Койот крадет детей — это все знают.

Койот — тот еще обманщик, это известно с начала времен.

Но отчаявшийся найти свое дитя Анайаате соглашается принять помощь Койота. Зверь обещает больному охотнику провести его по нужному пути. Взамен он просит рассказать ему о небесных светилах.

Анайаате не прячет ножа по ночам. Анайаате не верит Койоту.

Тот смеется над ним, и из пасти его падают звезды, разбиваясь о красный песок.

Когда сквозь похмельную пелену Джеймс Майкл Томпсон увидел в своем камине горящего человека, он мимоходом подумал: «Ко мне свалился чертов Санта Клаус». Было начало лета, и до Рождества еще предстояло пережить День независимости. Горящий человек выбрался из камина невредимый и потушил пламя одним взмахом руки. Джеймс замечтался: хотел бы он точно так же уметь по своему велению избавляться от похмелья. А потом вспомнил, что не разжигал камин.

Когда «человек из камина», бегло оглядев гостиную, остановился взглядом на Джеймсе, тот было решил, что в дом забрались грабители — лицо незваного гостя расплывалось перед глазами скорее из-за того, что было скрыто тканью, чем из-за мигрени Джеймса. Но грабители не забираются в дом через горящий камин.

«А Санта забирается», — уверенно кивнул себе хозяин дома, туманным взглядом скользя по расплывчатому красному пятну перед собой — одежде нарушителя.

Когда грабитель-Санта, что-то пробормотав, выхватил из руки Джеймса только начатую бутылку пива и присосался к горлышку так, словно не пил вечность, хозяин камина лишь затравленно вздохнул.

Голова болела так сильно, что он не заметил, как отрубился, не вставая с продавленного дивана.

Джеймс не был алкоголиком. Просто день был кошмарный: отец уехал в Калифорнию к жене и оставил его разбираться с продажей фермы. Уже неделю он развозил тыквы, перчики чили и халапеньо и искал покупателей для дома. Ему крупно повезло, что у отца не было ранчо, иначе бедные лошади и коровы давно померли бы от голода. А на тыквы было плевать.

Наутро Санта и не подумал очутиться пьяным сном, и оказался вовсе не Сантой, а низким парнишкой в красном пончо с капюшоном.

— Не надоело жить так жалко? — голос оказался совсем не мальчишеским. От суровой хрипотцы шли мурашки по коже.

Пока Джеймс раздумывал, как бы ответить, а лучше — как бы встать, чтобы тут же не упасть, незнакомец точным движением запустил пустой бутылкой из-под дрянного виски в ровный ряд пивных банок.

Грохот металла, раздавшийся в тишине, отозвался ноющей болью в висках. Джеймс застонал сквозь зубы и вздохнул.

— Чего тебе надо, парень? Денег у меня нет, — пробормотал он, приподнимаясь с дивана на локтях и принимая сидячее положение.

— Чего мне надо? — равнодушно отозвался незнакомец. — Мне казалось, это ты меня призвал.

— Слушай, я тебя даже не знаю… — потирая глаза, продолжал бормотать Джеймс.

Грабитель помолчал с минуту, но и этого времени хватило, чтобы хозяин дома смог наконец-то разглядеть его лицо — или не разглядеть, потому что оно было замотано серыми бинтами. Из прорезей видны были только серые глаза.

«Сраный мумия-Санта», — решил было Джеймс, но его размышления прервали:

— Я не помню, почему я здесь. Ты точно не молился мне? — мумия-Санта выглядел бы растерянно, не будь его глаза единственной вещью, по которой можно было определять эмоции.

— А ты точно не грабитель? — сощурился Томпсон, но вышло совсем не угрожающе, а скорее жалко. Голова все еще гудела, перед глазами расплывалось все, кроме нарушителя, его прямой спины и нахального взгляда.

— Мне очень поможет, если ты перестанешь отвечать вопросом на вопрос, — после очередной паузы ответил незнакомец, хищно склонив голову набок. Он не мигая уставился на Джеймса, словно на добычу.

Тот сглотнул и поморщился, ощутив, что сглатывать-то и нечего — в глотке царила сущая пустыня.

Вставать за водой было крайне небезопасно.

Хотя бы из-за сумасшедшего человека из камина.

— Так ты не грабитель? — настойчиво повторил Джеймс, не двигаясь с места и стараясь смотреть на незваного гостя так же свирепо. Выходило не свирепо, а глупо — расфокусированный взгляд все никак не хотел смотреть прямо в глаза.

— Даже если бы меня что-то и интересовало в твоем доме, я бы все равно не стал его грабить, — он вздохнул и задумался. Времени его раздумий хватило для того, чтобы страдающий от похмелья Джеймс смог подняться на ноги и обреченно поползти в сторону кухни. Если человек-из-камина нападет на него, то он успеет схватить одну из бутылок с пола. Томпсон почти спохватился, когда незнакомец вдруг соскочил со стула и стремительно прошел мимо в сторону огромной карты штата на противоположной от кухни стене.

— Разве что, это могло бы мне пригодиться, — пробормотал он. Джеймс замер, пытаясь понять, о чем тот толкует. Потенциальный грабитель, тем временем, поразглядывал карту и начал чертить пальцем только ему известные дороги. Джеймс долго следил за его движениями и не мог понять, что не так.

Осознание пришло тогда, когда одна из дорог, проведенных незнакомцем, загорелась.

Рваная дорога из сажи была начертана на карте, которую отец приволок из сувенирного магазина тридцать лет назад. Чертова выжженная дорога. Все мысли о том, чтобы вызывать полицию, вмиг вылетели из головы.

Джеймс ощутил, как колени подогнулись — он слишком резко попятился назад и оступился на скользкой плитке, отчего и упал, больно стукнувшись локтем об кухонный стол.

Человек-из-камина даже не обернулся. Он продолжил задумчиво смотреть на получившийся маршрут и вдруг ткнул в точку на карте, спрашивая:

— Далеко отсюда до этого места?

Джеймс не ответил. Он с ужасом глядел, как точка на карте под пальцем каминного человека начала тлеть, грозя сжечь всю карту вместе с домом.

Если дом сгорит, Джеймс его никогда не продаст.

— Пара часов по шоссе, — в итоге выдавил из себя он и потянулся потереть ушибленный локоть.

Незнакомец кивнул, что-то складывая в странном уме, а затем произнес прямо:

— Тогда отведешь меня туда, когда приведешь себя в порядок. — И посмотрел Джеймсу прямо в глаза.

Взгляд этот не предвещал ничего хорошего.

Дверца старенького пикапа натужно скрипнула и захлопнулась вслед за забравшимся на водительское кресло Джеймсом. Утренний гость уже сидел справа и равнодушно смотрел в окно.

Джеймсу стоило позвонить в полицию, но он был так растерян, что не знал, как подгадать момент. Он всегда был ведомым. Как-то раз бывшая заставила его взять кредит на двадцать тысяч долларов, чтобы купить новую машину. Он не расплатился до сих пор. Оливия ездила на новеньком «Шеви», а Джеймсу остался отцовский F-150.

— Беру тебя с условием, что мой пес поедет с нами, — пробурчал Томпсон и оглянулся назад, к заднему окну, за которым виднелась счастливая морда сидящего в кузове золотистого ретривера. Пес заскулил, увидев лицо хозяина, а затем улегся на нагретый солнцем пол кузова и принялся махать хвостом. Ездить в пикапе ему было не впервой.

— Мне нет разницы. Главное, выполняй возложенные задачи, — спокойно ответил человек-из-камина, не взглянув на Джеймса.

Тот фыркнул, пробормотав себе под нос: «Да кто тебя спрашивает-то!», и принялся заводить двигатель.

Спустя пару минут они уже выезжали на шоссе.

— Так как, говоришь, тебя зовут? — Томпсон чуть наклонил голову в сторону нежданного попутчика и принялся выстукивать на руле только одному ему понятный ритм.

— У меня много имен, — отозвался незнакомец, не поворачивая головы.

Джеймс еще раз мимолетно оглядел его. Даже красное пончо не скрывало худобы нового знакомого, и Томпсону вдруг подумалось о том, что сам он наверняка раза в два крупнее этого мальчишки-мужчины.

И все же он боялся его.

— Ну хотя бы одно?

Со стороны человека-из-камина послышался раздраженный вздох, а вслед за ним длинное слово, которое Джеймс уж точно никогда бы не смог повторить вслух или хотя бы запомнить.

— А… Что?

И даже повтор странного имени не помог — звуки не желали принимать осмысленную форму, были слишком гортанными, чтобы их воспроизвести, и вскоре Томпсон прекратил попытки.

— А, черт с тобой.

— Тебе совсем необязательно называть меня по имени. — Джеймс все больше убеждался, что этот ненормальный просто издевается над ним.

— И как мне тебя называть?

— «Господин» было бы достаточно.

Джеймс поперхнулся воздухом. Нет, этот-в-пончо точно смеялся над ним!

— Нет уж, спасибо, обойдусь без раболепства, — скривился он, вцепившись в руль еще сильнее, и упрямо уставился на пустую дорогу перед собой.

— Тогда мне без разницы, как ты будешь меня называть. — Томпсон был уверен, что черт-из-камина улыбается, говоря это.

Гадливое чувство, что, по всем признакам, он находился в заложниках, мелькало где-то на границе сознания, вызывая раздражение от собственной беспомощности. Он мог отказаться выполнять эти условия, но рисковать не хотелось. Не каждый день встречаешься с сумасшедшими пиромантами. Ведь вспыхивающие и гаснущие сами по себе предметы в доме — дело рук уж точно не пьяного сознания.

От человека-из-камина пахло сажей и дымом, но сам он был чист, без единой пылинки.

Пес в кузове протяжно зевнул.

— А можно я буду называть тебя Джон? — словно осознав что-то, выпалил Томпсон.

— Мне нет разницы, — в который раз повторил его попутчик. — Главное…

— «Выполняй возложенные задачи», да, я понял, — устало вздохнул Джеймс и потер глаза. На горизонте показалась одинокая фигурка у обочины, и мужчина выругался сквозь зубы.

Он определенно знал, кого можно было встретить неподалеку от фермы Николсонов в столь ранний час.

***

Мария Матиас узнала бы пикап своего старого друга Джеймса даже среди сотни таких же пикапов — автомобиль был грязен, будто его на три раза провезли по размытой дороге, а на капоте гордо красовалась полустертая наклейка с символикой школьной команды по бейсболу, которой Томпсон посвятил почти все время учебы. Старенький красный пикап весь дышал Джеймсом, даром, что достался ему от отца.

Хотя к тридцати годам стоило бы подумать о приобретении собственной машины, размышляла Мария в тот момент, как Джеймс подъезжал к обочине.

Впрочем, у нее самой не было ничего, кроме кучи знакомых и устоявшихся приоритетов, так что не ей было судить Джеймса.

— Джим, привет. Давненько не виделись, правда? — улыбнулась Мария, когда машина остановилась, и просунула голову в открытое правое окно, опершись ладонями о крышу. Ее внимание привлек попутчик Томпсона, который смотрел куда-то на свои колени, натянув широкий темно-красный капюшон так, что лица не было видно. Ощутив, как по спине неприятно пошли мурашки, Мария передернулась и подняла взгляд обратно на друга, который был чем-то недоволен.

— Здравствуй, Мэри, — кивнул тот, запоздало отрывая руки от руля. Будто через силу. — Четыре месяца как не виделись. Какими судьбами?

— Решила заглянуть к бабуле, — улыбнулась она, наклонив голову вбок, и заулыбалась еще сильнее, когда увидела, как Джеймс закатил глаза.

— И как, заглянула?

— Ага. Все так же не желает меня видеть. Да неважно. Я по какому поводу-то стою здесь… До города не подкинешь?

Джеймс странно скосил глаза на попутчика, а потом вздохнул.

— Нам немного не по пути. Мы в лес собирались…

— Да я не тороплюсь, можем и крюк сделать. Даже денег на бензин дам, если хочешь.

Он вздохнул, выдержав паузу — похоже, и правда был не в настроении.

— Ладно, залезай в кузов. Сейчас заедем на заправку, и ты оплатишь, — ответил он, вновь положив руки на руль и всем телом напрягшись.

— Есть, шеф! — чересчур радостно воскликнула Мария и поспешила запрыгнуть в кузов, где наткнулась на пса. — О, здравствуй, малыш.

Ретривер приподнял голову и приласкался к новой знакомой. Женщина потрепала его за ухом и повернулась в сторону салона — к животным она была достаточно равнодушна, так что соседство собаки не вызвало ни неудобств, ни радости.

— О мой бог, Джим, ты до сих пор не вставил стекло? — притворно изумилась она, просунув голову в проем заднего окна. — Не боишься грабителей?

Насмешливый тон Марии только больше завел Томпсона, так что тот лишь отмахнулся и поспешил выехать обратно на шоссе.

Последний раз, когда Мария ездила в этом пикапе, был почти год назад, и в целом здесь ничего не изменилось, кроме пса в кузове и странного попутчика.

— Не представишь нас?

Джеймс ощутимо вздрогнул, на что Матиас чуть нахмурилась. Непонятное поведение ее друга настораживало. Еще больше настораживал человек, сидящий на пассажирском кресле и не выказывающий никаких признаков жизни, кроме вздымающегося вслед за медленным дыханием нелепого красного пончо.

Через небольшую заминку Томпсон все же заговорил:

— Мария, это Джон. Джон, это Мария, — и голос его был полон плохо скрываемого отчаяния.

— Приятно познакомиться, — улыбнулась женщина новому знакомому. Тот кивнул и чуть повернул голову в ее сторону. Мария смогла краем глаза увидеть его лицо — то было замотано бинтами, словно после операции.

Это зрелище заставило ее счетчик приключений на задницу противно запищать в голове. Впрочем, ко времени, когда они проехали поля Николсонов и пересекли мост неподалеку от заправки, тревога немного затихла, в отличие от самой Марии.

Всю дорогу она увлеченно рассказывала о себе и фыркала на односложные ответы Джеймса, который был непривычно молчалив. Ей казалось, что уж он-то должен интересоваться ее жизнью — как-никак они дружили со школы и какое-то время жили по соседству. Но Джеймс не отреагировал ни на рассказ о тюрьме в Мексике, ни на ее проблемы с любимой бабулей, припрятавшей у себя половину дедушкиного наследства, ей не принадлежащего.

Через какое-то время Мария поняла, что все ее рассказы не к месту, и замолкла. Благо, пикап уже въезжал на заправку.

Заправка была тихим и спокойным местом. Стояла она здесь, сколько Мария себя помнила, так что каждый уголок был изучен и знаком — обшарпанная краска была все такой же обшарпанной, а вывеска небольшого магазинчика не досчитывалась одной буквы.

Когда Джеймс выбрался из пикапа, машину слабо тряхнуло, а пес встрепенулся, решив, что пора гулять. Томпсон остановил его одним взглядом и, вздохнув, принялся привычными движениями вставлять пистолет в бензобак. Пес и Мария пристально смотрели за его действиями, пока тот не закончил и не протянул руку в сторону подруги. Она разглядывала широкую мозолистую ладонь с несколько секунд, а затем спохватилась и полезла искать деньги в небольшом рюкзачке у себя на плечах. Рюкзачок этот был потрепан и истерзан временем — в некоторых местах даже были заплатки.

— Что-то случилось? — прежде чем отдать купюры, спросила Мария. Она серьезно смотрела на Джеймса. — Ты какой-то недовольный сегодня.

Мужчина в очередной раз глубоко вздохнул.

— Все в порядке, давай, — и, взяв деньги, направился к кассе.

— Все в порядке, — передразнила она. — А от самого перегаром воняет за сто миль.

Мария покачала головой, проводя его взглядом. Внимание ее, однако, скоро переместилось на оставшегося в салоне Джона. Он сидел, выпрямившись, но тем не менее не выглядел напряженным. Для здешних мест он смотрелся непривычно. Не сумев сдержать любопытства, терзавшего ее всю дорогу, Матиас выпалила:

— А вы с Джеймсом давно знакомы?

Мужчина вздрогнул и повернулся к ней лицом. На этот раз Мария не почувствовала какого-либо волнения или испуга, наоборот, интерес был таким большим, что она готова была расспрашивать этого человека еще много о чем.

— Я достаточно хорошо его знаю, — через небольшую заминку ответил Джон.

— О, странно, что он никогда не рассказывал мне о тебе. Ты знаешь, у него не так уж и много знакомых.

— Мы познакомились этим утром, — Джон пожал плечами.

Мария моргнула.

— Серьезно? Откуда ты тогда его знаешь? — удивленно вскинув брови, спросила она. На секунду ей даже показалось, что разговор зашел куда-то не туда, и между ними возникло недопонимание.

— Я не помню, — он чуть нахмурился, смотря куда-то в себя.

— Странный ты, — хмыкнула Мария. — А что с лицом?

Такт никогда не был ее сильной стороной, а вот умение достать незнакомцев расспросами — да.

Джон вдруг бездумно коснулся пальцами бинтов на своем лице, и женщина смогла рассмотреть его руки — бледные и худые, с голубыми венами, но красивые.

— Я не знаю, что с лицом, — недоуменно пробормотал он и поднял взгляд на Марию, будто прося у нее совета.

— Будем считать, что ты не хочешь его показывать? — медленно проговорила Матиас, скептично выгнув бровь.

— Можно и так, — кивнул Джон и задумчиво провел ладонью по шее, тоже скрытой бинтами.

Мария вздохнула; тревога вдруг вновь охватила ее. Человек перед ней точно был не совсем в порядке, но знал ли об этом Джеймс?

— Ты выглядишь каким-то потерянным, — выпалила женщина, глядя прямо в серые глаза Джона. На секунду они блеснули чем-то кроваво-алым, будто в них отразилась вывеска заправки.

— Я думаю, я потерял память, — ответил он так, словно это озарение настигло его только сейчас.

***

Джеймс осторожно вдохнул. Потом выдохнул так же осторожно. И все по новой.

Руль под руками нагрелся, и ладони вспотели. Он чувствовал себя ужасно, и присутствие Марии в кузове только подливало масла в огонь.

Осознание того, что он делает, пришло к нему только в магазинчике на заправке, когда он сжимал в руках бутылку с холодной водой и бездумно смотрел на ряд банок с пивом. Конденсат стекал по пальцам и капал на кроссовки.

Вчера он был очень пьян. Весь день не прекращалась череда звонков от родственников и потенциальных покупателей фермы — и каждый звонок был абсурднее предыдущего. Джеймс, милый, неужели ты расстался с Оливией? Джеймс, не забудь вынести из амбара весь хлам. Мистер Томпсон, а мы сможем выращивать на вашей ферме кукурузу? А марихуану?

Возможно ли, что он просто бежал от разрывающегося просьбами телефона?

Головная боль от этих размышлений с каждой секундой лишь увеличивалась. Единственное, что хоть немного спасало — это воздух из заднего окна, слегка охлаждающий вспотевшую шею.

— Так, может, ты расскажешь, что у тебя стряслось? — раздался позади голос Марии, и Джеймс стиснул зубы еще сильнее.

— Дерьмо стряслось, — чересчур резко ответил он, а затем выдохнул, осознавая свое поведение.

— Не часто ты так расклеиваешься, парень, — женщина цокнула языком и — Томпсон был уверен — покачала головой. — Дай-ка вспомнить, когда был последний раз? Ах да, когда ты вдруг свалил на другой конец страны, никому ничего не сказав.

— Мне было шестнадцать, Мэри, — он позволил себе немного расслабиться — не так сильно стискивать руль и откинуться на спинку сиденья. — Я тогда… решал проблемы слишком радикально.

— Ты был засранцем, Джим, не надо пытаться сказать это по-мягкому.

Джеймс усмехнулся и ощутил, как дышать стало легче.

— Я, честно, сейчас даже и не вспомню, почему я сбежал.

— И никому так и не сказал, ага, — Матиас вздохнула и, просунув руку вперед, потрепала Джеймса по темной растрепанной шевелюре. — Можешь и сейчас не говорить.

— Я расскажу чуть позже, ладно? — Томпсон попытался уйти от прикосновения. — А пока не отвлекай меня, а то ты знаешь, какой я нервный водитель.

— О да, ты определенно врежешься в кого-нибудь на абсолютно пустой трассе, — Мария фыркнула, но руку убрала.

Джеймс что-то благодарно буркнул и уставился на дорогу.

— Ты можешь быстрее? — голос человека-из-камина раздался сродни грому, и Томпсон ощутимо вздрогнул.

Мужчина, которого он неосторожно назвал Джоном, все еще пугал до жути. Но сейчас в его голосе не было ни прежнего приказного тона, ни угрозы, лишь странная усталость.

Джеймс покосился на него и наткнулся на вопросительный взгляд. Джон ждал ответа.

Не хотелось ничего говорить.

Вместо него нашлась Мария:

— О, спешу тебя разочаровать, Джимбо никогда не нарушает скоростные ограничения. Пытается выглядеть прилежным мальчиком.

— Эта колымага навряд ли может быстрее, — оскорбленно пробурчал себе под нос Джеймс.

Матиас вымученно застонала и просунула голову в салон.

— Не хочу слушать твое бурчание, Джим. Ты бы хоть музыку включил.

Джеймс вслепую нашел бардачок и, открыв его, случайно выцепил один из дисков. Спустя несколько мгновений диск уже был вставлен в проигрыватель, и по салону пикапа раздались переливы гитары и приятный голос солиста.

Томпсон удивился, как сам раньше не додумался включить музыку — она всегда успокаивала, и сейчас эффект был точно такой же. Джеймс окончательно расслабился и даже подумал, что ситуация со странным пиромантом не такая уж и плохая. Хорошо бы он отстал сразу после того, как они достигнут пункта назначения.

— Кантри. Ты серьезно? — возмущенный голос Марии разрушил царившее вокруг Джеймса спокойствие. — Ты пересидел на отцовской ферме, вот что я скажу.

— Мне всегда нравилось кантри, Мэри, — терпеливо вздохнул Томпсон.

— Когда ты превратился в реднека, милый мой? Требую поставить что-то менее стариковское!

Джеймс на секунду обернулся к подруге и обнаружил ее ухмыляющееся лицо, полное азарта соперничества.

— Неа. Моя машина — мои правила, — он покачал головой и вернулся к дороге.

— Мм, тогда… Почему бы Джону не решить? Нейтральная сторона, прошу вашей помощи!

Джеймс сглотнул. Ему бы совсем не хотелось, чтобы человек-из-камина и Мария разговаривали. Но он ничего не мог поделать с тем, что она начинала фамильярничать с любым человеком сразу после знакомства.

— Что? — Джон ответил растерянно и обернулся к Марии. Выглядел он так, словно все это время думал о чем-то своем и теперь не понимал, что происходит.

— Во-он там, в бардачке, у Джима лежат диски. Выбери на свой вкус.

Он заторможено моргнул, а затем перевел взгляд на раскрытый бардачок. Там лежало около десяти различных дисков, какие в коробочках, а какие в конвертах, и Джон потянулся перетаскивать их к себе на колени. Разглядывал он каждый диск от полминуты до двух, из-за чего Мария нетерпеливо постукивала короткими ноготками по спинке водительского кресла. Джеймса передергивало от этого звука, но он ничего не говорил, поглядывая на Джона.

— Вот этот, — спустя минут пять заговорил тот и протянул Джеймсу диск.

Томпсон, даже не глядя на имя исполнителя, вставил диск в проигрыватель. Спустя мгновение раздался ритмичный звук латинской поп-музыки, и Джеймс разочарованно застонал.

Эту битву он с треском проиграл. Мария рассмеялась, закрепляя его поражение.

— Джон, у тебя потрясающий вкус, спасибо. Обожаю этот альбом.

— Ты будешь нести ответственность за мою головную боль, — пробормотал Джеймс.

— О, да брось. Эта музыка настолько хороша, что я готова выйти за нее замуж. Столько страсти!

— Страсти, серьезно? — скептично хмыкнул Томпсон. — Чем тогда кантри хуже?

— Где же ты видишь страсть в кантри? Напомни себе поискать ее, когда начнешь в сотый раз напевать «Милый дом Алабама».

— Это вообще не кантри! — воскликнул Джеймс.

— Ой-ой-ой, вы только посмотрите на него. Я разбираюсь, что ли?

— Все, не отвлекай меня.

— Ворчун Джимми, — по-доброму засмеялась Матиас и повернулась спиной к салону. В ее ногах умилительно дремал пес, согревая бедро горячим боком.

— Нравится же тебе ребячиться… — раздалось тихое бормотание Джеймса ей вслед.

Он знал, что поведение подруги было напускным, но каждый раз не прекращал тихо возмущаться. Мария всегда была такой, с самого детства — заболтает до смерти и засмеет. А потом вступится в драке и найдет самые нужные слова на свете.

К сожалению, в этот раз Джеймсу ничего не могло помочь.

Пикап как раз съезжал с трассы на грунтовую дорогу, и он поспешил сбавить скорость. Это оказалось удачным решением, потому что впереди виднелся лес, куда они направлялись, и Джон встрепенулся, вглядываясь в строй зеленых пихт. А в следующее мгновение он уже тянулся к ручке двери, открывал ее и вываливался прямо на ходу.

Джеймс громко выругался, спеша остановить автомобиль, и вылез вслед за сумасшедшим пиромантом. Джон встал, как ни в чем не бывало, и быстро зашагал в сторону леса.

— Твою же мать! — раздосадовано воскликнул Томпсон и со злостью захлопнул дверцу.

Мария недоуменно смотрела в сторону удаляющегося Джона.

— Чего это он?.. — пробормотала она; от прежней веселости не осталось и следа.

— Сиди здесь, скоро вернусь, — сквозь зубы прошипел Джеймс и побежал нагонять человека-из-камина.

Мария пораженно выдохнула и бездумно стиснула в ладони мягкую шерсть на загривке пса, поднявшегося посмотреть, куда побежал его хозяин.

Она отчего-то чувствовала, что добром это не кончится.

Лес, на который указал на карте Джон, не был большим, но охранялся правительством штата. Впрочем, самого Джона это, видимо, не останавливало — ограждение из колючей проволоки плавилось под его ладонями, словно воск, и открывало проход к деревьям. Джеймсу, нагнавшему его довольно скоро, только и оставалось стоять в стороне и заторможено смотреть. В голове совершенно не укладывалось. Если бы они приехали на милю больше, то смогли бы пройти по разрешенным тропам, но нет! Человеку-из-камина понадобилось войти в лес именно здесь!

— К-как ты это делаешь? — растерянно пробормотал Джеймс, но ответа не дождался — Джон уже перешагивал через расплавленное железо.

Стоило Джеймсу ступить в черту леса, как его сразу же накрыла тишина. Давящая, будто под водой. От этой тишины звук трескающихся под ногами веток увеличивался в разы.

Джеймс потер уши, поморщившись, и продолжил идти за Джоном, который осторожно переступал через каждый корень, а иногда обходил и вовсе пустые места. Сам Джеймс неосознанно решил следовать его примеру и повторял маршрут шаг за шагом. Они шли без троп и ориентиров, но Джеймс вдруг понял, что не боится заблудиться. Достав телефон из кармана джинс, он взглянул на время. Был полдень.

— Я прошу тебя больше не спрашивать о моей природе, — заговорил человек-из-камина, но не замедлился, продолжая идти одному ему известной дорогой. — Мы скоро расстанемся, и в этом нет нужды.

— Что?.. — растерялся Джеймс. — Ты можешь хотя бы объяснить, что тебе нужно в этом лесу? Между прочим, с нас и штраф взять могут…

— Я приходил сюда… раньше, — перебил его Джон. — В минуты сомнений. Мне нужно вспомнить, почему я оказался здесь, в этом теле. Оно не знакомо мне.

— В этом теле?.. О чем ты вообще? Я здесь причем?

Джон неожиданно остановился и обернулся. Джеймс тоже замер; их разделяла старая коряга, покрытая грибами.

— Я не просил тебя идти за мной сюда, — устало вздохнул Джон.

Джеймс был не менее уставшим, а еще — злым.

— Не просил! А сам вывалился из машины так, будто не мне в случае чего отвечать за твой труп! — взорвался Томпсон, всплеснув руками.

— Я не умер, как видишь. Не думаю, что в той ситуации даже смертный мог умереть.

— Что за чепуху ты несешь?.. — чуть ли не взвыл Джеймс и устало потер глаза. — Я согласился отвезти тебя сюда — значит, я взял ответственность!

Раздался смешок. Томпсон в удивлении оторвал руку от лица и уставился на Джона. Тот насмешливо прищурился, глядя на него в ответ.

— Ты всегда… — начал он, а затем вдруг умолк, растеряв веселость. — Если ты уж идешь за мной, то иди. Скоро это должно закончиться.

— Что «это»? — раздраженно протянул Джеймс, недовольный постоянными недоговорками. Когда они вернутся в пикап, Джеймс просто поедет в ближайшее отделение полиции, и черт с ним. Пусть делает что хочет.

Ответа не последовало. Джон продолжил идти, осторожно ступая по сухим веткам и обходя невидимые преграды. Вскоре им стали встречаться осины и дубы, а под ногами появилась прелая листва. Пахло сыростью, хотя дождя не было с середины июня.

Лес оставался тихим. Путь неизвестно куда казался бесконечным — Джон шел медленно, а Джеймс старался не приближаться. Весь этот день был нелепым и ненастоящим. Будто вот-вот выпрыгнет надпись «Тебя разыграли!», и Томпсон сможет вздохнуть спокойно.

Но надписи не было. И махинации Джона с огнем тоже не были розыгрышем или пьяной галлюцинацией — Джеймс чувствовал себя трезвым как никогда.

Только чуточку усталым.

— К слову, я не умею читать, — вновь заговорил человек-из-камина, перешагивая через упавший ствол.

— Что?

— Когда Мария попросила выбрать музыку. Я выбрал наугад. Не умею читать.

— О, — только и вырвалось у Джима. — Тогда ты везунчик, ничего не скажешь.

Томпсон шел вслед за Джоном, смотря себе под ноги. Он был хмур и задумчив — неожиданно весь страх пропал. Грудь сдавило в необъяснимом трепете, словно впереди его ожидало невероятное. Что-то, что выбьет Джеймса из череды серых дней, полных ссор с отцом и неуплаченных долгов. Ему больше не нужно будет ехать в столицу рисовать карикатуры на туристов и продавать сотую копию пейзажа с часовней. Оливия не будет присылать ему фотографии со свадебного путешествия на Багамы.

Джеймсу хотелось сбежать. Как можно дальше. Как в детстве, когда ему казалось, что за изгородью фермы таится огромный мир, полный приключений.

Он вздохнул. Голова все еще побаливала после вчерашней попойки. Листья и ветки под ногами начали сливаться в одну полосу, когда Джон остановился, и Джеймс чуть не врезался ему в спину.

Они стояли почти вплотную, и Томпсон наконец-то отметил — человек-из-камина был ниже на голову. В его облике не было силы. Худой, неуклюжий, он производил впечатление чудака.

А потом плавил металл ладонями, и Джеймса охватывал страх.

— Мы пришли? — спросил он севшим голосом и наконец решился поднять взгляд.

Прямо перед ним раскинулся рослый дуб, ствол которого обхватить не смогли бы и два человека сразу. Джеймс запрокинул голову и уставился на покачивающиеся вверху ветви. Зрелище завораживало. Это был единственный лес в округе. Томпсон был здесь всего лишь раз, еще в начальной школе во время похода, но не помнил таких огромных деревьев.

Джеймс вдохнул свежий лесной воздух, и, опустив взгляд обратно, обнаружил, что Джон уже приближался к дереву: он переставлял ноги, чуть заваливаясь вперед, как будто хотел сорваться на бег. Подойдя к стволу, он прижал к коре бледную ладонь и замер.

Джеймс не смел вздохнуть. Поднялся ветер, и тишина леса разбилась на осколки: вой, свист, скрип ворвались в чащу, разрушая гармонию природы. Сверху посыпались дубовые листья, рыжие, как в середине осени. Джеймс взглянул наверх, чувствуя необъяснимый ужас. Дуб осыпался, листья подхватывал и кружил сильный ветер.

Этот миг захотелось запечатлеть, но у него не было с собой холста.

Джон смял в пальцах труху с коры, перетирая ее на подушечках. Когда он обернулся, в его глазах Джеймс увидел зарождающиеся слезы.

— Ее нет, — сказал он.

И в голосе его впервые за день слышалась настоящая, неподдельная растерянность.

— Кого нет? — переспросил Джеймс. Он казался себе еще более глупым, чем обычно.

— Матушки, — Джон прижал руку ко лбу. — Она покинула… Она покинула свой дом. Я не могу ее найти, — он почти задыхался.

Томпсон вздрогнул, сделал шаг вперед, но тут же одернул себя. Человек-из-камина в отчаянии стягивал с лица бинты, мешающие ему дышать. Из-под ткани показались бледная кожа, синяки под печальными глазами. Через все лицо Джона шел шрам в виде полумесяца. Видимо, именно его он и скрывал под бинтами.

Джон потерянно трогал лицо, не узнавая самого себя. Джеймсу стало его жаль: бедняга не понимал, где оказался, и разговаривал с деревьями. Стоило отвезти его в полицию хотя бы затем, чтобы найти, где он живет. А о фокусах с огнем Джеймс умолчит.

— С тобой все в порядке? — осторожно спросил он.

— Я не понимаю, — растерянно отозвался Джон. — Я не понимаю! Как я здесь оказался! Неужели… Неужели…

Он замолк, будто осознав что-то очень страшное. Развернувшись обратно, он вновь приложил ладонь к дереву. С дуба опали все листья — он выглядел так, словно полностью иссохся, темнея голыми ветвями на фоне голубого неба.

А затем дуб загорелся. Вспыхнул ствол, и языки пламени побежали вверх, пожирая сухие ветки. Огонь не перекидывался ни на другие деревья, ни на самого Джона, и Джеймс испуганно выдохнул, пятясь назад. Он чудом не споткнулся и остановился лишь тогда, когда уперся спиной в осину.

Это не было никакими фокусами. Жар от огня не был иллюзией: Джеймс отчетливо чувствовал его лицом. Джон опустил ладонь, и дуб осыпался золой вслед за ней.

Джеймс еле устоял на ногах, привалился к стволу за спиной и выдохнул, неверяще смотря на пепелище.

— Ч-что ты… черт возьми… если нас увидят… — заикаясь, забормотал он; на сумасшедшего пироманта смотреть не хотелось, и Джеймс в любой момент готов был зажмуриться. Он все еще ощущал фантомный жар на лице и боялся, что Джон пойдет сжигать остальной лес. Тогда им точно путь в тюрьму заказан.

— Я не думал, что все обернется так, — Джон не двигался с места, стоял там же, где минутой назад возвышался величественный дуб. Наверняка старый. Очень старый. И охраняемый защитниками природы.

Джеймс обреченно застонал, закрыв лицо руками.

Прошло не больше пяти часов с их знакомства, а человек-из-камина уже превратил его жизнь в ад.

— Только не говори мне, что тебе что-то еще нужно от меня, — он почти засмеялся, если это можно было назвать смехом. По правде, ему хотелось плакать от бессилия.

Джон молчал. В воздухе висел тяжелый запах гари.

Это не было розыгрышем. Это не было шуткой и уж точно не было пьяным бредом.

— Ты должен помочь мне, — голос Джона раздался совсем тихо, но уверенно и твердо.

Томпсон оторвал руки от лица и с отчаянием посмотрел на человека-из-камина.

— Я должен вернуться домой, — сказал Джон громко. И в этот миг ветер затих.

Джеймс был в заложниках. Определенно.