Он ни в жизнь и ни разу за прошедшие четыре года искренне не думал об Аяксе в таком контексте. Всё благодаря тому, что он старался этого не делать. Если быть ещё точнее — он не позволял собственным намерениям обрести чёткую форму, не допустить, чтобы фантазия превратилась в нечто детальнее простого неясного порыва, который приносил больше вреда, чем удовольствия.

Его намерения с первой встречи сохранились — чистые настолько, насколько в принципе могли быть у человека, безнадёжно влюбившегося в только ставшего совершеннолетним студента. Завязавшиеся отношения с Аяксом хотелось беречь, как бесценное сокровище. Не цепляйся Аякс так яростно в ответ, его бы точно посещали мысли об «опасности» — ему казалось, что он способен разрушить всё построенное одним неловким движением.

Со временем тревога исчезла, Аякс неизменно оставался рядом и хотел быть ближе, что являлось абсолютной и бесповоротной взаимностью. Счастье и стабильность преследовали их, выражаясь в самых обыкновенных вещах вроде тех же домашних свиданий, совместных завтраков и ужинов, даже порой небольших ссор — и это тоже становилось частью их «идеала».

И ради спасения всего этого ему надо было сдерживаться. Потому собственничество не уходило, и он прекрасно осознавал, что Аякс порой замечает, каким именно взглядом на него смотрят. Замечал и переворачивал на свой лад, давая Чжун Ли то, чего тот хотел — немного власти, чтобы чуть-чуть утолить его жажду. Чтобы наставил меток и подсознательно убедил себя, что Аякс никуда не денется, что он с ним и ни с кем больше не будет.

Только непонятно, делал это Аякс по наитию, не задумывая никаких умных схем и игр с чувствами, и на самом деле возбуждался от подобного внимания, или же действительно знал о том мраке, что вьётся в душе Чжун Ли. В любом случае ему это нравилось. Что и привело к тому, что теперь он носил собачий ошейник и преимущественно ползал в ногах.

Даже сейчас — послушно сидел не на диване, а на полу. Руку протяни и коснёшься взъерошенных рыжих волос. Чжун Ли задумался над этой мыслью и тут же воплотил её в жизнь. До этого спокойный Аякс, листающий соцсети в телефоне, замер и, когда Чжун Ли зарылся пальцами в его волосы, чуть повернул голову, смотря несколько непонимающе и, в то же время, с ожиданием.

А на дне синих глаз клубилось нечто, ранее никогда не виданное — похожее на слепое обожание, на желание похвалы. Неизвестный ранее оттенок любви, от которого всё под кожей только сильнее закипало, и огня добавляло понимание, что Аякс просил о подобном. О таком обращении, об использовании, о зависимости.

Чжун Ли чувствовал себя сытым впервые за все прошедшие годы. Было бы ложью, скажи он, что в момент, когда Аякс показал ему ту статью и признался в собственных желаниях, на него не снизошло озарение. И чем глубже он погружался, узнавая, тем больше осознавал — это то, чего ему так не хватало всё это время. А если честно — не хватало конкретно над Аяксом.

Если раньше его тьма, его затаённые желания ютились в маленькой клетке, то сейчас он их поместил в огромный вольер.

Аякс моргнул и потупил взгляд — то ли смутившись, то ли решив, что так прямо смотреть не стоит. От этого в груди только сильнее всё сжало в необъяснимом предвкушении. Спустившись пальцами к его уху, Чжун Ли провёл за ним. Аякс попытался незаметно вдохнуть, но вышло слишком отчётливо.

— Мне что-нибудь сделать для Вас, господин? — спросил он тихо, после вновь поднимая глаза и смотря уже слегка помутневшим взглядом. А ведь пояс верности со вчерашнего дня не снимали. Чжун Ли сощурился и убрал руку только для того, чтобы поманить к себе и, для подсказки, чуть развёл колени. Аякс понимающе опустил взгляд вниз и, под как раз начавшуюся по телевизору рекламу, скользнул меж его ногами, откладывая телефон куда-то на пол.

— Выключи на нём звук, — сказал Чжун Ли, кивая. После вчерашних трезвонящих сообщений повторения не хотелось — отвлекало, сбивало, раздражало, поскольку всё внимание Аякса очень хотелось сконцентрировать на себе.

Сквозь ткань домашних штанов просочилось горячее дыхание. Аякс задержался рукой у его бедра и тут же потянулся к телефону, спешно ставя на беззвучный режим. После глянул вверх, несколько даже умоляюще, и спросил:

— А мне можно Вас трогать?

Иногда Чжун Ли всерьёз полагал, что каждое слово, произнесённое Аяксом в этой игре, направлено на слом его здравомыслия. Будто бы хотел, чтобы он окончательно отпустил себя, но дело было в том, что Чжун Ли и так позволял себе гораздо больше, чем мог думать. Что добавляло некоторой пряности в его настроение, так это уважительное обращение. Изначально оно служило простой границей, очевидным обозначением ролей и упрощением для Аякса, который должен был понять и запомнить своё новое место. Теперь же это превращалось в отдельное удовольствие, корней которого Чжун Ли не до конца понимал.

Да и вряд ли стоит понимать.

— Можно, — он позволил себе мимолётную полуулыбку, от которой синие глаза загорелись ярче. Аякс тут же скользнул ладонями по внутренней стороне его бёдер, подаваясь вперёд и обдавая жаром его пах. Чжун Ли мгновенно грубо зарылся рукой в рыжие волосы и надавил на голову, прижимая её к себе и протяжно тихо выдыхая от приятного тепла.

Аякс не пытался сопротивляться — охотно прижался, заползая ладонями выше, затем пальцами поддевая резинку штанов и чуть оттягивая. Ослабив давление, Чжун Ли, пылая взглядом и чувствуя, как по сердцу пробегается пожар, наблюдал, как Аякс — его милый, игривый Аякс, — освобождает его и обхватывает пальцами. А в глазах заплясали огоньки — предвестники шаловливости.

Учитывая их игру, подобные всплески самодовольства… нежелательны. В этом была часть очарования Аякса, этого не отнять, только вот в подобном положении он не должен был позволять его себе. Не с Чжун Ли. Потому их следовало задавливать в зачатке, а то их долгая игра разрушится, не дойдя и до середины.

— Аякс, — обронил Чжун Ли, держа дыхание от ласк, но неумолимо твердея. На него посмотрели, и верно — в синеве начинали плясать черти. Что же, секунда на подобное прошла. Чжун Ли холодно сказал. — Не заставляй меня ждать.

Не улавливая задумку, Аякс растянул губы в лёгкой усмешке и послушно опустил голову. От прекрасного жара его рта возбуждение разлилось огненным озером внизу живота. Усмехнувшись, Чжун Ли сильнее стиснул рыжие пряди в кулаке и резко нажал на голову Аяксу. Тот дёрнулся всем телом, пытаясь уйти, вцепился пальцами ему в бёдра, а у Чжун Ли перед глазами вспыхнуло белым от того, насколько идеально горло сжалось вокруг его члена.

Аякс учился не только быстро, но и очень усердно. Особенно в таких делах, и потому с подобной глубиной у него проблемы были лишь в начале. Разве что такой грубости он не ожидал и сейчас замер, порывисто и тяжело выдыхая прямо в лобок. А Чжун Ли посмотрел вниз, любуясь раскрасневшимися щеками и напрягшимся телом.

Продержав так его ещё несколько секунд, полностью погрузившись в его горло, отпустил. В то же мгновение Аякс отшатнулся, полностью выпуская его изо рта, и схватился за шею, кашляя. С уголков его глаз сорвались маленькие слезинки. Прикипев к ним взглядом, Чжун Ли милосердно дал пару мгновений на передышку, а после снова схватил Аякса.

— Ты не закончил, — сказал он, притягивая его обратно между своих ног. На него подняли взгляд — уже лишённый самодовольства, удивлённый и немного напряжённый. А в зрачках всё то же клубившееся чувство принадлежности, лестью разбегающееся по венам. Дрожа, Аякс пробежался губами вдоль всей длины и ещё раз посмотрел вверх. Чжун Ли предупреждающе свёл брови, и Аякс мгновенно высунул язык, прошёлся им вверх и вобрал в рот, тут же начиная двигаться.

Удовлетворённо выдохнув, Чжун Ли чуть наклонил голову вбок, наблюдая и играясь пальцами с рыжими мягкими прядями. Напоминая о том, что он здесь, наблюдает, и Аякс, судя по расползающейся по его лицу и ушам красноте, прекрасно это осознавал. Глубоко вдохнув, Чжун Ли второй рукой скользнул по его голове и недовольно зашипел, когда движения замедлились.

Спустившись с его головы, дотянулся до шеи и просунул пальцы под ошейник. Аякс вздрогнул, сбиваясь, и остановился, замирая. Чжун Ли разочарованно вздохнул, мотая головой и убирая руку от ошейника. Порой — не из злости, конечно же, он не мог злиться на Аякса в настоящем смысле этого слова, — ему хотелось туго затянуть этот ошейник, так, чтобы на шее остался отчётливый красный след.

Только вот проступки Аякса до сих пор были не настолько серьёзными, чтобы он мог оправдать подобное наказание достойно. Всё же, Аяксу действительно стало страшно, когда они только пробовали. А наказывать его лёгким удушением из-за того, что он остановился во время минета? Для подобного была идея получше.

— Расслабь горло, — Чжун Ли снова схватил его за волосы на затылке. Всё ещё держащий его член во рту Аякс внезапно судорожно сглотнул, посылая по телу слишком приятную волну. Сощурившись, Чжун Ли дал ему пару секунд, а после резко толкнулся.

Даже в расслабленном виде горло слишком узко сжималось вокруг него. Аякс зажмурился, по его покрасневшим щекам побежали новые слёзы, стекающие прямо к подбородку. Чжун Ли усмехнулся от усилившейся хватки на бёдрах, и набрал темп. Его принимали даже слишком хорошо, и внутри разливалась гордость от того, насколько хорошо он смог обучить Аякса, пусть и до того, как они начали всё это.

В голове мелькнула мысль, слишком ему понравившаяся. Остановившись на долю секунды, он снова резко прижал к себе Аякса, дёрнувшегося из простого рефлекса, и шумно выдохнул, запрокидывая голову. Тело наполнилось истомой после минувшего оргазма. Аякс содрогался у него между ног, всё ещё жмурясь.

— Глотай, — прошипел Чжун Ли, чуть ослабляя хватку и позволяя отстраниться — не полностью, но достаточно для маленького вдоха. От того, что Аякс сделал, как приказали, по телу прошлась повторная и несколько болезненная волна удовольствия.

С громким вздохом Аякс отстранился. Трясся всем телом, пытаясь заново поймать дыхание, и неожиданно потянулся к нему, но замер. Снова сглотнув и коротко поморщившись, тихо спросил:

— Позволите привести Вас в порядок, господин? — сжал губы после, быстро глядя глаза в глаза и тут же уводя взгляд. Чжун Ли без раздумий схватил его за подбородок и насильно повернул к себе. Синева радужки блестела. Улыбнувшись, он кивнул, и Аякс тут же слегка расслабился, опуская плечи.

По чувствительным местам пытался не проходиться языком, старательно, но быстро заканчивая. После перестал оттягивать резинку штанов и скрыл всё за ней, затем поднимая ожидающий взгляд. Такой преданный, светящийся, но при этом без той ненужной им сейчас игривости, которая ведь могла и в самоуправство перерасти. Конечно, вряд ли Аякс хочет рушить их правила, в составлении которых сам принимал участие — дело ведь подсознательное, неоформленное в чёткую мысль.

А Чжун Ли очень не хотелось возвращать власть, что ему так любовно отдали. У него было ещё три недели.

Надавив пальцем на припухшие губы Аякса, он хмыкнул, когда его тут же впустили. Потянув за челюсть, он заставил его приоткрыть рот. В ответ его слегка лизнули в палец, а потом Чжун Ли убрал руку и проговорил:

— Иди сюда, — и похлопал ладонью по бедру. Несколько мгновений Аякс сидел, быстро моргая, а потом резво забрался ему на колени. Только руками замер, потому Чжун Ли сам положил их себе на плечи, молча подтверждая, что разрешение на прикосновения всё ещё актуально. Стоило это сделать, как Аякс прижался к нему и медленно выдохнул в шею. Погладив его по спине и спустившись ладонями ему на пояс, Чжун Ли добавил, немного мягче. — Умница.

На самом деле, ему хотелось сказать больше поощряющих слов, но так он лишь разбалует Аякса, который только-только начал вести себя приемлемо, научившись следить за временем. А за самый свой большой промах уже поплатился — Чжун Ли рассчитывал снять с него пояс верности только ближе к выходным. Если настроение будет, то раньше, чисто для небольшой игры, мысли о которой уже некоторое время бродили в его голове, постепенно созревая в настоящий план.

Но это всё потом. Сейчас он желал трогать Аякса, окончательно отходя от только пережитого оргазма, и, возможно, потому Аякс казался таким мягким в его руках — стоит только сжать чуть сильнее, как останутся следы. Проходясь давящими движениями вдоль его поясницы, слушал легкое болезненное мычание, обдающее ухо, и слепо глядел в телевизор, где уже давно закончилась реклама и продолжил идти фильм, начало которого Чжун Ли помнил уже очень смутно.

— Господин, — вдруг подал голос Аякс. Чжун Ли издал вопросительный звук, не открывая рта. Немного помолчав, Аякс всё же проговорил. — Завтра я… могу выйти погулять? Пожалуйста.

Пришлось прикусить язык, с которого едва не сорвался простодушный ответ: «Да». Конечно «да», потому что раньше Аякс предупреждал, а не спрашивал разрешения, и это было нормально. Чжун Ли искренне считал, что со своей ролью Аякс справляется гораздо лучше, чем он. Если не считать первого дня — тогда ошибка на ошибке, что не злило, но давало повод. Поспешно отогнав воспоминания о том, как Аякс крупно сотрясался от ударов у него на коленях, исправил неозвученную ошибку, говоря:

— И зачем же?

— Это… — по одному лишь голосу Чжун Ли уловил дикое смущение, непонятно вдруг с чего вылезшее. Он чуть потянул за волосы, намекая отстраниться, и повернул его голову к себе, пытаясь поймать взгляд, но Аякс упорно отводил его в сторону.

— Что? — похолодел голосом Чжун Ли. — Вроде разговаривать умеешь.

— Новый сосед, — выдавил Аякс, тяжело вздыхая и проводя рукой по лицу. Закусив на мгновение губу, объяснил. — Он попросил показать ему где тут что, и вот, спрашиваю, можно ли…

На короткий миг посмотрел прямо в глаза, после снова глядя куда-то вниз. Чжун Ли сощурился, обдумывая и не забывая сильнее стиснуть бока Аякса, так, что тот сжал плотнее губы и на мгновение зажмурился.

Судить о человеке по двум секундам, что он видел его, — неправильно. По крайней мере, за те две секунды зрительного контакта этот Тома показался безобидным и, что возможно, слишком правильным. Вдруг стало несколько стыдно перед ним за вчерашнее, и Чжун Ли задумался о том, что в будущем придётся либо учить Аякса сдерживать свой голос, либо использовать кляп. Что из этого ему больше нравилось, он пока ещё не понял, но решит чуть-чуть попозже.

Поскольку сейчас стоило уделить внимание другому.

— Собираешься пренебречь своими обязанностями, пойдя на свидание с другим мужчиной? — протянул он. На него мгновенно вскинули удивлённый и несколько уязвлённый взгляд. Чжун Ли усмехнулся, наблюдая за тем, как в синеве замелькали неуверенность и проблеск того возбуждающего стыда.

— Нет, я всё сделаю, и это не с-свидание, честно, п-просто… — залепетал Аякс, облизывая всё ещё чуть красные после прошедшей грубости губы. Чжун Ли отложил желание прокусить ему губу на попозже. Например, на завтрашнее утро, чтобы ранка не успела должным образом зажить.

Сомневаться в Аяксе не было никакого смысла, а вот намекнуть неизвестному Томе, который лишь на первый взгляд мог оказаться безобидным, стоило. Чтобы знал своё место и не лез, куда не стоит. В особенности, к его Аяксу.

— Хочешь узнать, насколько сильным будет его отвращение, когда он узнает, насколько ты грязный? — холодно улыбнулся Чжун Ли, прерывая милое лепетание. Аякс замер, и румянец тут же побежал пожаром по его щекам. Удовлетворённо улыбнувшись, Чжун Ли кивнул. — Для тебя же лучше будет молчать об этом во время этой встречи.

Несколько секунд Аякс молчал, а потом удивлённо моргнул и не менее удивлённо воззрился на Чжун Ли.

— То есть… можно? — спросил Аякс осторожно. Чжун Ли тяжело вздохнул, секунду раздумывал, что бы ответить, и принял совершенно иное решение — он смягчился и провёл пальцами по щеке Аякса. Дорожки слёз успели полностью высохнуть, и кожа казалась такой мягкой, что можно гладить бесконечно.

— Ты уже получил наказание за своё неподобающее поведение в постели, — ответил он, второй рукой коротко и несколько безжалостно надавив на пах Аякса, отчётливо чувствуя очертания пластиковой насадки через тонкую ткань штанов. Аякс жалобно пискнул от внезапности, а Чжун Ли продолжил, перестав давить. — Но за своё послушание и почти безупречное следование расписанию ты заслужил небольшую награду, — сказав это, он резко схватил его за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Только без опозданий, если завтра где-то ошибёшься, то я задумаюсь о том, чтобы посадить тебя на цепь у кровати.

Синие омуты любимых глаз на мгновение затянули его. В чёрных расширенных зрачках мелькнул лёгкий испуг, а за ним — покорность. Чжун Ли довольно улыбнулся и разжал пальцы. Слегка подрагивая, Аякс судорожно закивал и только сильнее прижался к нему, даже стискивая коленями его бёдра.

Мысленно Чжун Ли сделал себе пометку завтра сказать ему поставить в морозилку тару для льда. Пока перебирал план на завтрашний день, он водил пальцами по упругому животу Аякса, слегка забравшись под край футболки. Возможно, из-за этого его мысли и свернули в итоге ко вчерашнему дню и к той фотографии, что сейчас украшала рабочий стол телефона Аякса.

Как правило, они оба подходили к защите с серьёзностью, и Чжун Ли с трудом мог пересчитать по пальцам обеих рук, сколько раз за их отношения он кончал внутрь. Даже не из-за того, что Аякс запрещал — тот в принципе до какого-то момента слабо представлял, что подобное нежелательно, пока сам не полез в интернет. Всё дело в рациональности Чжун Ли.

Рациональности, которая могла давать сбой в некоторые особо тяжёлые или горячие моменты. Вчера было именно второе, и, если честно, тогда он понял, что делает, уже приближаясь к оргазму. Но ведь не остановился, потому что составление контракта длилось без шуток несколько недель, за которые они успели обговорить множество возможностей. О данной же возможности условие было скорее со стороны Чжун Ли, чем со стороны Аякса — можно, но не часто.

Забота — само собой, он должен заботиться об Аяксе, чтобы тот не чувствовал себя ненавидимым и подсознательно не выдумал себе чего-то страшного. Проблема заключалась в том, что Чжун Ли привык оберегать его. А в данном случае это неуместно, однако же порывы защитить сохранялись. И потому вчера в таком порыве заботы, который посчитал излишним, он едва ли снова не взял Аякса у них на кухне, проверяя, насколько хорошо тот вымылся. Судя по красному лицу и попыткам спрятать взгляд — порыв не заметили и восприняли как унижение.

Следующее утро наступило на удивление быстро. Выйдя на кухню, Чжун Ли молча уставился на уже устроившегося на коленях у стола Аякса, затем на завтрак, и вышел прочь, вспомнив о важном деле. Когда вернулся, то застал несколько растерянный и непонимающей взгляд. Молча расстелил рядом со стулом небольшой белый коврик и похлопал по нему рукой, подзывая.

— Умница, — улыбнулся он, когда Аякс, всё ещё абсолютно растерянный, послушно уселся. Слегка взъерошив ему и так растрёпанные со сна волосы, добавил. — Это за то, что с первого раза понял, где твоё место.

Аякс открыл было рот, но замолчал, видимо не зная, что сказать. Потом всё же склонил голову, подставляясь под новые поглаживания, и выдавил:

— Спасибо, господин.

И весь завтрак Чжун Ли ловил его сияющие взгляды, пару раз ответив на них из чистого любопытства. На него действительно смотрели благодарно и несколько восхищённо. День обещал быть прекрасным, и Чжун Ли, будучи в чудесном расположении духа, не забыл напомнить про лёд и всё же чуть прикусил нижнюю губу Аяксу до отчётливого следа. Закралась нежелательная, но искушающая мысль дать какое-нибудь извращённое задание на прогулку с новым соседом, но остановился — втягивать в это посторонних было крайней и крайне сомнительной идеей, особенно с учётом того факта, что они по контракту не должны распространяться о произошедшем в их отношениях обновлении.

Его проводили смущённо и до ужаса очаровательно. Закрыв за собой дверь, Чжун Ли поднял взгляд и замер от неожиданности. Незнакомый мужчина стоял у лифта, ожидая, и глядел на него в ответ. Прямая осанка, уложенные голубоватые волосы, деловой белый — что не особо практично, на самом деле, — костюм. Отдающие каким-то странным фиолетовым оттенком голубые глаза слегка прищурились, отчего на лице незнакомца отчётливее проступили лисьи черты.

Оправившись от небольшого замешательства, Чжун Ли вежливо кивнул ему и подошёл, по привычке скользнув взглядом по кнопке вызова лифта — та горела. В голове забрели мысли о личности незнакомца. Учитывая, что он знал — не по собственному желанию, а по случайности, — каковы вкусы Нин Гуан, предположить, что это вышли из её квартиры, было крайне глупо. Оставалось одно.

— Мы ещё не знакомы, — его логическую цепочку оборвали на самом конце, отвлекая. Повернув голову, Чжун Ли посмотрел на незнакомца, который знакомо улыбался — без дружелюбия, а безразлично по-деловому. Ему протянули ладонь. — Аято, Ваш новый сосед.

— Чжун Ли, — едва ли не скопировал его манеру Чжун Ли, принимая рукопожатие. Рука Аято оказалась тонкой и холодной. Отпустив её, он спросил. — Сожительствуете?

— А, Вы уже знакомы с Томой? — будто бы искренне удивился Аято, и Чжун Ли внутренне напрягся, поскольку внезапно не смог считать чужого настроения.

— Не совсем, — ответил он, чуть ведя плечом. — Только видел.

— Мне казалось, что он сразу захочет познакомиться с Вами, — расслабленно отозвался Аято, спокойно так, но всё равно некий подвох Чжун Ли ощущал буквально кожей. Скользнул взглядом вниз, вверх, вздохнул про себя. Аято выглядел как тот, кто должен был закончить университет только что, но в нём отчего-то проглядывалась деловая стать, слишком знакомая Чжун Ли.

Вероятно, он не ошибётся, если предположит, что Аято ужом вертится в бюрократическом аду.

— Вы тоже, кажется, сожительствуете, — вдруг сказали ему. Чжун Ли мгновенно посмотрел в голубые глаза, и понял, что поторопился с «ужом»: не уж — настоящая кобра. Аято глядел проницательно, но не с враждебностью, а будто бы с любопытством. Любопытством не праздным, скорее — изучающим. Чжун Ли внезапно понял, что его откровенно прощупывают, как стараясь выяснить, враг он или же нет.

— Верно, — улыбнулся он как можно мягче. — Тарталья лучше меня преуспел в знакомстве с Вашим соседом.

— Тарталья, — и невольно сжал зубы от того, как произнесли ненастоящее имя. Аято медленно кивнул и спросил, как бы невзначай. — Сосед?

— Любовник, — отчеканил Чжун Ли, с неким неясным удовольствием наблюдая, как голубые глаза слегка расширились от внезапности. Аято, согнав мимолётную слабость, проговорил с неожиданно искренним облегчением:

— Тогда, думаю, мы сможем ужиться.

По какой-то причине Чжун Ли не мог согласиться с ним, хоть всё напряжение и ушло. Не вслух, конечно же, и не поняв причину до конца.

***

На самом деле, та переписка с Томой, случившаяся на следующий день после выходных, так и пестрила неловкостью. Хотя это не отсвечивало в сообщениях, но Чайлд попросту не мог отделаться от мысли, что всё было… странно. Не то чтобы он чувствовал какую-то вину — попробуй тут быть тихим, когда лежишь под Чжун Ли на протяжении нескольких часов, то переживая лёгкое удушение, вгоняющее на мгновение в панику и потому отрезвляющее, то не чувствуя ничего, кроме удовольствия, от которого мозг разжижался в кисель.

В любом случае, если Тома собирался ему предъявить за недвусмысленный шум, то он извинится, сообщит об этом Чжун Ли, они попробуют — возможно — побыть тише, но потом всё повторится. Знаем уже, плавали. Хотя эта ситуация могла натолкнуть Чжун Ли на какие-нибудь интересные размышления, от которых у Чайлда всё в предвкушении скручивалось в животе.

Но всё это будет попозже, когда он вернётся домой. Сейчас же он шагал по знакомой тропинке в ближайшем к дому парке, в котором куда ни кинь взгляд, а захлёстывают волны ностальгии. Всерьёз казалось, что дорожки они с Чжун Ли истоптали полностью, и странно, что на них навечно не отпечатались их следы. Довольно пощурившись в сторону уток в озере, двинулся дальше.

Вся эта идея с прогулкой вышла больше спонтанной, и, если честно, Чайлд немного жалел. Однако, вероятно, сыграло то, что он большую часть недели просидел дома, что очень плохо и тяжело вписывалось в его темп жизни. Он привык куда-то выбираться, тем более что с Чжун Ли они это делали регулярно. Мелькнула мысль, что это небольшое заточение — не считая часового похода в магазин — помогло войти в колею. Привыкнуть что ли.

Сейчас же, когда написал Тома, Чайлд отчасти подумал, что предлог выйти с ним на прогулку может спровоцировать в Чжун Ли ту небольшую волну ревности, из-за которой в сердце разгорался ранее неведомый огонь. И кто же знал, что Чжун Ли разрешит? Не Чайлд! Он уже был готов писать Томе, что нет, не сможет, у него планы — например, на постель с Чжун Ли или какое-нибудь милое домашнее свидание.

Только это было не просто разрешение — своеобразная похвала. От этого в голове у Чайлда вилось нечто совершенно новое, приятное, тёплое. Чжун Ли был рад его стараниям, и его довольство казалось заразительным, охватывающим сознание и всё тело. Отчасти счастье диктовалось тем, что усилия были не напрасны, однако большая часть Чайлда утопала в мягкости карего взгляда. И желание видеть такое чаще глубже прорастало корнями в груди.

Оттого и настроение казалось слишком хорошим. Чайлд скользнул взглядом по тропинке. Тома в своей красной кофте посреди зелени казался выбивающимся пятном. Махнув ему рукой, Чайлд поспешил, мысленно твердя себе, что ничего такого не происходит. Если внезапно Тома солгал ему про своего «парня», и всё это на самом деле какой-то очень хитроумный план свидания, то тот не должен удивиться, когда Чайлд даст ему по зубам.

Однако если вся эта внезапная прогулка — исключительно дружеский и соседский порыв, то лишним не будет. До новых жителей за стенкой ему было всё равно, но Чжун Ли не оценит. А если Чайлд будет хорошим и покладистым, то на него снова посмотрят, как вчера и сегодня утром.

Внезапно из кустов донёсся шорох, и Чайлд приостановил шаг. Из зелени выкатился светлый меховой шар, в воздухе махнул витый колечком хвост, раздался глухой, негромкий лай, и неожиданно появившаяся собака бросилась со всех четырёх лап к Томе. Тот присел на одно колено и тут же схватил её за ошейник, потрепав меж ушами.

Несколько мгновений Чайлд пялился на ходящий из стороны в сторону хвост-колечко, и постарался унять желание потрогать шерсть. Вместо этого он двинулся дальше, но быстрее, так, что оказался рядом с Томой почти что за пару секунд.

— Привет, — улыбнулся ему Тома, застёгивая поводок на ошейнике собаки и удержав её, когда она бросилась в порыве любопытства к Чайлду. Тот замер от внезапности, напрягаясь. Почему-то Тома округлил глаза в испуге и не менее испуганно спросил. — Погоди, у тебя ведь нет аллергии на шерсть?

— Нет, — качнул головой Чайлд, глядя в большие блестящие чёрные глаза собаки, и спросил. — А… можно погладить?

— Да, конечно, — Тома по виду испытал небывалое облегчение, чуть ослабляя хватку. Собака всё же дотянулась носом до Чайлда, и тот опустился на колени, старательно игнорируя легкое давление в паху из-за пояса, и осторожно запустил пальцы в мягкую короткую и вычесанную шерсть. Собака издала довольный звук, похожий на тихое «уф», и потянулась мордой к нему ближе.

— Как зовут? — спросил Чайлд, уже смелее трепля за стоящими торчком ушами и наблюдая за тем, как чёрные круглые глаза щурятся в удовольствии. К слову, лая за стенкой он вроде не слышал.

— Таромару, — представил собаку Тома с какой-то гордостью и неловко помялся, добавляя. — Извини, что не предупредил, не подумал, совсем, у меня нечасто новые знакомые.

Про себя, переползая ладонями на объёмные пушистые щёки Таромару и тиская их, Чайлд оценил чёткое понимание границ. Не «друг», а «знакомый», уже лучше. Действительно, лучше же для Томы понимать и не лезть. Учитывая, что он и так слишком много видел и, вероятно, мог заметить. Чайлд невольно скользнул языком по следу от укуса на губе, дополнительно стараясь не думать о чуть посветлевших на шее засосах, которые ему запретили скрывать.

Иногда в своём собственничестве Чжун Ли мог перейти те границы, которые ранее переходить себе не позволял. И чем чаще он это делал, чем дальше отходил от своего привычного образа, тем сильнее внутри Чайлда просыпалось нечто яростно-игривое, желанное и отвергающее все его попытки быть «нормальным» человеком. Несколько мстительно он усмехнулся про себя, подумав о родителях: как-то раз Тоня проговорилась, будто бы они полагают, что такой воспитанный Чжун Ли очень хорошо влияет на Чайлда.

Знали бы они, что этот «благодетель» способен отхлестать их нерадивого сына ремнём до синяков в наказание за пропущенные звонок и обед.

— Да ничего, — отмахнулся Чайлд и от мыслей, и от слов Томы. Таромару плюхнулся на землю и перевернулся на спину, разметая хвостом пыль. Погладив его по мягкому животу, Чайлд улыбнулся, после заставляя себя подняться. Ладно, возможно, Чжун Ли действительно привил ему некоторое представление о вежливости. Достаточное, чтобы ему хватило такта продолжать разговор не снизу вверх.

Стоило ему выпрямиться, как он мгновенно заметил этот беглый взгляд по полускрытым за чокером засосам на шее и по губам. Тут же внутри взбесились подозрение и злость на то, что его так нагло разглядывают, а потом Тома опустил внезапно опустевший взгляд к Таромару, а когда вернул, то смотрел прямо в глаза и… как-то странно.

Не так, чтобы стало неуютно, попросту непонятно. Чайлд повёл головой, делая вид, что оглядывается, не совсем понимая, что происходит. На всякий случай коснулся чокера, проверяя, не слез ли тот случайно — пришлось надевать его прямо поверх небольшой линии от удушья. Совсем не вовремя обжигающая мысль, что этот след могут увидеть, пробежалась в голове, посылая огонь по всему телу, и Чайлд поспешно махнул рукой в сторону выхода из парка.

— Какая порода? — начал он первым, чтобы окончательно не убедиться, что идея этой прогулки была провальной. Тома встряхнулся и на его лице мелькнуло нечто, отдалённо похожее на облегчение. Таромару вертелся неподалёку, засовывая морду во все кусты.

— Сиба-ину, — ответил Тома. — Ему скоро шесть исполнится. Вообще, Аято его хозяин изначально, но Таромару любит меня больше.

— Аято? — спросил Чайлд и усмехнулся, гадая, выведет ли сейчас на чистую воду или нет. — Твой парень?

— Ага, — разрушая его ожидания Тома расплылся в неожиданно светлой улыбке, и Чайлд даже слегка зажмурился от сияния. — Он сейчас на работе, возможно, поэтому Таромару привязался именно ко мне.

— То есть вы вместе живёте? — уточнил Чайлд, краем глаза замечая, что выход из парка приближается, а озеро с утками осталось позади. Точно, его изначальная «миссия» — показать район Томе. Не сложно, быстро, успеет.

— Да, — вздохнул Тома с каким-то абсолютным счастьем в глазах. Но внезапно всё это пропало, и он коротко задумался, прежде чем спросить. — В пятницу тот мужчина…

— Чжун Ли, — быстро сказал Чайлд, не до конца понимая границы. Справедливо обменяться информацией в ответ, раз он пытается в налаживание хотя бы приятельских отношений. Да и всякие недопонимания уберёт на корню. Одни плюсы. Потому он, сощурившись, усмехнулся. — Мой мужчина.

Прозвучало внушительно, так, что Тома аж споткнулся. Довольный Чайлд милосердно приостановил шаг, дожидаясь и глядя на то, как Таромару застыл статуей, заметив голубя на краю тротуара. Заметив это, Тома тут же стиснул поводок в руках крепче и чуть потянул, после издавая внезапный свист. Таромару обернулся, снова посмотрел на голубя, а потом попытался дёрнуться, за что его дёрнули в ответ, и ему пришлось сдаться.

— А можно спросить? — как можно осторожнее проговорил Тома, пристально наблюдая за тем, как к ним возвращается уже опустивший голову и не махавший хвостом пёс. Чайлд кивнул, уже подозревая, и не ошибся. — Он же… старше, да?

— Да, на двенадцать лет, — простодушно отозвался Чайлд, пожимая плечами. Тома искоса глянул на него, и в его взгляде мелькнуло нечто, подозрительно похожее на напряжение. Сделав вид, что не заметил, Чайлд невинно похлопал глазами. — А у тебя с Аято не так?

— А? — опешил Тома и тут же замотал головой. — Нет-нет, Аято… он старше на два года всего.

Тут Чайлд нахмурился, пытаясь навскидку понять, сколько лет Томе. Тот, заметив и прочитав намерение, неловко улыбнулся:

— Мне двадцать три.

— Что? — округлил глаза Чайлд и недоверчиво покачал головой. Он старше его? Это как понимать? Ему действительно показалось, что Тома младше, что только поступил. Не то, чтобы он всегда плохо определял возраст… воспоминание о том, как он предположил, будто Чжун Ли двадцать четыре, а не тридцать, ударило по виску.

— Да-а, — медленно протянул Тома, кивком приглашая продолжить путь. Чайлд невольно послушался. — Сейчас восстанавливаюсь в университете, потому Аято и предложил переехать сюда поближе, от дома его семьи добираться до города далековато…

Постепенно разговор склеился. Не то, чтобы совсем отлично, потому что пару раз между ними повисало непонятное молчание, которое спасал разве что только Таромару, но в основном вышло… действительно неплохо. Чайлд даже проникся тонкой симпатией, почти незаметной, но не раздражающей. Разве что Тома болтал обо всём, но только не о том, что, например, видел Чайлда в собачьем ошейнике. И больше не задерживался взглядом на его шее и губе, наоборот, как избегая.

Ничего против Чайлд не имел — на подобные вопросы у него был заготовлен ответ, но даже в мыслях он звучал откровенно так себе. Однако же тот факт, что Тома предпочёл это и вовсе игнорировать вводил в некоторое замешательство. Для того, кто заглядывал в чужие телефоны, он демонстрировал чудеса такта. Или на самом деле ему было всё равно — Чайлд пока не мог сказать точно, но Тома определённо не казался каким-то злым или вроде того.

Впрочем, говорить конкретно об этих «странностях» было не время, поскольку Чайлд принялся выполнять роль гида. Проходясь по улице, показал несколько магазинов, небольшой ресторанчик, куда иногда Чжун Ли вытаскивал на завтраки под настроение, затем рассказал очень короткий путь до универа через дворы, которыми они и пошли. Так добрались до кофейни Сян Лин, и Чайлд не смог сдержать улыбки. Таромару всё время вертелся в ногах, ещё пару раз пытался проявить свою охотничью натуру, и Тома всегда спасал нерадивых голубей и воробьёв, попавшихся им на пути.

А потом они почему-то снова оказались в парке. Кажется, туда захотел вернуться Таромару. В любом случае Чайлд откровенно не понял момента, когда подписался на Тому в соцсетях и увидел того самого Аято на фотографиях — тискающего что Таромару, что Тому. По какой-то причине он не показался таким же безобидным, как Тома. Нечто было неопределённым, даже таинственным в какой-то мере, только вот Тарталье никак не удавалось ухватить мысль за хвост и понять, что именно.

То ли дело в глазах, то ли во взгляде, то ли в лице или позе, но от Аято отчётливо веяло каким-то знанием, некой проницательностью, и Чайлд не был уверен в том, что не выдаст все свои секреты, стоит ему только оказаться напротив этого человека. Однако подобные мысли постепенно блекли, пока Чайлд листал фотографии и попросту привыкал. Что ж, могло просто почудиться. Внезапно нервы разыгрались, что ещё сказать.

— Нет, Таромару! — внезапно Тому так сильно дёрнуло, что он едва ли устоял на ногах. Отвлёкшийся от своих мыслей Чайлд проследил, как Таромару всё же погнался за голубем, но так и не догнал — голубь взлетел и был таков, а Тома вцепился в поводок так, что весь крупный Таромару поднялся на задние лапы.

Глухо залаяв, он опустился и обернулся назад. Добыча ускользнула, настроение пса очевидно испортилось вновь. Тома тяжело выдохнул и похлопал себя по ноге, подзывая. Нехотя Таромару поплёлся к нему, аж распрямив и прижав к себе хвост.

— Что тебе эти голуби сделали? — вздохнул Тома, опускаясь на колено перед ним и обхватывая его круглую голову руками. Чайлд и не думал, что собаки могут выглядеть настолько грустными — чёрные глаза будто бы стали ещё больше, а привычно торчащие уши прижались к голове. Тома потеребил светлую шерсть и проговорил ласково. — Ну-ну, ты же хороший мальчик, верно, Таромару? Ты же не будешь этого больше делать?

Больше того факта, что Тома говорил с псом так, словно тот понимал каждое сказанное им слово, Чайлда смутила собственная реакция. Прежде, чем он понял, по какой причине вдоль хребта пробежались приятные мурашки, Тома заговорил веселее:

— Кто хороший мальчик, Таромару? — хвост пса снова свился в кольцо, а уши встали торчком. Чайлд замер, слушая, а Тома повторил, будто знал, будто издевался, будто на самом деле подслушал и сейчас пытался не взбодрить Таромару, а подобным безобидным образом скинуть Чайлда на дно собственной испорченности. — Ты хороший мальчик! Ты умница, Таромару!

Глядя на начавшего скакать вокруг Томы пса, Чайлд закусил губу, внезапно понимая, что его всерьёз охватывает возбуждение. Сделав медленный вдох, он отвернулся, делая вид, что разглядывает пруд. А ухо обжигало призрачное дыхание Чжун Ли, звуча едва различимым шёпотом…

— Тарталья?

Насильно вернув себя в реальность и прогнав образ Чжун Ли, Чайлд обернулся, криво улыбаясь. В джинсах и так было тесно от пояса верности, а из-за накатившего возбуждения и вовсе — почти больно. Потому ему следовало успокоиться, сделать ещё пару глубоких вдохов и продолжить эту прогулку. Ничего ведь не случилось.

— Задумался, — отмахнулся он, после переводя взгляд на валяющегося по земле Таромару, которому, вероятно, только закончили чесать живот. Неловко потянув себя за чокер, как пытаясь дать себе чуть больше воздуха, он посмотрел на Тому. И тут же поспешно вернул чокер на место, про себя чертыхаясь, потому что, может быть, след от лёгкого удушья мог ещё остаться. Бегло глянув на Тому, спросил. — А Таромару откуда брали?

— Насколько я знаю, он был подарком, — ответил Тома, но его непонятный взгляд снова вернулся. И в этот раз не сумев его считать, Чайлд вздохнул про себя, мысленно напрягаясь. Тома продолжил. — Аято сказал, что у него прекрасная родословная, но я в этом не очень хорошо разбираюсь, на самом деле. А что?

— Да я просто, — Чайлд махнул рукой, не зная, что сказать, поскольку этот разговор начал исключительно ради отвлечения внимания. Подумав, бросил. — Просто думал, может тоже завести собаку или кошку.

И замолчал. Тома странно замолчал тоже. Посмотрев на него, Чайлд нахмурился — и так светлая кожа Томы стала лишь светлее в бледности. Зелёные глаза устремились на Чайлда в ответ, и в них проскользнуло нечто, похожее на необъяснимый и резкий ужас. Но стоило Томе моргнуть, как это выражение пропало, и Чайлд искренне посчитал, что ему показалось.

— У меня есть несколько питомников на примете, могу посоветовать, — предложил Тома, слишком явно стараясь звучать как обычно, но нотки напряжения всё равно проскальзывали в его голосе. Чайлд кивнул, не зная, в чём причина.

— А вы давно тут живёте? — вдруг спросил Тома спустя пятиминутный рассказ про собак из загородного питомника, который, по его словам, держала семья Аято. Чайлд оглядел уже ставший родным двор, в который они пришли, и почесал затылок. Говорить о Чжун Ли со Скарамушем не сложно, потому что Скарамуш может и ворчал, но всегда говорил, как думал, а ещё никогда не испытывал желания сплетничать. Тома же оставался незнакомцем, хоть и достаточно, вроде как, безобидным. За ним стоило понаблюдать подольше.

— Чжун Ли — лет десять, — ответил Чайлд, вздыхая. — Я к нему год назад переехал.

— А в общем вы…? — медленно спросил Тома, открыто наталкивая на ответ. Чайлд усмехнулся, не поддаваясь желанию начать ребячиться, и честно сказал:

— Четыре года.

На это Тома как-то очень задумчиво кивнул, дальше решаясь не спрашивать, и впервые за несколько минут вернулось то самое молчание. Телефон в кармане вдруг завибрировал звонком, и Чайлд поспешно вынул его, бросая взгляд на Тому. Тот спохватился и понимающе кивнул, натягивая поводок и уводя Таромару погулять в другую сторону.

— Да? — выдохнул Чайлд, внутренне сгорев от резкого контраста. Только вот боролся с желанием поддразнить Тому, а тут вдруг звонок Чжун Ли — и вся бравада пропала без следа. Испарилась, обнажая его подчинённое существо.

— Аякс, — собственное имя обожгло ухо чужим дыханием, хотя этого попросту не могло быть. Чайлд сглотнул, поспешно отворачиваясь, чтобы случайно не пересечься взглядами с Томой. Чжун Ли продолжил, опуская голос до небольшого урчания. — Как гуляется на свободе?

— Неплохо, — выдавил Чайлд, начиная пальцами потирать ленту чокера на шее. Свобода? Да ни в жизнь. Чжун Ли по ту сторону тяжело и протяжно выдохнул.

— Тогда подробнее об этом поговорим через час, — Чайлд непонимающе нахмурился, а после замер, услышав. — Скоро приеду.

Ушел пораньше? Ху Тао отпустила? Внеплановый короткий день? Чайлд зажмурился, стремительно отметая все мысли, кроме одной — он ещё не приготовил ужин, поскольку полагал, что времени у него будет достаточно. Сжав телефон пальцами, он проговорил:

— Хорошо, понял, — и тише, чтобы никто не услышал, кроме Чжун Ли, — господин.

Ухо обласкало довольным смешком. А потом послышались гудки. Чайлд выключил телефон, вернул его в карман брюк и ненадолго приложил ладонь ко рту, чувствуя, как по щекам расползается огонь. Ему же не показалось, что Чжун Ли что-то задумал, верно?

Предвкушение пламенем лизнуло спину, заставляя его внезапно выпрямиться и слегка прогнуться от лёгкой дрожи. Глубоко вдохнув, пытаясь успокоиться, повернулся. Чтобы мгновенно встретить открыто встревоженный взгляд Томы.

— Всё хорошо? — Чайлд даже несколько удивился подобной реакции, а вопросу — ещё сильнее. Просто кивнул, затем выпаливая:

— Слушай, мне надо идти, Чжун Ли скоро вернётся, а я не сделал, что обещал, поэтому…

Говорил он это, уже отступая к подъезду спиной. Таромару кинулся в ноги, тыкаясь в них носом, и Чайлд быстро наклонился, чтобы провести у него за ушами. Закончив с этим и уверив, что было круто и он рад познакомиться, уже развернулся, как его внезапно схватили за локоть. За секунду вывернувшись, он отскочил от Томы, напрягаясь всем телом.

Зелёные глаза устремили на него непонимающий, а после и полный извинений взгляд. Примирительно подняв руки, Тома криво улыбнулся.

— Извини, просто… — неловко замолчав, он медленно спросил. — Ты точно в порядке?

— Что? — искренне не понял Чайлд, умышленно сохраняя возникшую дистанцию. — Да, конечно. Всё нормально, Тома, мне надо идти.

— Нет, подожди, — в обычно мягком голосе Томы скользнула твёрдость. Чайлд замер в замешательстве, хлопая глазами. Спустя мгновение Тома смягчился, как специально, и сказал. — Если что, то ты можешь мне написать или позвонить, я тебя всегда выслушаю, хорошо?

— Чего? — окончательно потерялся Чайлд, но Тома смотрел так, что отказать было трудно. Прокляв себя мысленно, Чайлд выдавил. — Э-э, ладно. Если захочу поговорить, я тебе напишу или позвоню.

— Хорошо, — немного расслабился Тома и улыбнулся, прогоняя непривычную эмоцию. Чайлд ещё раз кивнул, абсолютно не понимая произошедшего, но тоже улыбнулся, откровенно копируя, махнул рукой и исчез в подъезде.

В лифте ехал со знакомым чувством убегающего времени и приближающегося опоздания. Снова разочаровывать Чжун Ли какой-то мелочью не хотелось, тем более после того, как сегодня утром он выглядел таким довольным. Отстукивая пальцами непонятный даже самому себе ритм, Чайлд улыбнулся своим мыслям.

Над ужином стоило постараться.

В квартиру он заскочил с легкой дрожью предвкушения. Быстро помыв руки, и сменив чокер на ошейник, кинулся на кухню, попутно пытаясь вспомнить, что можно было бы такого быстрого приготовить, чтобы успеть к приходу Чжун Ли. Вскоре на сковороде шипели обмазанные приправами и соусом кусочки свинины, а Чайлд вздрогнул от облетевшей всю кухню трели из телефона — звук уже включил, на всякий случай.

Но это был не Чжун Ли.

— Чего звонишь? — удивился Чайлд, включив громкую связь и положив телефон на столешницу подальше от сковороды.

— Потому что кто-то весь день сообщения не читал, — буркнул Скарамуш из динамика и тяжело вздохнул. — Что у тебя там шипит?

— Я ужин готовлю, — бросил Чайлд, убавляя огонь и накрывая сковороду крышкой, после берясь за пачку с лапшой и вываливая в уже начавшую бурлить воду в кастрюле. Закинув соли, вернулся к разговору. — Так чего?

— Короче, близнецы хотят устроить пьянку. Ну, или это нечто вроде сходки выпускников, но там не только наш прошлый курс, а ещё кто-то — первокурсников притащить хотят, что ли, я не совсем понял, — проговорил Скарамуш. Чайлд выгнул бровь, не понимая. Первое — с выпуска едва ли прошло больше трёх недель. Второе — Скарамуш был не фанатом попоек, а интересовался разве что возможностью завести полезные связи, всё же, дружба со студентами из деканата во время учёбы лишней не была.

— А ты пойдёшь? — спросил Чайлд. Скарамуш промычал что-то, похожее на согласие. Судя по всему, дело заключалось в каком-то тайном личном интересе. Чайлд собрался уже кивнуть, как одёрнул себя и, проверив свинину, сказал. — Мне надо подумать.

— Может ещё в ежедневник заглянешь? — саркастично процедил Скарамуш. Чайлд хмыкнул, бросая мимолётный взгляд на листок с расписанием на холодильнике. Выходило так, что ему до ужина оставалось еще где-то часа два.

— Нет, просто… — он протяжно вздохнул, не зная, стоит ли увиливать. Ведь это же Скарамуш.

Скарамуш, которому он рассказывал большую часть своих любовных метаний по Чжун Ли, и которого посвятил в свой секрет. Да, обозвали извращенцем, но без злого умысла или желания обсмеять — просто Скарамуш прямолинейный до грубости, что поделать. Сам Чайлд не лучше, раз уж на то пошло. Однако была одна вещь.

Чжун Ли не горел желанием рассказывать хотя бы кому-то о новом аспекте их жизни. Всё, что происходило в стенах этой квартиры, должно было оставаться тут же без вербальной огласки вне. И Чайлд это понимал, поэтому Скарамуш оставался в неведении касательно того, к чему всё же привело раскрытие неожиданных фетишей Чайлда. Да, мог что-то заподозрить, но никогда сам тему не поднимал, скорее беспокоясь за свои личные границы, чем за границы Чайлда.

Однако найти небольшую лазейку — не так сложно. Это и удовлетворит потребность Чайлда поделиться хоть с кем-то, и не даст Скарамушу достаточно информации, чтобы он всё понял.

— Обещай, что не будешь задавать вопросов, — попросил Чайлд, чуть ведя плечами. Молчание Скарамуша показалось донельзя красноречивым и, возможно, даже несколько осуждающим. Зато, пока он так осуждающе молчал, лапша окончательно успела свариться.

— Не уверен, что захочу спрашивать, но, допустим, обещаю, — фыркнул Скарамуш. Видимо, его чутьё подсказало ему, что дело тут какое-то нечистое. Чайлд усмехнулся этой мысли, чуть мешая свинину на сковороде лопаткой, а потом говоря:

— Есть шанс, что Чжун Ли не отпустит, мне надо спросить у него разрешения, — вздохнув, добавил, как будто в пояснении была хотя бы какая-то нужда. — Поэтому и не знаю, смогу ли пойти.

Снова молчание, но в этот раз не осуждающее, а задумчивое. И недолгое.

— С каких пор Чжун Ли тебе может что-то запрещать? — Скарамуш звучал слишком озадаченно. Понятно почему — Чайлд никогда не нуждался в каком-то разрешении, что никогда секретом ни для кого не было.

— Обещал ведь, — хмыкнул Чайлд, заканчивая с ужином и доставая тарелку. Бросил взгляд на часы и быстро сказал. — В общем, когда будет эта встреча-не-пьянка?

— Где-то после двадцатого, — всё ещё задумчиво отозвался Скарамуш. Кивнув самому себе, Чайлд проговорил:

— Я спрошу и напишу тебе попозже, ладно? Давай, мне уже идти надо, Чжун Ли скоро придёт.

Из телефона донеслось неразборчивое «пока», и Чайлд повесил трубку. Глубоко вдохнув пропитанный запахом жареного мяса воздух, улыбнулся и принялся приводить только сготовленный ужин в приемлемый вид.

К моменту, как в двери заскрежетал ключ, он успел подготовить всё к ужину и убрать сковородку с кастрюлей в раковину. Спешно вытерев руки о полотенце, метнулся в коридор и оказался на коленях буквально за мгновение до того, как дверь открылась. Сердце бухало в груди, поднимая жар до самой головы, которую он поднял, чтобы встретиться взглядом с Чжун Ли и растаять от обращённой к нему улыбки.

— Вижу, успел, — проговорил Чжун Ли, закрывая дверь и опускаясь на колени. Рядом с ним стукнулась об пол небольшая сумка-дипломат. Чайлд с трепетом потянулся вперёд, почти что умоляя, чтобы его потрогали, и Чжун Ли смилостивился, беря его лицо в ладони и гладя большими пальцами его щёки, едва добираясь до глаз. — Сильно торопился?

— Нет, совсем нет, — ответил Чайлд, чудом не срываясь на полный довольства звук. Расслабленно моргнув, проговорил. — Я ужин приготовил. Поедите?

— Немного рано, — слегка укорил Чжун Ли, отпуская его, и Чайлд вздохнул о потере, поднимаясь после короткого жеста и принимая в руки сумку. — Отнеси в спальню и возвращайся ко мне.

Он собирался сделать это как можно быстрее, но насторожился, поскольку сумка показалась слишком тяжелой. Замерев с ней в дверях спальни, он поборол мысль заглянуть внутрь и просто осторожно оставил её на постели, после спешно возвращаясь на кухню. Если Чжун Ли что-то и принёс, то ведь расскажет об этом попозже. Тем не менее, это знание совершенно не тушило предвкушение. Потому Чайлд сел на коврик у стула Чжун Ли с бегающими по спине мурашками.

Любопытство вертелось на языке вопросом, и Чайлд гонял его во рту, думая над тем, стоит ли задавать его или же нет, как Чжун Ли начал первым:

— Расскажи, как прошла твоя небольшая прогулка, — и его рука по-хозяйски нырнула в рыжие волосы. Чайлд мгновенно поддался ей, вжимаясь макушкой в тёплую ладонь и чуть наклоняясь, но так, чтобы не касаться бедра Чжун Ли. Положить голову ему на ногу и продолжать получать приятные поглаживания очень хотелось. А нельзя ведь — дистанция как правило, и трогать без разрешения запрещено.

Горько вздохнув об этом, Чайлд принялся рассказывать: про Тому, про Таромару, про их небольшую прогулку через парк и по улицам с дворами, да и в принципе про всё остальное. Чжун Ли не прерывал, молча слушая и заканчивая с ужином, порой переставая его гладить, но неизменно возвращаясь к этому спустя какое-то время. И Чайлд ощущал такое счастье, от которого, казалось, могло и сердце лопнуть.

— Он говорил, что у семьи его парня — Аято — есть питомник, — говорил он, из последних сил удерживая себя от того, чтобы всё же не уткнуться носом Чжун Ли в бедро. — В пригороде где-то. Тома сказал, что ездит туда раз в две недели, поухаживать за собаками и кошками.

— Кажется, он хороший парень, — неожиданно усмехнулся Чжун Ли, отвлекая его. Вилка звякнула о тарелку слишком громко, и Чайлд пришёл в себя, тут же поднимая взгляд. Карие глаза блеснули золотом в свету лампы всего на мгновение, и Чжун Ли улыбнулся, пальцами забираясь Чайлду за ухо и поглаживая. — Хочешь с ним подружиться?

— Не знаю, — неуверенно повёл плечами Чайлд, и только затем понял, что в голосе Чжун Ли слышались несколько ледяные нотки. Сглотнув, он уточнил. — А он Вам… не нравится?

— Он кажется безобидным, — ровно ответил Чжун Ли, только вот тот самый холод едва заметно прорезался снова. Чайлд сглотнул, быстро облизывая губы и чуть ёрзая на месте. Заметив его метания, Чжун Ли улыбнулся, опасно, и перебрался пальцами к его челюсти. Чуть надавив, заставил задрать голову выше и слегка наклонился. Чайлд заворожённо смотрел ему в глаза, буквально ощущая, как всю его волю пожирают в один укус. Карие глаза хищно сощурились. — Я не против, если он станет твоим другом, Аякс, но тебе придётся доказывать свою верность мне каждый раз после вашей новой встречи. Думаю, так будет справедливо.

— Да, — тихо выдохнул Чайлд, чувствуя, как воздух кончается в лёгких. Приподнялся на коленях, желая дотянуться до губ, и чужой жар уже опалил его лицо, как Чжун Ли отпустил его и отстранился. Сжав в разочаровании челюсти, Чайлд бессильно бухнулся обратно на коврик.

Один лишь взгляд на удовлетворённое лицо Чжун Ли заставляет решимость вспыхнуть неутомимым огнём в груди Чайлда. Возможно, он нарвётся на наказание, хотя, вероятно, в лучшем случае на предупреждение, но попробует. Потому что хотелось самому, потому что в груди до сих пор цвело желание ещё раз порадовать Чжун Ли, увидеть на его лице ту приятную, но определённо недобрую улыбку, потому что… всё внутри ныло, разгоралось, требовало.

Под напором всех этих мыслей он всё же потянулся вперёд и вжался в тёплое крепкое бедро щекой, после чуть переползая вверх и потираясь, глубоко выдыхая. Спустя пару секунд его уже схватили в предупреждении за волосы, а сверху послышалось ледяное:

— Аякс.

— Господин, молю, — прошептал Чайлд достаточно громко, чтобы его услышали. — Позвольте доказать Вам, что я смотрю лишь на Вас, прошу.

Несколько мгновений крепкая хватка в его волосах сохранялась, а после ослабла. Теперь его не держали, а гладили, поправляя взъерошенные волосы. Чжун Ли задумчиво подпёр голову кулаком и усмехнулся, едва ли не скалясь.

— Ты снова становишься ненасытным, — протянул он с глухим рокотом, от которого новая волна мурашек накрыла Чайлда с головой. И он видел, что Чжун Ли не хочет отказываться от его предложения. — Поиграть с тобой, Аякс?

Сглотнув, он резво закивал, глядя из-под ресниц и прижимаясь ближе, но до сих пор не решаясь тронуть руками. Привитая за неделю установка продолжала настойчиво биться в голове прямо в такт его зачастившему горячему сердцу.

Чжун Ли откровенно издевательски задумался, отводя взгляд в сторону, после медленно кивнул. Постучав пальцами по столу, уже открыл было рот, как тут же закрыл его от внезапного громкого пиликанья. Чайлд побледнел, узнав в этом звуке уведомление на свой телефон. Прикрыв глаза, Чжун Ли в порыве недовольства вскинул брови. Чайлд затаил дыхание, уже готовый извиниться, как Чжун Ли проговорил:

— Меня начинает это дико раздражать, — протяжно выдохнув, он посмотрел на Чайлда без ожидаемой злости. Там не было ничего, кроме неожиданного света некой идеи. Ранее отпечатавшееся раздражение на лице Чжун Ли исчезло, сменившись пробирающим выражением мрачного удовольствия. Снова посмотрев на Чайлда, он проговорил. — Думаю, тебе стоит уделить внимание реальному миру, Аякс.

Недоумённо похлопав глазами, Чайлд глянул в сторону столешницы, где и лежал его телефон. Реальному миру? То есть… Он неуверенно вернул взгляд к Чжун Ли, не решаясь озвучить то, что пришло ему в голову. На него посмотрели, внимательно, и Чжун Ли сказал:

— Тебе запрещено пользоваться телефоном, пока меня нет дома. Можно отвечать только на мои сообщения и звонки, не более, — он улыбнулся. Чайлд моргнул, проверяя, точно ли правильно услышал, и ощутил, как по его губам провели пальцем. Невольно облизнувшись и задев языком палец Чжун Ли, открыл было уже рот, чтобы спросить, уточнить, потому что он не совсем понимал, за что его ограничили, как его опередили — Чжун Ли произнёс мягче, как успокаивая. — Это не наказание, Аякс, это новое правило. Ты понимаешь, что это значит?

Сглотнув вставший в горле колючий ком, Чайлд медленно выдохнул, отпуская то небольшое, но неприятное напряжение, схватившее его. Все мелькнувшие в голове мысли о собственных промахах рассосались без следа, оставив после себя облегчение. Улыбнувшись, Чайлд чуть прищурился и протянул с поплывшей в голосе игривостью:

— Что Вы не злитесь на меня.

— А есть за что? — усмехнулся Чжун Ли, снова проводя пальцем по его приоткрывшимся губам, и Чайлд не удержался, сжав его меж ними. Чжун Ли качнул головой и отнял руку для того, чтобы оставить лёгкий щелбан на лбу Чайлда. Когда на него воззрились удивлённо, он сказал привычное. — Не наглей. Иди готовься.

Потерев лоб, Чайлд поднялся с коврика и, полыхая предвкушением, бросился в ванную.

***

В общем-то, лезть в чужую жизнь — не совсем правильное решение, так? Это не его дело, не его забота, и в принципе, вроде как, речь идёт о взрослом человеке, который и сам может разобраться со своими проблемами. По крайней мере, так ему несколько раз говорил Аято, и звучало разумно. Да и слова те были к нему обращены из заботы о нём же, потому что, опять же по словам Аято, Тома «слишком сильно заботился о посторонних».

И до этого момента эта привычная мантра помогала. Сейчас же уже пошёл который день, а Тома не мог никак избавиться от тревоги, потому что всё приобрело какие-то чересчур ужасающие очертания. Настолько ужасающие, что он начал слишком часто задерживать взгляд на стене в гостиной, через которую он мог… услышать.

Услышать и лишь в который раз убедиться, что происходящее у их соседей — ненормально. В счастливых парах ведь никто не бьёт своих возлюбленных, не причиняет им боли, и об упоминании о нём на лице его партнёра не должно мелькать нечто, что Тома расшифровал как напряжение.

Сейчас, вернувшись с прогулки, вымыв лапы Таромару и вычесав его, он сидел на диване и боялся услышать ещё одно подтверждение. А внутри грызла сердце вина, потому что он совершенно не знал, что делать. То есть, да, у него был какой-то не очень продуманный план, состоящий из одного пункта: разговора. Поговорить с Тартальей, подружиться, стать тем, кому он может доверять и узнать немного об их отношениях с… Чжун Ли.

Ведь Тома мог ошибиться, верно? Это всё могла быть ошибка. Просто подсознание, напитанное стрессом из-за переезда и восстановления в университете сыграли с ним плохую шутку, и он подумал, что один из его соседей находится едва ли не в плену у своего «возлюбленного». На самом деле, ему всё это время казалось, он просто надумал.

А потом услышал… это во время звонка. Увидел полоску от удушения на горле у Тартальи. Его страх при звонке от его мужчины. И то, как быстро он убежал после этого, буквально торопясь. Будто в самом деле боялся. И Тома не придумал ничего лучше, чем предложить помощь в виде звонков или сообщений. Он до сих пор не мог понять, с каким именно чувством на него посмотрел Тарталья, но ему хотелось думать, что это было понимание. Или нечто вроде того.

Стоило ли подождать, когда за стенкой начнутся крики — его аж передёрнуло от мысли, что придётся именно ждать этого момента, — а потом вызвать полицию? На форумах, куда он залез, чтобы хоть немного да прояснить ситуацию в собственной голове, писалось, что это может обернуться и не лучшим исходом.

Потому он просто не знал. Таромару жаркой тяжестью лежал мордой у него на коленях, посапывая после прогулки, а Тома слепо чесал его за ухом, действительно не понимая. Мысли казались такими разрозненными, пугающими, а по спине то и дело бегали неприятные мурашки, стоило ему лишь вспомнить шею Тартальи.

Двенадцать лет разницы. Тот момент, когда Тома действительно испугался. Тарталья не выглядел как тот, кто уже давно закончил университет, и ему было страшно представить, сколько ему было, когда он встретил Чжун Ли. Ведь это же тоже могло повлиять… ему так казалось. Он всё ещё не понимал.

Наверное, это не совсем то, что описывали в интернете. Что если речь не просто про избиения, а про нечто серьёзнее? Вроде абсолютной зависимости? Что если Тарталье промыли мозги, и он совершенно не понимает, считая всё происходящее — нормой? У Томы самого не было богатого опыта в отношениях, однако он точно знал, что подобное точно находится за всеми мыслимыми и немыслимыми пределами нормы.

Так быть не должно.

— Тома?

Он вздрогнул, чуть не сбросив с колен Таромару. Тот недовольно хрипло гавкнул, просыпаясь. Бросив взгляд на часы, Тома округлил в удивлении глаза, поскольку с его прихода успело пройти около трёх часов. Не успел он подняться, как из коридора показался Аято.

— Солнце моё, что случилось? — сказал он мягко, знакомо растягивая губы в полуулыбке. Нежность была ему не к лицу, но в таких мелочах он казался Томе красивее всего остального мира. Только сейчас насладиться ей он не смог, плюхаясь обратно на диван в бессилии. Прислушался и нет, за стенкой было тихо. Поборов желание приложиться к ней ухом, перевёл взгляд на Аято — теперь на него смотрели уже не расслабленно, а слегка непонимающе.

— Я просто задумался, — пробормотал Тома, не зная, стоит ли говорить. То есть, да, об этом стоило поговорить, всё же они буквально живут в соседней квартире, и Аято следует знать о происходящем. Но говорить о чужом несчастье — слова никак не хотели слетать с языка, тяжелея даже не на его кончике, а в горле.

Аято не поверил — по его лицу скользнуло слишком отчётливое сомнение, и тот факт, что Тома смог это увидеть, уколол в сердце. Потому что врать Аято не стоит, он слишком умный, но из искренних чувств не будет давить до тех пор, пока Тома не надумает сам рассказать. И от этого становилось ещё тоскливее.

В кресло упала рабочая сумка с документами. Сам Аято, даже не спеша переодеваться из костюма, сел рядом с Томой и ничего не сказал, когда Таромару нагло лизнул его в руку. Отвёл голубой взгляд в сторону, задумываясь.

— Аято, — всё же выдавил Тома, возвращая его внимание к себе. Сглотнул новый ком, вставший поперёк горла, когда на него посмотрели со всё той же затаённой мягкостью, которая предназначалась только ему да Аяке.

— Что-то случилось, — уже не спрашивал Аято, беря его за руку и слегка сжимая. — Что-то не очень хорошее, и ты не знаешь, стоит ли мне об этом говорить. Но ты же знаешь, что я не буду ругаться на тебя, да? — последнее Аято сказал с небольшой усмешкой, не ледяной, а по-настоящему доброй. Тома мысленно застонал, кивая и не в силах не ответить на неё:

— Да, конечно знаю.

Аято не ругался. Это было слишком прямолинейно для такого, как он. А Тома никогда и не слышал от него какого-то даже завуалированного упрёка, от каких — и это он уже знал точно — горят от стыда уши у тех, кого он ими щедро посыпал на работе. Тем не менее, поймать подобное осуждение сейчас ему не грозило.

— Ты знаешь… — Тома всё же набрался смелости, бросая взгляд на стену за спиной. Когда посмотрел на Аято, то увидел, как тот тоже глянул туда. Абсолютное спокойствие в голубых, слегка отдающих фиолетовым глазах, было заразным, и Тома подчинился ему, позволяя смыть все его тревоги. Глубоко вдохнув, продолжил. — Ты уже видел наших соседей?

Брови Аято дрогнули в удивлении, и это был его максимум. После слегка сошлись, он медленно кивнул со сквозящим в движении непониманием.

— Ты мне про них рассказывал, — напомнил он, снова чуть усмехаясь, а после хмурясь уже отчётливее, когда Тома мотнул головой.

— Нет я про то… видел ли ты их? — почти отчаянно спросил Тома, понятия не имея, как можно в принципе подвести к разговору так, чтобы не звучало, будто он обвиняет одного из своих соседей в домашнем насилии. Даже несмотря на то, что он по чистой случайности подслушал, как Тарталью… Он содрогнулся, вспоминая те протесты, что услышал, а также звуки ударов.

— Сегодня утром, — отозвался Аято внезапным ответом. Тома удивлённо похлопал глазами, а Аято продолжил. — Одного мельком — он рыжий, как ты и говорил, но больше я не разглядел. А второй — Чжун Ли. Он по виду оказался старше, чем мне казалось, — он задумчиво посмотрел в сторону, одной рукой перебираясь на голову вновь примостившегося у колен Томы Таромару.

— Хорошо, — облизал губы Тома, лихорадочно думая, после осторожно спрашивая. — А он не показался тебе… странным, не знаю?

Теперь Аято посмотрел на него тем проницательным взглядом, от которого всё внутри рефлекторно сжалось. Тома поджал губы, отворачиваясь, в самом деле испугавшись, что сейчас всё расскажет прямо так, без каких-то предисловий. А это казалось неправильным. Тарталья казался… хорошим, не заслуживающим того, чтобы о его проблеме говорили именно таким образом.

— Если под «странностью» понимать его некоторую открытость и не более, — сказал Аято медленно, как взвешивая каждое слово. Тома кивнул, слегка злясь на себя за собственный вопрос. Аято мягко погладил его по ладони, успокаивая. — Это связано с ним?

— Я… не уверен, но… — Тома снова беспомощно взглянул на стену. Глубоко вдохнув и сжимая тонкие пальцы Аято, посмотрел ему в глаза. — Могу я попросить тебя… узнать о них? Пожалуйста, это… важно. Может, я просто выдумываю и всё на самом деле не так, понятия не имею, но, прошу…

— Хорошо, — Аято согласился даже слишком быстро. Тома моргнул, а потом облегчённо выдохнул, когда к нему прижались и оставили лёгкий поцелуй на щеке. В нос хлынул запах дорогого парфюма, уже ставшего слишком привычным, и Тома зарылся носом в шею Аято, благодарно прикрывая глаза. По его спине прошлась рука, аккуратно поглаживая.

— Спасибо, — прошелестел Тома. С обывательской информацией он справится и сам. Но если какие-либо скелеты в шкафу у их соседей — в особенности, у Чжун Ли, — есть, то Аято нароет всё, и даже больше.

— Не переживай, солнце моё, всё будет в порядке, — нежно пообещал Аято, обнимая его крепче. Таромару от их движений даже голову не поднял, предпочтя сон.