***

Март.

      Сегодня был очень важный день. Важный для одного «экстравагантного режиссёра» — именно сегодня должна была состояться премьера Ксюшиного «ну очень высококонцептуального», как кричали в своих заголовках все издания, фильма. Фильма, в том числе ставшего чуть ли не самой крупной ролью Гелены Зарицкой в кино. Да-да, конечно, для неё день тоже был… важным. Лизу передёрнуло.

      Показ «для своих» должен был состояться в одном очень известном кинотеатре в самом центре Москвы, и Герман была намерена сегодня блистать. Нет-нет, совсем не потому что она до ужаса соскучилась по этой невозможной женщине, которую не видела с того самого дня в конце декабря. А только лишь потому, что вот уже неделю все объективы были направлены только на них с Сашей — спустя семь лет отношений Александр Аркатов наконец-то сделал ей предложение! Теперь она невеста. Его невеста.

      Елизавета ни капли не увеличивала про «все объективы» — как только они с Аркатовым появились на красной дорожке огромного кинотеатра, большая часть журналистов переметнулась в их сторону. Остальные просто медленнее подтягивались.

      Да, она была великолепна. Красное бархатное платье в пол с открытыми плечами и длинным продольным вырезом на юбке, в котором периодически показывалась стройная ножка, смотрелось просто божественно. Рядом шёл Александр в идеально-чёрном костюме, шею обхватывал красный галстук в тон платью своей невесты. Выглядела пара более чем отлично — ну просто family look.

— Елизавета, Александр! — галдёж журналистов уже долбил по ушам. Однако покорно улыбалась в многочисленные камеры, стоя в фотозоне, лишь только чуть крепче, чем стоило бы, сжимала Сашину руку, — Сюда, пожалуйста! И ещё раз! И сюда, Елизавета! Спасибо, Александр!

      Выискивала глазами «виновницу» сегодняшнего сборища, когда подскочил очередной журналист с очередным вопросом. Именно его фраза вернула девушку в реальность:

— Елизавета Павловна, скажите, это правда, что господин Аркатов сделал Вам предложение?

      Журналистский гул усилился. Недовольно покачала головой.

— А вот пусть Александр Андреевич вам сам это и расскажет, — повернулась к любимому, чуть шире улыбнувшись.

      Саша бархатисто рассмеялся:

— Это чистая правда! Я люблю Лизу, и, проснувшись рядом с ней очередным утром, я отчётливо понял, что дальше тянуть нельзя. Я мечтаю, чтобы она стала моей женой.

      Восторженные крики журналистов уже рвали перепонки, но Лиза, впервые, кажется, за этот выход в свет начала практически искренне улыбаться… когда вдруг её взгляд зацепился за две фигуры, приближающиеся к ним.

      Воздуха стало катастрофически не хватать.

      Абсолютно размеренной походкой Князева (конечно же, со своей вечной Гелечкой) шла в их сторону. Как всегда с собственным стилем в одежде, — невероятно огромное, пышное платье ярко-жёлтого цвета с ассиметричной юбкой и полупрозрачными газовыми рукавами, украшенное по периметру такими же жёлтыми розами, очень сильно контрастировало с уложенными в причёску в стиле 20-х годов каштановыми волосами и того же периода чёрной шляпкой с вуалью, — но она была абсолютно прекрасна. «Эклектика — тоже стиль», — как сказал много лет назад кто-то очень известный, и Князева потрясающе ловко умела этим пользоваться. Семенящая рядом Геля в чёрном платье с жёлтыми вставками длиной немного ниже колена была бы тоже довольно красива, если бы до одури не раздражала. Смотрелись они настолько гармонично, что вынуждали задуматься о втором family look’е на этой площадке. Захотелось расцарапать Зарицкой лицо, чтобы так счастливо не улыбалась рядом с этой женщиной!..

      Когда женщины поравнялись с ними, Герман еле-еле удалось вернуть самообладание. Вежливо улыбнулась обеим, получив в ответ две такие же улыбки. Однако, чуть отвернувшись от камер, якобы двинувшись в сторону Саши, Ксения Сергеевна одарила её та-а-аким взглядом, что внутри всё просто заполыхало.

      «Зараза!» — промелькнуло в голове.

      А эта самая зараза преспокойненько облобызала Аркатова (и когда они успели стать друзьями?!) и вернулась к Гелене. Журналисты тут же кинулись фотографировать их вчетвером. Усмехнулась про себя — знали бы они… Какой-то вездесущий репортёр тут же начал спрашивать у режиссёрши, в курсе ли она нового статуса отношений Елизаветы и Александра и как она к этому относится. Глаза Князевой засверкали каким-то странным огнём…

      Однако, ответить ей не дала Зарицкая:

— Не знаю, как Ксюшенька, — блять, как же коробит от этого обращения из её уст! — Но я очень рада! Александр Андреевич и Елизавета Павловна такая прекрасная пара, и я очень рада, что они вместе посетили сегодняшнюю премьеру! Это, безусловно, важный день для госпожи Князевой, но для меня он ещё более значимый! Для меня было честью сниматься в фильме у такого мастера, как она!

— Да, Гелена, Вы открылись для зрителя с новой стороны после этой работы! — проговорил всё тот же корреспондент, — Такая глубокая драма и…

      Ксения перебила его:

— Да, Гелена Яцековна была действительно невероятна, с этим невозможно поспорить. А Александру с Елизаветой я желаю только… — секундное молчание, — Счастья. Смотри, Саша, береги свою невесту.

      И бросила ещё один взор на Лизу, всем своим видом неприкрыто ухмыляясь. Вот сволочь! Надо было срочно отомстить…

— Да давно уже сберёг эту потрясающую женщину ото всех, — Аркатов рассмеялся, — Правда, Лизуня?

      «О, Саша, как же сильно ты ошибаешься…»

      Зато план мести пришёл как-то неожиданно сам собой.

      Развернулась вполоборота к мужчине и максимально сладким из всех своих голосов произнесла:

— Конечно, любимый, — прильнула к нему всем телом и чувственно поцеловала в губы, тут же услышав, как защёлкали затворы всех камер. Разорвала поцелуй через пару мгновений и обратилась уже к Князевой, хитро сощурив бледно-серые глаза, — Ну, а Вы, Ксюша?

      Получила недоумевающий взгляд от женщины и хохотнула про себя. Добавила, будто растолковывая:

— А Вы с кем счастливы? Или, неужели, Вас угнетает одиночество? Вы никогда не освещаете свою личную жизнь, но нам-то расскажите, дорогая…

      «А просто открыто пока никто и не спрашивал…» — услужливо подкинула память фразу, так резко брошенную Ксенией несколько месяцев назад. Лукаво подмигнула режиссёру. Вот, спросили. Выкручивайтесь, госпожа Князева.

Ксюша рассмеялась так, будто ей сказали сейчас лучшую шутку этого года. Развернулась к журналистам так, чтобы из поля зрения Лиза с женихом пропали от слова совсем, смотрела чётко в объективы.

— Наконец-то мне задали этот вопрос… — репортёры заметно напряглись, — Я уже и не надеялась… Что ж, позвольте и вам представить свою личную жизнь…

      На пару мгновений наступила тишина. Князева вдруг чуть развернулась к стоящей рядом Геле, обхватила её за талию рукой и притянула к себе:

— Милая, иди сюда! — челюсти абсолютно всех корреспондентов падали на пол с глухим стуком. Ещё бы, такая сенсация! — Позвольте вам представить мою… — пауза, — Любимую девушку. Гелена Яцековна Зарицкая, потрясающая актриса и просто моя любовь!

      Геля покрылась румянцем и несколько смущённо опустила вниз взор, прикрывая глаза длинными пушистыми ресницами, но всё же прижалась ещё ближе к Князевой. А Ксюша тем временем, окончательно обнаглев (но, по-видимому, по мнению лишь одного человека в этом зале), развернула актрису лицом к себе и впилась в её губы, подведённые бордовой помадой, требовательным поцелуем.

      «Чёрт тебя побери!» — Герман с трудом подавила в себе желание придушить эту стервозину.

      Быстро поулыбавшись в ещё пару фотоаппаратов вместе с Князевой и Зарицкой, которые (слава богу!) перестали бесстыдно целоваться на камеру, и наговорив Саше какой-то несусветной чуши, в которую он, впрочем, поверил, Лиза подошла к режиссёрше и, быстро прикоснувшись к её руке, — снова защёлкали затворы, — проговорила:

— Ксюша, можно Вас на минутку? Хотела бы выразить Вам своё восхищение по поводу фильма тет-а-тет.

      Князева хмыкнула. Громко язвительно хмыкнула. Сучка!

      Елизавета подхватила её под руку, и они пошли мимо актёров, режиссёров, сценаристов, операторов и прочих-прочих-прочих, через слово поздравляющих Князеву с премьерой. Остановилась Герман только тогда, когда они вошли в какое-то абсолютно безлюдное крошечное помещение. Техническое, кажется.

      Ксюша заговорила первой:

— Слышала, ты выходишь замуж? — широкая бровь лукаво взлетела вверх. Ни «привет», ни «здравствуй», хотя не виделись три месяца.

— Слышала, ты, наконец, раскрыла свою любовь? — вопросом на вопрос с той же интонацией. Им и не надо было здороваться или говорить что-то большее.

— Да, — усмехнулась и приблизилась на шаг, положила изящные руки на талию, закованную в красный бархат, — Видишь, какие мы с тобой счастливые.

— Да не то слово.

      Лиза склонила голову набок, пристально глядя на девушку, подмигнула. Ксения рассмеялась. Неспеша уткнулась в красивую шею, провела языком до подбородка. Подняла голову и мягко, по-детски коснулась нежных губ своими. Герман тут же перехватила инициативу, буквально впиваясь, целуя до одури, до умопомрачения, стараясь загладить три месяца поодиночке и впитать Ксению всю на новое расставание. Языки сплетались, губы вспоминали друг друга, температура в комнатке нарастала. Ксюша слегка укусила Елизавету и отодвинулась.

— Невероятное счастье. Как тебе фильм?

— Потрясающе. Сделала свою Гелечку «звиздой».

— А ты ревнуешь? — рассмеялась.

— Да ни за что, — покачала головой.

— Ну-ну. Ладно. Пойдём, нас уже потеряли. Показ начинается через десять минут.

— Пойдём… — Лиза бережно накрыла руки Князевой, всё ещё лежащие на собственной талии, своими. Помолчала пару секунд. Грустно вздохнула и, подняв на девушку глубокие серые глаза, тихо произнесла, — Я соскучилась.

      Горько усмехнулась:

— Дай мне бог ещё когда-нибудь услышать из твоих уст эту фразу…