Неприятный запах старой кожи и едкий — чернил, то, почему ученики с неохотой посвящают свое время книгам. Но Андерсу они нравятся. Он открывает для себя, что каждая пахнет по-своему. Особенно.

Приходя в библиотеку, он с головой окунается в беспокойное море сотен запахов. А по-настоящему отчетливыми они становятся, когда Андерс касается их. Книг. Поглаживает жесткие корешки, бережно переворачивает страницы и погружается в завитки авторских фраз.

Книга о странствовании героя-гнома попадает в общий зал случайно. Она больше других, с тяжелой темно-красной обложкой, чуть маслянистой, ее трогали десятки и десятки раз, и каждый оставлял на ней частичку себя. Ее страницы пахнут сухой землей, пылью, пьянящим темным элем, кисловатым металлом, из которого гномы изготавливают амулеты. Андерс закрывает глаза и слышит в отдалении легкий звон — удары кирки о твердый камень. Рядом звучит негромкая беседа гномов. Андерс еще никогда не видел гномов. Но он знает, что они маленькие и ворчливые. У них большие карманы, в которых позвякивает золото, а их голоса напоминают рокотание грома.

Книга о магии стихий влечет к себе больше остальных. Молодой маг не может не потеряться в омуте ощущений, вспыхивающих от соприкосновения с таким волшебством. Треск огня сопровождается запахом жженой листвы, иногда — дерева. Андерс чувствует, как руки наполняются теплом, и ему это нравится. Потом в пальцах холодеет, из ниоткуда приходит журчание ручьев бок о бок с запахом мокрой гальки. Дышать становится труднее, и кончик носа замерзает.

Андерс вздыхает, думая о том, что, наверное, так пахнет свобода, которой ему всегда было мало. Властью огня, прохладой воды, силой земли, беззаботностью ветра… Он придумывал много красивых фраз, чтобы описать то, что ощущает, но ни одна из них не подходит.

Андерс никому не говорит, что видит и чувствует книги иначе, чем другие. Никто бы и не поверил. Решили бы, что он забавляется какой-нибудь запрещенной магией или экспериментирует с опасными зельями. И доложили бы.

Он рассказывает об этом только Карлу, и тот, кажется, понимает его. Карл обращается с ним лучше, чем остальные. Он слушает его и всегда находит на него время. Он единственный спрашивает, как у него, Андерса, дела, хотя каждый раз получает один и тот же ответ.

Карл улыбается, когда они вместе ходят между высоких полок, и Андерс шепотом рассказывает ему о каждой прочитанной книге. Старший маг тоже читал их, но в словах его юного друга все становится ярче и насыщенней, чем он помнил. Ему нравится жизнерадостность Андерса, то, что он не унывает и всегда верит в лучшее.

Маленькое золотое пятнышко в серой массе учеников, улыбка среди хмурых храмовников, звонкая мелодия в тяжелом гуле жизни Круга. Вот как его видит Карл.

Сидя за узким столом — так близко друг к другу, — они едва ли похожи на ученика и учителя. Но на них никто не смотрит, они совсем одни, и Андерс просто наслаждается теплом чужой близости. Тем, что так редко перепадает жителям Круга, как говорят храмовники. Заключенным Круга, в чем уверены маги.

Андерс очень любит эту книгу в тисненом кожаном переплете. В ней рассказывается о чудесной далекой стране, Ривейне. Там жарко, и растет много сладких фруктов. А еще там водятся большие кошки, тигры и пантеры. Тигры рыжие и полосатые. Умные и очень сильные. Но даже это их не спасает. Тигров часто ловят, а потом держат в клетках, чтобы развлекать публику. Андерс считает, что похож на тигра. Но у него, в отличие от больших кошек, когда-нибудь получится сбежать.

Руки привычно лежат на старых шероховатых страницах. Не читая, маг может рассказать о том, что было на каждой, чем и занимается.

Карл почти не слушает его, любуясь тем, как Андерс раз за разом поправляет длинные светлые пряди, выпадающие из-за его ушей, когда он слишком низко нагибается к столу.

Очередная падает вниз, а его рука еще не дергается, чтобы уложить ее на место, и Карл сам заправляет ее за ухо, мимолетно гладя мальчика по щеке.

Маг поднимает голову. В его глазах больше возмущения от того, что его не слушают, чем удивления. Он что-то бормочет, но сразу смолкает, когда Карл наклоняется к нему, отодвигая книгу о Ривейне в сторону. Его губы осторожно ложатся на губы Андерса, спрашивая его разрешения.

Андерс не знает, что нужно делать. Он задерживает дыхание и жмурится, боясь, что откроет глаза и окажется совсем один в пустой библиотеке, среди сотен книг, ни одна из которых не сможет подарить ему того, что может дать Карл своим теплом и неожиданно разгоревшимся чувством.

Лязг доспеха храмовника, проверяющего библиотеку, отрывает их друг от друга.

Андерс поспешно делает вид, что занят чтением. Карл отодвигается от него, и волшебное мгновение исчезает.

Когда их грозный страж проходит мимо, Андерс не сдерживается и бросает взгляд на старшего мага. Склонившись над старым пергаментом перед собой, Карл не смотрит на него в ответ. Как будто ему неприятно смотреть. Как будто ему наплевать.

И Андерсу начинает казаться, что он больше никогда до него не дотронется. Не обнимет, не сядет так близко, как это было минуты назад, и не поцелует. Будет делать вид, что его вообще не существует. И Андерс станет совсем-совсем никому не нужен.

Он еще не успевает подумать о самом страшном, когда рука Карла находит под столом его руку. Его пальцы крепкие и сжимают уверенно. На горизонте мелькает крохотная надежда на то, что рассеются тучи и выглянет солнце. На то, что храмовник покинет библиотеку, и Карл вновь поцелует его.

Андерс улыбается.