Встретившись взглядом с тем, кого полюбил больше жизни, Стид совершенно онемел. Он понимал, что должен закричать, предупредить Кракена, заставить его немедленно убраться, но сделать это оказалось выше его сил.

– Отдай пленника мне, – негромко произнес морской хозяин, и все, кто находился на палубе шхуны, ощутили опасную дрожь в этом обманчиво спокойном голосе, похожем на далекий рокот волн, предупреждающий о надвигающемся шторме.

В ответ на это адмирал Бэдминтон натянул цепь, и Стид подошел к нему, с трудом балансируя на ослабших ногах.

– Эдвард Тич собственной персоной, – проговорил он с нескрываемым высокомерием. Еще вчера Стид слышал в его тоне нотки благоговения, но теперь, при виде врага, Чонси, похоже, все-таки вспомнил о том, кто он, и какую позицию должен занимать по отношению к знаменитому пирату. – Раз ты решил опустить все формальности и сразу перейти к делу, я поступлю точно также. Этот человек – преступник, осужденный на смертную казнь. Его жизнь находится в руках Короны, которую в данный момент представляю я.

Взгляд темных глаз Кракена вскользь мазнул по лицу британца и вновь обратился на Стида. Тот пытался найти хоть какой-то намек на испытываемые глубинным монстром чувства, но лишь проваливался в бездонную черноту, буквально засасывающую в себя свет безмятежного утра…

– Если ты не отдашь его мне немедленно, твои люди погибнут, а корабли превратятся в груду обломков.

– Да, но он отправится в Ад первым.

Стид услышал у самого уха знакомый щелчок, и, повернувшись, обнаружил, что один из людей Чонси наставил на него дуло перезаряжаемого пистолета.

– Ты же, кажется, этого не хочешь. Потому и стоишь передо мной в человеческом обличии…

Слезы продолжали струиться по щекам Стида. Все, чего он желал, находясь между двумя непримиримыми сторонами, – умереть так, чтобы никто больше не пострадал.

– Я… не стою этого… – сдавленно прошептал он, в мольбе протягивая к Кракену руки, словно желая в последний раз прикоснуться к морскому хозяину перед тем, как навсегда лишиться для него какой-либо ценности. – Я предатель…

Быть может, ему лишь показалось, но Кракен потрясенно моргнул, и линия его бескровных губ стала невообразимо тонкой и жесткой.

– Твои условия? – обратился он к Бэдминтону, никак не ответив на это отчаянное воззвание.

Чонси сделал незаметный вдох, видимо, пытаясь справиться с захлестывающим его волнением, а затем отчеканил:

– Десять лет беспрекословного служения Короне.

Стид вздрогнул всем телом, заставив цепь глухо звякнуть тяжелыми звеньями. Неужели платой за сохранение его жизни была свобода обитателя глубин, и без того лишенного собственной воли? Обреченный топить корабли, Кракен должен был согласиться уничтожать те, что ходят под испанским и французским флагами, стараясь отправить на тот свет как можно больше подданных враждебных Британии государств…

– Я согласен, – без раздумий ответил обитатель глубин, заставив Стида в ужасе закрыть лицо руками. – Но лишь в том случае, если ты отпустишь Боннета и навсегда оставишь его в покое.

– Разумеется, – с изрядной долей пренебрежения заверил его Бэдминтон. – Преступника отправят обратно на остров. Ему будет запрещено покидать Барбадос, а его судно будет конфисковано в пользу местных властей. Команда будет распущена.

Кракен с готовностью кивнул. Слипшиеся от влаги пряди привычно скрывали его лицо, и лишь плотно сжатые губы выдавали мрачную решимость.

Позади Стида послышался звук опускаемого пистолета.

– Однако если ты попробуешь… – начал было Чонси, но Кракен тут же прервал его, вновь вернувшись к первоначальному тону, в котором явственно вибрировала опасность:

– Нет нужды угрожать мне, когда я на все согласился.

– Что ж, хорошо…

Было видно, что Бэдминтона одолевают противоречивые чувства. Готовность морского чудовища действовать в интересах Короны сулила ему лавры героя, сумевшего разом решить две серьезнейшие проблемы. Но в качестве платы ему предстояло смириться с тем, что виновный в смерти его брата останется безнаказанным. И, кроме всего прочего, теперь он был вынужден иметь дело с опасным союзником, которому ни в коем случае нельзя доверять.

– Ты должен будешь подчиняться мне. Между сражениями ты будешь оставаться на моем флагманском судне.

Кракен вновь кивнул.

– В кандалы его тоже, – приказал Чонси, и вскоре к монстру боязливо приблизился кузнец, чтобы отвести его к наковальне.

Сквозь пелену слез Стид наблюдал за тем, как Кракена сковывают цепями, как он распрямляет спину и поднимает голову, будто это не имеет для него никакого значения… как торжествующе склабится Бэдминтон, наконец-то ощутивший себя хозяином положения.

В этот миг Стида оставила последняя надежда на то, что морской хозяин сможет избежать расплаты за спасение самого жалкого человека из всех, когда-либо рождавшихся на свете. Он бессильно опустился на колени, не обращая внимания на то, что его цепь натянулась, и скованные руки повисли на уровне бедер Чонси.

– Зачем?.. Зачем ты согласился на это?..

Черные провалы глаз обитателя глубин обратились на него, впитывая его облик, который должен был навсегда остаться в безымянном гроте преданной души.

– Чтобы тебе ничто не угрожало… – мягко ответил Кракен, и Стид с ужасом понял, что морской хозяин ни на мгновение не переставал считать его единственным источником света в своей окутанной мраком жизни.

В следующий миг резкий рывок заставил Стида вскочить на ноги. Не удержав равновесие, он рухнул обратно, едва не вывихнув запястья.

– Довольно! Слишком много чести, – зло прошипел Бэдминтон, вновь натягивая цепь. – Вставай.

Стид начал осторожно подниматься. Должно быть, использовав цепь в качестве опоры, он причинил своему мучителю неудобство, потому что тот снова дернул изо всех сил.

– Не делай так...

В голосе морского чудовища прозвучала с трудом сдерживаемая ярость. Чонси повернул к нему мгновенно побагровевшее лицо.

– Он преступник. И заслуживает такого же отношения, как и все прочие преступники. Ты заплатил за его жизнь свободой, но это не значит, что он получит назад свое честное имя.

С этими словами Бэдминтон намотал цепь на свой весьма внушительный кулак, и Стид замер перед ним в позе нищего, просящего милостыню.

– Видишь, как он жалок?.. Предал свою страну, свою семью и даже того, кто с готовностью отдал за него десять лет своей жизни…

Стид смотрел на него снизу вверх и видел мальчишку, возвышающегося над запуганным ровесником. Ребенка, еще не знающего о том, что презрение можно облечь в высокопарные фразы, унижение можно сделать частью своего призвания… находящего удовольствие в том, чтобы издеваться над слабыми…

Быть может, в том, что именно этот человек говорил сейчас о нем столь горькую правду, был какой-то особый смысл.

– Это действительно так, – прошептал Стид, опуская ресницы.

– Я не верю в твое раскаяние! – вскрикнул Чонси и наотмашь ударил его по лицу, отчего его тело дернулось в сторону, а правая рука едва не вывернулась из плеча.

Пытаясь прийти в себя, Стид пропустил, как на несколько мгновений на палубе шхуны воцарилась пугающе напряженная тишина, а потом послышался слитный, словно бы единый вздох британских военных.

Носки туфель Бэдминтона, которые он только что видел перед собой, поднялись, мелко подрагивая, и зависли в полуметре от пола. Уже хорошо представляя, что увидит, Стид поднял голову и поймал полный ужаса взгляд Чонси. Черная рука щупальца крепко держала его за шею. Было очевидно, что, стоит ей лишь чуть усилить хватку, и шейные позвонки не выдержат…

– Отпусти… прошу… – в отчаянии прошептал Стид.

Но на этот раз Кракен не внял его мольбам. Он продолжал сжимать горло Бэдминтона все сильнее. С одного мгновения на другое должен был послышаться отвратительный хруст.

– Я убил его брата… он имеет право ненавидеть меня…

Его слова будто не достигали ушей глубинного монстра. Толстое щупальце медленно скользило по шее жертвы, кольцо становилось все уже, и холодные глаза Чонси уже готовы были закатиться, навсегда потеряв осмысленность.

– Убьешь его – и пленник в тот же миг будет мертв!

В затылок Стида ткнулся пистолет. Позади него вновь оказался один из людей Бэдминтона. Остальные замерли, бессильные, бессловесные, завороженные невообразимым зрелищем. Порождение глубин, представшее перед ними, испугало их настолько, что они совершенно забыли о своей военной выучке.

Кракен повернулся к говорящему, за его спиной щупальце разжалось, и добыча безвольно рухнула вниз. Стид догадывался, что единственным желанием морского хозяина было незаметно приблизиться к британцу с пистолетом и свернуть ему шею, однако стоящие рядом солдаты непременно предупредили бы товарища об опасности.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы ты позволил нам покинуть корабль.

Обитатель глубин на миг опустил взгляд к рукам пленника, на которых все также висели тяжелые браслеты. В отличие от него самого, Стид не мог обратиться в спрута и позволить металлу соскользнуть со щупалец. Должно быть, требование позвать кузнеца показалось ему излишне рискованным, потому что через мгновение он произнес:

– Убирайтесь.

Британец нервно дернул щекой и, не оборачиваясь, кивком головы подал знак остальным как можно скорее спуститься в шлюпки.

Солдаты бросились к бортам. Лишь один догадался подхватить под руку Бэдминтона, который едва держался на ногах и все никак не мог прийти в себя после удушья. Вскоре на палубе остались лишь трое.

– Опусти пистолет, – тихо проговорил Кракен, – я даю слово, что не трону тебя.

– Хорошо, – ответил ему британец. – Я верю тебе.

Убрав оружие, он попятился к борту, к спасительным шлюпкам, в которых ждали остальные. Как только он спрыгнул вниз, послышалась команда налечь на весла.

Понимая, что Кракен сейчас обратится к нему, Стид весь сжался, зажмурился, сцепил зубы, чтобы не закричать, что тот должен немедленно убираться… что нельзя прикасаться к отмеченному клеймом предателя…

– Стид… – услышал он совсем рядом, но все-таки достаточно далеко, чтобы сдержать невыносимый порыв броситься вперед.

– Я не… я не… – будучи совершенно не в себе, Стид пытался произнести «я не люблю тебя», но губы не слушались, а горло то и дело стискивало спазмом. – Я…

– Все хорошо… Все позади…

Он ничего не видел, но каким-то необъяснимым образом ощущал, что Кракен хочет заключить его в объятия. Морского хозяина останавливал лишь страх, что это заставит его окончательно потерять себя.

– Ты не должен был… жертвовать своей свободой… никогда больше… не соглашайся…

Все-таки у него получилось, и после этой тирады он смог судорожно вдохнуть и выдохнуть.

– Я не мог иначе… Ты же знаешь…

Кракен оборвал себя так внезапно, что Стид в испуге открыл глаза.

Глубинный монстр замер перед ним, коленопреклоненный, как и он сам. Бледные руки еще тянулись к нему, но Кракен уже успел повернуть голову в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Стид не увидел ничего необычного. Лишь длинную цепь, конец которой был присоединен к кольцу у самого основания мачты.

В этот миг ласковую тишь разорвал звук первого пушечного выстрела.