***

И снова май. Утро

      Проснулась от того, что голова раскалывалась на части и совершенно отказывалась воспроизводить события предыдущего дня. С трудом открыв глаза и оценив обстановку, сделала лишь два вывода: она не у себя дома и где-то она это «не у себя» уже видела. А, и третий, но уже откинув одеяло. Она проснулась абсолютно обнажённой…

      Придя к последнему выводу, Лиза резко подскочила на диване (диване???), заставив память заработать на максимально возможных скоростях. Однако тут же схватилась за голову, почувствовав, что если будет продолжать такими же темпами, то просто упадёт прямо здесь с высоты собственного роста. Только вот где — здесь — ещё предстояло вспомнить…

      «Максималки» убитого вчера алкоголем мозга оказались не столь быстрыми, как хотелось бы, но хотя бы продуктивными. Посидев и откровенно потупив в позе античного мыслителя ещё минут пять, Герман удалось воспроизвести в сознании встречу с козлом-Аркатовым, пост в «Инстаграме» Князевой, собственный психоз, маленький бар, нескромное количество виски, влитое в себя, и… «И тишина-а-а-а-а», цитируя классику советского кино. Что было дальше, память фиксировать напрочь отказалась. Кажется.

      Тяжело вздохнула. Огляделась в помещении ещё раз — широкая гостиная явно загородного дома, арка на кухню в дальнем углу, лестница на второй этаж, украшенный декоративным внутрикомнатным деревянным балкончиком, прямо за спиной… Чёрт, и когда она здесь была?!

      Словно вспышка пронзила голову — красный атлас пижамки, идеальные ноги и хриплый, чуть прокуренный голос их обладательницы… И тут же новыми всполохами — дурацкий телефонный звонок, чёрный джип и абсолютно непристойные разговоры с её стороны… Сука! И как её угораздило оказаться именно у Князевой?!

      Впрочем, может оно и к лучшему…

      Поднялась с дивана и, в чём была (а точнее ни в чём), уверенными шагами пошла на второй этаж, будто точно знала, где находится заветная спальня… Одежда, кстати, обнаружилась прямо за спинкой дивана на полу, — видимо, сама скинула ночью в пьяном бреду, — но сейчас было совершенно не до неё…

      Не прогадала — распахнув выбранную буквально интуитивно дверь, увидела широкую двуспальную кровать, застеленную белыми простынями и тёмные подушки поверх неё. Удивительно и необычно. Впрочем, постель максимально гармонировала с остальной обстановкой спальни, выполненной в чёрно-белых тонах. Да, комната была прекрасна… Вот только хозяйки здесь не было…

      Пожала плечами — вряд ли Ксюша свалила из собственного дома, скорее её бы выгнала. Чего, к счастью, пока не случилось. Значит, будем навёрстывать…

      Абсолютно по-хозяйски распахнула дверь шкафа и с интересом взглянула на его содержимое. Вещи Гелены с лёгкостью отделила от Ксюшиных, куда более необычных и экстравагантных. Разглядывала их, совершенно не стесняясь проскакивавших порой мыслей из разряда «А вот это я бы не отказалась с неё снять…» В конце концов, хмыкнув и тихо пробормотав: «И в этом шкафу я смогла найти классику», достала из гардероба иссиня-чёрную рубашку прямого кроя и легко накинула её на себя.

      Захлопнула дверь спальни, подумав напоследок о том, что была бы не прочь выжить оттуда «Гелечку», вновь спустилась на первый этаж по массивным деревянным ступенькам.

      «Да, эклектика — тоже стиль, главное помнить», — подумала и усмехнулась про себя. Обитый деревом первый этаж и балкончик у второго абсолютно не сочетались с «шахматной» спальней, однако была и в этом какая-то своя прелесть…

      Прошла в гостиную, намереваясь хотя бы собрать кучку своих вещей, когда услышала из кухни лишние в прошлой тишине звуки. Подошла ко входу и оперлась на дверной косяк, образующий собой арку. Широко улыбнулась — максимально домашняя Ксения в одном наушнике порхала по кухне, приглядывая за закипающим чайником. В руках у девушки была упаковка дорогого зелёного чая.

— А как же кофе? — усмехнулась, скрестив руки на груди.

      Князева развернулась на голос, оценивающе оглядев сценаристку, одетую лишь в собственную рубашку, и её ноги, которые эта рубашка ну никак не прикрывала, и вскинула бровь:

— Я его не пью.

      Герман поставила «галочку» по этому поводу в голове и пообещала себе запомнить. Подняла уголки губ:

— Жаль. Где ты была?

— В смысле?

— Здесь тебя не было. Я поднималась в спальню — там тоже. Ты телепортируешься? — рассмеялась. Промелькнула мысль о том, что как-то странно — опять — складывается их разговор, снова «ни привета, ни ответа», но девушка её быстро отмела. Какая, чёрт возьми, разница…

— Я была в ванной, — пожала плечами и отключила закипевший чайник от сети, — Как спалось?

— Прекрасно.

— Я удивлена, — расхохоталась, заваривая чай, — Судя по твоему вчерашнему состоянию, как минимум, ты должна была умирать… Ну, или всю ночь смотреть эротические сны… со мной в главной роли.

— Извини… — подошла поближе и смущённо опустила глаза.

— А пить надо меньше, госпожа Герман, — хмыкнула, — Чай будешь?

— Спасибо, но я лучше кофе.

— Пожалуйста-пожалуйста, только в этом доме его нет, — поймала недоумённый взгляд девушки и язвительно подмигнула в ответ, — Здесь его никто не пьёт. Так что зря ты от чая отказалась, крошка.

— Ну, и пошла ты! — тут же обиженно вскинулась. Раскалывающаяся голова требовала кофеина.

      Отодвинула Князеву и — снова по-хозяйски — залезла в холодильник в поисках хотя бы чего-нибудь. Обнаружила бутылку минералки и мысленно возликовала. Вместе с ней выцепила ещё пару йогуртов и яблоко.

— Ну, у тебя хотя бы есть минералочка, — приложилась к ледяной бутылке щекой и улыбнулась, — Хотя, я бы не отказалась сейчас от пары глоточков шампанского.

— Шампанское по утрам, знаешь, кто пьёт? — расхохоталась, — Аристократы и дегенераты. Знаешь не хуже меня.

— Вот только не надо мне тут золотой фонд кино на цитаты разбирать, — огрызнулась и уселась прямо на стол, закинув ногу на ногу, — Ложечку мне дай, я йогурт хочу. И стакан для водички.

— А всё потому что пить надо меньше, я тебе это уже говорила, — опять подмигнула, но посуду всё же достала.

— Заткнись уже, Князева, а? — рывком свинтила крышку с бутылки и налила полный стакан живительной влаги. Сделала пару жадных глотков и облизнулась, — Я, кстати, смотрю, в твоём доме полный… ЗОЖ царит, да? Кофе нет, алкоголя нет, в холодильнике одна обезжиренная кисломолочка да фрукты с овощами. ППшница, да? Полный… — хмыкнула, — ЗОЖ.

— Удивишься, но это не моё, — полностью скопировала последнюю интонацию собеседницы.

— Ну да, ну да, рассказывай.

— Это всё Гелино. Лично я ем картошку фри и запиваю всё это литрами спрайта. Мне просто запрещают хранить всю эту дрянь в холодильнике, — заливисто рассмеялась.

— Жрёшь и не толстеешь, милая?

— Ага, не в коня корм.

      Вдруг подошла к Лизе, сидящей на широком обеденном столе, близко-близко, буквально обдавая её кожу своим горячим дыханием и прошептала:

— А знаешь…

      Герман сглотнула. Тело предательски быстро среагировало на близость этой женщины…

— Что?..

— Сладкая моя… — закусила губу, заставив сценаристку вздрогнуть. Но тут же разрушила всю атмосферу, язвительно хмыкнув, — Доедай свой йогурт, допивай минералку и заходи в «Инстаграм», сладкая… У нас с тобой там уже завелись поклонники, — расхохоталась, по привычке закинув голову назад, — А я пойду работать.

      И быстро отстранилась, направившись к лестнице. Поднялась на второй этаж, оставляя абсолютно опешившую Елизавету в одиночестве, и скрылась за одной из дверей.

      «Какая же сволочь!..»

      Залпом выпила стакан воды, пытаясь привести в порядок мысли, в рое которых сейчас беспорядочно крутились размышления о том, что вообще представляют из себя их отношения с этой чертовкой Князевой. Не любимые и не друзья. Любовницы? Тоже нет. Просто два человека, которые виделись раз в пару месяцев, накидывались друг на друга в порыве страсти и вновь расходились, в свободное время взаимно перекидываясь колкостями. Вот и всё…

      Очень странно и максимально безрассудно.

      Однако, мать его, она не могла сказать, что от Ксении Сергеевны ей нужен был только секс. Сердце каждый раз заходилось, когда где-то мелькало её фото или новость о ней. А то, что творилось с Лизой, когда эта невозможная женщина была рядом, вообще даже описывать было бесполезно. Она такого микса эмоций никогда не испытывала даже к пресловутому Саше… А его она… любила? Да, пожалуй, любила. А её?..

      Сделала ещё пару глотков прямо из бутылки. Нет-нет-нет! В любом случае, от неё самой госпоже режиссёру нужны были только вполне плотские утехи. А Гелена? Их отношения стабильно продолжались. Что ж… Где-то её можно было понять. Наверное.

— Сука, да как же тебя разгадать, женщина-загадка?..

      Отставила стакан на стол и спрыгнула на пол, возвращаясь в гостиную. Пообещала себе вообще забыть, что такое думать, ибо от этого всё становилось только хуже и запутанней. Будь, что будет!

      Скинула с плеч чёрную Ксюшину рубашку, собирая свои вещи и переодеваясь. Более или менее привела себя в порядок, заодно одолжив на одно использование у кого-то из хозяек этого дома тушь и бледно-розовую матовую помаду, лежащие на полочке трюмо около входной двери. Критично оглядела себя в зеркало и решила, что это всё же лучше, чем могло бы быть.

      Оглянулась на лестницу, по которой полчаса назад поднималась «вечно занятая» Князева. Тяжело вздохнула… Надо было уходить.

      Хотя…

      Хотя кто сказал, что если Ксении можно вести себя, как последняя стерва, то ей нельзя?..

***

      Распахнула широкую дверь, оказываясь в комнате, явно оборудованной под кабинет. Под шикарный Ксюшин кабинет. Стены, обклеенные красными обоями, тёмно-бронзовые тяжёлые портьеры, массивный дубовый стол у окна, такие же книжные шкафы по стенам — да, Князева явно любила чувствовать свою власть и превосходство во всём. Этот кабинет, огромный автомобиль… В этом в режиссёрше отчётливо проступали мужские черты.

      Герман хмыкнула.

      Хозяйка кабинета оторвалась от экрана ноутбука, обнаруживая присутствие своей гостьи, и недовольно нахмурилась:

— Ты какого хрена тут делаешь?

— А у тебя все комнаты в разном стиле? — вопросом на вопрос. Подошла к письменному столу, одной рукой упираясь на него и развязно наклоняясь прямо перед Ксенией. Осклабилась.

— Допустим. Ты ворвалась ко мне, чтобы узнать ответ на этот вопрос? Если так, то покинь, пожалуйста, кабинет, я работаю.

      Герман проигнорировала вопрос и, абсолютно не смущаясь, выпрямилась и села поверх стола, улыбнувшись собеседнице. Достала телефон.

— Что ты там говорила про «Инстаграм», моя дорогая?

Быстро пролистала ленту соц.сети и хищно улыбнулась:

— Ого-о-о… Как интересно, — перегнулась через стол и сунула телефон прямо «под нос» Князевой, — Смотри-ка, Ксюшенька, а нас с тобой уже… зашипперили. Стоило всего-то появиться на парочке совместных мероприятий да устроить перестрелку в «сториз». Ну-ну… Гляди, какие активные, а. У меня уже «отметки» разрываются от совместного контента с тобой.

— Это прекрасно… — широким жестом оттолкнула смартфон.

— Не мешай мне изучать содержимое «инсты»! — подмигнула и вернула телефон на «законное место», буквально интуитивно нажимая в нужные места, чтобы открыть следующую страницу, — Гляди, зайчик, нам с тобой уже фан-аккаунты посвящают. Не боишься, что Ге-е-елечка… — принципиально произносила это имя только с такой интонацией, — …приревнует?

— Не боюсь, кисонька, — тон в тон. Хмыкнула. Резко столкнула Герман со стола, отчего та инстинктивно встала во весь рост, чтобы не упасть, и продолжила что-то печатать на ноутбуке.

— Ну, какая ты невежливая… — притворно нахмурила бровки, — Некрасиво так поступать, Ксения Сергеевна…

      Режиссёр тут же ощерилась на обращение по имени-отчеству, которое, по всей видимости, просто терпеть не могла:

— Лиза, прикрой свой красивый ротик! Ненавижу, когда меня так называют! — и тут же, выделяя голосом каждое слово, — Запомни. Меня. Зовут. Ксюша.

— Будешь себя плохо вести, — улыбнулась одними уголками губ, — Будешь Ксенией Сергеевной! — развернулась к девушке спиной и медленно, покачивая красивыми бёдрами подошла к одному из книжных шкафов. Плавно провела пальчиком по корешкам книг, склонила голову набок и, не оборачиваясь, сказала, — Какая у Вас богатая библиотека, госпожа Князева…

      Ксюша только фирменно усмехнулась. А сценаристка тем временем продолжила изучать содержимое книжных полок, в каждое своё действие, однако, добавляя столько эротики, что глядя на это, не выдержал бы даже монах. Князева выдержала…

      Или… нет?

      Ещё пару мгновений что-то ожесточённо выдалбливала по несчастной клавиатуре, после чего шумно выдохнула и со стуком захлопнула крышку компьютера. Подскочила с широкого кожаного кресла и в два шага оказалась у Елизаветы за спиной. Прижалась всем телом и, опуская руки на женскую талию, прошептала:

— Я смотрю, ты любишь нарываться…

      Герман даже не обернулась. Лишь презрительно скривила губы и проговорила вполголоса:

— Изучаю собрание книг… Изумительное, в отличии от его обладательницы. Несмотря ни на что, хочу отметить, что у тебя хороший вкус… на литературу.

— Да, ты права, — закусила губу и максимально приблизилась к ушку девушки, обдавая его горячим дыханием, — Я отлично умею выбирать книги… и женщин.

      Почувствовала, как Лиза вздрогнула всем телом и непроизвольно прижалась плотнее. Рассмеялась во весь голос и вдруг, успокоившись, быстро провела язычком от шеи до мочки уха. В ответ получила новую реакцию. Абсолютно по-кошачьи оскалилась.

— А тебя, я так понимаю, в этом доме интересуют исключительно печатные издания?.. — голос её сочился ядом.

— Князева, какая же ты паршивка! — первый раз произнесла это вслух. Быстро развернулась в женских руках и глубоко вздохнула, будто смирившись с тем, что победа вновь осталась не за ней.

— Это я знаю давно… — провела тыльной стороной ладони по распущенным светлым волосам, — А сейчас я жду ответа на свой вопрос…

— Нет… — выдохнула, — Не только.

— А чего же ты тогда хочешь? — Ксюша, как хищник загоняла свою добычу в угол. А она и была им — хищником. Большая хищная кошка, которая всегда получает то, что захочет…

— Тебя… Я хочу тебя, Князева, чёрт бы тебя побрал!..

— Видишь, как просто говорить правду, сладкая? А за откровения всегда достаются маленькие призы…

      Вдруг резко дёрнула узкую юбку Герман наверх, одновременно закидывая её ножку себе на бедро.

      Девушка лишь покрепче вцепилась в красивые, но сильные плечи, запрокидывая голову назад. Она неистово хотела эту беспробудную стерву и готова была проигрывать ей раз за разом, даже если после этого они вновь разойдутся на несколько месяцев. Она готова была отдаться полностью, пусть даже потом они расстанутся навсегда. Она согласна была на всё, лишь бы хоть на минутку дольше остаться рядом с ней. Уже неважно было, чувствует ли что-то эта женщина, только бы была тут, хоть немножко, пожалуйста… Лизиной любви с головой хватит на двоих. Да, любви. Она поняла это абсолютно точно в эту секунду, опять сдаваясь в этот краткосрочный плен.

      А Ксения тут же, без прелюдий, проникла красивой ручкой под кромку белья и вошла сразу двумя пальцами. Практически безумно расхохоталась, поймав судорожный стон. Сделала пару медленных движений, глядя в широко открытые глаза сценаристки — так дикая кошка смотрит на свою жертву. Прошептала:

— А вот и приз, малыш…

      И тут же ускорилась, сводя с ума своим темпом и доводя до какой-то эйфории. За считанные мгновения заставила Лизу дойти до самого края и рассыпаться на миллион кусочков. Мягко поддержала ослабшую девушку свободной рукой, отпустив ножку, и, довольно улыбнувшись, облизала пару пальчиков.

— Обожаю… Обожаю твой вкус… — в её взгляде сквозило такое удовольствие от обладания девушкой, что Лизе даже стало страшно. Она готова была сдаваться, но понимала, что когда-нибудь это её убьёт. И похоже, убьёт гораздо раньше, чем она предполагала… Она хотела её. Она любила её. Но как же она боялась Ксению такой…

      А режиссёрша тем временем поправила на Елизавете юбку, разгладила блузку и, отвернувшись, проследовала обратно к столу, как будто ничего и не было. Спокойно села за стол, открыла ноутбук и продолжила работать. Герман просто задохнулась…

      Князева, кажется, поймала ошалевший взгляд, потому что подняла голову и, отсутствующе пожав плечами, произнесла:

— Что? Ты можешь идти, думаю тебе надо домой. Я тебя не задерживаю, — помолчала пару мгновений, пока шокированная Лиза переваривала эту информацию, и добавила, — Хочешь, вызову такси? Тебе ведь машину ещё нужно забрать.

      Только после этой фразы окончательно пришла в себя и полностью осознала ЧТО услышала сейчас. Лицо её исказилось то ли от боли, то ли от ярости, то ли от обоих чувств вместе, так плотно сейчас перемешавшихся в сердце.

— Ах, значит я могу идти?.. — зашипела, как разозлённая змея, — Я пойду! Я пойду, Князева, и подачек от тебя мне не надо. Только знаешь что, Князева, ты тоже иди… Иди ты нахер и не возвращайся оттуда, пожалуйста! Ты… Ты… Да Господи, как так можно?! — по щекам сами собой полились слёзы, но было уже плевать, — Ты вообще понимаешь, что ты делаешь? Ты осознаёшь, как ты себя ведёшь? Ты ведь делаешь больно не только мне… Да ладно, чёрт бы со мной, ну, переболею и буду жить дальше! Отпустошённая, обескровленная, убитая тобой, ну и пусть… Но, блять, Князева, у тебя ведь девушка есть! Ты о Геле вообще подумала? Она тебя любит, она тебе верит, она — к тебе — приезжает каждый раз со всех своих грёбанных гастролей. А ты преспокойно трахаешь меня, пока её нет! Ты… Ты чудовище, Князева!.. Ты вообще понимаешь, что она тебя любит?! И я тебя… люблю. Да-да-да, ДА! Я, чёрт возьми, люблю тебя и до сих пор терплю подобное отношение… Как к шлюхе… Ты приходишь, берёшь и уходишь в тёплую постель, а я остаюсь одна… Одна со своими чувствами, тут же оголяющимися до предела и режущими мне сердце. Но я… я люблю! И я скучаю… И мне стыдно, сука, мне стыдно перед Геленой за то, что раз в два месяца ты бываешь со мной! И я каюсь… Я! Но не ты… Тебе нормально, тебе хорошо! Ты вообще знаешь, что такое любить и верить?.. Хотя… кому я всё это говорю, Боже мой… — вытерла потоки слёз рукавом блузки, размазывая об ткань следы от растёкшейся туши, и снова прошипела, — Иди нахуй, Ксюш! Дай моей душе умереть без тебя, любимая!..

      И, заплаканная, окончательно раздавленная, вылетела в коридор, так и не дождавшись никакой ответной реакции от Ксении… Быстро сбежала по лестнице в прихожую, пообещав себе больше никогда не появляться в этом доме… Только хуже всего было то, что чувства никуда не девались и продолжали трепыхаться в уже порядком потоптанной князевскими танцами на костях груди. Она понимала, она осознавала, какую… мразь из себя представляла теперь режиссёрша, но ничего не могла с собой поделать. Голова хотела бежать от неё как можно быстрее, а сердце вновь и вновь доверчиво летело к ней, как глупая бабочка на убивающий её огонь.

      Слёзы опять полились из женских глаз, затуманивая взор. Хотелось просто обессилено упасть прямо на месте, но нужно было как можно быстрее покинуть этот дом… Очередная попытка надеть ботинок на ножку провалилась. Нещадно тряслись руки…

      Когда наконец сумела окончательно собраться — с трудом, с горечью и болью — и готова была уже распахнуть входную дверь и уехать, уехать куда глаза глядят, вдруг услышала за спиной сдавленный кашель. Резко обернулась, инстинктивно прижимаясь спиной к двери.

Ксюша стояла напротив, опустив взор и будто хотела что-то сказать. И словно не было сейчас в ней той суки, которой она являлась… Безупречная актёрская игра, не более, Герман была абсолютно уверена.

      Тяжело вздохнула:

— Что тебе ещё от меня нужно, Князева?

      Девушка молчала ещё пару мгновений, когда вдруг подняла голову и заглянула Елизавете прямо в глаза. И она готова была поклясться — в них стояли слёзы! Внезапно подалась вперёд, оказываясь близко-близко к сценаристке.

— Прости… — сдавленным шёпотом. И вдруг поцеловала — поцеловала коротко, но будто действительно извиняясь за всё, и будто… прощаясь?..

      Буквально через пару секунд отстранилась и быстро убежала наверх, перескакивая через две ступеньки.

      Лизе только и осталось что, с трудом нащупав ручку двери, вывалиться на улицу.

      Она запуталась…