Мобиус щелкнул выключателем проектора и оказался в полной темноте. Устало потер переносицу, радуясь тому, что коллеги не видят сейчас его покрасневших от долгого напряжения глаз. Он прекрасно знал, как сотрудники УВИ оценивали его фанатичную преданность работе, странную даже по меркам созданных для единственной цели существ. Его уважали и недолюбливали, и в этом не было ровным счетом ничего удивительного.

Сам он относился к такому положению вещей философски. Просто не хотел, чтобы ему в очередной раз напоминали о том, что он – слишком хороший работник. Идеальная функция.

Но сейчас этот отлаженный механизм был готов дать сбой. И причина крылась не в накопившейся усталости, раздражении из-за отсутствия результатов, напряжении в тоне начальства… Все это шло привычным фоном… Суть была в другом.

Новое дело смущало его. В нем было что-то неправильное. Или, возможно, что-то неправильное крылось в действиях самого Мобиуса.

У него постоянно возникало ощущение, что он топчется на месте в ожидании чего-то… важного. Чего-то, что еще не произошло. И пока оно не произойдет, все его усилия совершенно бесполезны.

Он как минутмэн-новобранец, который прошел инструктаж, но еще не получил свой стирающий жезл.

Мобиус раздраженно поморщился от этого сравнения, возникшего в перегруженной информацией голове, и встал с кресла. Прошелся по залу Театра Времени, заложив руки за спину и досадливо покачивая головой.

За все время своей работы Мобиус пересмотрел сотни, если не тысячи жизней вариантов, но эта… поразила его своей болезненной яркостью и невероятной трагичностью.

Юный представитель одной из наиболее развитых рас Вселенной на протяжении нескольких веков пытался найти свое место в этом мире, одержимый мучительной жаждой власти, за которой скрывалась еще более мучительная жажда признания… раз за разом терпел поражение, терял близких и претерпевал болезненную трансформацию ради того, чтобы оказаться беспомощной куклой в огромной руке Таноса… и закончить свою жизнь под хруст позвонков, не слишком отличающихся крепостью от человеческих…

И так как именно этот персонаж был интересен УВИ как ни один другой, Мобиус просматривал его жизнь уже не в первый раз. Менялись внешние данные вариантов, жизненные обстоятельства и прочие нюансы, но суть оставалась одной и той же. Локи терпел поражение, сбегал от реальности, имитируя собственную смерть, возвращался и вскоре умирал. Для того, чтобы… да, по сути, ни для чего. Глупо умирал. И страшно.

Экран погас несколько минут назад, но Мобиус все еще видел безутешного Тора, названного брата варианта, склонившегося над трупом. Даже бесконечные предательства не смогли заставить этого асгардца окончательно разочароваться в Локи.

Да, персонажа звали именно так. Коротко и как-то ломко, будто сбиваешь корку льда с гладкого бока автомобиля. Здесь, в УВИ, автомобилей, конечно, не было, но Мобиус имел о них представление, так как не раз бывал на Земле.

Тот вариант, чья жизнь прошла сейчас перед глазами Мобиуса, отличался от остальных не слишком очевидно, но, все ж таки, существенно. Нет, он точно также предавал, пользуясь природным хитроумием, высокомерно повелевал смертными, отчаянно сражался за власть и раз за разом вставал после болезненных падений. Но, в отличие от остальных Локи, этот словно бы догадывался о своем предназначении, отчего все происходящее в его жизни становилось еще более похожим на абсурд.

Мобиус несколько раз останавливал запись, чтобы внимательнее вглядеться в бледное, напряженное лицо Бога Обмана, как любил именовать себя этот вариант… и каждый раз удивлялся тому, что безошибочно улавливал влажный блеск слез на тонкой кромке нижнего века… слез, выступающих тогда, когда, казалось бы, Локи должен был всем существом ощущать близость триумфа.

Он не верил в свою победу, даже отдавая ей все свои силы. Так что же им двигало? Что заставляло его раз за разом вставать после падения?..

Откровенно говоря, прояснение этого вопроса не было приоритетом для Мобиуса. Перед ним стояла совсем другая задача. Ему не нужно было углубляться в мотивацию конкретных вариантов – он должен был найти нечто общее, позволяющее предсказывать поведение остальных.

Этому Локи, высокому, похожему на эльфа из популярных в восьмидесятые книг, суждено было пройти через череду поражений, прерывающуюся трагической смертью.

Вот только почему-то было больно наблюдать за тем, как он впервые по-настоящему, искренне обнимает брата… всего за несколько часов до того, как пальцы титана безжалостно сдавят его горло.

Мобиус не сразу заметил, что перестал расхаживать перед экраном Театра Времени и замер, ероша волосы, точно в приступе отчаяния… С чего бы? Он просто устал. Устал от бессонницы, чтения документов и просмотра мучительных сюжетных поворотов в истории изучаемого персонажа. Давно пора было найти зацепку и раскрутить этот клубок, чтобы те, кто наверху, наконец-то выдали нового нарушителя спокойствия Священного Таймлайна…

Хотя кого он обманывал? Локи был единственным, ради кого стоило включать этот чертов проектор! Все остальные нексус-существа навевали бесконечную скуку, их можно было щелкать, как орешки… Ведь еще ни один из них не дерзнул напасть на представителей УВИ… До недавнего времени это считалось невозможным.

Мобиус неожиданно усмехнулся, вспомнив солнечную улыбку Ди Би Купера. Как бы то ни было, свое дело этот парень знал, и когда выходил на сцену, вся Вселенная замирала, чтобы полюбоваться на коронованного лицедея.

В том числе скромный аналитик УВИ, променявший крупицы отдыха и спокойствия на то, чтобы пытаться проникнуть в тайну души этого странного варианта.

Хмыкнув себе под нос, Мобиус толкнул наружу тяжелые двери Театра Времени.

Обычно Мобиус добирался до дома пешком, любуясь роскошными видами, к которым было невозможно привыкнуть настолько, чтобы перестать замечать их красоту… Но сегодня он был слишком вымотан и потому нажатием пары кнопок на таймпаде подозвал к себе кабинку аэротакси.

Хотелось послать все к чертям и завалиться спать. Он вполне мог позволить себе расслабиться, ведь это происходило так редко…

Возможно, Мобиус рассмотрел бы это предложение, сделанное самому себе, если бы не пара объемных папок, зажатых под мышкой. Одна из них была подписана названием «Ледяные великаны», а вторая – «Магия асов». И обе нужно было изучить за вечер. Точнее, за его жалкий остаток.

Пока кабинка такси плавно скользила над крышами промышленных зданий, Мобиус бездумно разглядывал плакат возле пульта ручного управления. На нем был изображен работник УВИ, бодро шагающий в сторону центрального здания Управления. Позади него виднелась урна, из которой торчала радиоуправляемая модель самолета. Надпись гласила: «Оставь все мысли, не относящиеся к работе!»

Очнувшись от задумчивости, Мобиус скептически усмехнулся, но тут же напомнил себе, что только предельная концентрация на задаче помогла ему закрыть предыдущее дело. После того, как последнюю страницу украсила витиеватая подпись Ренслейер, и они вместе с начальницей отпраздновали успех, Мобиус слег с жаром на целые две недели. Но воспоминание о быстро и четко выполненной работе до сих пор грело душу.

Такси остановилось у края парящей площадки его дома, и Мобиус выбрался из кабинки. Потом спохватился, что оставил папки на сиденье, и быстро достал таймпад, чтобы задержать беспилотное средство.

«Не теряй концентрации, дружище!»

Окна соседних апартаментов светились уютным желтым светом. В этом доме проживали исключительно коллеги Мобиуса, поэтому он мог достаточно точно угадывать час, глядя на фасад здания. Ему было хорошо известно, кто и когда приходит с работы, смотрит вечернее шоу и ложится спать.

Сейчас соотношение освещенных и темных окон недвусмысленно намекало ему на то, что он слишком задержался.

Вздохнув, Мобиус начал подниматься по лестнице центрального входа. Тихий скрип дверей, дежурное приветствие сонного консьержа, звук шагов по безлюдному коридору, мерное гудение поднимающегося лифта, звон ключей… и вот он дома.

Квартира встретила его дружелюбной тишиной, словно огромный невидимый пес, который не знал, как выразить свои чувства к хозяину. Неискоренимый беспорядок можно было считать лохматой шерстью, а рассеивающее теплый свет окно в гостиной – улыбающейся мордой. Мобиус всей душой любил свое скромное жилище.

Оставив папки на журнальном столе, он оправился приводить себя в порядок.

Несколькими минутами позже он вышел из ванной комнаты, переодетый в футболку с надписью «NASA» и домашние хлопковые брюки. Налил себе стакан молока и устроился на диване с принесенными документами.

Сначала Мобиус взялся за информацию о йотунах.

Ледяные великаны были весьма суровым народом. Они считали любую слабость недостойной чертой и ревностно следили за тем, чтобы в племени оставались только сильнейшие. Обречь на смерть недостаточно крепкого ребенка или выгнать одряхлевшего старика считалось в их культуре совершенно естественным.

Но Локи оставили не потому, что он был мал и слаб, хотя его скромные размеры действительно бросались в глаза.

Его отец, ледяной великан Лафей, овладел пленной асиньей и та родила полукровку – существо, наделенное чертами, присущими обеим расам. Лафей желал получить идеального воина – могучего великана, обладающего магией асов. Но при первом же взгляде на Локи он понял, что сочетание двух настолько далеких друг от друга рас несет в себе слишком много противоречий. Этот ребенок был неспособен выжить в условиях ледяного царства, он отчаянно мерз, а способности к магии находились в зачаточном состоянии и требовали долгого обучения. Локи оказался бесполезен, и отец оставил его умирать…

Мобиусу не нужно было прилагать много усилий, чтобы представить себе этот маленький комок жизни, с самых первых минут втянутый в отчаянную борьбу за выживание… Он видел все собственными глазами.

С безотчетным отвращением отложив первую папку, Мобиус принялся допивать молоко, будто его чуть сладковатый вкус мог заглушить тягостное чувство невостребованного сострадания.

Вторая папка содержала сведения о магии асгардцев. Далеко не все асы обладали этой способностью от рождения. Многие учились магии и постепенно овладевали ею как мастерством.

Магические способности Локи взялась развивать его приемная мать Фригга – асинья, воспитанная вельвами. Она помогла сыну научиться познавать себя и свой дар, а также постаралась привить ему представления о том, что магию следует применять только в благих целях. Однако, несмотря на ее любовь и поддержку, Локи слишком остро ощущал свою чужеродность среди асов и, мучительно пытаясь найти место в их сердцах, порой прибегал к сомнительным методам.

То, что началось с неосознанных манипуляций чувствительного ребенка, постепенно переросло в привычку, а позже стало неотъемлемой частью личности Локи и выкристаллизовалось в его магическую специализацию – он стал Богом Обмана, хитрым и коварным вестником хаоса.

Мобиус не мог не признать, что этот путь был удивительно логичен, так как с самого рождения вожди Девяти Миров планировали использовать Локи в своих целях, нисколько не считаясь с его собственными интересами. Ему пришлось не только искать свое место в мире, но и учиться быть тем, кого окружающие готовы воспринимать без ненависти и презрения.

Закончив чтение, Мобиус погрузился в глубокую задумчивость. Жизненный путь Локи представал перед ним во всей своей неумолимой бессмысленности. Сквозь сухие формулировки из архивных справок проступали болезненно реалистичные сцены, которые невозможно было смотреть без эмоционального отклика. Строго говоря, этот самый отклик следовало считать признаком непрофессионализма. Хотя Мобиус давно понял, что способность вовлекаться в дело не только интеллектуально, но и эмоционально, является его преимуществом по сравнению с другими аналитиками.

Вот только… ощущение, будто кто-то медленно сдавливает в тисках ни в чем не повинное сердце, было определенно лишним…

Мобиус собрал листы в папки и отнес в прихожую, чтобы не забыть вернуть их в Архив. Затем решительно прошагал через всю квартиру и вышел на балкон.

Он бросил курить пару «лет» назад, но привычка стоять у парапета и задумчиво разглядывать обитаемую бесконечность осталась неизменной.

Безымянный город заливал ровный электрический свет. На огромном табло, поддерживаемом исполинскими статуями Хранителей Времени, успокаивающе сияла ровная линия Таймлайна. Аэротакси развозили трудящихся в «ночную смену» по своим рабочим местам. Примерно через восемь часов он и сам должен был вернуться в офис…