Дойдя до крайней степени отчаяния, Стид впал в оцепенение. Его опустевший взгляд был направлен на пол рядом с носками туфель, при этом он не осознавал, что смотрит на тонкие травинки, светлеющие на фоне каменных плит. Из-за двери до него доносились обрывки разговоров, но он будто не понимал смысла произносимых слов.

Разуверившись в возможности спастись, он даже не пытался прийти в себя. Судьба волокла его вперед, неумолимо приближая к самому ужасному, что он только мог себе представить.

Он осознал, что наступила полночь, когда тишину за окном вдруг потревожил пронзительный голос ночной птицы. Мысль о том, что следом за темнотой придет рассвет, пугала его. Он согласился бы провести остаток жизни в этой камере, если б был уверен, что его существование больше никому не навредит.

Сумерки уже начали редеть, когда дверь со скрипом отворилась, и в камеру вошли двое. Стид даже не поднял головы, но в его груди затеплилась надежда, что Чонси передумал и собирается казнить его, минуя утомительные ритуалы правосудия.

Вошедшие схватили его и рывком поставили на ноги. Один из них кивнул другому, указывая на дверь, будто они собирались нести бездыханное тело. Невольно холодея, Стид начал неловко переставлять затекшие от долгого сидения ноги, пытаясь поспевать за шагом конвоиров.

Они прошли по коридору, освещенному лишь парой свечей, свернули в противоположную сторону от зала, в котором проходил допрос, и вскоре оказались на улице. Тюрьма и правда была невелика и не имела огороженной территории. Оглядевшись, Стид увидел лишь густую стену леса, лениво шелестящего от легких дуновений ночного бриза.

– Почему Чонси приказал вести его в усадьбу? – спросил один из конвоиров, когда они зашагали по отсыпанной гравием дороге. – Мог бы и сам прийти к нам…

Второй ответил не сразу, и стоило ему заговорить, как пленник от удивления сбился с шага.

– Я предпочитаю не думать над его приказами, – произнес он голосом, который был хорошо знаком Стиду, ведь тот ежедневно слышал его на своем корабле.

– Эй, что такое? – настороженно спросил первый, заметив волнение конвоируемого.

– Все в порядке, – успокаивающе отозвался Хорнберри и тут же бросился на него, чтобы перехватить покрепче и зажать рот ладонью.

– Помогите мне связать его!

Стид поспешил на помощь своему спасителю. Вдвоем они стянули веревкой кисти рук пленника и, сунув ему в рот кляп, отвели в сторону от дороги, где привязали стволу молодой пальмы. На то, чтобы освободиться из этих пут, ему требовалось немало времени, а пока он мог лишь бессильно дергаться и мычать.

– Теперь уходим!

Но, сделав несколько шагов вслед за Хорнберри, Стид нерешительно схватил его за край рукава.

– Как вы нашли меня?..

– Я отправился следом.

– Но ведь у нас только одна шлюпка?..

– Вплавь. Я не хотел отпускать вас одного и оказался прав в своих опасениях.

– Ричард, вы не должны были подвергать себя… – начал было Стид, вновь чувствуя, как грудь стискивает от невыносимого приступа вины, но Хорнберри перебил его, произнеся с печальной улыбкой:

– Я люблю вас и ни за что не оставил бы в опасности.

Прекрасно представляя замешательство Стида от этого внезапного признания, он тут же попытался увлечь его за собой.

– Это ни к чему вас не обязывает... Идемте, нам нужно как можно скорее вернуться на корабль.

Стид последовал за ним, мысленно переживая новый виток ужаса от осознания, что плененный им британец так легко доверил ему свое сердце и теперь рискует своей жизнью ради его спасения.

Они углубились в лес, стараясь производить как можно меньше шума. Хорнберри хорошо знал направление и следил лишь за тем, чтобы его измученный спутник не отставал ни на шаг.

Но вдруг Стид действительно остановился, и Ричард с тревогой посмотрел на него.

– Я должен вернуться…

– Зачем?

– Я не могу оставить его там…

– Кого??

Стид опустил голову, позволив растрепавшимся прядям упасть на лоб. То, что он собирался сделать, лишь усиливало его вину перед отчаянным, готовым на все спасителем.

– Иззи Хэндса. Его передадут властям и позже повесят.

– Я не знаю, как он там оказался, но к черту этого сумасшедшего! Если вы вернетесь, вас схватят!

Поймав встревоженный, но необыкновенно ласковый взгляд Ричарда, Стид тихо, почти умоляюще прошептал:

– Это единственный человек из прошлой жизни Кракена… который остался ему верен… Я должен попытаться…

Хорнберри потребовалось лишь мгновение, чтобы решить.

– Хорошо, идем назад.

– Нет, только я один!

– Даже не думайте! Вам легче будет пристрелить меня.

Чувствуя, как яд ненависти к себе выплескивается из сердца и разливается по всему телу, Стид все-таки кивнул и быстро зашагал обратно.

– Второй раз беспрепятственно пройти мимо охраны у нас не выйдет.

– Я знаю. Но можно попытаться передать ключи через окно…

– Пожалуй, это единственный шанс.

Вскоре они вернулись к тому месту, где оставили пленника. Решив, что беглецы передумали и собрались его прикончить, тот задрожал, но Хорнберри лишь отцепил ключи от его портупеи и успокаивающе похлопал своего земляка по плечу.

Сжимая связку в руке, Стид двинулся в обход виднеющегося за деревьями здания тюрьмы. Его и самого трясло, но не от опасения быть схваченным… Он отчаянно боялся, что Ричард может оказаться еще одной жертвой его безрассудства…

– Останьтесь здесь, прошу вас!.. – шепотом взмолился Стид, когда они остановились, укрывшись в зарослях напротив стены с неровным рядом зарешеченных окон.

Как он и ожидал, часовых здесь не было. Чонси не допускал и мысли о том, что малыш Боннет может сбежать. Но это едва ли делало план менее опасным...

– Я… буду рядом. И в любую минуту... – с жаром начал Ричард, и Стиду пришлось оборвать его на полуслове.

– Я знаю.

Окно третьей по счету камеры Стид приметил сразу. Оно располагалось высоко, но с внешней стороны стены казалось не таким уж недосягаемым. Оглядевшись по сторонам, он метнулся к зданию и вжался в стену, точно мог стать невидимым на ее фоне.

– Израэль! – тихо позвал он, мучительно надеясь, что пленник не спит и что этот зов услышит только он.

Последовало несколько мгновений тишины, а после все-таки раздался звук приближающихся шагов.

– Боннет? Зачем ты вернулся, проклятый идиот! Катись к чертям…

– Я хочу помочь тебе…

– Какого дьявола?.. Зачем?..

– Тебя повесят…

– Прекрасно.

Стид на мгновение замер в растерянности, но, все-таки взяв себя в руки, упрямо продолжил:

– Я знаю… ты мне не поверишь, но это причинит ему боль… Прошу, прими мою помощь!

Ответом ему была глухая тишина, в которой можно было различить шелест пальмовых листьев и далекое уханье совы, но Стид упрямо ждал, прекрасно представляя, насколько сильно было нежелание Хэндса хоть в чем-то с ним соглашаться.

– Хорошо. Надеюсь, ты сразу же уберешься отсюда.

– Конечно! – прошептал Стид, с замиранием сердца протягивая руку к окну. – Я передам тебе ключи от камеры.

Ему не хватало пары футов, и он подпрыгнул, чтобы бросить связку через прутья решетки. Успех задуманного зависел от того, сможет ли Иззи поймать ее на лету, не дав со звоном упасть на пол камеры.

Бросок вышел не слишком удачным – ключи зацепились за неровный край стены и остались висеть между свободой и обиталищем узника. Стид услышал позади взволнованный вздох Ричарда. Он подпрыгнул еще раз, пытаясь достать до ключей и толкнуть их внутрь, но у него ничего не получилось, и он предпринял новую попытку.

Должно быть, край стены начал крошиться от разрушительного действия солнечных лучей и влажности… Стоило Стиду толкнуть ключи вновь, как те сорвались со своего места, зацепив крупный кусок камня. Раздался шум, затем послышались встревоженные голоса охранников.

– Беги! – сдавленно прошипел Иззи, и Стид попятился прочь.

Хорнберри схватил его под руку и потянул обратно в лес, но было уже поздно. Из здания выскочили двое охранников, громко зовя подмогу.

В этот миг в сознании Стида пронеслась одновременно сотня мыслей, и он мгновенно выбрал единственное верное решение. Пока охранники не успели обогнуть здание, у него оставался шанс.

– Ричард! – окликнул он своего спутника, и как только тот обернулся, со всего размаху ударил его в лицо. Не ожидав подобного, Хорнберри упал, точно подкошенный.

– Живите… – выдохнул Стид и бросился назад.

Он вышел к британцам с поднятыми руками, надеясь лишь на то, что его поимка отвлечет их от идеи прочесывать лес в поисках возможных сообщников. Ричард должен был уйти… Должен был понять, что Стид – не тот человек, которого стоит спасать.

– Вставай, пора на свободу!

Стид безропотно поднялся на ноги. После неудавшейся попытки побега охранников заметно прибавилось, и сейчас в камеру набилось столько людей, что их можно было назвать целым отрядом.

Ему связали руки и повели на выход. Он попытался найти глазами Иззи, но все соседние камеры оказались пусты. Хотя едва ли после всего, что произошло ночью, тот мог сбежать…

Не способный связно думать, раздавленный, буквально уничтоженный наглядным доказательством того, что он проклят всеми возможными богами, Стид мог лишь слепо двигаться вперед и непрестанно молить саму неизвестность об одном…

О том, чтобы Кракен оказался как можно дальше от него… Чтобы морской хозяин даже не узнал, что с ним случилось…

Пока его вели через лес, чутье островитянина подсказывало ему, что берег приближается. И действительно, как только конвоиры миновали последние колонны королевских пальм, впереди показалось раскинувшееся в утренней истоме море.

На фоне горизонта темнели три линейных корабля. Их очертания казались Стиду настолько четкими, что от них будто резало глаза. Рядом на волнах качалась крохотная шхуна. Он не понимал, откуда она здесь и почему соседствует с британскими кораблями, но вид этого судна почему-то заставил его сердце сжаться от страшного предчувствия.

Конвоиры сели в шлюпку и, толкнув Стида на колени, чтобы он не попытался выпрыгнуть за борт, принялись грести. С первого же мгновения стало очевидно, что они держат курс на ту самую шхуну.

Ее покрытый ракушками, давно не ремонтированный бок все приближался. Стид с невыразимой тоской думал о том, что не успел расспросить Ричарда о «Возмездии»… Должно быть, Черный Пит пребывал в растерянности и ждал вестей от капитана… Как было бы прекрасно, если бы Хорнберри удалось вернуться незамеченным и предупредить команду о том, что совсем близко на якоре стоят британские корабли!

…Убедить их в том, что капитана уже не спасти…

Его заставили подняться на борт шхуны, и на ее палубе он вновь увидел Чонси Бэдминтона.

– Доброе утро, малыш Боннет! Я знаю, ты спал не так уж хорошо, тебя беспокоили крысы…

Стид похолодел, мысленно метнувшись к Ричарду, которого оставил в лесу с разбитым лицом и, должно быть, окончательно разбитым сердцем…

– Но, поверь мне, у меня хорошие крысоловы. Эта тварь будет поймана до того, как я завершу свои дела на острове.

– Я не понимаю, о чем ты, – холодно проговорил Стид, удивляясь тому, что у него все еще получается казаться спокойным. Похоже, от его и без того жалкой выдержки осталась лишь одна эта способность...

– Разумеется, – осклабился Чонси, – я уже слышал нечто подобное. Вчера, когда ты пытался сделать вид, что ничего не знаешь о монстре, что путешествует с тобой по всей Атлантике.

Стид промолчал. Он не представлял, что еще мог сделать, чтобы не ухудшить и без того безнадежное положение.

– В кандалы его.

Не понимая, зачем это нужно, Стид растерянно заморгал, но его уже потащили к приготовленной для этих целей наковальне. Ловкий мастер быстро справился со своим делом, и вскоре руки узника тяжело опустились вниз, скованные настолько крепко, насколько это было возможно. Присоединенную к кандалам цепь мастер передал адмиралу, и Стид ощутил себя пойманным диким зверем.

Чонси слегка натянул цепь, чтобы пленник подошел поближе. Когда Стид сделал несколько вынужденных шагов к нему, он заметил, что Бэдминтон выглядит чрезвычайно взволнованным. Впрочем, его стальной взгляд оставался таким же цепким и опасным.

Внезапно Стид ощутил необъяснимое сострадание к этому человеку, никогда не совершавшему по отношению к нему ничего, кроме зла, и тихо проговорил:

– Я не хотел этого делать, Чонси… Найджел просто упал на свою шпагу, когда я попытался оглушить его, спасая жизни команды…

Чонси дернулся, точно его ударили, и посмотрел на Стида с бесконечной ненавистью.

– Я знаю, малыш Боннет, я знаю. Но между нами большая разница. Ты бесхребетный богатей, ставший преступником и убивающий невинных из-за своей гнилой натуры. Я военный, у которого есть долг и честь. И потому я рад, что мне выпала возможность забрать самое дорогое, что у тебя есть, оставшись верным себе и родине.

Стид тоже вздрогнул. По его лицу заструились слезы. Он больше не мог держаться… Его силы давно закончились, внутри осталась только пустота, разъеденная невыносимым отчаянием.

– Все бесполезно, Чонси. Он не придет. Я его предал… Отдай меня под суд или казни своей рукой… твой план не осуществится…

Но Чонси как-то странно то ли усмехнулся, то ли кашлянул, и хрипло проговорил, смотря куда-то в сторону:

– Он уже начал осуществляться.

И когда Стид перевел взгляд туда, куда смотрел Бэдминтон, он увидел у самого борта черную фигуру, постепенно приобретающую черты человека. Человека с длинными темными волосами, в которых змеились, точно мурены, серебристые пряди.

Подняв мертвенно-бледное лицо, он уставился на Стида. Ничего другого для него просто не существовало.