечно! — Шинтаро отпустил, но обвил его руку и, указав прямо перед собой, торжественно произнёс: — Прошу! Сегодня у нас праздник!

Кисараги-мать не объявилась даже под утро, так что опасения Шинтаро, что она обнаружит ориентацию сына, оказались беспочвенными. Их разбудил будильник в виде Энэ, завопившей, что Шинтаро пора собираться в универ. До полуночи они с Курохой просматривали на телевизоре гостиной записи неудавшейся аварии. Энэ удалось раздобыть несколько ракурсов, но ни на одном из них лицо подозреваемого человека, скрытое капюшоном, разглядеть так и не удалось, как не удалось и понять, какого он пола, — в толпе, да в низком разрешении записи комплекцию оценить было трудно. То, что искать свидетелей бесполезно, обнаружилось немногим позже — в сети появилось объявление о просьбе поделиться информацией о участниках вечернего происшествия, никаких ориентировок ни о жертве покушения, ни о преступнике, даже приблизительных, дано не было, лишь о попытке самоубийства. К счастью, у Шинтаро не было особых примет, так что полиция вряд ли смогла бы найти его, не заявись он к ним сам.

Вставать было лень, но Энэ не прекращала вопить, и Шинтаро сделал над собой усилие, чтобы рявкнуть в ответ.

— Заткнись, Энэ!

Куроха схватил его за руку, не дав дотянуться до телефона и утихомирить Энэ.

— Энэ, заткнись.

ИИ утих по приказу настоящего хозяина. Шинтаро лёг обратно на кровать и ткнулся Курохе носом в плечо. На двоих кровать рассчитана не была, приходилось прижиматься друг к другу, чтобы с неё не свалиться.

— Не ходи в универ.

— Если я начну пропускать, то тогда меня убьёт мама.

— Оставишь ей записку и поживешь у меня.

Остатки сонности Шинтаро сняло как рукой. Куроха впервые звал его к себе домой.

— Ладно.

— Тогда собирай вещи, а я попробую найти что-нибудь, из чего можно сделать завтрак.

Шинтаро нашёл в стенном шкафу старую спортивную сумку, скидал в неё самое, по его мнению, необходимое — несколько пар одинаковых футболок и штанов, и прервался, чтобы переодеться. Накинув на плечи сидевшее на нём, словно вторая кожа, чёрное худи, Шинтаро вспомнил самую важную необходимость — «отраву». Вчера Куроха был так добр, что купил её сам, но сегодня этого не гарантировало, и Шинтаро решил взять хотя бы одну бутылку с собой.

Стараясь ступать как можно тише, он прошёл в кухню и обнаружил, что предосторожности были излишни, — уши Курохи были заняты наушниками. Взявшись за дверцу холодильника, Шинтаро так и замер, смотря на Куроху. Со всем, что происходило со вчерашнего вечера, Шинтаро как-то не придал особого значения, что пришлось одолжить одежду, а сейчас, при свете дня, понял, что зря. Куроха впервые («впервые» становилось так много, что Шинтаро уже начинал уставать) носил его одежду. На нём была одна из растянувшихся старых выцветших футболок и пижамные серые штаны, которые и на самом Шинтаро сидели плотнее, чем следует, а на Курохе и вовсе были в обтяжку. Стоя к нему спиной, Куроха что-то жарил; забранные в короткий высокий хвост тёмные волосы подпрыгивали при каждом его движении, щекоча шею.

Задумавшись, как всегда бывало, когда он замечал чужую привлекательность, Шинтаро вовремя одёрнул себя и утащил из холодильника бутылку. Спрятав её в сумке, он довольно выдохнул и вернулся к возникшим ранее мыслям.

Он познакомился с Курохой несколько лет назад на проводимой в школе презентации от университета. Как правило, почти половина учеников выбирала для дальнейшего обучения именно этот университет, а тот помогал поступающим готовиться к вступительным. Презентации были чем-то обычным, и Шинтаро уже не помнил своей темы. Он помнил лишь Куроху, который тогда был даже не ассистентом, а его помощником. На фоне непримечательных товарищей Куроха выделялся острым умным взглядом. О своей привлекательности и к другому полу Шинтаро узнал именно тогда, и позднее, когда случайно увидел Куроху на территории университета, в который ему удалось поступить, каким-то образом сумел завязать с ним разговор. Шинтаро до сих пор терзали догадки о том, что в нём нашел популярный состоятельный студент, ведь для того, чтобы использовать его в своих целях, Курохе вовсе не нужно было вступать с ним в отношения.

На завтрак у них были пара тонких полосок бекона, зажаренных в яйцах, и один белый тост на двоих.

— Мне казалось, что в холодильнике было что-то ещё, — сказал Шинтаро.

— Если ты хочешь умереть от отравления, я могу этому поспособствовать.

— Ты опять говоришь о том, что я умру.

— Замечу, что первый начал ты.

Шинтаро с хрустом умял свою половину тоста.

— Поедем на такси. Не скажу, что я не планировал этого, но чтобы не возникло недопонимания, придётся познакомить тебя с семьёй. Это две женщины. Мари и Азами. Выглядят они старше, чем есть. Не спрашивай у них ничего личного и сможешь оставаться сколько угодно. Кормить тебя будут по расписанию. Пока я буду искать покушавшегося на тебя ублюдка, можешь заняться самообучением, там есть библиотека.

Пока Куроха говорил, Шинтаро поддакивал, жуя тост. Странное описание семьи задело его любопытство, но он предпочёл увидеть всё сам, тем более что Куроха уже рассказал бы, если хотел. Спустя двадцать минут они покинули квартиру. Шинтаро оставил матери записку, что сестра пригласила его для участия в реалити-шоу с родственниками (что было правдой, но он сразу же отказался), и поэтому некоторое время он поживёт у неё. Из-за внимания к себе прессы Кисараги Момо жила отдельно на съёмной квартире от своего агентства. Её первый сольный альбом как раз вышел во второй тираж, за её время буквально дрались ведущие всевозможных шоу и викторин, так что Шинтаро не сомневался в идеальности прикрытия — у неё не нашлось бы и минуты, чтобы ответить семье даже на один звонок.

Ехали они долго, постоянно петляя по мелким улочкам, незабитым другими машинами. Шинтаро даже успел задремать, а когда проснулся, обнаружил, что солнце уже высоко, а они стоят в пробке. В конечном итоге машина затормозила у здания скорее для офисов мелких фирм, нежели под квартиры. Заплатив за такси, Куроха уверенным шагом направился ко входу. Шинтаро последовал за ним в серую дверь, и они очутились в самом ни на есть что офисе — после светлого короткого коридора их встретила стойка администратора и любезно улыбающаяся за ней девушка в официальной одежде. Увидев Куроху, она кивнула ему. Тот прошёл мимо, не удостоив её взглядом, и провёл ключом-картой по табло турникета.

Чем дальше они шли, тем больше Шинтаро уверялся в правильности первого впечатления. Со слов Курохи ему представился дом, какие строили во времена, когда люди всё ещё использовали в качестве основного транспорта лошадей, а слуги жили вместе с теми, кому прислуживали, и оставались с семьёй почти на всю жизнь. Что-то западного вида, никак не серые скучные длинные коридоры, полные закрытых дверей, из которых то и дело выходили люди, выглядящие так, будто они на обычной офисной работе. Некоторые окидывали его любопытными взглядами, кто-то проходил мимо со стопкой документов, где-то за столами из-за открытых дверей велись разговоры. Каждый из этих «сотрудников» приветствовал Куроху коротким кивком. Тот их игнорировал.

Чувствуя себя более чем не в своей тарелке не только из-за своего непритязательного для этого места вида, Шинтаро как-то упустил, когда неожиданно из попадающихся комнат пропали люди, а помещения стали выглядеть обжитее. В помещении, почти не похожем на комнату отдыха, на одном из небольших мягких на вид кресел им попалась миниатюрная женщина. Она читала книгу. Куроха подвёл к ней Шинтаро и, не дожидаясь, пока та поднимет взгляд, сказал:

— Это Шинтаро. Мы с ним встречаемся. Шинтаро, это Азами.

Женщина было вскинула голову, как выронила книгу на колени, спохватилась, что не заложила страницу, и всё-таки посмотрела вверх. У неё было приятное, миловидное, даже детское лицо. На возможный преклонный возраст указывала лишь сеточка морщин вокруг глаз и длинные стелящиеся по полу чернильно-чёрные волосы. Почему-то Шинтаро не подумал, что это парик. Азами встретилась с ним взглядом и, широко раскрыв рот, издала: «О-о».

Её голос был спокоен, как если бы Куроха с серьёзным видом заявил, что небо голубое. Так удивлялись взрослые, не обладающие никакими актёрскими задатками для детей, которые ещё не могли распознать, что над ними насмехаются.

— Приятно познакомиться, — попытался наладить контакт Шинтаро.

— Взаимно.

Даже не пытаясь быть любезной, Азами вернулась к книге. Когда они с Курохой вышли, Шинтаро спросил:

— Она твоя мать?

Куроха не ответил.