Где-то Чайлд слышал, что пары недель для вырабатывания привычки мало. Для такого должно пройти больше месяца или даже двух. Это обязано занимать большое количество времени. Однако, судя по всему, дело могло быть ещё и в самом желании. Или нормальный режим сна и не привычка вовсе.

В любом случае, он приучился просыпаться раньше Чжун Ли каждый день и зевать с чудившимся желанием вывихнуть себе челюсть. Осторожно выпутываться из тёплых объятий, затягивать ошейник на горле, прокрадываться в ванную, умываться, готовить завтрак, ставить тарелку на стол и садиться на коврик около стула Чжун Ли как раз в тот момент, когда из спальни послышится звон второго будильника.

Сегодня в голове мелькала шальная мысль: родители оказались правы, и Чжун Ли действительно очень хорошо влияет на Чайлда. Своей дисциплиной, своей непоколебимостью, своими методами воспитания. Синяки на ягодицах с первого дня уже успели сойти, оставив после себя не такие уж и заметные следы. Учитывая это, Чайлд смел полагать, что он справляется, и Чжун Ли доволен им.

Потому этим утром он снова был полон уже знакомого, тёплого и всеобъемлющего чувства. Прислушиваясь к шагам по коридору, Чайлд в ожидании повернул голову и тихо вздохнул, когда послышался негромкий хлопок двери в ванную. Раздавшийся за этим шум воды не продлился долго, и вскоре шаги возобновились.

— Доброе утро, господин, — выдохнул Чайлд, буквально держав эти три слова на языке последние несколько минут. Зашедший на кухню Чжун Ли замедлил шаг и прищурился, глядя на Чайлда. Пелена сонливости окончательно исчезла из его взгляда, сменившись сначала на теплоту, а затем и на задумчивость.

— Доброе, — он подошёл ближе, потрепал Чайлда по волосам – тот довольно прикрыл глаза, — но не сел на стул. Наоборот, прошёл мимо, к плите, и открыл настенный шкафчик. В непонимании Чайлд повернул голову и замер, услышав твёрдое и чёткое. – Напомни, что вчера вечером произошло?

Изумлённо поморгав, Чайлд полностью повернулся на коврике и положил руки на колени. Звук, с каким на кухонную тумбу поставили непрозрачный пластиковый контейнер, заставил вздрогнуть от неожиданности. Чайлд задумался, быстро перебирая в голове всё случившееся, и проговорил, прогоняя ставшую в раз давящей тишину:

— Вы… отвели меня на прогулку в парк, где мы поговорили, а потом… — щёки обжёг румянец, а воспоминание разлилось в животе приятным холодком – смесь волнения и возбуждения. Совсем чуть-чуть - ничто, по сравнению с тем, как вчера в нём всё буквально выло от наслаждения, когда он смотрел на Чжун Ли снизу вверх, чувствуя подошву его ботинка меж своих ног и елозя коленями по пыльной дорожке парка. Сглотнув, он закончил. – Вы заставили меня кончить.

— Не лукавь. Разве я тебя заставлял? – хмыкнул Чжун Ли, ставя на кухонную тумбу второй контейнер и закрывая шкафчик, чтобы открыть другой. Чайлд опустил взгляд в пол, облизав губы, и ответил, стараясь, чтобы прозвучало чётко, но голос всё равно слишком заметно дрогнул:

— Я умолял Вас об этом, и Вы позволили мне это сделать. Я… кончил, как животное, от Вашей ноги, — он тут же захлопнул рот, произнеся последнее слово. Жар охватил уши и пятнами покрыл часть шеи. Как когда он почти без слов вчера догонял своё удовольствие прямо посреди места, где гулял бессчетное количество раз за последние несколько лет. Это оказалось в разы лучше того, что он успел вообразить. Пока что единственное, о чём он жалел, так это о том, что так и не смог отсосать у Чжун Ли у той скамейки.

— Очень хорошо, — отозвался Чжун Ли с очевидным довольством, и Чайлд только сильнее опустил голову в смущении. На кухонную тумбу поставили ещё что-то, затем раздался шорох, словно куда-то насыпали что-то мелкое. Будто бы… Чайлд моргнул и поднял взгляд, резко вспоминая, что в контейнерах хранился рис.

Чжун Ли высыпал немного риса в прозрачную стеклянную мисочку – которых на тумбе вдруг оказалось целых три, — а затем закрыл контейнер и обернулся к Чайлду. В одно мгновение только было потеплевший взгляд снова стал непроницаемым и холодным. Заставившим Чайлда мгновенно растерять весь возбуждённый флёр и сосредоточиться.

— Только я говорил не об этом, — Чжун Ли опёрся и кухонную тумбу руками, не отводя взгляда, будто запечатав в ловушку, из которой невозможно сбежать. Чайлд медленно вдохнул, а в груди сердце застучало чаще, сильнее. Несколько мгновений висела тишина, окончательно уничтожающее набежавшее смущение и заменяя его всё тем же давлением. Чжун Ли сузил глаза, спрашивая. – Что ты вчера наделал, Аякс?

— Я… — Чайлд лихорадочно прокрутил в голове воспоминания вчерашнего вечера, старательно не задерживая внимания на том, как его грубо вжимали во входную дверь, методично и резко вбиваясь в него, и… выдохнул, осознавая. – Провинился. Я провинился перед Вами, — снова облизав пересохшие губы, Чайлд склонил голову, ощущая, как холодок бежит по спине от уже привычного, но всё такого же пристального взгляда любимых глаз. – Накажите меня, господин.

И эти слова соскользнули с языка так правильно и так нужно, что Чайлд невольно поразился тому, что… и в самом деле сейчас это ему необходимо. Запоздалое чувство вины, которое он вчера испытал, поняв свою ошибку, заново прорезалось ядовитым сорняком в груди. А поскольку его тело принадлежит Чжун Ли, то от сорняка тот будет избавляться так, как посчитает нужным.

— За что? – спросил Чжун Ли, уже зная ответ. Снова раздался шорох чего-то высыпающегося из контейнера, но Чайлд не посмел поднять голову. Протяжно выдохнув, он прошептал:

— За то, что я посмел кончить без Вашего разрешения.

— Отлично, — шорох прекратился. Затем послышались шаги, и Чжун Ли сказал, всё так же твёрдо, холодно, приказывая. – Подними голову. 

Он выполнил, сначала цепляясь взглядом за полную белого риса мисочку, а потом снова оказываясь в ловушке чужих глаз. Всё таких же непроницаемых и спокойных. Чжун Ли протянул Чайлду тарелочку, и тот послушно принял её, не до конца улавливая суть.

— Я не буду надевать на тебя пояс, — сказал Чжун Ли неожиданно, и выражение его лица изменилось, на несколько секунд став мягче. Чайлд сжал губы, кивая и про себя облегчённо выдыхая. Лёгкое напряжения от того, что именно это его и ждёт за проступок, отпустило. Чжун Ли продолжил, полностью передавая ему тарелочку. – Поскольку ты радовал меня последние дни, я смягчу твоё наказание. Цени моё к тебе расположение, Аякс.

— С-спасибо, господин, — улыбнулся Чайлд, опуская руки с мисочкой себе на колени и кожей чувствуя её холод, постепенно исчезающий в тепле его ладоней. Полуулыбка Чжун Ли держалась ещё пару мгновений и исчезла за выражением всё той же серьёзности.

— Учись терпению. Ты должен перебрать это до моего ухода на работу, — с этими словами он вернулся к кухонной тумбе за другими двумя небольшими стеклянными мисочками. Чайлд же нахмурился – что он должен перебрать и что имелось в виду под «учёбой терпению»?

В растерянности он опустил взгляд на первую мисочку с рисом. И тут до него дошло. От осознания он аж застыл, в состоянии только моргать и тупо пялиться на рис. Точнее, на смесь из двух видов. Белые зёрнышки были так плотно смешаны с бурыми, что стало непонятно – это белый рис смешали с бурым или наоборот.

— Аякс, — позвали его, привлекая внимание, и он снова поднял голову. Теперь ему протягивали две пустые мисочки. Поспешно поставив перед собой ту, что с рисом, он принял их, продолжая удивлённо моргать. Чжун Ли сказал. – Ты не встанешь с этого места до тех пор, пока не закончишь. Если не успеешь к моему уходу, то ты будешь заниматься этим весь день.

— Да, господин, — ответил Чайлд, задавливая удивление и принимая приказ. Поджав губы, расставил мисочки перед собой на полу. И всё равно получалось верить с трудом, потому что… ему правда приказали перебрать рис, который Чжун Ли сам же и смешал? Очевидно, что смешал он для наказания, но всё же…

— Можешь начинать, — раздалось над головой, и Чжун Ли сел за стол. Стук вилки о тарелку подсказал, что он начал завтракать, и это же внезапно отрезвило, заставило Чайлда задвигаться.

Не совсем уверенно, будто думая, что ему кажется, он коснулся риса пальцами. Тот не исчез, и реальность пришлось принять. Чайлд несколько озадаченно украдкой глянул на начавшего есть Чжун Ли, и зачерпнул пару белых зёрнышек. Нахмурился, приметив среди них одно бурое. Кое-как отделив их друг от друга, разложил по двум пустым мисочкам.

Внезапно его хлопнули по одной из лопаток, и он невольно выпрямился. Удар был не сильным, больше каким-то дразнящим и предупреждающим. Не успел Чайлд повернуться, как Чжун Ли произнёс:

— Спину держи прямо.

Кивнув, Чайлд выпрямился и бросил ещё один изучающий взгляд на Чжун Ли. Тот уже убрал руку и не смотрел на него, продолжая завтракать. Вздыхая про себя, Чайлд вернулся к рису. Белые – налево, бурые – направо.

До ухода Чжун Ли на работу оставалось ещё около часа. Если быть точнее – Чайлд бегло глянул на часы на стене кухни, — сорок минут. Вместе с этим тарелочка с рисом начала казаться слишком глубокой и большой. Белые зёрнышки никак не хотели нормально отделяться от бурых и наоборот. Однако каким-то чудом через несколько минут Чайлд обнаружил, что дно обеих ранее пустых мисочек оказалось скрыто от его глаз.

Время текло то быстро, то медленно. Из средней мисочки продолжали пропадать зёрна, но чудилось, что риса не становилось меньше. Сжимая губы, Чайлд чуть двинулся на коврике, чувствуя, как начинают затекать ноги из-за позы. Вес собственного тела слишком отчётливо давил на икры. Новый хлопок по лопатке напомнил держать спину прямо.

Напряжение медленно разливалось по всему телу, а в висках стучал приказ. Стряхивая с подушечек пальцев слегка прилипший рис в левую мисочку, Чайлд моргнул и снова глянул на часы. Прошло чуть больше пяти минут. А внутри, из самого нутра, поднималась знакомая волна. Маленькая, почти незаметная, но несущая это невыразимое ощущение… словно бы принадлежности.

— Аякс, — прозвучало уже твёрже и будто бы с раздражением. Чайлд дрогнул под третьим шлепком по лопатке и выпрямил спину, выдыхая протяжно. – Продолжай.

И он продолжил, чувствуя лёгкую тяжесть в плечах. С такого расстояния, когда он не мог скрючиться над тарелочкой, рис различать стало немного труднее. Благо, что просачивающиеся в левую миску бурые зёрнышки слишком отчетливо выделялись на фоне белых. А белые – на фоне бурых, поэтому он успевал менять их вовремя.

В какой-то момент Чжун Ли поднялся из-за стола и ушёл из кухни. Чайлд чуть оглянулся, провожая его взглядом, и снова вернулся к своей мисочке, чуть приподнял её. Облегчённый выдох вырвался из его рта, когда он увидел, что до прозрачного дна осталось не так много, как ему казалось. 

Вместе с уходом Чжун Ли его покинуло странно-тёплое ощущение, лаской ранее проходившееся по его плечам и позвоночнику. Опомнившись, Чайлд поспешно выпрямился и тяжело вздохнул, продолжая работать. Это было несколько странно – пальцы слегка покалывало, когда он касался зёрен, а в голове не находилось ни одной более-менее интересной мысли.

Сознание цеплялось лишь за несколько вещей: за ограниченность времени, за нарастающую боль в подогнутых ногах, за приказ держать спину прямо и за цвет зёрен, опускающихся то в левую, то в правую мисочку. Следовало сделать всё так, как приказал Чжун Ли.

Потому что иначе Чайлд ничему не научится и не заслужит его прощение. Именно это предполагалось под «учёбой терпению»? Он должен быть терпеливым и держать себя в узде, помня о том, что обязан слушать все приказы Чжун Ли? Он помнил об этом, но всё равно вчера провинился. 

И всё же – его наказание не такое суровое, как могло бы быть. Вероятно, Чжун Ли мог снова надеть на него пояс на несколько дней, до тех пор, пока снова не убедился бы в том, что он понял свою ошибку и будет стараться себя контролировать. Но он пожалел Чайлда, дал иное наказание, выразил свою благосклонность и благодарность.

Чайлд слегка улыбнулся, продолжая перебирать пальцами рис и видя уже открывшийся участок стеклянного дна мисочки. В сердце знакомо горел слабый, но приятный и согревающий огонёк, подпитываемый испытываемой им болью и концентрацией на зёрнах. Вместе с приказом в голове начало пульсировать понимание: Чжун Ли будет доволен, если он сделает всё правильно.

Чжун Ли его похвалит и будет рад, что Чайлд – «его Аякс», — перенёс своё наказание и понял свою ошибку. Что Чайлд научился быть терпеливым и не торопиться, потому что если торопиться, то зёрна снова смешаются, и всё будет неправильно. Потому что Чайлд должен следовать приказам своего господина и радовать его.

И все эти мысли прохладным озером разлились в его голове, остужая и не мешая возникшей концентрации. Казалось, что он в состоянии различить каждое зёрнышко риса, что брал пальцами, ощутить их лёгкость и форму неровных граней. Внезапно он слишком отчётливо увидел, что белые зёрна меньше и немного круглее бурых, которые в противовес были будто бы длиннее и тоньше.

Однако прежде, чем он до конца смог осмыслить этот момент, в левую мисочку упало последнее белое зерно, а средняя полностью опустела. Моргнув, он остановился и посмотрел в обе мисочки, после перебирая их пальцами и проверяя, не затерялись ли там упущенные им зёрна. Вдоль позвоночника пробежался холодок, и Чайлд обернулся раньше, чем раздались шаги.

И он увидел, как Чжун Ли слегка отталкивается от косяка двери, уже одетый в рубашку и брюки, а галстук петлёй затянулся у него под воротом. Его рука в уже привычном и даже каком-то родном жесте коснулась макушки Чайлда, и тот прикрыл глаза, принимая ласку и испытывая невероятное облегчение.

Будто кто-то исцелил его от некоего давящего чувства в сердце. Накрывшее волной ощущение принадлежности тому, кто сейчас продолжал гладить его, медленно отступало, оставляя после себя лишь отголосок эйфории. Слабый, манящий, и Чайлд мысленно удивился такому. Хотя оно казалось ему очень знакомым, только он не совсем пока понимал, почему.

Какое-то воспоминание вертелось на краю сознания, но он не успел до него дотянуться. Потому что встретился взглядом с Чжун Ли, и все мысли как-то сами отложились на потом. У него будет время всё обдумать, когда он останется один, а пока он должен посвятить всё своё внимание не себе, а ему.

— Умница, — слегка улыбнулся Чжун Ли, затем протягивая вторую руку. Пару раз глубоко вдохнув и с сожалением окончательно упуская ощущение, Чайлд подал мисочки с рисом. После того, как их оглядели и немного перебрали рис, проверяя, они отправились на стол. Затем Чжун Ли подал руку Чайлду. – Поднимайся.

Тот стиснул его ладонь и шевельнулся, пытаясь приподняться с колен, и неожиданно падая обратно. Ноги взвыли болью и неприятное, мучительное онемение разлилось по ним, не давая нормально двигаться. Дёрнувшись, Чайлд попытался встать повторно и чуть не заплакал от боли.

— Ш-ш-ш, всё, не надо, просто выпрями их, осторожно, — Чжун Ли успокаивающе погладил его большим пальцем по тыльной стороне ладони, мягко и бережно держа её в своей руке. Его голос наполнился нежностью, от которой внутри Чайлда всё приятно растаяло.

Кое-как выпрямив ноги, он протяжно выдохнул, неумело разминая их одной рукой, второй продолжая сжимать ладонь Чжун Ли. Рядом с ним неожиданно присели и молча помогли. Длинные пальцы Чжун Ли так правильно смяли плоть затёкших икр, что Чайлд не сумел сдержать довольного и облегчённого вздоха. Чувствительность возвращалась медленно и будто бы нехотя.

Только что мявшие его ноги пальцы обхватили его челюсть и заставили поднять голову. Чайлд послушно последовал за движением и вновь пересёкся взглядом с внимательными карими глазами.

— За что ты был наказан, Аякс? – вставая спросил Чжун Ли, продолжая держать его. Чайлд сглотнул, отзываясь:

— За то, что кончил раньше времени. Мне нужно научиться терпению, — и медленно утопая в черноте чужих расширившихся зрачков. По его щеке в ласке скользнул большой палец, наталкивая на мысль, и его отпустили. Не желая упускать момент, Чайлд дотронулся до запястья Чжун Ли, останавливая и спрашивая. – Можно?

На него взглянули внимательно, прищурив в выражении искреннего довольства глаза. И его удовлетворение отразилось в Чайлде будто в зеркале, теплом обдавая его забившееся быстрее сердце и проникая в каждую клеточку его тела. Заново поднимая в нём ту самую волну, ненадолго погружая его в спокойное и мягкое море.

— Можно, — ответил Чжун Ли медленно, наблюдая. Его взгляд согревал кожу и будто бы оставлял на ней невидимые следы, подчёркивая принадлежность Чайлда. Тот осторожно обхватил его запястье и чуть отодвинул от себя.

Только затем, чтобы прижаться в поцелуе к его раскрытой ладони, чувствуя губами немного огрубевшую из-за мозолей кожу. Одно неожиданное откровение озарило Чайлда – так надо делать. Он должен благодарить Чжун Ли за то, что тот с ним делает. Он должен быть благодарен за то, что его наказывают и обучают, за то, что ему дают внимание, воспитывают. Любят.

Ведь это бесценно. И на мгновение он погрузился в спокойное море с головой, ощущая теплоту его течений и мягкость движущихся волн.

— Спасибо, господин, — дрогнувшим голосом прошептал он, отстраняясь от его ладони и всё ещё чувствуя губами тепло его кожи. Наваждение спало плавно, отступая от него и возвращая всё на свои места. Его снова погладили по щеке, и Чжун Ли произнёс, улыбаясь:

— Мне нравится эта твоя идея. Хочу, чтобы так было и впредь.

— Да, — Чайлд прикрыл глаза на долю мгновения, ощущая себя неожиданно целостным и спокойным. Довольным, лишённым того неприятного сорняка в груди. Ноги всё ещё ныли, по спине прокатилось напряжение, напоминая о пережитом наказании. Но всё это только сильнее разожгло в нём чувство правильности происходящего.

Его перестали касаться. Чжун Ли отступил на шаг, но взгляд его до сих пор бродил по Чайлду, по его коже, по ошейнику, по лицу и волосам. Пристально, внимательно. Почти что хищно.

— Пока отдыхай, — сказал Чжун Ли и снова погладил его по голове, ероша волосы, затем удаляясь прочь с кухни.

Чайлд проводил его взглядом и чуть наклонился в сторону, опираясь плечом о ножку стола. Та неудобно врезалась в кожу гранью, но Чайлд не пошевелился, пытаясь осмыслить собственные чувства и ощущения. Понять, что это было за ласковое море такое. Знакомое. Будто он уже его ощущал, причём совсем недавно.

В голове всё до сих пор казалось несколько вязким, и Чайлд отмахнулся от размышлений, прислушиваясь к едва слышному шуму в квартире. Чжун Ли заканчивал со сборами на работу, и его следовало проводить. Встряхнувшись и пощупав свои ноги, Чайлд попытался встать, цепляясь рукой за край стола. 

Мучительная дрожь пробежалась по мышцам напрягшихся ног. Задрожав, Чайлд выпрямился и протяжно выдохнул. А потом его колени резко подогнулись от очередной волны, и он неловко перехватился за стол, облокачиваясь на него локтями. Кожу задело что-то прохладное, и раздался громкий звон разбившегося стекла.

В ужасе замерев, всё ещё опираясь об стол, Чайлд посмотрел на пол. На пол, усыпанный смешением из осколков стекла и белого риса. Тупо моргнув, он медленно перевёл взгляд на стол. Вместо трёх мисочек там стояло только две. Во рту так резко пересохло, что он не смог нормально сглотнуть.

— Аякс!

Щекотка пробежалась вдоль спины. Чайлд по наитию вжал голову в плечи, растерянно продолжая оглядывать осколки и совершенно не понимая, что ему надо делать. Убраться. Наверное, надо убраться, достать пылесос или лучше швабру, собрать осколки с рисом и выбросить. Но для этого надо развернуться и…

Он было двинулся, следуя за мыслью, как его приморозило к полу приказом:

— Стой на месте! – голос Чжун Ли звучал так близко и так громко, полный будто бы гнева, что Чайлд не смог ему противостоять. Только внутри всё сжалось, а сердце застучало о рёбра лихорадочно, быстро, разгоняя и напряжение, и неожиданное облегчение по венам. Потому что ему сказали, что делать, и он мог перестать метаться в выборе. Раздался стук чего-то деревянного об пол, а затем прозвучал ещё один приказ, не такой громкий, но всё ещё прошитый насквозь той же суровостью. – Сядь!

В непонимании Чайлд двинулся вниз, сгибая колени. Запоздало мелькнула мысль, что идея сесть на усеянный осколками пол действительно ужасная, и такого Чжун Ли приказать не мог. Что и остановило исполнение приказа. А после это было уже не важно – Чайлда схватили за плечо и несколько грубо дёрнули назад.

Чтобы усадить на стул. Ошарашенно поморгав и, наконец, приходя в себя, Чайлд поднял голову. И встретился с обеспокоенным взглядом карих глаз. На мгновение, на короткий миг ему позволили увидеть это. Когда же Чжун Ли моргнул, то беспокойство исчезло за непроницаемостью и строгостью.

— Ноги подними и не думай опускать, пока не скажу, — сказал он чётко, захватывая всё внимание Чайлда. Тот машинально забрался с ногами на стул и для удобства обхватил колени руками.

Чжун Ли исчез так же быстро, как и появился. Несколько раз поморгав, Чайлд снова посмотрел вниз, на пол. И его глаза широко распахнулись от осознания, что он наделал. Понимание не успело полностью потопить его, как к нему вернулись.

— Простите! – выпалил Чайлд, чуть не схватив Чжун Ли за локоть, но вовремя себя остановив. Слова застряли в горле, и их пришлось буквально выталкивать из себя. – Простите. Я не хотел, я просто…

— Помолчи, — отрезал Чжун Ли, коротко мотнув головой и бросив перед стулом пару тапочек. Вот почему он так бесстрашно ходил по кухне – сам был обут. Захлопнув рот, Чайлд хотел было опустить ноги, как одну из его щиколоток крепко сжали, не позволяя. – Ты поранился?

А в его хватке чувствовалась лёгкая дрожь. Чайлд виновато поджал губы и медленно помотал головой. Никакой боли не было. Просто повезло, что ему не прилетело каким-нибудь осколком. Чужой взгляд цепко пробежался по нему, и спустя пару секунд хватка пропала. Взгляд же Чайлда прилип к полу и никак не мог от него оторваться.

Как смеет смотреть на господина, только-только закончив своё наказание и нарвавшись на новое? Снова разочаровал, снова расстроил, снова заслужил. Чайлд сжал губы, склоняя голову и всерьёз думая о том, чтобы опуститься коленями на кухонный пол и молить прощения. Конечно, это закончится для него ранами, будет неприятно…

Он отмёл эту мысль – Чжун Ли не хотел, чтобы он так делал. Чжун Ли сказал ему сесть на стул, а не пачкать кровью пол, раздирая кожу о стекло. И почему-то от этой мысли стало только горше. Почему он не был аккуратен достаточно, чтобы не столкнуть локтем миску с рисом? 

— Идём, — произнёс Чжун Ли со вздохом. Без гнева, без раздражения, но с терпением. Чайлд сглотнул и поднялся, продолжая взглядом исследовать пол. Под ногой слабо хрустнуло, и он сжал губы в линию, почти до боли.

Ранее исчезнувшая тяжесть на сердце вернулась. Но в этот раз сдавливала сильнее, мучительнее. Вина ядом расползалась под кожей, а в голове замельтешили мысли о том, что надо срочно исправиться, что надо молить о прощении. И под гнётом этих мыслей Чайлд опустился на колени, стоило дойти до прихожей.

— Накажите меня, — вырвалось изо рта почти что мольбой. Он мог видеть ноги Чжун Ли, облачённые во всё те же тапочки, и горечь от того, что он устроил на кухне бардак, только сильнее жгла язык. 

Несколько секунд Чжун Ли не двигался, а потом тяжело вздохнул и переобулся. Чайлд опустил голову ещё ниже, в ожидании, продолжая сжимать губы. Никаких суматошных мыслей, только знакомое чувство принятия. Хотя раньше оно не было таким сильным, порождающим в глубине его души удивление и заинтересованность.

Разобраться в этом сейчас ему не дали. Всё его внимание резко переключилось на ладонь, лёгшую ему на макушку. Пряди волос неприятно сжали, натягивая, и Чайлд зажмурился, следуя за движением и слегка выпрямляя до этого сгорбленную в поклоне спину.

— Что делать с тобой, я решу вечером, — прозвучало твёрдое и абсолютно спокойное. Иррационально успокоившее было всколыхнувшуюся в груди бурю – Чжун Ли на него зол не так сильно, как он успел себе вообразить. Было разлившееся под кожей облегчение спустя мгновение свернулось в ещё большее чувство вины. Чжун Ли продолжил всё тем же голосом. – Я вижу, что ты раскаиваешься, Аякс. Это хорошо. Подумай над своим проступком и уберись. Чтобы когда я вернулся, то не нашёл на полу ни единого осколка стекла или зерна риса.

— Да, господин, всё сделаю — выдохнул Чайлд протяжно и вновь опустил голову, когда его волосы отпустили. Сглотнув, прошептал. – Я буду ждать наказания, господин.

— Конечно будешь, — отозвался Чжун Ли и открыл входную дверь. Чайлд прикрыл глаза, наконец, начиная чувствовать коленями твёрдость пола, и слушал удаляющиеся шаги.

Дверь захлопнулась, и мгновением позже из лёгких вышел весь воздух. Выпрямившись, Чайлд посмотрел перед собой – на не убранные с входного коврика тапочки, — и протёр ладонями лицо, будто это было способно помочь ему прийти в себя. А потом он посмотрел на вход на кухню и ощутил, как в горле встал ком.

День не заладился с самого начала.

***

Не то что бы его преследовало плохое предчувствие. Сквозь сон чувствовал, как под боком возится просыпающийся Аякс, и уже это вдохновляло на следующий день. По крайней мере, он был уверен, что всё в порядке до тех пор, пока не услышал звон разбившегося стекла на кухне.

Он знал, что в последнее время Аякс был склонен немного… «уплывать». Расслабляться во время наказаний или просто взаимодействия, становиться чересчур податливым. В это время с ним необходимо было и быть аккуратным, и контролировать достаточно, дабы он не рухнул с достигнутых им небес разучившейся летать птицей.

И, конечно, эта переданная ему власть пьянила, но не настолько, чтобы до абсурда и потери чувства реальности. Всё же, Чжун Ли привык контролировать свою жизнь достаточно чётко ещё с юношества, что в итоге вылилось в привычку держать голову холодной, а порывам поддаваться лишь в моментах. Последние годы такие моменты провоцировал, конечно же, Аякс.

Но, очевидно, контролировать и нести ответственность за чужую жизнь в разы сложнее. Слишком много возникающих переменных, слишком много нюансов, и задачу упрощало то, что Чжун Ли знал Аякса достаточно хорошо, поскольку ему доверились ещё в самом начале их отношений. Тем не менее, это не уберегло его от мысли, что Аякс продолжит отдыхать - а не начнёт вставать, впоследствии разбив миску с рисом и чудом не поранившись.

Должен ли был Чжун Ли предугадать, что после наказания, где надо был неподвижно сидеть с добрые полчаса, Аякс не захочет оставаться на месте? Должен ли он был понять это и предотвратить, намеренно приказав? Аякс был на удивление послушным в этом плане, потому, вероятно, это уберегло бы его от ошибки.

Или же не стоило зацикливаться на собственной вине и принять тот факт, что Аякс снова ошибся, не рассчитав и по типичной неосторожности совершив проступок? Потому, возможно, Чжун Ли надо было винить не себя, а злиться на несвоевременность случая – пришлось ведь отложить наказание до самого вечера, оставив Аякса томиться дома в ожидании на несколько часов.

Может быть, это будет неплохим опытом. Между предыдущими проступками и наказаниями проходило не больше часа. Следовало посмотреть, насколько это самое «новое» может отразиться на Аяксе. 

В таких размышлениях Чжун Ли добрался до работы. Как-то слегка механически кивнул Ху Тао при входе в бюро и прошёл в свой кабинет, стараясь все мысли об Аяксе и контроле убрать подальше. Не избавиться, а отложить до поры до времени. Думать о своём возлюбленном во время консультации скорбящих по своим умершим – или умирающим – родственникам не самая лучшая идея.

Только клиентов пока не было, и следовало заняться планами на предстоящие пару церемоний, утвердить у Ху Тао и сделать ещё много подобной работы. И всё это он мог сделать, при этом обратившись за советом к своему… наверное, он мог бы назвать его своим новым другом. Учитывая, как много тот его консультировал по вопросам специфического характера. 

До какого-то времени Чжун Ли всерьёз полагал, что общение исключительно через сеть не способно перерасти в дружбу, однако это его убеждение постепенно угасало и превращалось в мираж, окончательно рассеявшийся с появлением в кругу его знакомых такой личности как аль-Хайтам.

Он был единственным из короткой череды новых знакомых, с кем Чжун Ли виделся лично. И был искренне благодарен ему за необходимые пару уроков. Впрочем, часто их разговоры перетекали на темы отвлечённые от основной, из-за которой они и встречались. Человеком аль-Хайтам оказался эрудированным, несколько хладнокровным и с обычно ничего не выражающим лицом. Правда, эта бесстрастная маска в раз слетала, стоило ему получить звонок или сообщение с одного определённого номера.

Как воспитанный человек, подобные проблески неясных эмоций своего нового друга Чжун Ли не комментировал.

В общем-то, у него сложилось впечатление об аль-Хайтаме как об опытном доминанте – и это он проверял через пару других знакомых, нежели друзей. Следственно, доверие к его опыту проросло достаточно скоро и быстро.

Уведомление о сообщении пришло через несколько минут. Пытающийся сосредоточиться на плане первой церемонии Чжун Ли не глядя взял в телефон руку и разблокировал, после читая. И тихо вздохнул: «Учитывая, что это первый такой раз, я бы посоветовал не терять с ним контакта. Не знаю, насколько он погружен в новую действительность, и не могу судить в полной мере, однако предположу, что имеет быть место шанс самоистязания из-за чувства вины. Дело сугубо индивидуальное, но напомни ему, что ты рядом»

Чжун Ли посмотрел на часы и кивнул сам себе, затем отправляя благодарность. Звучало разумно, и его мысль подтвердилась – стоит позвонить во время перерыва и проверить Аякса. И сделать так, чтобы он воспринял это как заботу.

Сложившийся в голове план прочистил мысли и позволил ему поработать без отвлечения на дела насущные. Пара консультаций прошла без проблем и почти что фоном, документы были заполнены, и перед самым перерывом Чжун Ли вышел из кабинета, держа их в руках.

Поскольку это было перед самым перерывом, он позволил себе мысленную свободу и вернулся размышлениями к Аяксу. Проявить внимание и показать своё небезразличие – казалось самым логичным. Вероятно, главное было не перегнуть с проявлением опеки. Если он так легко простит Аяксу его проступок, то какой в этом всём вообще будет смысл?

Наказание как часть воспитания, как часть дисциплины и обучения. Изначально Чжун Ли почему-то думалось, что всё происходящее между ними обязано приносить удовольствие, но стоило им начать, как ощущения оказались совершенно иными. Да, Чжун Ли определённо порой обращался к своим воспоминаниям о том, как Аякс дрожит у него на коленях под шлепками, но…

Тогда это носило совершенно иной характер – прелюдия, а не наказание. Сейчас же моменты, когда он намеренно, в желании воспитать и помочь Аяксу понять его ошибку, приказывал ему делать что-то неприятное, даже болезненное, то не получал такого удовольствия. В нём появлялось неизвестное ему ранее чувство некоего созидания – будто он вылеплял из и так прекрасного Аякса нечто ещё более совершенное и идеальное, — но вместе с этим возникала и некая печаль.

Не сожаление, точно нет. Не вина, не злость, не раздражение. Нечто тонкое, едва ли уловимое, похожее на нить паутины, но при этом острое и заседающее маленькой занозой глубоко в сердце. Сливаясь с чувством созидания, оно рождало странное и непривычное противоречие, поражающее его кровь, стоило ему назначить Аяксу новое наказание. Приказать ему сидеть неподвижно со свечой в руках за самоуправство, выпороть за опоздание, ограничить из-за нетерпения – всё это отражалось в его сознании вспышками и довольства, и будто бы горечи.

Так, словно он немного, да был расстроен, что ему надо использовать такие методы. Расстройство несильное, мало что значащее и ставшее заметным в последние несколько дней. Чжун Ли бы не назвал себя садистом. По крайней мере, он больше думал о том, что причинять боль не так приятно, как контролировать с её помощью. И то – не так уж и часто.

Он испытывал больше удовольствия от созерцания подчиняющегося Аякса, чем от Аякса, морщащегося от боли. Едва ли заметная, почти призрачная, но существующая грань. 

В подобных размышлениях он и оставил у Ху Тао документы, перекинувшись с ней парой слов о работе. Она просмотрела бумаги, внезапно посерьёзнев, а затем это не идущее ей выражение лица исчезло, сменившись привычным легкомыслием.

— Ты на перерыв? – спросила она, и Чжун Ли неожиданно чётко осознал своё нежелание ехать с ней куда-либо. Точно не сегодня и не сейчас. Ему ещё нужно было о многом подумать и позвонить Аяксу.

— Да, мне надо заехать кое-куда, — немного слукавил он, на самом деле не имея никаких чётких планов. Ху Тао просто кивнула, на его счастье, не предлагая взять её с собой и снова опуская взгляд в принесённые им документы.

— Хорошо, тогда удачи, — она лучезарно улыбнулась. Чжун Ли кивнул и двинулся к выходу из бюро.

Добравшись до машины, заперся и откинулся на спинку кресла, стиснув в пальцах руль. Прикрыв глаза в раздумьях, глубоко вдохнул и включил кондиционер – только дошло, что в салоне жарковато, хотя предусмотрительно поставил машину в тень. Вместе с этим достал из кармана телефон и разблокировал его, бегло скользя взглядом по часам.

Прошло достаточно времени, и, он смел предполагать, к этому часу Аякс мог успеть убрать кухню. Значит, занимался иными делами и… слова аль-Хайтама больно ударили по виску и заставили всё внутри похолодеть. Нет, Аякс никогда не страдал таким, и не будет заниматься самоистязанием в каком бы то ни было виде. Однако тревога всё равно отдалась лёгкой дрожью в пальцах, и Чжун Ли набрал нужный номер.

Приложив телефон к уху, услышал протяжные гудки. Которые закончились очень быстро – трубку взяли, и раздавшийся вздох будто бы обжёг кожу. Раздалось почти что шёпотом:

— Господин… здравствуйте.

По какой-то причине перед глазами Чжун Ли в мгновение встала картина того, как быстрый язык Аякса стремительно скользнул по приоткрытым розоватым губам, и как затем он по привычке слегка закусывает нижнюю. Картина промелькнула и исчезла, и Чжун Ли глубоко вдохнул, стараясь расслабиться.

Судя по всему, не только Аякса стоит успокоить.

— Где ты сейчас находишься? – спросил Чжун Ли медленно, прикрывая глаза и впитывая шум родного дыхания. Возрождая в памяти сначала непонимающее, а потом расслабленное выражение любимого лица, сосредоточенный и сияющий взгляд синих глаз…

Утреннее наказание оказалось проще для восприятия, и пара неприятных заноз в сердце дала о себе знать только когда Аякс закончил и откровенно морщился из-за боли в ногах. До этого любоваться его концентрацией было одно удовольствие, хотя, очевидно, сидение на месте для Аякса могло быть той ещё пыткой, учитывая его вечную подвижность.

И, к удивлению Чжун Ли, он справлялся хорошо. Даже слишком хорошо. Будто был рождён именно для этого.

— Я… на кухне, — отозвался Аякс тихо, но с озадаченностью, которая стёрла небольшие нотки напряжения в его голосе. Чжун Ли вскинул бровь и припомнил время. С языка чуть не сорвались неаккуратные слова: «Ты разве не закончил с уборкой?», но Чжун Ли вовремя их проглотил и выбрал иные.

— Перейди в гостиную, — он подождал пару секунд, вслушиваясь. Аякс перестал дышать на мгновение, а потом, в противовес, протяжно выдохнул. Раздались шорох, небольшой скрип и нечёткие звуки. Затем наступила тишина, нарушаемая лишь дыханием.

— Перешёл, — прозвучал всё так же озадаченно, и Чжун Ли слабо улыбнулся его непониманию.

– Очень хорошо, а теперь… скажи мне, какие у тебя на сегодня задания? – он приоткрыл шире глаза, без интереса оглядывая через стекло машины небольшую парковку перед похоронным бюро. Ху Тао очень повезло в своё время урвать именно этот участок, а не ютиться меж магазином цветов и игрушек. С одной стороны подходило, с другой – настроение определённо не то.

— Мне… надо продолжить чтение второго тома, хотя бы одну главу, — заговорил Аякс медленно, очевидно вспоминая. – И ещё заняться стиркой, приготовить ужин… кстати, обедать скоро буду как раз.

— Умница, Аякс, — ответил Чжун Ли, сдерживаясь от довольного урчания. Постучав пальцами по рулю, он вздохнул. – И будь умницей до конца дня. Хорошо?

— Хорошо, — выдохнул Аякс с каким-то облегчением, без того напряжения. Будто бы даже довольно, растаяв лишь от одной лёгкой похвалы. Хотя, учитывая его податливость в этом вопросе, он действительно мог быть доволен. Молчание продлилось недолго – когда Аякс снова заговорил, то звучал уже по-иному, несколько серьёзно и будто бы умоляюще. – Вы ведь… не злитесь на меня?

Чжун Ли в удивлении вскинул брови и мотнул головой так, словно это мог бы увидеть Аякс. Еле слышно вздохнув, он проговорил:

— Не злюсь. Но я недоволен. И с этим мы разберёмся вечером, ясно? 

— Ясно, господин, — ответил Аякс, словно бы кивая. Чжун Ли вновь прислушался к его дыханию и, поразмыслив, спросил:

— Что сейчас будешь делать? Читать, убираться или есть?

— Ну… — Аякс очевидно немного растерялся и умолк на какое-то время, а потом ответил. – Сначала поем, потом разберусь со стиркой, после начну читать. Как-то так планировал.

На пару секунд Чжун Ли вдруг всерьёз задумался приказать ему постирать не при помощи стиральной машины, а руками и в ванной, но тут же отмёл идею. Потому что за этим он бы предпочёл в первый раз понаблюдать лично, проследить, а уже потом это можно будет обставить как новое правило. На неделю-другую, как с запретом на сообщения, звонки и интернет, пока Чжун Ли не дома.

К слову, наверное, можно было бы слегка ослабить суровость в этом плане. За прилежность и послушание.

— Хорошо… что на обед у тебя сегодня? – конечно, фотография еды придёт ему по расписанию, только сейчас дело было в другом. Ему просто хотелось немного разговорить Аякса на отвлечённую тему. Почему-то ему казалось, что так будет правильнее, и не важно, что сам Чжун Ли, видимо, перебьётся только кофе и чем-нибудь быстрым, но не особо сытным.

И он сам ступил в эту ловушку, развивая тему и погружаясь в описание того, как Аякс готовил себе острую курицу на пару. Он бы не отказался питаться только лишь фантазиями об Аяксе на кухне, занимающемся готовкой. Иногда ему всерьёз казалось, что конкретно этому моменту он уделяет непозволительно мало внимания – потому что смотреть на то, как Аякс работает ножом, то ещё наслаждение.

Постепенно, с каждым новым словом голос Аякса терял напряжение, и вскоре болтал уже воодушевлённо, несколько захлёбываясь в словах, и ушёл подальше от темы собственного обеда. Чжун Ли же ещё немного побродил в своих мыслях о его пальцах, сжимающих рукоять кухонного ножа, и всё же пришёл в себя, следя за повествованием.

К собственному сожалению, долго делать это он не мог.

— Мне уже пора, Аякс, — он как можно мягче, вероятно, по привычке, прервал его, покосившись на часы на запястье. От отпущенного ему перерыва оставалось минут двадцать. Как раз хватит съездить туда-обратно за подобием нормального обеда. 

— Я буду ждать Вас, — из трубки донеслось нечто, похожее на урчание. Довольное, словно Чжун Ли только что приласкал огромного кота. Мог ли он перестараться и показаться излишне мягким?

Заканчивая звонок, тяжело вздохнул, заводя машину и выезжая с парковки. А раньше казалось, что нужную грань он успел нащупать достаточно чётко, однако, судя по всему, это займёт ещё достаточно времени. По крайней мере, Аякс выглядел довольным, значит Чжун Ли справлялся. Главное было не торопиться. До конца месяца оставалось две с половиной недели.

А до дня рождения Аякса – всего несколько дней.

В бюро Чжун Ли вернулся со стаканчиком кофе, полуфабрикатом, превращённым в более-менее сносную еду в виде салата, и с улучшившимся настроением. Ху Тао помахала ему из-за стойки и несколько непонимающе посмотрела на притащенное им, но сказала совершенно другое:

— К тебе Ян Фей пришла, ждёт около твоего кабинета.

На мгновение Чжун Ли застопорился от удивления, но кивнул, коротко поблагодарил и ускорил шаг. Ян Фей действительно стояла около входа в его кабинет, переминаясь с ноги на ногу и в слишком очевидном нетерпении заламывая себе запястья. Стоило ей заметить, что к ней приближаются, как она вскинула голову и улыбнулась. Как-то, правда, вымученно.

— Здравствуй, подержи, пожалуйста, — не стал заставлять её ждать ещё дольше Чжун Ли и протянул стаканчик с кофе. Ян Фей безропотно приняла его и впилась взглядом в его руку, когда он принялся открывать дверь кабинета ключом. Войдя внутрь, он забрал у неё кофе. – Спасибо. Чем-то могу помочь?

Он несколько лукавил, отчасти подозревая, в чём может быть дело. Не то что бы он дурак. Однако и не экстрасенс, мысли читать не умеет. С Ян Фей было сложнее, чем с Аяксом – тот ему раскрываться не боялся, позволяя считывать себя всего и оголяя перед ним душу буквально каждый раз, стоило им пересечься взглядами.

Ян Фей же, хоть и была его давней близкой подругой, не всегда позволяла себя прочесть. Как, например, сейчас. Уловить её тревогу и напряжение нетрудно. Труднее понять, что их вызвало, и что-то ему подсказывало, что тут даже диалог вряд ли поможет раскрыть все карты. Однако подозрение закрепилось окончательно – точно что-то связанное с семьёй Камисато. 

— Слушай, Чжун Ли… — Ян Фей замялась, замирая около приоткрытой двери, потом выглянула в коридор и закрыла кабинет. С каким-то чётким желанием, чтобы их не подслушали. По крайней мере, именно так показалось Чжун Ли, когда он направлялся к своему столу. Достав из ящика подстаканник, поставил на него кофе, а рядом – пакет с салатом. 

Закончив с этим, он обернулся к Ян Фей. Та смотрела на него, но молчала. Что удивительно, потому что обычно красноречия ей было не занимать. И от этого ситуация стала только страннее.

— Я слушаю, — подтолкнул к продолжению Чжун Ли, скрещивая руки на груди и слегка наклоняя голову вбок. Ян Фей отвела взгляд в сторону, на стену, затем посмотрела в пол, снова на стену, только уже на противоположную, вернулась глазами к Чжун Ли и всё же произнесла:

— Хочу сразу сказать, что я ни в чём тебя не пытаюсь обвинять, не пойми меня неправильно!

— Хорошо… — протянул Чжун Ли медленно, вдруг потерявшись в догадках. Его могут в чём-то обвинять? Было вспыхнувшее подозрение, что это именно Камисато мутят воду, отошло на второй план. И тогда стало совершенно непонятно, связана ли та встреча Ян Фей и Аято в ресторане с последующим подозрительным звонком Аяксу.

Причём тут вообще соседняя квартира? И зачем надо было звонить и спрашивать про неё у Аякса, с которым связь Ян Фей держала по хлипкой схеме «старая подруга из компании возлюбленного, с которой пересечёшься лишь на корпоративах в бюро или по случайности»? Пока что этот пазл отказывался складываться в голове Чжун Ли.

— Ты мой друг, и я знаю, что ты не плохой человек, — продолжила Ян Фей откуда-то совершенно издалека, начав ходить около двери кругами. Чжун Ли наблюдал за ней, не до конца улавливая суть, и чуть не отшатнулся, когда к нему резко приблизились и посмотрели прямо в глаза. Ян Фей глядела на него так, словно пыталась лишь при помощи этого увидеть все его мысли, и спросила. – Ты же… не делаешь ничего противозаконного, да?

— Что? – удивлённо вскинул брови Чжун Ли. Нет, конечно, хорошим он себя точно не считал, не после того, что успел натворить во время работы в «Ли Юэ», да и после встреча с Аяксом вскрыла всю его похоть и порочность настолько легко и быстро, что он и предпринять ничего не успел. Однако же противозаконное? Он помотал головой. – Нет, Ян Фей, я ничем таким не занимаюсь. Хотя я даже не совсем понимаю, о чём речь…

— Я не могу сказать, это будет нарушением конфиденциальности, — тяжело выдохнула Ян Фей, отступая от него и на секунду прикрывая глаза в мучении. Чжун Ли завис, раздумывая и сощурился.

— Камисато, да? – спросил он. Ян Фей ничего не ответила, но её взгляд сказал всё за неё. Чжун Ли тряхнул головой, возвращая идею о сговоре – очевидно, не состоявшемся, — на первое место.

— Чжун Ли, я просто… немного распереживалась, но ничего серьёзного, правда. Если ты ничего такого не делаешь… — она запнулась, поймав уже от него выразительный взгляд, но продолжила, — …то всё будет нормально. Я скажу, что произошло какое-то недопонимание. И, даже если он будет настаивать, то я всё равно не смогу с ним работать, потому что конфликт интересов, и ты мой друг. И я помогу тебе, если что-то случится, обязательно.

Слушая всё это, Чжун Ли пытался сопоставить в голове все известные факты. И получалась какая-то не совсем утешительная картина. От дел «Ли Юэ» он отошёл уже как несколько лет, и сейчас его место там занимала младшая сестра, а братья были разбросаны по другим отделам на таких же руководящих должностях. 

И даже если они все раз в год, чаще всего на праздник середины осени, собирались вместе, то он был очень сильно далёк от всех дел. Поэтому сейчас он не мог утверждать точно, что у них нет каких-нибудь проблем с компанией Камисато. Опять же, вновь заниматься разбирательствами с партнёрами и конкурентами? Когда он уже почти десять лет работает в похоронном бюро и, судя по всему, как никогда близок к стабильной, хоть и необычной, семейной жизни? Нет, спасибо.

В образовавшейся теории было несколько неясных моментов и откровенных пробелов. Зачем наследнику – а это точно, потому что он проверял, — Камисато селиться рядом с ними? Специально или неудачное совпадение, которым решили воспользоваться? Зачем было задействовать Ян Фей – часть плана или тоже какое-то абсурдное совпадение? И что такого они ей наговорили, вероятно, пытаясь заставить её повернуться против него? Или это лишь домыслы, не имеющие никакой силы?

Пока что это выглядело так, будто у «Ли Юэ» с «Камисато» есть какие-то проблемы, а наследник, удачно заселившийся рядом с Чжун Ли, узнал про их не совсем привычную обывателям жизнь и захотел использовать это в решении какого-то корпоративного конфликта. Или в шантаже - с этим он не раз сталкивался лично ещё в молодости. Конечно, Чжун Ли уже не так сильно связан с «Ли Юэ», только там всё ещё заправляет его семья, и удар по репутации, вероятно, мог быть существенным, если это ещё и обернут как-то совершенно абсурдно.

Это также объясняло резкий и несколько необъяснимый интерес к Аяксу и все попытки Томы сблизиться. Тома на плохого человека не походил, однако же и Чжун Ли с виду человек обыкновенный и безобидный - а дома его каждый день ждёт возлюбленный в собачьем ошейнике.

Хотя…

— Почему ты решила, что я замешан в чём-то противозаконном? – спросил он, отвлекаясь от составления логической цепочки. В ней всё ещё было много дыр, и стоило прояснить некоторые моменты, но этим он займётся, когда Ян Фей уйдёт. Пока что возникшая теория казалась ему правдоподобной. К его же лёгкому раздражению.

— Потому что именно с этим ко мне он и обратился, — выдавила Ян Фей опустошённо. Несколько мгновений Чжун Ли смотрел ей в глаза. Она смотрела в ответ. В его голове разобрался и собрался заново пазл, но уже с новой деталью.

Противозаконное, вероятно, основанное на том, что между ним и Аяксом происходит, что заметили Камисато и Тома и что возможно легко выставить не в том свете… Догадка противно щёлкнула, сложившись из мыслей.

— Меня хотят обвинить в домашнем насилии? – предположил Чжун Ли. Ян Фей изумлённо воззрилась на него и отвела взгляд, сжимая губы в тонкую линию. Всё удивление настигло Чжун Ли именно после этого. Прикрыв рот ладонью, он посмотрел в сторону окна, силясь переварить информацию.

— Как ты… ладно, я… я скажу, что он ошибся, и вы просто поговорите, ладно? – выдавила Ян Фей со слишком отчётливым чувством вины в голосе. Только вот Чжун Ли очень сомневался, что тут всё решится разговором, потому что… видимо, его хотели подставить, а если он напрямую признается тому же Камисато, что на самом деле они с Аяксом занимаются таким по своему желанию и добровольному согласию, то это не избавит его от нависшего скандала. И сфальсифицированного обвинения.

— Ладно, — выдохнул Чжун Ли, пытаясь разложить мысли по полочкам и не сбиться. Вновь посмотрев на Ян Фей, вдруг понял, почему она звонила Аяксу. Убеждалась, что Аято и Тома их соседи. Отмахнувшись от этого, он произнёс. – Не переживай, всё нормально. Если что, я же смогу к тебе обратиться за помощью?

— Да, — расстроенно отозвалась Ян Фей, опуская голову.

Мягко выпроводив её и сказав ещё несколько ободряющих слов, Чжун Ли закрыл дверь за ней и замер в лёгкой растерянности. По-хорошему стоило прервать сессию с Аяксом из-за непредвиденных обстоятельств. Он не мог чувствовать себя так уверенно, чтобы продолжать это и попутно разбираться с Аято. Можно, конечно, было попробовать, но ему казалось слишком очевидным то, что он попросту потеряет контроль.

Или можно снизить градус и не выходить с этим за пределы квартиры. Придётся отменить некоторые его планы на этот счёт, но это будет не сложно.

Проблема заключалась в том, что принимать такие резкие решения не совсем верно. В первую очередь по отношению к Аяксу, который мог и не так понять. Не говоря уже о том, что он ждал своего наказания за утренний бардак. Чжун Ли устало потёр лоб, думая.

Хорошо, наказание будет. Они закроют эту тему, чтобы Аякс не решил, будто Чжун Ли начал вести себя мягче потому, что недоволен им или не удовлетворён. Поэтому сначала наказание, а потом разговор о происходящем. Подумают вместе.

Только Чжун Ли, набирая номер младшей сестры и слушая продолжительные гудки, не мог отделаться от мысли, что он о чём-то забыл.

***

Лёжа на диване и закинув ноги на спинку, Чайлд пытался заставить себя следить за строчками в книге. Его же внимание бродило вокруг воспоминаний о голосе Чжун Ли, об их немного бессмысленном, но показавшимся таким важным разговоре. Чайлд не мог не улыбаться, и вновь его взгляд скользил мимо целых абзацев на странице, а в голове не сохранилось ни единой прочитанной им буквы.

Это было бесполезно, и он, сдавшись, закрыл книгу и отложил её в сторону. Сложив руки на груди, уставился в потолок, позволяя сознанию освободиться и заструиться потоком, охватывая половину пережитого дня. Да, то, что он разбил миску, отзывалось в нём ядовитой пульсацией. Но в то же время в нём не было страха перед предстоящим вечером.

Чжун Ли не злился на него. Это успокаивало и одновременно подпитывало чувство вины. А также решимость выложиться на полную этим вечером и быть настолько послушным и правильным, чтобы Чжун Ли гордился им и знал, что все его слова были услышаны. К тому же Чайлд не отказался бы ещё раз окунуться в это «море».

Во время уборки кухни всё же вспомнил – волна чудесного чувства накрыла его в первый раз, когда он умолял Чжун Ли о поцелуе прямо на этом диване. Она была не такой мощной по сравнению с тем, что он пережил в парке вчера или на прошлой неделе, когда его плавило от ощущений из-за уретрального расширителя…

Он поспешно похлопал себя по щекам, ощутив прилив совсем несвоевременного жара к низу живота от этого воспоминания. Силясь успокоиться, хмыкнул. Сегодня, возможно, он не заслужил такого, но завтра… если он попросит об этом Чжун Ли, то они ведь повторят тот опыт? Как бы только это сделать так, чтобы было соблазнительно…

Раньше у него с этим проблем не было, но раньше он и касаться Чжун Ли мог когда захочется и как захочется. С поправкой, что это происходит в стенах дома. Поэтому если он не может легко прижаться к Чжун Ли всем телом и недвусмысленно намекнуть на свои хотелки, то, возможно… стоит полностью раздеться и поползать вокруг него на коленях, изгибая спину и демонстрируя себя? Раз иные сигналы вроде потираний головой об его бедро работали с переменным успехом. Тем более, что стоило показать своё воспитание, спросив разрешение – которое, в свою очередь, грозило в процессе неожиданной попытки соблазнения подпортить атмосферу. К сожалению, в шкаф за чем-то вроде тех же расширителей он лезть права не имеет. Хотя мысль самостоятельно подготовить себя к приходу Чжун Ли манила, но была несколько… наглой.

Фыркнув собственным размышлениям, — ранее подобное его не волновало, — Чайлд скинул свои ноги со спинки дивана и улёгся нормально, вздыхая и вытаскивая из-под поясницы второй том. Первый пролетел достаточно быстро, и Чайлд бы не сказал, что с ним возникли трудности. Было… интересно. Но ещё интереснее было ждать возвращения Чжун Ли и говорить с ним, слушая его рассуждения. Он всегда умел говорить так, что абсолютно любая тема становилась интересной.

Видимо, ещё до начала этого июля Чайлд был под его влиянием, сам того не понимая. Вспомнились слова Скарамуша о том, что он «попал», и «попал», видимо, конкретно. Да и не только про это как-то вспомнилось. «Подумай, почему ты этого захотел». Этому Чайлд снова усмехнулся, открывая книгу и возвращаясь к попыткам прочитать оставшуюся до сегодняшней нормы половину главы.

А то он не знает, почему ему захотелось такого.

Попутно перебрав в голове план на завтрашнее соблазнение и сменив ещё несколько поз на диване, буквально вертясь как колесо, он прочитал пару страниц. А потом кто-то позвонил в дверь. 

В недоумении он поднял голову, нахмурился, а потом понимание прострелило его голову, и он вскочил со своего места. Метнулся в спальню за домашними штанами, по пути к двери стянул ошейник и кое-как спрятал его на полке в прихожей. Над ухом раздался повторный раздражающий звонок, и Чайлд распахнул дверь.

— Привет, — улыбнулся Тома и пробежался по соседу привычным, но оттого не менее подозрительным взглядом. – Готов?

— Э-э, слушай, — протянул Чайлд, на мгновение зажмурившись и протяжно вздыхая. – Я забыл про то, что мы договорились встретиться.

— Что-то случилось? – по виду Тома очень старался прозвучать с обыкновенным вежливым беспокойством, но вышло как-то чересчур. Чайлд слегка выгнул на это бровь, поразмыслил и кивнул.

— Да так… разбил кое-что, не страшно. И из-за этого как-то немного потерялся, — отмахнулся он, поведя плечами. А вдоль спины пробежались мурашки от воспоминания об окрике Чжун Ли.

И неожиданно задумался: а может ли он вообще уйти в гости к Томе сейчас? То есть, да, он ещё вчера получил от Чжун Ли разрешение, и главное было просто вернуться домой до его прихода, чтобы подобающе встретить. Но его наказание было отложено, он провинился и пока не заслужил прощения, так смеет ли он уходить сейчас из квартиры куда-то по своим делам?

Он так сильно задумался, что чуть не пропустил следующие слова Томы мимо своих ушей:

— Могу помочь убраться, если хочешь.

— Чего? – он удивлённо воззрился на него из-за неожиданности такого предложения. А Тома смотрел на него такими честными глазами, что стало даже как-то неловко. И… впустить его в квартиру? Конечно, различные штуки типа пояса верности или катетеров лежат в шкафу, а не валяются где попало, однако…

Например, расписание на холодильнике точно может вызвать вопросы. Как и ошейник, лежащий на полке и пока не видный Томе. Выдумать что-нибудь будет легко, но это «что-нибудь» вряд ли прозвучит логично. Потому легче было избежать возникновения вопросов.

Да и приглашать Тому для уборки не имело смысла – Чайлд прошёлся по кухне несколько раз, убеждаясь, что никакого стекла и риса не осталось.

— Да я сам уже убрался, — ответил он. Тем не менее, это не решало его проблемы, потому что… может ли он идти к Томе? Стоило ли написать Чжун Ли? Но если у него консультация, то ответ может прийти поздно, а как оправдаться перед Томой не по-идиотски Чайлд пока не представлял.

— Хорошо, тогда… пойдём? – Тома коротко кивнул на дверь в свою квартиру, и Чайлд тяжело вздохнул и постучал пальцами по косяку двери, лихорадочно думая. Но Тома оказался проницательным, потому что немного поник. – Ты не хочешь?

Скарамуш говорил, что Чайлд похож на питомца, но он просто не видел Тому. Вот кто действительно похож на щенка. Мысленно Чайлд взвыл, мечась. С одной стороны четкий отказ, потому что да, не хочет, но с другой стороны… Тома единственный из его знакомых мог научить собирать для Чжун Ли на работу бенто. И ссориться с ним не хотелось.

Да и если бы Чжун Ли не хотел, чтобы Чайлд уходил сегодня куда-нибудь, то он бы сказал об этом утром, так? Следственно, его разрешение всё ещё в силе.

— Нет, дело не в этом, просто… сложно. Я потом объясню, — на последнем Чайлд откровенно слукавил, потому что ничего потом объяснять он не собирался. Не скажет же он, что он тут мнётся из-за того, что повторно провинился перед Чжун Ли утром. Вздохнув, Чайлд сказал. – Схожу за коробочкой и постучусь, хорошо?

Тома просто кивнул, слабо улыбнувшись, и Чайлд закрыл дверь. Быстро вернувшись в спальню, бегло оглядел себя в зеркало – буквально же в соседнюю квартиру, какой смысл переодеваться? – и достал из тумбочки купленную на прошлой неделе коробочку для обеда. Из квартиры вышел и захлопнул за собой, затем быстро закрывая на замок и пряча ключи в кармане.

— Привет ещё раз, — хмыкнул он, заходя в квартиру Томы. Только ощущение, будто что-то забыл, мигнуло в голове, но он упустил мысль.

В ноги ему неожиданно бросилось нечто тяжелое, светлое и хвостатое. Таромару завертелся на месте, залаяв, но как-то не зло, а довольно. Чайлд потрепал его по голове, задевая стоящие торчком уши, и скинул тапочки. Тома потянул Таромару за ошейник, шикая и прося не приставать. Его, впрочем, не очень хотели слушать, потому что Таромару продолжал яростно вилять хвостом.

— Извини, я не думал, что он после прогулки будет таким перевозбуждённым… — Тома тяжело вздохнул и неожиданно громко и твёрдо приказал. – Таромару, сядь!

Чайлд вздрогнул вместе с псом и сильнее вцепился в коробочку. Поморгав несколько раз, стряхнул было нахлынувшее оцепенение и взглянул на Тому под… иным ракурсом. Ему искренне казалось, что тот не способен на подобные интонации. В виду собственной натуры – или породы, потому что с Таромару сходство было слишком уж сильным.

Стоило ему задуматься над этим ещё немного, как по ногам пробежалась дрожь, напоминая об утре. Небольшой жар разлился по щекам, и Чайлд поспешно отмахнулся от голоса Чжун Ли, зазвучавшего у него в ушах. Кажется, он был окончательно испорчен, раз думает об этом в такой обстановке.

— Вот, умница, — Тома словно хотел добить его, слишком уж метко – и случайно ведь! – подбирая слова. Чайлд внезапно захотел, чтобы Чжун Ли вернулся домой как можно быстрее. Может, сегодня Ху Тао опять отпустит его пораньше? Было бы хорошо.

Пока он обо всём этом думал, Таромару плюхнулся на пол и потоптался передними лапами в каком-то нетерпении. Тома погладил его меж ушей и посмотрел на Чайлда.

— Ещё раз извини, он может виться вокруг тебя ещё какое-то время, это ведь… ничего?

— Да нет, он классный, — немного криво из-за собственных мыслей улыбнулся Чайлд и потянулся к Таромару. Тот ткнулся мокрым носом ему в ладонь, а потом пробежался по ней языком.

— Тогда хорошо, — облегчённо выдохнул Тома и кивнул вглубь квартиры. – Пойдём?

Стоило им выйти из прихожей, как Таромару снова прилип к Чайлду и вертелся под ногами так, что его приходилось гладить постоянно, чтобы он хоть немного да замедлился и не дал упасть на паркет. За этим делом Чайлд мельком оглядел гостиную – ничего необычного, почти как у них, только не хватает книжных шкафов вдоль стен и спрятанной в углу коробки с дисками, а также полки с сувенирами с ярмарок. Вместо этого было окно, заставленное горшочками с чем-то, похожим на алоэ, которые, как показалось Чайлду, были кое-где обрезаны.

— Так, туалет там, — Тома указал на одну из дверей. – Помоешь руки и начнём?

Чайлд с кивком передал ему коробочку. Кое-как не дав протиснуться Таромару в ванную, он помыл руки, посмотрел на себя в зеркало и застыл. Неловко пощупал пустую шею и сжал пальцами края раковины. Что ж, возвращаться за ним будет крайне странно, да? Точно появятся вопросы, на которые Чайлд не хотел отвечать. Тяжело вздохнув, он потёр лицо ладонями.

Быть умницей до конца дня не получилось. 

Ещё раз взглянув на себя, уже без того хорошего настроения, что было в начале, он чуть отклонил голову в сторону и коснулся едва заметного следа от поцелуя. Остался со вчера. Неуверенно потерев его, он ещё раз сполоснул руки и вышел.

Тут же наталкиваясь на караулящего его Таромару.

— Я не могу тебя гладить снова, — улыбнулся Чайлд, поднима руки и двинувшись на шум из другой комнаты. Таромару побежал следом, но в этот раз спокойнее, хоть и виляя хвостом-колечком всё так же усердно.

До кухни, однако, Чайлд не дошёл. В изумлении остановился в небольшом коридоре перед ней. Огромный террариум с листвой, ветками и лампами, излучающими мягкий розоватый свет, стоял у стены. В искреннем любопытстве Чайлд чуть наклонился перед ним, всматриваясь, и едва не вздрогнул, когда сбоку раздалось:

— Это террариум с оникабуто, — Тома подошёл к нему, вытирая руки полотенцем, и тоже склонился рядом, глядя через стекло. Чайлд же нахмурился, хотя произнесённое слово показалось ему знакомым. Тома коротко глянул на него и объяснил. – Жуки такие, рогатые. Вон один, на бревне сидит.

Не касаясь стекла пальцем, указал. Чайлд проследил – и правда, на небольшом бревне, высовываясь из-под широкого листа, сидел рогатый жук. Неподвижно, будто спал. Приглядевшись, Чайлд из-за света лампы с трудом разглядел на его спине – пластинах над крыльями – рисунок, похожий на сердце.

— Их Аято разводит. Всего трое, но остальные, кажется, спрятались. Она, — он убрал руку и просто кивнул на жука на бревне, — самая большая и старшая.

— У неё есть имя? – Чайлд почему-то решил не спрашивать, почему тот самый парень, который создал у него впечатление немного подозрительного человека, разводит у себя дома жуков. Тома вдруг замялся и как-то неловко выдавил: 

— Аяка… Пятая.

— Что? – не понял Чайлд, нахмурившись и повернувшись к нему. Тома отвёл взгляд в сторону, чего-то застыдившись, и повторил, в этот раз тише:

— Аяка Пятая. Это… наследуемое имя.

— У твоего парня целая династия жуков? – уточнил Чайлд и резко озадачился тем, что надо как-то сдержать совершенно невоспитанный и оскорбительный смех на этот счёт. Тома с тяжёлым вздохом кивнул. Чайлд сделал глубокий вдох и смог проговорить как можно менее спокойно, хотя внутри всё щекотало приближающимся приступом смеха. – А почему именно «Аяка»?

На него посмотрели неожиданно обречённо, с таким выражением, будто Тому заставляли это говорить. Чайлд шкодливо улыбнулся, подначивая продолжать. Почему-то ему казалось, что если он не узнает, в чём тайна, то будет жалеть об этом всю свою жизнь.

— Это, ну, — Тома тяжело вздохнул и проговорил побежденно, — в честь его младшей сестры.

Несколько секунд Чайлд стойко держался, а потом тихо хихикнул, и его попросту сломало. Закрыв рот рукой, чтобы выглядело не так ужасно, он затрясся в хохоте, силясь хоть чуть-чуть да заглушить себя. Подняв взгляд и увидев, что Тома всё так же обречённо смотрит на него, он и вовсе осел на пол, слишком заметно содрогаясь.

Чтобы не добивать его, Тома молчал, но даже так Чайлд сумел успокоиться с большим трудом. Посмотрев на террариум перед собой, сжал губы, удерживаясь от очередного хихиканья, за которым потянется новая волна смеха, он попытался посмотреть на Тому самыми честными глазами.

— Идём на кухню, — вздохнул тот, слабо и как-то понимающе улыбаясь. Чайлд с трудом кивнул и постарался больше не смотреть на… Аяку Пятую. Его снова чуть не прорвало, и ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов. Возможно, как-нибудь потом он спросит у Томы, является ли такой выбор имени проявлением братской любви или неприязни.

За борьбой с собственным весельем он оказался около плиты, а на кухонной тумбе рядом стояла уже открытая коробочка для бенто. Что ж, он был готов вникать и учиться. По виску стукнула мысль, что учить его может только Чжун Ли, но… Чайлд ведь старается, чтобы порадовать его. Потому это необходимая жертва. Хотя он подозревал, что этот момент ему могут и припомнить в каком-нибудь очень интересном контексте.

Всё же, Чжун Ли оказался несколько ревнив, и Чайлд был бы слепым, не заметив этого.

— Так, — Тома отвлёк его от размышлений, заставляя обратить на себя внимание. Протяжно выдохнув, как пытаясь собраться с мыслями, он повернулся к Чайлду. – Бенто?

— Да, — кивнул Чайлд, хмыкая. К его удивлению, Тома отзеркалил его кивок и ушёл с кухни, чтобы вернуться буквально через минуту с листком бумаги и карандашом. Положив лист на тумбу, он быстро начертил на нём пять линий, разделяя лист на широкие колонки. Закончив с этим, он замер над листом, снова раздумывая, а потом обернулся к Чайлду.

— Ты знаешь, в чём суть бенто?

— В еде? – выгнул бровь Чайлд, опираясь бедром о тумбу. Тома хихикнул и кивнул.

— Ага. Но я имел в виду способ приготовления. Разнообразие, — он постучал карандашом по нарисованным на листе колонкам, затем быстро их подписывая. – Овощи, белки, углеводы… Вот это всё нужно комбинировать внутри бенто. Так что… — неожиданно он замялся и весь было возникший в его голосе запал погас. — …ты же это для Чжун Ли, вроде, делаешь, да?

— Да, — Чайлд слегка прищурил глаза, пытаясь понять причину резкой перемены настроения. И вдруг неожиданно вспомнил хмурого Скарамуша, который очень старался быть не настолько хмурым и грубым, когда знакомился с Чжун Ли лично – правда, получалось у него плохо.

Кроме пары случайных столкновений и того короткого разговора в магазине у Чжун Ли с Томой встреч не было. Но возможно ли то, что Томе тот просто… не нравится? Как Скарамушу, хотя объективных причин для этого нет. Коротко об этом задумавшись и мысленно поворчав – с чего это Чжун Ли можно с первого взгляда невзлюбить? – он вернул внимание к листу с колонками. Над оставшимися двумя появилось короткое: «фрукты» и «комбинированные продукты».

— Ну, — видимо, к этому моменту Тома смог взять себя в руки, поскольку даже улыбнулся. – Тогда без рыбы обойдёмся.

Чайлд хмыкнул и кивнул, склоняясь над колонками и буквально кожей чувствуя ставшую не столько неловкой, сколько даже давящей атмосферу. Напряжёнными взглядами Томы, который тот якобы украдкой бросал на него, можно было резать как ножом масло. Впрочем, с этим Чайлд делать ничего не хотел – не для этого он здесь, — потому смел надеяться, что вся эта неспокойная обстановка как-нибудь сама развеется, когда они приступят к готовке.

И он оказался почти прав. Стоило Томе достать продукты и кухонную утварь, как его было не заткнуть, а вместе с его легкомысленной болтовнёй о еде всё напряжение действительно испарилось в поднявшемся запахе еды.

— Обычно я в бенто кладу лосось, но мы можем его кое-чем заменить, — теперь Тома улыбался не вымученно, а вполне себе счастливо, и Чайлд смог про себя порадоваться, что не придётся вести каких-нибудь странных разговоров. Успел от Скарамуша наслушаться в своё время, слишком уж того беспокоила связь «двенадцать лет разницы плюс работник похоронного бюро». На то, чтобы образ Чжун Ли-точно-тебе-говорю-он-маньяк выветрился из их периодических перепалок, ушёл целый год.

А переубеждать Тому – по крайней мере, сейчас, — не было никакого желания. По той причине, что Чайлд просто хотел понять, как надо собирать бенто на практике. И поглядывая на список любимых продуктов Чжун Ли, распределённый по пяти колонкам, он мог сказать, что уже начал вникать.

Тома продолжал трещать на отвлечённые темы, чаще всего именно про еду и само бенто, а Чайлд вовремя кивал и несколько раз вставлял своё слово - так, для поддержания воцарившегося мира. Хрупкость которого была настолько очевидна, что становилось не по себе. Вероятно, стоило и вовсе избегать каких-либо упоминаний Чжун Ли. Со Скарамушем это работало отлично, так почему не может сработать с Томой?

Чайлд искренне пытался впитывать и запоминать, но, когда Тома каким-то чудесным мановением руки создал из омлета и риса детскую пародию на суши – где место рыбы занимало яйцо, — он понял, что надо не только подавать продукты. 

— Для первого раза неплохо, — похвалил Тома как подражая учителям кулинарных курсов. Чайлд посмотрел на его идеальное яичное суши, будто бы сверкающее от своей идеальности, а потом на своё кривое недоразумение. И попробовал снова.

На второй раз вышло не так позорно, но и не близко к суши Томы.

— Можешь вымыть коробку для бенто? – спросил Тома, отвлекаясь на что-то в ящике. Без лишних слов, только кивнув, Чайлд сделал, как он просил, а когда повернулся, то увидел, что яичные суши оказались обмотаны полоской нори, тогда как в руках у Томы были… палочки для еды.

— Вот, — вытерев коробку, Чайлд передал её, после наблюдая, как на дно укладывают широкий лист нори, а затем сверху при помощи лёгкого движения палочками кладут суши.

Нет, это какое-то издевательство. Честно, он действительно старался научиться вот таким вот трюкам палочками, коими Чжун Ли предпочитал есть еду на различные китайские праздники, но, правда… у него не получалось. Спустя пару лет бесплодных попыток, он решил, что дело определённо гиблое, и он скорее научиться бегать по воде, чем обращаться с этими самыми палочками для еды.

И вот сейчас оказывается, что они нужны для бенто?

— А можно их туда положить при помощи вилки? – уточнил он, искренне надеясь, что Тома скажет «да», и он не будет мучаться. Однако, когда он вдруг об этом задумался, то ему показался немного странным тот факт, что Чжун Ли за прошедшие две недели не попытался обучить его есть именно палочками при помощи… определённых методов, которые так стремительно вошли в их жизнь.

Может, Чжун Ли понимал, что пока Чайлд не готов к такой своего рода интенсивности. Или пока сам не додумался использовать это. Повертев эту мысль в голове, Чайлд про себя вздохнул: стоит ли ему проявить инициативу и здесь? Попросить себя обучить, чтобы наконец… не быть буквально единственным с вилкой в руках за столом семьи Чжун Ли.

В каком-то роде это было унизительно, и Чжун Ли прекрасно видел его смущение и недовольство. Только он тогда подумал, что Чайлду чрезмерно некомфортно из-за отношения – и отчасти это была правда, — поэтому сказал, что ему не обязательно посещать эти ужины, и это ни на что не повлияет. Чайлд же отказался, потому что… как это не посещать? Это же семья Чжун Ли, ему стоило иметь с ней хоть какую-то связь, чтобы быть ближе к нему.

Сам загнал себя в ловушку и ел вилкой да ложкой, выглядя на фоне рук с палочками несколько смехотворно и неуместно. Вряд ли Чжун Ли стыдился его – он видел, как они с его сестрой друг на друга шипели на китайском, когда она что-то там обронила про западную культуру. 

Наверное, всё же стоило попросить Чжун Ли об обучении. Чтобы он им гордился и был рад его успехам. Чайлд про себя слабо улыбнулся этим мыслям, на мгновение задумываясь о том, что нечто такое он ощущал ещё в детстве. Тогда его стремление было проигнорировано, но Чжун Ли… Чжун Ли слишком внимательный, а его взгляд всегда наполняется теплом, стоит ему только заметить его старания.

— А? – из размышлений его вырвал удивлённый Тома. – Да, да, прости, просто привык делать это так. Это не сложно, только не протыкай их.

— Не буду. Вы только палочками едите, что ли? – нахмурился Чайлд, замечая за Томой чуть выдвинутый ящик с ещё несколькими парами палочек. Тома замялся и помотал головой, перекладывая оставшиеся суши в коробочку.

— Нет, не всегда, всё зависит, — он взмахнул рукой, и усмехнулся, — от настроения. Но это сейчас. Когда я работал в поместье Камисато, то мне пришлось быстро научиться ими пользоваться, — щёлкнул палочками и отложил их в сторону. – Было то ещё веселье, у меня на это была всего неделя. 

— Ты серьёзно за неделю выучился? – спросил Чайлд тихо, пытаясь сдержать свой сопернический порыв. Какой смысл соревноваться с Томой? Абсолютно никакого. И он тут же мысленно хлопнул себя по затылку, потому что цель обучиться чему-то новому должна расти из желания порадовать Чжун Ли. 

Ему определённо многому стоило научиться.

— Да, у меня не было выбора, — фыркнул Тома, а потом предложил. – Могу научить, хочешь?

— Нет, — качнул головой Чайлд, решив умолчать, что если уж у Чжун Ли с его бесконечным терпением ничего не вышло, то у Томы не выйдет и подавно. Тем более, что он уже успел договориться сам с собой. Обучение приготовления бенто – для того, чтобы сейчас сделать Чжун Ли приятно. А вот этой вечной проблемы с палочками никто посторонний не имеет права касаться. Потому Чайлд ответил. – Думаю, меня Чжун Ли потом научит.

— А, точно, — как-то замялся Тома, но поспешно попытался исправить ситуацию и спасти их от очередного провала в яму неловкости. – Ну, он точно с этим справится лучше, столько лет в Китае учился… Кстати, что дальше будет готовить для бенто?

— Я думал о чём-нибудь простом, но не из риса… — Чайлд осёкся и несколько раз моргнул. Посмотрев на задумавшегося Тому, он медленно спросил. – Я тебе рассказывал, что Чжун Ли учился в Китае?

— Что? – Тома уставился на него непонимающе. Чайлд сощурился, потому что лично он в упор не помнил, чтобы хоть как-то да в разговоре мог обронить про школьные годы Чжун Ли в Китае. Не то чтобы это была какая-то секретная информация, однако…

Чжун Ли не выглядел, не звучал и не говорил как приезжий. Четыре года назад, когда они только встретились, Чайлд искренне полагал, что тот всю жизнь прожил здесь, и не расскажи ему Чжун Ли про свою учёбу на востоке, то Чайлд бы и не понял.

— Я рассказывал тебе про это? – повторил он с отчётливым подозрением. На мгновение Тома застыл статуей, и Чайлд мог буквально видеть, как внутри его головы задвигались шестерёнки. Но то продлилось всего какую-то секунду, после которой Тома улыбнулся и кивнул:

— Да, рассказывал. Не помнишь?

И сказал он это так уверенно, что Чайлд в озадаченности отвёл взгляд. Когда они гуляли с Таромару? Точно не в магазине, он помнил тот их странный диалог, но во время прогулки они пытались болтать обо всём, и, возможно, он действительно мог между делом сболтнуть. Немного хвастаясь тем, какой Чжун Ли классный, но всё же… его терзали смутные сомнения.

— Не особо, — ограничился Чайлд, не совсем понимая, откуда тогда Тома мог узнать про Китай. В соцсетях у Чжун Ли страница закрытая, а Тома не выглядел как сталкер, который пробивает своих соседей по всем ссылкам в интернете. Хотя, кто знает. Ещё раз покосившись на него, Чайлд вздохнул. – А можно в бенто засунуть бутерброды?

— О, можно! – оживился Тома и выдохнул. Чайлду показалось, что с облегчением, и на всякий случай он сделал себе мысленную пометку. Правда, что делать потом с этой мысленной пометкой, он не знал. Наверное, всё же стоит обсудить с Чжун Ли странность их новых соседей, даже если он до сих пор не мог определиться, в чём именно эта самая «странность» заключается.

Но все эти мысли он решил отложить на попозже, сейчас силясь сосредоточиться на другом. Например, на том, как Тома сумел быстро пожарить две свиных котлеты и поместить их меж двумя аккуратно нарезанными ломтиками хлеба. Глядя на то, что он назвал «кацу-сандо», Чайлд думал о том, что ему надо будет как-то отплатить за всё это.

На него буквально потратили продукты. Может ли он откупиться тем, что передаст Томе что-нибудь собственного приготовления, вроде свиного супа с бамбуком или ещё чего-нибудь такого? Мама часто такое передавала домашнюю еду их соседям, говоря, что если они живут рядом, то лучше дружить, чем враждовать. Он бы сказал, что в этом есть смысл, но времени отнимало знатно.

То более, что с предыдущими соседями, которые занимали эту квартиру, он пересекался едва ли больше двух раз за прошлый год. А Нин Гуан было и вовсе порой не застать, потому что она, вероятно, жила на работе. 

С Томой же в этом плане было проще, так как он навязывался сам и не учинял никаких проблем. Ещё и оказался очень полезным. И с собакой, что было скорее плюсом, чем минусом. Сейчас, учась вырезать кроликов из долек яблока под его руководством, Чайлд всерьёз задумался о том, что они бы действительно могли попытаться стать нормальными друзьями.

Только бы Тома перестал находиться в вечном и абсолютно непонятном Чайлду напряжении. Сначала то забывал о нём, то снова вспыхивал. И неясно ведь, из-за чего. Чайлд прищурился на шрамы на своих костяшках и аккуратно провёл ножом по шкурке яблочной дольки, заканчивая вырезать подобие кролика.

Может, его вид пугает Тому? Но тогда зачем ему вообще проявлять такое очевидное внимание? Что-то не сходилось.

— Вот так, — Тома довольно улыбнулся, положив последнюю красивую дольку яблока в коробочку. И выглядел таким радостным, что на мгновение Чайлд усомнился в своих нечётких подозрениях. Но всего на мгновение.

Он сам глянул на то, что у них получилось: яичные суши лежали аккуратным рядком, вторую половину коробочки занимали бутерброды – свиная котлета, листья салата и тонкая прослойка соевого соуса, — и всё это было украшено при помощи вырезанных из долек яблока кроликов. Вышло минималистично, но симпатично.

Стоило надеяться, что Чжун Ли действительно понравится. На мгновение Чайлд вдруг задумался о том, что если даже и не понравится, то Чжун Ли вряд ли будет переворачивать бенто у него на глазах и выбрасывать еду.

— Спасибо. Что-нибудь принесу в благодарность, — искренне пообещал Чайлд, аккуратно закрывая бенто прозрачной крышкой и довольно вздыхая.

— Да ладно, было интересно, — добродушно отозвался Тома и неловко добавил. – Если хочешь, то могу показать, как ещё можно собирать бенто и…

Хлопок входной двери показался очень громким в тишине квартиры. Таромару, утомившийся виться на кухне и ушедший в гостиную, радостно залаял. Чайлд откровенно завис, не понимая, а вот Тома буквально засветился от счастья и, попросив подождать, быстро убежал на шум.

Несколько мгновений Чайлд пытался думать, но когда услышал голос другого мужчины из соседней комнаты, то до него внезапно дошло. Он медленно повернул голову в сторону окна на кухне. Окна, за котором медленно садилось солнце.

Нет, он был обязан услышать будильник, он не мог пропустить… Хлопнув себя по карманам, застыл, ощущая, как холодная волна бежит по спине и проникает в живот. Дрожь в мгновение ока пробрала его, когда он осознал, что в карманах лежат одни лишь ключи. В ту же секунду память услужливо подкинула ему то, как он оставил телефон на столе кухни, закончив с обедом и направившись разбираться со стиркой.

И как затем ушёл в гостиную, где просидел за чтением до самого визита Томы.

В горле встал тяжёлый ком, когда он нашёл опустевшим взглядом часы на стене, на которые до этого не обращал никакого внимания. Сделав глубокий вдох, пытаясь угомонить своё расшалившееся от паники сердце, медленно взял коробочку с бенто и вышел в гостиную.

Видимо, своим появлением он прервал разговор Томы и Аято, но сейчас всё его внимание было приковано к тому факту, что он очень сильно облажался. Этого не должно было произойти, но почему-то произошло, и всё, что ему оставалось, так это надеяться, что Чжун Ли ещё не приехал домой.

Если он ещё не переступил порог квартиры, то у Чайлда есть шанс исправить большую часть своих оплошностей. 

— Здравствуйте, — натянул улыбку, кивая Аято. Тот кивнул в ответ, и Тома начал что-то болтать, что они только закончили, но Чайлд несколько жестоко прервал его, спрашивая прямо. – Вы не видели Чжун Ли, когда поднимались на этаж?

Аято несколько удивлённо вскинул брови на его вопрос, а Тома, в противовес, нахмурился. Чайлд же заставил себя немного ослабить хватку на коробочке для бенто.

— Нет, не видел, — покачал головой Аято медленно, и Чайлд с небольшим облегчением выдохнул, после переводя взгляд на всё ещё хмурого Тому и в этот раз улыбаясь немного живее.

— Спасибо ещё раз, но мне пора домой, так что… давай позже спишемся, ладно? – долго быть дружелюбным и при этом про себя молиться, чтобы Чжун Ли сейчас не было дома, невозможно. Поэтому стоило ему только произнести это, как он поспешно ретировался в прихожую, проигнорировав начавшегося снова ластиться Таромару.

Когда он вдевал ноги в тапочки, до него доносился какой-то неясный шёпот. А потом в прихожей появился Тома.

— Тарталья, всё нормально?

Чайлд тяжело вздохнул и кивнул, пытаясь понять, как ему расправиться с защёлками на входной двери. Они оказались несколько иными, чем обычный замок у него дома.

— Ты выглядишь встревоженным…

— Всё нормально, я просто… как открыть дверь? – спросил Чайлд, всё же оборачиваясь к Томе и вздыхая обречённо, вспомнив о правилах приличия. – Мне правда жаль, что я вот так резко всё, но я совсем забыл о времени и мне надо домой.

— Там щеколда над замком, поверни её вертикально, — подсказал Тома тихо. Чайлд тут же взялся за неё и застыл, когда на его руку легла чужая, а со спины прижались. В мгновение вся успевшая сформироваться симпатия испарилась, и он поднял на Тому напряжённый взгляд.

— Ты чего творишь? – тихо и с угрозой спросил он, на самом деле не желая вдаваться в подробности на этот счёт. Тома понял и неловко отстранился, после зашептав:

— Слушай, я могу помочь. Ты не в чём не виноват, Тарталья, правда.

— Чего? – выгнул бровь Чайлд, абсолютно не улавливая, и тряхнул головой. – Я совершенно не понимаю о чём ты, давай потом ты мне всё объяснишь.

— Я же вижу, что ты его боишься! – выпалил Тома. Чайлд снова замер, тупо моргая, и медленно повернул к нему голову. Тома глубоко вдохнул и продолжил. – Тебе страшно, понимаю, но мы можем помочь. Это же всё… неправильно. Ты не виноват в том, что он с тобой делает, он тебя заставил, и мы не будем тебя осуждать, так что…

Чайлд резко схватил его за ворот и прижал к двери, сдавливая и ощущая, как под кожей разливается настоящий, чистый гнев. Сощурив глаза, он вгляделся в искажённое таким невинным удивлением лицо Томы, что стало лишь противнее от ситуации.

Так всё это время с ним пытались из жалости подружиться, полагая, что он тут жертва? Что Чжун Ли его к чему-то там принудил? Что Чжун Ли над ним издевается? Что Чжун Ли – плохой, ужасный человек?

— Я тебе вроде говорил, — зашипел Чайлд, из последних сил цепляясь за здравомыслие и отдёргивая себя от желания врезать Томе по лицу, — что у нас всё хорошо. Всё, что происходит между мной и Чжун Ли, происходит по согласию, и это не твоё собачье…

— Это ведь ненормально, — ответил Тома обречённо, осторожно касаясь кулака Чайлда, всё ещё сжимающего ворот его футболки. – Тебя ввели в заблуждение…

— О, серьёзно? – ядовито плюнул Чайлд, только сильнее прижимая его к двери и давя на грудь. Тома поморщился, но не более, и почему-то это только сильнее разозлило его. – Раз я такой ненормальный, то больше не лезь ко мне со своими тупыми обвинениями. Ни ко мне, ни к Чжун Ли.

На его плечо вдруг легла рука, и он отскочил в сторону, отпуская Тому. Сверкнув взглядом на того, посмотрел на Аято. На него в ответ глядели так холодно, что его в раз пробрало до самых костей морозом.

— Что здесь происходит? – медленно осведомился он, но сложилось впечатление, что он удерживается от несколько более грубых слов. Чайлд передёрнул плечами.

— Аято, нет, я просто… — попытался перехватить контроль над ситуацией Тома, но Чайлд прервал его, громко щёлкнув щеколдой и распахивая входную дверь. И перехватил запястье Томы, который снова к нему потянулся, желая остановить. Сдавив его, змеёй прошипел:

— Больше не лезь ко мне, — и отпустил, снова глянув на Аято. Лицо того не изменилось, а вот взгляд похолодел ещё сильнее. – До свидания.

Выйдя в лифтовой холл, хлопнул дверью, слыша, как Тому повторно останавливает уже Аято. Вздохнув, достал из кармана ключи и быстро расправился с замком в дверь своей с Чжун Ли квартиры, поджимая губы в ещё не прошедшей вспышке гнева.

Мысли в голове метались с такой скоростью, что невозможно было ухватиться хотя бы за одну из них, и оттого Чайлда бросало то в раздражение, то в злость, то в нечто, похожее на разочарование. Последнее разливалось горечью по языку. 

Добрососедство, как же. Чайлд тяжело вздохнул, встряхивая головой и заходя в квартиру, хлопая за собой дверью. Включив свет в прихожей, поставил коробочку на полку и остановился, слегка нахмурившись. Лента ошейника пропала. И с запозданием на него обрушилось воспоминание о том, почему он вообще решил резко вернуться домой.

Он медленно опустил взгляд на пол и протяжно выдохнул, увидев пару чёрных ботинок Чжун Ли. Силясь взять себя в руки, Чайлд посмотрел перед собой и увидел, как в гостиной горит лампа. Всё же опоздал. Сняв тапочки, он забрал бенто, вместо него положив на полочку ключи.

Что делать с едой? Пройти в гостиную с ней? Оставить на кухне? Или всё же пока оставить здесь? Обида уколола сердце – опять облажался с сюрпризом, да что же это…

Он всё же оставил бенто в прихожей. Сделав ещё один глубокий вдох, тихо зашагал по коридору, почему-то не сомневаясь, что каждое его движение отчётливо слышно. Что Чжун Ли ощущает его приближение и терпеливо ждёт, когда же Чайлд покажется и объяснится. Если ему дадут такую возможность.

Осторожно коснувшись косяка двери, зашёл в гостиную. В горле встал ком, а сердце заныло, как утром, но в этот раз мощнее. Сорняк, от которого его только-только избавили, пророс заново и в этот раз проник корнями глубже, почти болезненно.

Чжун Ли отвлёкся от чтения и повернул голову. Дрожь пробежала по всему телу от тяжести его взгляда и очевидного недовольства, что клубилось на дне зрачков. Судорожно вдохнув, Чайлд опустился на колени, не в силах продолжать стоять прямо. Не сейчас, не когда на него смотрят так — словно видели каждые его грех, все его мысли, каждую мелочь, за которую он должен быть наказан по всей строгости. Чайлд уткнулся взглядом в пол, а по коже бежал огонь, но не возбуждения, а стыда.

Раздался приглушённый звук, будто пару раз хлопнули по бедру рукой, как подзывая собаку, а за ним – слова:

— Ко мне.

Дыхание застряло в лёгких, и Чайлд только сильнее склонил голову, ощущая, как пламя печёт уже не кожу, а проникает внутрь целыми волнами, сжигая. Опёршись руками об пол, пополз, подчиняясь неозвученному желанию и снова уподобляясь зверю. Колени даже сквозь штаны чуть пекло, когда он остановился у дивана, сев прямо между чуть расставленных ног Чжун Ли. Тот не двигался, и тяжесть его взгляда продолжала давить на плечи.

Будто он хотел, чтобы Чайлд склонился ещё ниже, унижаясь, осознавая свои ошибки.

— Простите, — прошептал Чайлд, не сдерживаясь и действительно наклоняясь так, что упёрся лбом в пол. Зажмурившись, уже громче. – Я виноват. Прошу, накажите меня, господин, я совершил ошибку, умоляю, простите…

И чуть не задохнулся, когда по его шее, под линией волос, коснулись пальцами. Мелкая дрожь пробежалась вдоль позвоночника от теплоты прикосновения, и Чайлд попытался хотя бы немного расслабиться, случайно поддаваясь под прикосновение. Только вот от следующих слов его сердце бухнулось камнем в желудок:

— Ты не только опоздал, не встретил меня, как подобает, не приготовил ужин, но и покинул квартиру без чокера, — каждое слово Чжун Ли было будто бы покрыто инеем. В то же мгновение его пальцы плотным кольцом обхватили шею Чайлда, не сжимая, а просто удерживая. Но даже так Чайлд ощутил, как много в этом жесте недовольства. – Я дам тебе шанс объясниться, почему это произошло, Аякс. Уж постарайся, чтобы это прозвучало убедительно. 

Ладонь на шее продолжала греть его, иррационально заставляя ком в горле исчезнуть без следа. Ещё одна мелкая дрожь пробежала по позвоночнику, и Чайлда перестало трясти. Холодность и суровость чужого голоса очевидна, но он понимал. И выдохнул, отвечая:

— Я забыл об этом. Я… слишком спешил и упустил это, господин. Простите, я не хотел…

Чужое молчание сдавило ему грудь. Он перестал жмуриться, когда хватка на его шее ослабла, когда пальцы побежали по его коже, медленно. Чжун Ли снова заговорил, и на несколько секунд в его голосе наступила оттепель:

— Не перекладываешь вину на то, что в этом виноват Тома, который и позвал тебя к себе. Очень хорошо, Аякс, ты молодец. Но этого не хватит, чтобы я простил тебя, ты это понимаешь?

— Я готов принять наказание, — прошептал Чайлд, не смея хоть чуть-чуть распрямиться, хоть немного приподняться и посмотреть в любимое лицо. Над ним раздался вздох, и Чжун Ли разжал пальцы, отпуская, но не разрешая распрямляться.

— Ты помнишь, что я тебе вчера сказал об этой встрече?

— Что я могу пойти, но обязан вернуться и встретить Вас, — ответил Чайлд, чуть не прикусив язык по случайности.

— Почему же ты этого не сделал? – спросил Чжун Ли с очевидным терпением в голосе. Спокойно, без единой нотки злобы в голосе, но его слова опять покрылись инеем. Чайлд сглотнул, начиная ощущать, как ноги знакомо затекают, и как пульсирует напряжением шея.

— Я… потерял счёт времени, — тихо признался он, едва удерживаясь от желания вжать голову в плечи. Не из-за того, что ожидал удара, а потому что стало слишком стыдно.

— Получается, — теперь Чжун Ли заговорил напряжённо, словно сдерживал себя, — за две недели ты научился следовать расписанию, но так и не смог выработать чувство времени? Аякс?

— Это… — он всё же прикусил язык, только не случайно, а умышленно, удерживая себя от ненужных и бесполезных оправданий. Проглотив готовые вырваться слова, он прошептал. – Нет, господин. Я… провалился, простите.

Тишина надавила на его спину так, что ему почудилось, будто ему сейчас сломает позвоночник только лишь чужим молчанием. Сорняк вгрызался корнями в сердце основательно, оплетая и прорастая сквозь плоть. И вырвать его со всем этим уродством, затем излечив от ран, мог лишь один человек.

И не только это. В его власти было сделать Чайлда совершеннее, правильнее. Чтобы он всё же смог стать опорой для Чжун Ли и его верным спутником, способным поддержать и помочь, когда нужно. И чтобы таким стать, он должен выучиться, следовать правилам и стать лучше. 

— Посмотри на меня, — проговорил Чжун Ли твёрдо. Ещё пару секунд Чайлд не двигался, словно задеревенев телом, а затем медленно выпрямил спину, но не полностью. Достаточно, чтобы поднять голову и встретиться взглядом с Чжун Ли.

На него смотрели внимательно, даже пристально, проникая под кожу. Кожа вновь вспыхнула от стыда, но Чайлд не посмел отвести глаз, позволяя проникнуть в свою душу и рассмотреть его поражённое чувством вины сердце.

К Чайлду протянули руку и в привычном жесте схватили под челюстью – крепко, не давая отстраниться. Но он и не собирался вырываться, принимая свою участь покорно и желая лишь одного – чтобы его побыстрее избавили от этого грызущего весь день чувства вины. Чтобы он очистился и смог дальше идти по этому пути за Чжун Ли.

— Я подумаю над тем, чтобы воспитывать тебя иначе, — сказал Чжун Ли, слегка наклоняя голову вбок, но не отводя взгляда и пронзая им переставшего на мгновение дышать Чайлда. – Сегодня ты совершил слишком много ошибок, Аякс. По-твоему, какого наказания ты заслуживаешь за своё поведение?

Чайлд облизал губы и часто заморгал, пытаясь справиться с участившимся сердцебиением, чей гул отдавался ему прямо в уши. Его продолжали держать, не впиваясь ногтями в кожу, даже как-то нежно. Или эта нежность была только показательной, чтобы ему стало чуть-чуть легче. Он сглотнул, шепча:

— Накажите меня по всей строгости, мой господин.

Потому что так надо, потому что так будет правильно. Потому что только так он сможет избавиться от своего греха и стать лучше. И лучше он станет под тёплыми и любящими пальцами Чжун Ли.

— Очень хорошо, Аякс, — Чжун Ли разжал хватку и поднялся с дивана. Чайлд чуть отполз назад, едва не уперевшись спиной в край кофейного столика. Продолжая чуть сгибать спину, всё ещё прикованный ощущением необходимости, проводил взглядом ушедшего из гостиной Чжун Ли.

И бегло глянул на диван, примечая ранее пропавшую ленту ошейника. Наверное, когда Чжун Ли пришёл и не увидел, что его встречают, то был разочарован, да? И ведь позвонить не мог даже, потому что Чайлд забыл телефон. Хотя и к Томе с Аято не постучался. Предпочёл дождаться, сидя в гостиной и читая второй том «Хроник Заоблачного Предела».

Его взгляд поспешно вернулся ко входу в гостиную, когда послышались возвращающиеся шаги. Вдоль спины пробежал разряд, когда в тишине раздался громкий щелчок ремня. Кожа на ягодицах вспыхнула, как от призрачных ударов, и Чайлд сжал губы в линию. Чжун Ли сел обратно на диван и сделал жест рукой, подманивая Аякса поближе.

Тот несколько неуверенно пододвинулся, не зная, стоило ли этот жест рассчитывать как приказ заползти животом ему на колени. Но в прошлый раз – и это Чайлд помнил отчётливо, — он хлопал себя по бедру, а не подманивал рукой. Потому Чайлд всё же остался на полу.

Не ошибся – на него посмотрели всё так же спокойно. А затем он шеей ощутил петлю мягкого кожаного ремня. Холодок пробежался по спине, но Чайлд сделал глубокий вдох и подполз к дивану ближе, оказавшись прямо перед Чжун Ли. Ему протянули руку, и он вцепился в тёплую ладонь.

— Ты совершил сегодня много ошибок, — повторил Чжун Ли медленно, смотря ему прямо в глаза. Без ненависти или злости. Просто сурово и твёрдо, уверенно, как пытаясь заразить этой уверенностью Чайлда. Получилось не очень – холодок всё бегал и бегал по спине, а в животе запорхали ледяные бабочки. Чжун Ли провёл второй рукой по щеке Чайлда, как заметив, и тот поддался прикосновению, на пару секунд прикрывая глаза. – Какая была первая?

— Я… разбил миску на кухне, — тихо отозвался Чайлд и напрягся, когда прикосновение с его щеки пропало, а петля ремня на шее затянулась.

Крепко, почти впиваясь в кожу, сдавливая шею и мешая воздуху течь по горлу. Чайлд безрезультатно схватил губами воздух, ощущая, как мало его проникает внутрь лёгких, и сильнее стиснул ладонь Чжун Ли. Опасность мигнула вспышкой в голове и тут же пропала – импровизированная удавка ослабла, и Чайлд смог судорожно вдохнуть. Чувствуя, как внутри его потряхивает, и как бабочки в животе яростнее забили крыльями.

— Какая была вторая твоя ошибка? – продолжил Чжун Ли спокойно. Чайлд сглотнул и посмотрел в его глаза, желая убедиться. Сердце отозвалось, когда он увидел всё те же спокойствие и уверенность, но этого отклика не хватило, чтобы смести нечто, образовывающееся в желудке. Холодное, пробирающее.

— Забыл чокер при выходе из квартиры, — вытолкнул из себя он. Его руку в ответ ритмично дважды сжали, посылая сигнал, и он ответил, вдобавок слабо кивая – всё нормально, он может выдержать. Всё хорошо.

Его шею вновь сдавило, и он задержал дыхание, пытаясь вести в голове хоть какой-то счёт. Но давление на горло сбивало, и он опять попытался вдохнуть. Только ощутил, как недостаток воздуха сковывает мысли и подпитывает то самое, внутри его желудка.

Всё кончилось спустя время, и Чайлд искренне не мог понять, сколько его держали на этой пугающей, острой грани. Не минуту ведь? Всего несколько секунд, совсем мало, ничтожно. Но при этом словно вечность, словно время остановилось, и он завис в этом страшном моменте.

— Третья ошибка? – слова порезали слух, едва не заставив сжаться в комок. Чайлд сжал губы, зажмуриваясь и цепляясь за мгновения передышки. Он обязан справиться. Он должен вынести наказание, он должен… порадовать Чжун Ли.

— Забыл телефон на кухне, потому Вы не смогли со мной связаться, — прошептал он, ощущая, как во рту стало до неприятного сухо. Его ладонь опять дважды сжали – он дважды сжал в ответ.

В этот раз глаза зажгло слезами. Чайлд зажмурился, не давая им сорваться. Вспышка в мозгу в этот раз оказалось ослепляющей, чуть было не заставившей быстро сжать руку Чжун Ли в сигнале, в молчаливой просьбе остановиться. Прекратить, потому что он не может.

Только он не сделал этого.

— Четвёртая? – Чжун Ли перешёл на шёпот, и его рука опять скользнула по щеке Чайлда. Почему-то в этот раз не помогая ему откопать нужную мысль, не помогая ему прийти в себя. И потому он только быстрее провалился в бездонную яму из тьмы, утягиваемый собственными мыслями о том, что должен потерпеть.

— Потерял счёт времени, — чудом удалось сдержаться от всхлипа, хотя по горлу уже катился унизительный звук собственной слабости.

Ему надо справиться с этим. Ему нельзя расстраивать Чжун Ли. Тот так для него старается, так оберегает, так заботится, а он, Чайлд, сегодня провинился. Много где: не смог собраться, забыл всё, чему его учили, разочаровал, не смог быть хорошим рабом для него, не смог быть поддержкой, не смог оказать заботу, не смог…

Ремень снова затянулся, и всё то, что ледяной бурей вилось в животе, захлестнуло его сшибающей морозной волной, унося на самое дно ямы. Щёки обожгло слезами, изо рта всё же вырвался громкий всхлип, а в следующее мгновение Чайлд только и делал, что тихо рыдал в тёплых, крепких объятиях, прижимаясь к родной груди и слыша бешенные ритмы что своего, что чужого сердец.