веет сладостью и немного усталостью после секса; доен – с чашкой американо в руках и большой любовью в сердце, тэен – в позолоченной оправе и с собственным вкусом на языке. доен знает: нет ничего прекрасней этого щемящего чувства меж его мраморных ребер, оно бессовестно причиняет боль и заботливо лечит, рассыпаясь обещаниями по хрупким плечам, словно тэеновы родинки.

то, что доен ощущает, когда смотрит на него – нагого, такого настоящего, по-мальчишески угловатого, и полностью его – несравнимо ни с чем. ким клянется, это возвышает его к небесам, будто он – иегова во плоти, разрушает его, как безжалостное извержение кальдеры эмори, дает ему второе дыхание и ускоряет ход теплого сердца. тэен улыбается ему; он – плещущаяся преданность и «если ты разобьешь мое сердце, для меня – это честь» где-то в его дыхании.

доен его не заслужил.

- у тебя звезды в глазах, – шепчет и чувствует, как руки немеют.

- только когда на тебя смотрю, – старший целует его в губы.

ничто не делает меня сильнее, чем твоё хрупкое сердце

их вечера медленно растворяются в эстетике мягких сумерек, кензо на запястиях и полусладкого вина в бокалах. ноябрь их нежно любит, гладит теплым ветром по волосам и сближает, очевидно.