***
Май. Начало.
— Привет… — она стояла на пороге какая-то максимально растерянная и даже смущённая, — Я, наверное, не вовремя…
Да, на пороге Лизиной квартиры стояла смущённая и растерянная Ксения Князева. И такое тоже бывает, как выяснилось.
На самом деле, было отчего. Счастье пары Аркатов-Герман, по всей видимости, длилось недолго, и после семи лет отношений, два месяца из которых были в статусе жениха и невесты, по всей театрально-киношной тусовке, да и за её пределами, заходили слухи, что они расстались. Кто кого бросил и что натворил — рассказчики сплетен, судя по всему, не особо договорились, и поэтому рассказывали всегда разное. Но на то они и сплетни…
Но слухи слухами, а Елизавета действительно переехала из огромной общей квартиры в самом центре Москвы в свою старую, купленную лет десять назад, маленькую уютную квартирку, где сейчас и жила одна. Она могла бы добавить новых подробностей в сплетни и слухи, но так не хотелось снова переваривать в себе эту чёртову правду — что любимый мужчина, с которым столько лет вместе прожила, от которого получила предложение руки и сердца, трахался с какой-то юной нимфеткой уже года два точно.
Вот и сейчас, стояла в прихожей заплаканная, одетая в длинную шёлковую пижаму на манер мужского костюма, с абсолютным бардаком на голове, и во все глаза смотрела на свою неожиданную гостью, так неуловимо поменявшуюся и непохожую на себя обычную…
— Нет, правда… — Ксюша вновь замялась, — Если ты не хочешь никого видеть, я поеду… я правда всё понимаю…
Лиза ничего не ответила. Просто молча кинулась к девушке и мягко обняла её, утыкаясь носом куда-то ей в шею. Тихо всхлипнула.
— Ну, чего ты… — осторожно погладила сценаристку по спине.
— Ты не представляешь, как я рада тебя видеть… — ещё один всхлип.
— Ну, тогда это однозначно не повод плакать. Пойдём-ка, посмотрим, как ты тут обосновалась. Чувствую руку профессионального дизайнера — признавайся, ты училась в художке?
Аккуратно отстранила её и совершенно искренне улыбнулась, глядя ей в глаза. Лиза тихо рассмеялась.
— Это всё мой природный божественный вкус! Шучу, — смущённо опустила глаза, — Я тут ещё одиннадцать лет назад обосновалась, даже до знакомства с этим… господином, чёрт бы его побрал, Аркатовым.
— Ну, ну, не ругайся, — хмыкнула, — Ты же приличная девушка.
— Тебе ли не знать… — подмигнула, всё ещё смеясь.
— Так, а ну-ка хватит меня развращать, ты у нас в горе! — шутливо погрозила пальцем. Вдруг спохватилась, что-то вспомнив, — Кстати. Это тебе.
Подняла со стоящего в прихожей трюмо с широкой полочкой красиво перевязанную коробку лавандового цвета. Герман удивилась, но презент приняла. Открыла крышку и — без преувеличения — ахнула:
— Боже мой!.. Как красиво…
В коробке лежали невероятной красоты капкейки, явно ручной работы — да, от Князевой она такого явно не ожидала…
— Они ещё и очень вкусные. Отвечаю. Пойдём на кухню?
***
Сидели на маленькой кухоньке и смеялись над какой-то очередной Ксюшиной шуткой. Елизавета потихоньку приходила в себя, и даже оттаивала. Очень непривычно было видеть режиссёршу такой… Какой-то домашней, милой, испытывающей нормальные человеческие эмоции. Но ей определённо нравилось. Лиза даже расхохоталась про себя. Да уж, и куда сегодня делась привычная стерва…
— Знаешь, — вдруг, неожиданно даже для себя, сказала она, — Я не ожидала что ты приедешь, правда…
— Да уж, я не самый желанный гость, — Князева хихикнула.
— Честно? Единственный за это время.
Ксения осеклась:
— Постой… Ты серьёзно?
— Более чем, — женщина показательно развела руками, — Ты знаешь наш «мир» не хуже чем я…
— Пиздец. Долбоёбы проклятые.
— Ну, не выражайся, — хмыкнула, — Я и не просила никого.
— Но я же приехала.
— Так я и удивлена. Но мне приятно, — Лиза улыбнулась, — Сколько мы с тобой уже не виделись?..
— Март. Два месяца, дорогая, — Ксюша прикрыла глаза, — Как раз с моей премьеры…
— Бог мой, как летит время… — Герман замолчала. Через несколько мгновений вдруг проговорила шёпотом, — А знаешь, я соскучилась…
— Два!
— Что, прости? — недоумённо вгляделась в зелёные глаза напротив.
Выставила вперёд руку с двумя загнутыми на ней пальцами, как-то удручённо хмыкнула:
— Ты соскучилась. Я услышала это уже во второй раз — не ожидала, не ожидала… Бог дал.
Фыркнула. Задел за живое этот Ксюшин подсчёт.
— Ты будешь считать? — резко поднялась со стула и быстро собрала со стола тарелки, чуть ли не кинув их в раковину, — Насиделась? Я не держу.
Князева покачала головой. Тоже поднялась вслед за девушкой и, подойдя сзади, нежно обняла её за талию.
— Не сердись…
Герман развернулась в сильных женских руках и оказалась близко-близко. Взгляд глаза в глаза на расстоянии пары сантиметров и почувствовала, как тёплые губы накрывают её, ещё чуть подрагивающие от обиды… Пара секунд этого аккуратного, всё объясняющего поцелуя… и вдруг взвизгнула, оказавшись подхваченной на руки.
— Ксюша! Ну, что ты творишь? Поставь на место!
Уткнулась ей носом в шею и прошептала:
— Помогаю прийти в себя…
В пару шагов оказались в соседней комнате у кровати, на которую и отпустила бережно Герман. Нависла сверху, снова бархатно целуя. Расстегнула пуговички пижамки, освобождая потрясающее тело из «плена» ткани. Опять поцеловала в красивые пухлые губы. Переместилась ниже, обводя шею, ключицы, мягко касаясь груди, прошлась языком по талии, спускаясь всё ниже и ниже…
Они не заметили, как город накрыла ночь. Они утопали друг в друге. Князева была другой. Князева будто не была собой. Она была нежной, заботливой, понимающей и исполняющей любые, даже самые сокровенные желания… Она была идеальной. Такой, какой и хотелось бы…
Засыпала Лиза Герман в крепких объятиях режиссёра. Всё так, как можно было только мечтать…
«Хочу, чтобы так было каждый день…» — промелькнуло в женской голове уже в полудрёме…