***

Дует холодный промозглый ветер. Он пробирается под куртку, заставляя безудержно вздрагивать с каждым порывом. Ветер пробирается кажется даже под кожу, холодя всё внутри: от самых больших костей до мельчайших клеток.

Ветер всегда преследует его. Он ходит попятам, не отставая ни на шаг. Для парня он стал, вроде ручного зверька, который никак не может отойти от своего хозяина. Ему с такого сравнения смешно. До безумия. Не каждый день у тебя в виде «ручного» зверька сам ветер. Согласитесь?

Одна из звёзд, которая из тысячи других освещает его планету, только недавно ушла за горизонт. Он назвал её Солнце-2. Это слишком иронично, потому что на самом деле у неё совсем не это название, а какое-нибудь F.567 или как-то ещё — Му Цин не знает.

Му Цин не астроном и не астрофизик. Му Цин мечтал быть врачом. Он хотел завести чёрного кота. Му Цин просто хотел жить спокойной жизнью.

Но ничего из этого не суждено было сбыться.

Наступили сумерки. На его планете началась ночь. Он поднимает голову и смотрит в небо, где уже виднеется россыпь нескончаемых звёзд. Они сверкают. Ему до сих пор непривычно видеть на небе чужие звёзды. Тут нет созвездия Большой Медведицы, которую он привык видеть каждый раз из окна своего дома. Да и просто от мысли, что это чужие звёзды, становится дурно.

Парень гадает: сколько из этих звёзд, которые смотрят на него подмигивающие, давно погасли? Сколько из этих звёзд являются уже прошлым? Ему не известно. И никогда не узнать наверняка. Он не астрофизик — он всего лишь ещё один неудачник.

Звёзды такие далекие и холодные. Они находятся в миллионах световых лет от него. Ему никогда не достать до них, хотя иногда сильно хочется. И, как бы это смешно не звучало, звёзды — второй большой его питомец, который приходит только по ночам и исчезает с первым лучом Солнца-2. Но если ветер почти ручной, который ни на шаг не отходит от «хозяина», то звёзды — дикий питомец, который несмотря на него, «хозяина», всё равно остаётся свободным.

А он нет. Он не свободен. Потому что он — личный ручной зверёк этой планеты.

С сильным порывом ветра Му Цин вздрагивает только сильнее, и он вновь закутывается в свою куртку. Она на самом деле не его: он нашёл её в обветшалом шкафу. Она хоть была старой и поношенной, но была тёплой и хоть как-то помогала согреваться. На рукаве куртки, в районе плеча, изображён флаг известной ему страны. Эта страна одна из немногих, которая до сих пор существует. Канада.

Му Цин гадает: где же сейчас владелец куртки?

Но и как на все его вопросы ответ всегда остаётся одним — неизвестность.

Му Цин скукоживается в непонятную фигуру, пытаясь сохранить последнее тепло своего тела. Хотя от этого, если честно, толку мало. Настолько мало, что его руки и ноги совсем закоченели, что парень не ощущает их. Он уже не чувствует кончик носа, из которого течёт, словно из водопада. Парень не перестаёт им шмыгать и вытирать об своё плечо. Но на этот раз куртка, которая столько раз спасала его от холода, не справляется со своей задачей.

Но несмотря на то, что ему холодно до безумия — парень уходить не собирается. Он лишь поудобнее устраивается в корнях дерева и… ждёт.

По правде говоря, Му Цин не знает чего ждёт. Но это необходимо.

Именно в этот день его что-то держит и он остаётся ждать даже с наступлением темноты.

В голове пульсирует боль, словно множество маленьких молоточков бьют разом по черепной коробке. Веки настолько тяжёлые, что открыть их кажется невозможным. Тело ломит от головы до кончиков пальцев. Он чувствует себя, как после самой страшной пьянки, но… Му Цин не может объяснить, но что-то здесь не так. Он еле-еле разлепляет свои глаза и… видит перед собой землю. Парень не видит её чётко, но может представить, как она покрыта множеством тонких и толстых морщин на когда-то гладком «лице».

Он хмурится через силу — ему и это доставляет боль.

Как он оказался лежащим на земле?

На слабых и дрожащих руках и ногах он старается медленно подняться с земли. Но с первого раза это не получается — он вновь падает на землю и, ударяясь локтями, шипит от резкой боли. Только с третьей попытки получается встать на еле держащие ноги. Теперь он может увидеть эти морщины чётче. Сухая земля, давно не видавшая воды, пачкает его одежду. Чёрная толстовка и такие же джинсы покрыты слоем пыли и грязи. В синих волосах виднеется песок.

Левая щека неприятно саднит и пульсирует. Му Цин дотрагивается до неё и шипит от боли. Щека безжалостно счёсана. Му Цин отрывает взгляд от земли и смотрит вокруг.

И кроме бескрайней пустоши не видит ничего.

Му Цин начинает медленно крутиться вокруг. Его ведёт из стороны в сторону, голова трещит и кружится, но он старается не обращает на это никакого внимания. Его интересует только одно:

Где он?

Ему так хочет перейти на бег, но не пройдя и пару шагов, Му Цин сразу же падает, счёсывая себе ладони и оставляет синяки через ткань джинсов на коленях. Щека, ладони и колени нещадно горят. Тишина давит на уши, не давая нормально дышать.

Му Цину хочется кричать, чтобы хоть как-то развеять тишину.

Первый порыв ветра укутывает его в своё холодное одеяло, которые позже станет родным. Му Цину хочется кричать до хрипоты, до сорванного голоса, пока не станет больно. Он резко ложится на спину, нечаянно ударяясь затылком об землю. В глазах темнеет и выступают предательские слёзы. Стараясь прогнать пелену с глаз, он моргает и влага катится вниз к ушам.

Перед ним открывается россыпь миллионов звёзд.

— Почему я? — шепчет он. Внутри рвутся ткани и разрывает безумный крик до хрипоты. — Почему из всех людей именно я?

Му Цин ждёт давно. Очень давно. Ждёт так давно, что не может сказать точно сколько времени прошло. Иногда на Му Цина накатывают сомнения и он спрашивает себя: а может всё это он придумал? Выдумал? Вдруг это всего лишь страшный сон, от которого он вот-вот проснётся? Всегда ложась на старую, пахнувшей сыростью, кровать — он надеялся, что этот кошмар кончится.

Но он всегда просыпался в этом же месте. На этой же планете. Его кошмар никогда не заканчивался.

Ему иногда казалось, что он только вчера оказался на этой чёртовой планете. Совсем один. Ему иногда казалось, что прошла всего лишь ночь или день. Но на самом деле может прошёл год или десятки лет. Он никогда не сможет дать на этот вопрос ответ.

Пока его не найдут.

Если его найдут.

Но Му Цин никогда не скажет точно сколько раз подряд он, каждое утро выходил к этому дереву, одиноко растущему среди пустоши, и садился, ожидая непонятно чего. Чуда, наверно, — парень не знал наверняка.

Ему всегда казалось, что надежда давно покинула его, оставив навсегда одиноким, но Му Цин цепляется за неё, как за самое сокровенное и важное в своей жизни. Хотя так и было на самом деле. Надежда — всё что у него осталось. Она горит в нём маленьким угольком, который, если подуть на него, может стать самым страшным пожаром. Именно она заставляет его выходить каждый раз на улицу, несмотря на то, какая стояла погода: шёл дождь и Му Цин промокал до нитки, падал снег и было безумно холодно, светило Солнце-2 и было невыносимо жарко или был непроглядный туман. Для этой планеты были чужды времена года: вчера могло светить солнце, а на следующий день температура падала и шёл снег. Му Цин всегда удивлялся этому.

Ему эта планета напоминает Землю. Родную планету. Только здесь нет людей, кроме него. Здесь главный друг — одиночество.

Му Цин вновь поднимается на ноги. Они так сильно дрожат, что ему кажется — он грохнется прямо здесь и сейчас. Но юноша не позволят себе этого. Собирая последние оставшиеся силы в кулак, Му Цин начинает идти. И, честно, ему всё равно, куда он придёт. Здесь помощи он никакой не найдёт. Он понял это в тот момент, когда очнулся. Здесь он один. Совсем один. Потому что не может быть тишина такой оглушающей, что хочется скрыться от неё, зажав уши. Ветер не может быть таким ледяным, что морозит всё внутри. Он, ветер, дует со всех сторон настолько сильно, что сносит с ног, но Му Цин из последних сил удерживает себя в относительно стоячем положении.

Становится светлее. Звёзды исчезают и звезда, которая освещает эту планету, совсем скоро появится из-за горизонта. Так, по крайней мере, думает Му Цин из-за полоски света над горизонтом. Парень останавливается на минуту и осматривается вокруг. Везде одно и то же — непроглядная выжженная пустошь, покрытая трещинами-морщинами, никаких деревьев одни лишь жалкие кустарники, которые несколько сантиметров в длину. И это все на сотни километров вокруг.

Ему больно на всё это смотреть, но Му Цин ничего сделать не может. Он пока что не в том положении, чтобы что-то исправить. Ему бы хотя бы немного справиться с его новой жизнью, а потом всё остальное.

Резкий порыв ветра бьёт в спину, заставляя пошатнуться на слабых ногах.

Парень продолжает идти дальше. Множество мыслей витают в его голове, нескончаемым потоком. Их настолько много, что даже завывание ветра не помогает заглушить их. На периферии сознания он улавливает звук, но не может понять что это такое. Похоже на размеренный стук… сердца? Хотя откуда стук сердца был бы такой сильный? Му Цин просто не обращает на него внимания.

Он спотыкается и чуть не падает вновь, когда вдалеке различает расплывчатый силуэт какого-то здания.

Проблеск надежды разгорается внутри.

Значит он не один?

Му Цин заставляет себя бежать. Ноги безудержно дрожать, но он выжимает из себя все оставшиеся силы. Парень пару раз падает, но его это всё равно не останавливает. Добегая до крыльца, он останавливается и сгибается пополам, схватившись одной рукой за хлипкие перила. Переводит дыхание, пока всё тело дрожит как осиновый лист. Легкие горят адским пламенем, он хочет упасть прямо на эти обветшалые ступеньки и больше никогда не вставать. Но он не позволяет себе такой слабости. Му Цин медленно поднимается по ступенькам. Кладёт ладонь на ручку двери, толкая её. Дверь с неприятным скрипом открывается.

В доме никого нет.

Луч надежды гаснет.

Значит и вправду совсем один.

Му Цин всегда тревожило только одно: сколько уже прошло? Месяц? Год? Десятки лет? А может всего лишь день? Он не знает. Ведь время относительно. И парень не знает сколько там — на его родной планете — прошло времени. Один день на этой планете может равняться одному месяцу или даже году, а может и десяткам лет…

На его планете время идёт странно.

На небе зажигаются все больше звёзд. Му Цин тяжело вздыхает. Кое-кто обещал ему — что они вновь встретятся. Несмотря ни на что. Но ему кажется, что это было слишком давно, чтобы он помнил, когда именно это было.

Но память ещё та сука, и он всё равно помнит, когда это было.

2 ноября 20… года.

Но Му Цин не знает сколько уже прошло с этого момента времени. И от этого становится по-настоящему страшно. От этого незнания дыра где-то внутри него никогда не затянется.

Это обещание ему кажется чем-то слишком далёким, как другая галактика… Му Цин грустно ухмыляется с такого сравнения.

Ведь так иронично, когда ты по-настоящему в другой галактике.

Му Цин на негнущихся ногах проходит вглубь дома. Ветер вслед с грохотом захлопывает дверь. Парень подходит к кровати и падает на неё, поднимая столб пыли. Чихая пару раз, наблюдает за ней, как она, кружась в хаотичном танце, оседает на пол. Сквозь грязное окно проникает тусклый свет солнца… ах да, это не солнце — другая звезда.

В голове множество неозвученных вопросов, на которые ему никто никогда не даст ответа. Откуда здесь взялся этот дом? Кто его построил? Что случилось с тем, кто здесь жил?

Зачем он здесь?

Его глаза вновь наполняются слезами.

Но что он в точности никогда не забывал и помнит до сих пор, так это тот день, когда он тоже дал обещание. Оба обещали, что они встретятся. Несмотря ни на что. Главное, чтобы он дождался. И Му Цин ждёт. Один на далёкой планете.

На своей планете Му Цин был всегда один.

Он это понял сразу, как очнулся и обнаружил себя, лежащим в пустоши. Стояла тишина. Такая тишина, от которой хочется кричать, чтобы хоть как-то развеять ее. Но спустя столько времени он к ней привык. Она теперь не давила на уши и от нее не хотелось больше кричать. Она стала его верной спутницей по жизни. Верной подругой, которая никогда его не покидала на этой планете.

Как Му Цин помнил из уроков истории: правительство проводит научные исследования и отправляет на необитаемые планеты группы людей от пяти до двадцати человек. Смотря от уровня планеты и что они хотя этим добиться. Все сразу начинали завидовать и называть этих людей счастливчиками, потому что каждый хотел удостоиться такой чести. С раннего детства люди стремились показать себя, чтобы правительство их заметило и поняло — что именно он удостоен этой чести. Именно он достоин быть отправлен на планету. Но как правительство выбирало этих людей — ему никогда было непонятно.

Но Му Цин считал по-другому.

Он не завидовал тем людям, которых отправляли на планету поодиночке. Му Цин считал всех «счастливчиков» неудачниками, потому что — какой здравый человек захочет оказаться в другой галактике, на другой планете совсем один?

Но так похоже думал только он.

Му Цин не знает почему и с какой целью они так делают. Правительство об этом умалчивает и никогда не разглашает эту тайну.

Но однажды он оказался на планете. На чужой неизведанной планете. В другой галактике. Совсем один.

И Му Цин не знает почему из всех людей именно он.

Хотя догадывается. 

Му Цин разлепляет слипшиеся ресницы. Веки настолько тяжелые, что ему даже больно. Глаза нещадно опухли и болят из-за слёз. Сколько он ни старался слёзы всё шли и шли нескончаемым потоком, и он не заметил, как провалился в тревожный сон. И даже во сне они продолжали течь по щекам, делая влажной старую подушку.

Отрывает тяжелую голову от старого матраса, свешивает ноги с кровати. Зажмуривается и растирает лицо руками, вытирая холодными кончиками пальцев слёзы. Растирает глаза. Он правда старался не плакать, но только он успокаивался, как вновь, неосознанно, что-то всплывало в голове и предательская влага снова застилала глаза.

Подняться с кровати кажется ему непосильной задачей, но он всё равно заставляет себя. Это выходит не с первого раза: ноги не слушаются и дрожат нещадно. Му Цин ненавидит себя за слабость и упрямо продолжает пытаться встать с кровати. И когда удаётся это сделать, на ослабевших ногах, которые так и норовят подкоситься, очень медленно подходит к окну, прислоняясь к стеклу лбом; и на таких же ослабевших руках удерживает себя в «стоячем» положении, опираясь об подоконник.

Через мутное от пыли и грязи стекло свет бьёт по глазам, и парень неприятно щурится. Он натягивает на пальцы рукава широкой толстовки и протирает окно. Глаза медленно привыкают к солнечному звёздному свету. Му Цин зажмуривается, трет глаза, а затем открывает их и перед ним...

Перед ним растёт дерево.

Оно не обычное, какое он привык видеть там на Земле. Оно другое. Листья у него синие, почти чёрные вместо насыщенно-зелёного. Ствол массивный и широкий, напоминающий дуб.

Му Цин долго разглядывает это странное дерево, пока в его голове что-то не щёлкает и он не понимает, что перед ним настоящее дерево, хоть оно немного отличается от тех, которые дома. Как это дерево здесь оказалось? По внешнему виду этому дереву очень много лет. Как оно могло здесь вырасти среди бескрайней пустоши? Так значит есть ещё другие?.. Но Му Цину отчего-то кажется, что оно одно единственное на этой планете.

Му Цин подносит ладони ко рту и выдыхает на них тёплый воздух, пытаясь согреться. Сегодня невыносимо холодно и такое впервые на его памяти. По крайне мере за все эти дни, а может недели, которые он провёл здесь. Даже когда шел снег не было так холодно, как сейчас. Но может помимо промозглого ветра, он мёрз из-за холода внутри? Ведь он точно также стал верным другом тишины, который также не оставлял его одного. Му Цин не хотел оказаться здесь. На этой планете. 

Но теперь он такой же неудачник, как и все остальные, которые так же одиноки на своих планетах.

Ему грустно от одной этой мысли, что где-то, помимо него, кто-то так же одинок, как и он. Но Му Цин не может ничего с этим поделать.

Му Цин достает из внутреннего кармана ручку — единственная вещь, которая осталась у него от дома. Настоящего дома. Он обводит ею на своем запястье имя, которое ему никогда не забыть. Даже если он этого сильно захочет. Которое если стереть — оно все равно будет у него под веками. В самом сердце.

Фэн Синь.

Вот что осталось от того времени. Выведенное на запястье имя, чувства, которые не угасли со временем и обещание, которое Му Цин повторяет про себя, шепчет или кричит, развеивая тем самым тишину, когда становится слишком невыносимо:

«Где бы ты ни был, я тебя найду. Ты только меня дождись. Хорошо?»

Для Му Цина эти слова давно стали вроде молитвы, которую он повторяет себе каждый день. Днем и ночью. С той же интонацией, с тем же смыслом, которые вкладывали в них. Он делает это, чтобы не забыть. Хотя, кажется, что эти слова уже под кожей и не вывести их ничем нельзя.

Он их произносит, чтобы окончательно не сойти с ума, от тишины окутывающей его.

Чтобы не забыть звук собственного голоса.

Чтобы не разучиться говорить.

Му Цин медленно и настороженно подходит к этому странному дереву, останавливаясь в паре шагов. Ему понадобились все оставшиеся силы, чтобы выйти из дома и дойти сюда. Ветер треплет крону дерева, шуршит листва. Он несмело протягивает руку, дотрагиваясь до ствола. Он чувствует размеренный стук, будто бьётся сердце. Тук-тук. Му Цин резко отдёргивает руку. Может почудилось, что почувствовал стук?

Страшно.

Это невозможно, правда же?

Вновь прикасается и в этот раз не отдёргивает руку. Размеренный стук отдаётся в его ладонь. Что-то правда живое бьётся внутри.

Тук-тук. Тук-тук.

Его охватывает внезапный порыв и Му Цин обнимает дерево, сам не зная зачем.

Он понимает одно — так бьётся сердце живое.

Душу окутывает спокойствием от осознания того, что он не один. Хоть и косвенно, но не один.

Это обещание дал Фэн Синь той ночью, когда его забрали. Он не знал почему парень сделал так. Он ничего не знал. Но тогда Му Цин тоже пообещал. Ведь для Фэн Синь его слова много значили в тот момент. Хотя Му Цин не понимал почему.

Зато сейчас понимает.

И с тех пор он ждёт. Хоть иногда время шло медленно или бежало настолько быстро, что он даже не замечал его. Му Цин ждёт, когда придет Фэн Синь, потому что…

«Хорошо. Я тебя дождусь. Обещаю».

Фэн Синь тогда влетел в его комнату и на все расспросы Му Цина лишь отмахивался, но потом обнял и сказал, чтобы он пообещал, что дождется его. Чтобы ни произошло. Сколько ни пришлось ждать. И Му Цин пообещал, потому что в голосе мужчины была столько боли и безвыходности, что стало дурно. Потому что для Фэн Синя это было важно услышать. Потому что он никогда не умел отказывать ему. А потом Фэн Синь не отпускал его до самого утра из своих объятий. Они лежали молча, ничего не говоря друг другу. Му Цин не мог понять почему и зачем тот это делал.

Зачем заставил пообещать?

Но Му Цин понял одно: Фэн Синь знает что-то, чего не знает он сам. И эта неизведанность пугала его, но он не решался спросить снова, что случалось. В голове у него была неразбериха, с кучей вопросов, которые он не решался задать. Его сильнее остального мучило одно: что такое произошло с Фэн Синем за те пару часов, что они не виделись?

Надо было спросить, пока не стало поздно.

И только тогда, когда первые лучи солнца озарили землю, Фэн Синь поднялся. Он смотрел на него с какой-то грустью и болью в глазах. Му Цин не мог понять откуда они взялись. Фэн Синь поцеловал его отчаянно и нежно, будто прощаясь. Провел рукой по щеке.

Му Цин тогда не услышал беззвучное: «Прости».

И, не дав сказать и слова, вышел из комнаты.

И тогда Му Цин понял: Фэн Синь с ним прощался. По-настоящему. Но он не смог об этом подумать, глаза его неожиданно закрылись, и следующее что он увидел, — бескрайнюю пустошь. На другой планете.

Ветер усиливается. Му Цин обхватывает себя одеревеневшими пальцами, хотя это мало чем помогает. Поджимает ноги под себя, не теряя попытки хоть как-то согреться. Он мог бы уйти, но он не может. Точнее он не хочет. Ведь для него это сравнимо с предательством. Потому что Му Цин обещал. А он в лепешку расшибется, но выполнит свое обещание. И Му Цин будет продолжать сидеть и ждать, пока не придет Фэн Синь.

Му Цина охватывает необъяснимое чувство, что вот-вот должно что-то произойти.

Тёмно-синий лист, почти чёрный, медленно падает к его ногам.

Почему этот мир такой странный?

***