— У меня родную тетю зовут Афина, а родного дядю — Аполлон.

— У тебя дядя — Аполлон?..

— Да. Это по папиной линии.

Шоу «Контакты» с Дмитрием Позовым

На промерзший балкон они вываливаются с нервным смехом, который приходилось давить в себе на протяжении всей съемки. Матвиенко, сидящий в студии, не пошел с ними только потому, что не курит.

Антон чиркает зажигалкой и подносит огонек к зажатой в зубах сигарете. Он едва не обжигается — пальцы дрожат от мороза. Надо было всё-таки накинуть куртку, но как только Стас откомандовал «снято, пока свободны», они быстрым шагом, не сговариваясь, ушли на воздух.

После трехчасового общения друг с другом и со съемочной командой тишина на улице кажется оглушающей, даже в ушах немного закладывает. Хотя она, конечно, не абсолютная: слышны машины, слышны далекие голоса людей, слышен шум ледяного ветра. Антон крупно вздрагивает уже всем телом. Жаль, что он не сын Борея, — может, ветра были бы ему нипочем.

Курят молча.

— Да ладно, — тихо проговаривает Дима спустя несколько минут. — Ничего не будет, не переживай.

— Поз, — резковато осекает Антон и снова передергивается. — Да блять. Не будем.

— Никто ничего не понял, расслабься.

— Знаю, просто… просто.

Дима выдыхает нарочито громко. «Ничего у тебя не просто», — сказал бы он, но знает, что нет необходимости это озвучивать.

В конце концов, Антон далеко не одинок в желании держаться от своих корней так далеко, как только получится. И это включает в себя отсутствие лишних разговоров или даже упоминаний.

Сигарета заканчивается предательски быстро, и он достает вторую. Дима не поддерживает — бросил же, позволяет себе теперь только одну раз в месяц или реже, под особенно поганое настроение. Даже неловко, что потратил в такой тупой ситуации.

— Откуда у тебя их телефоны? — всё-таки не выдерживает Антон. Не то чтобы ему интересно и не то чтобы он чего-то опасается.

Дима смотрит на него такими же огромными глазами, какими смотрел во время съемки, без малейших заминок перечисляя своих божественных родственников — спасибо, что не всех, иначе им бы и недели не хватило.

— Так от отца, — отвечает так, словно это само собой разумеется.

Антон замирает на вдохе и едва не давится дымом, но быстро откашливается, а потом тушит недокуренную сигарету и опирается спиной о стену, прикрывая глаза. Блять.

— Тох, успокойся, — продолжает Дима очень ровным тоном. — Я с ним не общаюсь, с остальными — тем более. Я просто иногда выполняю мелкие поручения, ты же сам знаешь, ну!..

— Зачем им вообще кому-то звонить? — Антон нервно хихикает, снова дрожа. Стена под спиной совсем ледяная. — Они же боги.

— Они же тут бывают, — пожимает плечами Дима.

Ну да. Действительно, бывают, иначе откуда бы взялись сами Антон и Дима. И Арсений.

Надо позвонить Арсению. Он точно успокоит, напомнит, что переживать не о чем; в конце концов, они тридцать лет не были нужны своим родителям, так с чего бы вдруг понадобились сейчас, верно?

Антон уже тянется за телефоном.

В следующую секунду всё происходит слишком быстро и неожиданно. Только позже, прокручивая этот разговор и весь этот день в уме, Антон будет думать, что по-другому и быть не могло. Просто не было сценария, в котором это случилось бы не сегодня, не в день, когда они столько раз напомнили себе, что ничего мифического с ними случиться уже не может.

День морозный, на удивление снежный, по-настоящему зимний, так что, когда перед ними возникает радуга, и Антон, и Дима только отступают назад и обреченно смотрят в ее призрачное мерцание.

Обычно в послании Ириды появляется картинка — человек, отправляющий сообщение, — но до них доносится только голос.

— Приветствую вас, полубоги. Простите, что так внезапно, но вы должны быть предупреждены. В день летнего солнцестояния прозвучит пророчество, которое соберет вас семерых вместе, а затем отправит в поиск. Используйте это время и найдите друг друга!

Радуга мерцает совсем ярко и через несколько секунд пропадает, осыпаясь мелкими каплями. Антон понимает: дышать он не может.

Полубоги. Пророчество. Поиск.

Они всё-таки столкнутся с этим. Окажутся в мире, от которого так долго прятались; это неизбежно, если и правда прозвучит пророчество. Даже смешно, что они вообще могли верить в обратное.

Он медленно начинает сползать вниз по стене, но сесть не успевает — Дима подхватывает за плечо и неловко, но с силой тянет наверх.

— Эй-эй, Тох, давай вставай. Пойдем отсюда, холодно совсем. Пойдем.

Антон искренне не помнит, как они оказываются в помещении, но помнит, что достал телефон ровно в тот момент, когда тот начал вибрировать. Сглотнув, он принимает вызов.

— Арс, ты тоже это видел? — выпаливает без всяких приветствий, прикрывая глаза и молясь кому угодно, чтобы Арсений не понял, о чем он.

— Да, — отвечает тот после небольшой паузы; его голос звенит от напряжения. — А Поз?..

— Мы были рядом — думаю, это было для него тоже.

Они замолкают. Антон кусает губы, кажется, до крови. Дима стоит напротив него, подпирая локтем стену, а второй рукой быстро ищет что-то в телефоне.

— Шаст, — зовет Арсений очень мягко и ласково, совсем не так, как говорил до этого. Антон невольно улыбается, снова прикрыв глаза; в этом весь Арсений — старается успокоить его, даже когда самому страшно или больно. — Шаст, всё хорошо. Мы со всем разберемся. И тебе не надо будет никуда ехать, если не захочешь. Ладно?

Антон кивает пару раз, хоть Арс и не может его видеть. Не доверяет голосу, но всё равно выдавливает еле слышное:

— Ладно.

— Вы доснимали? Ты скоро домой?

— Наверное, отпрошусь… Стас вроде хотел что-то обсудить, но похуй на него. А ты уже приехал?

— Еще нет, но через полчаса выезжаю. Что купить?

Разговор о списке продуктов и планах на вечер понемногу успокаивает, но Антон знает, что это лишь иллюзия. Иллюзия, которой — и это Антон тоже знает — все они будут поддаваться вплоть до обозначенной даты. Будут делать вид, что никогда не получали это послание из радуги.

Он сталкивается взглядом с Димой, и они машинально обмениваются кивками, безмолвно давая друг другу обещание не обсуждать это, пока не придет время.

В конце концов, до летнего солнцестояния есть еще полгода.