***

Говорят, что разлука лечит,

Что любую любовь сотрёт,

А душа, чтоб ей стало легче,

Быстро новую обретёт.

Миша смотрел на ночное небо, усеянное яркими звёздами. Казалось, что они то увеличивались в размере, то уменьшались, то загорались особенно ярко, то потухали. Звёзды будто бы танцевали. Кто-то из писателей говорил, что их, звёзды, зажигали только для влюблённых, которым предстояло расстаться. Раньше Миша смеялся над подобным, закатывал глаза, когда кто-то говорил об этом. Однако, сейчас все убеждения разрушились, ведь Мише самому предстояло расстаться с любимым. Пусть он и не был человеком, но всё равно оставался любимым.

Тот ничего не понимал: он не мог знать, что ему придётся расстаться с Мишей. Последний сам не хотел расставаться, будь у него воля — он бы крепко-крепко обнял возлюбленное существо, прижал бы его к своей груди и больше бы никогда не отпустил. Только выбора у Миши не было: он не мог оставаться с тем, кого любил, из-за различий в видах. Горшенёва подобное не пугало, но общество не примет подобных отношений. Оно взъестся и убьёт всех непохожих.

Миша ненавидел себя за эти чувства. Их не должно быть и в помине, учитывая, что возлюбленный Миши был русалом. Подобных существ люди воспринимали как низшую расу, которую можно эксплуатировать и истреблять, как скот. Именно этим занимался отец Миши, Юрий Горшенёв. Ох, если бы он только узнал, кого именно полюбил его старший сын… Он бы никогда не смог признаться отцу в том, что больше не видит жизни без русала с перламутрово-бирюзовой чешуёй на хвосте. Он особенно красиво переливался на солнечном свете. Миша по-настоящему обожал этот вид и мог рассматривать его от рассвета, до самого заката и так по кругу. Юрию Горшенёву не стоило этого знать, ему лучше оставаться в сладком неведении. Оно, в случае Юрия Горшенёва, будет намного-намного лучше горькой правды.

Андрей, тот самый русал, уложил голову на руки, которые разместил на краю лодки. Андрей не предпринимал попыток разговорить Мишу, наверняка, предчувствовал что-то плохое, нет, ужасное. Вопреки утверждениям людей о малом интеллекте русалов, Андрей не был глупым и умел читать мысли Миши. Возможно, не читать, а просто догадываться об их сути. Всё благодаря связи, так быстро сформировавшейся. Ох, сколько же она счастья и боли принесла двум юношам. Они понимали друг друга и без длинных красивых речей. Русал и человек могли молчать и получать удовольствие от простого нахождения рядом друг с другом. Ничего более им не нужно было.

Миша гладил Андрея по спутавшимся влажным волосам и вспоминал те моменты, когда был по-настоящему счастлив. Так в голове нарисовалась картина, где Андрей тихо пел на ухо сидя рядом с Мишей на берегу и держа того за руку. Ладони Андрея были с мягкими чешуйками и с толстыми перепонками. При прикосновении возникали не самые приятные ощущения, но Миша их безумно любил, как и самого Андрея. Было плевать на его жабры, плавники, чешую и острые зубы. Горшенёв забывал обо всём этом уже спустя секунду после встречи с Андреем.

Сейчас его длинный хвост лениво вилял из стороны в сторону. Миша видел его, потому что Андрей практически вытянулся во весь рост так, словно бы на чём-то лежал. Как бы Горшенёв хотел бросить всё и уплыть с Андреем куда-нибудь на морское дно, где никто-никто не смог бы найти. Там бы Миша нашёл своё место, ведь здесь, на суше, его не было. Молодой человек являлся лишним буквально везде: среди сверстников, семьи, на работе, в самом городе. Миша сильнейшим образом отличался от общества людей, ведь все они не видели в других видах хоть что-то доброе, а он, Миша, не замечал того, чтобы люди были хоть чем-то лучше тех русалов.

Андрей поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза Миши. Его сердце болезненно сжалось, начав обливаться кровью. Хоть её и в помине не могло быть, Миша ощущал, как эта кровь растекалась по всему телу, попадая в лёгкие и постепенно заполняя их, благодаря чему закрывался доступ к кислороду. Иначе Миша не мог объяснить, от чего же ему так тяжело сделать даже вдох. Виной всему наверняка была проклятая призрачная кровь, что заполонила собой всё нутро.

Правда, было объяснение намного-намного проще и правдивее — слёзы. Миша просто-напросто хотел разрыдаться от собственной беспомощности и предстоящей разлуки. Её нельзя было избежать, ведь каждая встреча с Андреем увеличивала вероятность того, что о нём узнает Юрий Горшенёв, посвятивший жизнь отлову русалок и других существ. Миша любил Андрея до безумия, но не мог им так сильно рисковать. Его нужно было защитить всеми способами.

Миша тяжело вздохнул и посмотрел на небо. Звёзды стали расплывчатыми из-за тонкой пелены слёз, возникшей на глазах. Миша не мог позволить себе плакать: он должен быть сильным перед Андреем. Да, тот не осудил бы за слабость и поддержал так, как никакой другой человек не смог бы. Только вот ему нельзя знать, что Мише очень и очень больно. Вот настолько больно, что он готов схватиться за голову руками и громко-громко взвыть, как оборотень.

— Красивые звёзды, Андрей? — Произнёс Миша, нарушив молчание. — Я почему-то раньше не замечал этого…

Андрей издал булькающий звук, означающий согласие. Русал мало говорил: ему крайне тяжело давался человеческий язык. Миша прекрасно понимал проблему и не насаждал с бесконечными требованиями говорить на человеческом языке. В конце концов, рядом с Андреем и слова не нужны были, ведь Горшенёв мог понять возлюбленного по одному лишь взгляду.

— Знаешь, а ведь… — Миша остановился на полуслове, вспомнив, что нужно было сделать на этом свидании.

Оно будет последним. Сегодня Миша обязан разорвать отношения, несмотря на свою безграничную любовь и желание быть всегда рядом с Андреем. Подобное невозможно, потому что Миша не мог стать таким же русалом. Не существовало такого отвара, способного изменить вид живого существа. Так что ни Андрей, ни Миша не могли просто обратиться и сбежать прочь от жестоких, ничего не понимающих людей. Они, к сожалению, никогда не отстанут.

Сбежать с Андреем к какому-нибудь дальнему острову Миша тоже не имел возможности: отец нашёл бы его буквально в каждом уголке планеты. Юрий так дорожил сыновьями, что в случае их пропажи никогда бы не прекратил поиски. Это вызывало у Миши одновременно и уважение, и ненависть. Последняя имелась исключительно из-за потерянного рая, какой мог бы быть рядом с Андреем.

– Знаю чего? — Андрей, уставший от недоговорённости, немного приподнял голову в ожидании ответа.

«Знаешь, что люди считают, словно звёзды горят для влюблённых, которым предстоит разлука? Люди верят — свет от звёзд поможет каждому из пары справиться с разлукой, вытерпеть все её муки, а потом звёзды укажут путь обратно в родные объятия. Писатели в своих книжках говорят, что ни одна звезда не зажигается просто так, все они горят, потому что кому-то это очень-очень нужно, кто-то хочет, чтобы на небе хотя бы одна звезда зажигалась и освещала путь к любви. Правда, красиво?» — вертелось на языке Миши, но он ничего не произносил вслух. Сейчас нельзя говорить о силе чувств, давать ложную надежду на встречу. Миша просто обязан оттолкнуть Андрея от себя, разорвать с ним всякое общение. Его больше не должно было быть, ведь Юрий стал догадываться о природе ночных похождений сына. Если он не прекратит ходить к Андрею — того поймают и либо запрут в зоопарке, либо убьют и пустят на мясо. Последнее казалось Мише особенно диким, от этого он и отказывался даже смотреть на мясо русалок и при попытках накормить устраивал жуткие скандалы. «Неженка и привереда!» — говорил на это Юрий. «Садист и моральный урод!» — отвечал ему Миша.

— Андрюх… — Он наклонился немного вперёд и посмотрел вниз, чтобы не видеть тёмно-голубых глаз.

Сказать о разрыве прямо не получалось: сердце совсем болезненно сжалось. Миша понял, что он должен нагрубить, дабы отбить у Андрея всякое желание возвращаться в эту бухту. Если сказать обо всём мягко и спокойно — Андрей приплывёт обратно буквально через день. Он был чертовски упрямым, похлеще любого сатира. Андрей на любое «нет» всегда уверенно отвечал «да» и делал всё по-своему. Миша ненавидел его за эту черту и одновременно любил. Конечно, упрямые личности могли восхищать своим умением добиваться целей и одновременно невероятно сильно раздражать неумением слышать простое «нет».

— Андрюх, мы не можем быть вместе… — Миша произнёс максимально глупую фразу, которую обычно использовали герои романтических книг, а их Горшенёв, мягко говоря, презирал и не любил.

Однако, эти слова подкосили Андрея, он перестал «лежать» и опустил хвост в воду, поднял голову и вцепился одной рукой за борт лодки. В тёмно-голубых глазах читались непонимание и страх. Видно, что Андрей отчаянно пытался понять чужие мысли по лицу Миши, но то было безразличным. Это стоило Горшенёву по-настоящему колоссальных сил. Он буквально едва сдерживался от нормального объяснения. К сожалению, оно не было способно заставить Андрея больше не плавать в этой бухте. Поэтому Миша обязан был максимально грубо разбить чужое сердце.

— Ты рыба, морепродукт… Я не знаю, как ещё объяснить… — Миша поджал губы и нахмурил густые брови.

— Но не мешало же… — Растерянно возразил Андрей, чей взгляд с каждым мгновением становился всё более и более убитым и болезненным. — Мы же любим… У нас же любовь, Миша…

«Андрей, эта любовь буквально убьёт тебя! Мой отец уже начал догадываться обо всём, а он столько твоих сородичей убил! Я не хочу, чтобы и ты стал его добычей! Андрей, я тебя больше жизни люблю, но нам нужно расстаться, понимаешь, да? Прости, пожалуйста, но это необходимо!» — слова почти слетели с губ Миши, но он вовремя смог прикусить язык. Нельзя признаваться, нужно притворяться холодным до победного конца. Только потом Миша сможет дать волю эмоциям.

— Андрей, у меня есть невеста. Я хочу нормальную семью, а не эти глупые встречи возле воды. Мне нормальная любовь нужна, а у нас просто развлечения! — Миша нагло врал, смотря прямо в чужие глаза. — Ты же не верил этим словам? Мы же с тобой просто играли, не более того! Я же никогда не любил тебя! — Миша говорил тихо и улыбался, хотя в душе и выл. — А та девушка прекрасна, она никогда не упрямится, не мучает меня и не устраивает сцен! А ты всё время заставляешь меня страдать! Как я мог только согласиться на эти тупые встречи?!

Андрей замер на месте. Мише показалось, что он услышал, как разбилось чужое сердце. Конечно, подобное нельзя было услышать, но душа же могла всё почувствовать и понять. Одного взгляда Андрея было достаточно для этого. В его глазах появилась и ненависть, которую Миша так отчаянно добивался. Именно она вынудит Андрея навсегда уплыть и больше не возвращаться. Конечно, у Миши не имелось никакой невесты: никто не был способен заменить ему Андрея. Однако, тот должен быть уверен в обратном. Иначе ничего из запланированного не выйдет.

– Проваливай отсюда, морепродукт, пока я не сдал тебя отцу. Он как раз жаловался, что улов сократился. Хочешь помочь с этим? — Мишу чуть самого не стошнило от таких мерзких слов, противоречащих собственным убеждениям. — Знаешь, а ведь мясо молодых русалов очень нежное. Оно особенно вкусное, если его засолить, а потом с пивом съесть. Хочешь так порадовать меня?

– Ненавижу! — Крикнул Андрей и нырнул в воду дёрнув хвостом так, чтобы обрызгать Мишу ледяной водой с ног до головы.

Миша дождался момента, когда Андрей точно уплывёт, и беспомощно расплакался. Слёзы сами полились из глаз от осознания самой большой потери в жизни. Мише было плевать на то, что он может заболеть. Сейчас просто хотелось уйти на дно, чтобы больше ничего не чувствовать и не жить.

Миша смог более-менее взять себя в руки только через час. Тогда холодный ветер совсем замучил, а здравый смысл погнал в сторону берега. Миша медленно грёб и поджимал губы. На них ещё остался солёный привкус после поцелуя с Андреем. А пальцы всё ещё помнили мягкость тех волос.

Шагать домой Мише было безумно тяжело не только из-за холода, но и благодаря чувству ненависти к отцу. Если бы тот не был таким радикальным, Андрея не пришлось бы отталкивать от себя. Тогда Миша смог бы стать счастливым вместе с любимым существом. Увы, Юрий жил по старым законам, говорившим, что русалок не стоило воспринимать серьёзно. Он, Юрий, всё делал для семьи, но Миша не мог ему простить всех тех убитых существ. Они же ни в чём не были виноваты. У каждого имелась своя жизнь, которую так бесцеремонно оборвали…

Ох, как же Миша ненавидел все эти законы человеческого общества, тех, кто им следовал, а ещё себя. Конечно, жить было бы проще со связанными глазами, тогда бы не имелось и шанса влюбиться в непохожего на себя.

Миша пришёл домой только ближе к рассвету. Горшенёв тихо разделся, повесил вещи сушиться, а сам лёг в кровать, но так не смог уснуть. Перед его глазами был Андрей, чьё сердце пришлось разбить.

Это глупо, это неверно,

Это просто внушённый бред!

Представляешь, как это скверно,

Что тебя в моей жизни нет.

***