Вообще-то Петя знает, что уходить далеко от папы нельзя. Он старается папу не злить, потому что когда папа злится, то обязательно начинает ругаться, а Петя, как ни старается, не может сдержаться и начинает плакать. Тогда папа ругается еще сильнее, а Петя ничего не может с собой поделать и сильнее плачет. Тогда уже плачет и мама, и это совсем беда.

Словом, Петя старается быть послушным ребенком. Он не до конца понимает, что это значит — «быть послушным», потому что иногда папа ругается даже тогда, когда репетитор по английскому хвалит его, Петю, и даже когда у Пети получается выучить новые звания.

Погоны, правда, он еще не запомнил, но он ведь честно старается!

Так вот, Петя точно знает, что далеко уходить нельзя. Мама объясняла, что это может быть опасно, но Петя ей не поверил. Он ведь уже не маленький — ему полных шесть лет, и он не заблудится на улице!

По крайней мере, в своей родной Москве, в которой жил с самого рождения — а это много! — он бы точно не заблудился. Здесь же, в городе, название которого он очень долго запоминал, потому что то состоит из целых двух слов: Санкт-Петербург, — всё по-другому.

Раньше Петя думал, что все города примерно одинаковы, с похожими домами и названиями улиц, и что люди везде живут одинаковые. Иначе получается, что кому-то будет обидно. Бредя по улице незнакомого, чужого, совершенно не похожего на Москву Санкт-Петербурга, Петя грустно шмыгал носом и старался не слишком глазеть по сторонам (мама учила, что это неприлично). Но всё равно, кажется, глазел, потому что всё вокруг казалось очень ярким и красивым, не таким серым, как дома.

Получается, понял Петя, если кому-то нравятся оба города, придется постоянно ездить туда-сюда. А это так невыносимо долго! Он за целое утро и еще кусочек дня, проведенные на заднем сидении папиной машины, так сильно устал и заскучал, что уже подумал, не ошиблись ли они дорогой. Так ведь можно и на другой конец страны уехать!

Думая обо всем этом и представляя, как они доехали бы до самого моря, Петя не заметил, как папа куда-то пропал, и он остался один на совершенно чужой улице.

Можно было просто вернуться к машине — папин черный джип Петя хорошо-хорошо знает! — но тогда папе тоже пришлось бы возвращаться, чтобы открыть Пете машину, и он наверняка разозлился бы… Так что Петя решил поискать папу сам. Не мог же он уйти далеко! Санкт-Петербург наверняка не такой большой, как Москва, потому Москва — столица. Это Петя тоже знал с самого детства.

Вот только он забрел уже на какую-то совсем не яркую и не красивую улицу, а папы всё не видно. А машин так много, что уже не понятно, где папина… Петя не собирался плакать, но чувствует, что еще немного, и он расплачется, как маленький. Приходится держаться, крепко сжав кулачки.

Когда из-за поворота выходят несколько мальчишек, Петя сразу понимает: ничего хорошего из этого не будет. Папа много раз ему рассказывал про хулиганов, и что нужно хорошо учиться, чтобы не стать таким же. Петя раньше никогда хулиганов не видел и, если честно, не совсем понимал, почему таким быть нельзя.

Но теперь, издалека слыша грубые, слишком громкие голоса, он сразу понимает: это плохие мальчики. Петя плохим становиться не хочет.

— О, братва, гляньте! — выкрикивает один из них, и Пете очень хочется развернуться и убежать, но ему страшно, что мальчики догонят его быстрее, чем он сможет выскочить обратно на красивую улицу. — Какой-то богатей щеночка потерял. Вот так повезло нам!

Они смеются, подходят ближе. Петя разворачивается, отчаянно пытаясь не бояться, потому что если он испугается, то непременно заревет. Он не хочет реветь перед какими-то плохими ребятами!

Но у него не получается сделать даже шаг: чья-то рука крепко вцепляется в его плечо, разворачивает, и это оказывается очень больно. Он вскрикивает, и, когда мальчишки начинают смеяться громче, крепко сжимает зубы. Нельзя, чтобы над ним смеялись! Это неправильно.

— Отстаньте! — огрызается Петя так резко, как только получается. Обычно мама ругалась, если он повышал голос, но сейчас-то наверняка можно. — Мой папа вас наругает!

Почему-то эта самая страшная во всём мире вещь не пугает мальчишек. Они только громче смеются; у одного из них в зубах торчит сигарета, и Петя решает, что он самый взрослый, потому что сигареты можно брать только взрослым. Этот мальчик вдруг делает знак остальным, и те замолкают, только чья-то рука продолжает крепко держать Петю за плечо.

Мальчик вдруг наклоняется к нему и выдыхает дым ему прямо в лицо. Петя закрывает глаза и успевает затаить дыхание — папа же страшно рассердится, если узнает, что он дышал сигаретами!

— Твой папа, — начинает мальчик, и его голос и правда звучит совсем по-взрослому, низко и грозно, — будет умолять нас отпустить тебя целым. Понял, малявка?

Петя поджимает губы. Он уже хочет сказать, что его папа никогда и никого не будет о чем-то просить, скорее уж махнет рукой и уедет, а маме скажет, что Петя просто потерялся… как вдруг позади раздается громкий свист, от которого Петя вздрагивает, а сразу следом — еще один голос:

— Ребят, вам скорую вызвать?

Петя не успевает понять, много лет говорившему или нет, зато он видит, как главный из мальчишек закатывает глаза и сквозь зубы говорит что-то очень-очень неприличное. Остальные мальчики замирают и, широко раскрыв глаза, смотрят то на него, то куда-то Пете за спину.

— Я ж в прошлый раз всё понятно разъяснил, — продолжает незнакомый голос, и Петя, хотя не видит говорящего, четко слышит, что он улыбается. Неужели это их друг?! А может, самый главный, раз они так замолкли. — Или вы по-русски не понимаете? Разговорник принести?

— Гром, — едко произносит один из мальчишек и сплевывает на землю.

— Может, ну его? — совсем тихо бормочет другой, потихоньку отходя назад. — Связываться еще…

— Стоять. — Главный выходит вперед, а тот, что держит Петю, отшатывается вместе с ним в сторону, и Петя наконец-то видит нового человека.

Тот оказывается тоже мальчишкой, кудрявым и очень высоким. А еще — почти настоящим взрослым, потому что смотрит сердито, как умеет папа. И никакие сигареты ему не нужны! Петя невольно восхищается и думает, что хочет стать таким же, когда вырастет.

— Гром, я на твою территорию не лезу, — говорит главный.

Петя только сейчас понимает, что, тоже совсем как взрослый, оказался в центре серьезной истории. Вот только это почему-то не так интересно, как он представлял, и больше всего на свете он хочет оказаться дома, с мамой. И, может быть, немножко хочет поговорить с незнакомым кудрявым мальчиком, если тот, конечно, не будет против. Но если что, он попросит папу, и тот его убедит.

— Пацана оставьте, — грубовато просит — нет, не просит, а требует! — высокий мальчик, и Петя видит, как он сжимает кулаки. — Сказал же в прошлый раз — таскайте, что душе угодно, но детей не трогайте.

— Так он сам прямо к нашей базе вышел!

— Значит мило улыбнитесь ему и проводите обратно, — продолжает мальчик твердо и вдруг улыбается сам. — Я тебя последний раз предупреждаю: еще одна такая выходка, и в ближайший участок сам побежишь, как миленький.

Петя не очень понимает, как у него получается улыбаться и одновременно быть таким страшным — папа так не умеет… Он даже пугается: как же так, какой-то кудрявый мальчишка может то, чего не может папа!..

Главный бросает сигарету под ноги кудрявому, но сам тушит ботинком и, постояв так, вдруг разворачивается и уходит туда, откуда они пришли. Другие мальчишки потихоньку пятятся вслед за ним, наконец-то отпуская Петю.

И только когда они все скрываются за углом, кудрявый мальчик подходит к нему и тихонько спрашивает:

— Ты это, нормально? Не напугался?

И Петя понимает: испугался до жути, так сильно, что сейчас непременно расплачется. Почему-то в присутствии этих ребят у него отлично получалось держаться, но теперь сердце колотится быстро-быстро, а рот сам собой кривится.

— Ну ты чего, эй, — растерянно спрашивает мальчик, и Петя думает, что сейчас, вот сейчас тот начнет на него кричать, и от этого начинает плакать еще сильнее.

Но вместо этого тот вдруг садится рядом с ним на корточки и смотрит ему в лицо; Петя даже замирает от неожиданности — глаза незнакомца оказываются голубые-голубые, как небо, и очень добрые. Не темные, как у папы.

— Тебя как зовут? — продолжает мальчик. — Я вот Игорь.

— П-п-петя, — выдавливает Петя сквозь позорные рыдания.

— Круто! — И Игорь протягивает ему ладонь, совсем как взрослому. Петя от этого даже немного успокаивается и осторожно пожимает его руку. — Ты с кем тут был-то, Петька?

— С папой…

— Ага, и где твой папа?

— Не знаю. — Пете снова становится страшно, но он очень старается не плакать сильнее. — Мы в-вышли из машины… на красивой улице… А потом он пропа-а-ал…

— Ну всё-всё, не реви так, — машет руками Игорь. — Найдем твоего папу, слово даю! Честно-честно, веришь мне?

— Как? — спрашивает Петя, совершенно не представляя, с чего нужно начать, если потерял папу в большом городе.

— Потому что мой папа — милиционер, — с гордостью говорит Игорь и даже как будто выпрямляется. — Знаешь, кто такие милиционеры?

Петя часто-часто кивает. Он знает — у него и папа-миллиционер, и дедушка тоже, только он не очень понимает, что именно они делают. Но это очень важные и серьезные люди! Значит и Игорь — важный.

— Ладно, пойдем на эту твою красивую улицу, — вздыхает Игорь и, поднявшись, протягивает Пете ладонь. — Давай лапу! И рассказывай, Петька, где вы всё-таки были — всё, что помнишь, всё рассказывай.

Петя рассказывает. И про Москву — Игорь присвистывает на этой части истории, — и про долгую поездку, и даже про то, что они так далеко ехали, что точно должны были доехать до моря.

— Ну, море у нас есть, — хмыкает на это Игорь, и Петя удивленно таращится на него. — Если еще как-нибудь увидимся, обязательно покажу!

Петя кивает — и радостно смеется, потому что издалека видит знакомую машину и папу, который стоит рядом с ней и очень сердито говорит с каким-то другим человеком. Игорь отпускает его руку, и Петя бежит к папе, хочет обнять его и скорее рассказать обо всем, что с ним приключилось, но быстро тормозит, когда видит, насколько тот рассержен.

Но впервые Петя не плачет, когда папа на него ругается. Потому что как можно плакать, когда узнал столько интересного! Садясь в машину, Петя потихоньку оглядывается, но Игоря не видит.

Петя обещает сам себе, что когда вырастет большим, обязательно приедет сюда сам, на своей собственной машине, отыщет эту красивую улицу — такая непременно должна быть одна на весь Санкт-Петербург! — найдет тут Игоря, и они вместе пойдут смотреть море.