--------------- Кейл ---------------

В последний раз к чёрту с благородством.

Кейл бездельничал, на самом деле — в дальнем конце южного сада, прячась — э-э, отдыхая — подальше от вечно нетерпеливого Ганса, когда голос его дворецкого Рона прозвучал прямо над его ухом.

— Молодой господин, граф желает вас видеть.

Кейл хотел бы категорически возразить любому знанию того, как высоко он прыгнул в тот момент, или тому тихому визгу, который он издал.

Ухмылка Рона была чисто эстетической, большое спасибо.

***

Его день, выглядевший таким восхитительно многообещающим и непродуктивным, с тех пор становился только хуже.

Предложение руки и сердца.

Проклятое предложение руки и сердца.

Между семьей Хенитьюз и проклятой королевской семьей.

Первая принцесса, если быть точным.

Будь прокляты боги.

Кейл не питал иллюзий относительно того, что это значит для них. Семья Хенитьюз была графской семьей, прямо посреди стаи хищников, когда дело доходило до иерархии. Не виконты и не бароны. Но территория Хенитьюз определенно не была маркизом с минимальной политической властью, не говоря уже о герцогстве. Если бы корона приказала, чтобы это было так, это было бы так.

Сын Хенитьюз женится на первой принцессе.

Но зачем этот ход? Кейл нахмурился.

Политически это было почти неслыханно. Ради политической стабильности королевские партнеры почти всегда происходили из высших слоев дворянства и редко доходили до графских чинов. Кейл мог вспомнить только два случая в долгой истории Королевства Роан (благодаря тому, что он заглядывал через плечо Басена, пока младший брат усердно учился,) когда граф был выбран в качестве партнера: в первом случае ни у одного из более высокопоставленных дворянских домов не было предполагаемых супругов соответствующего возраста; во-вторых, большая война на границе с территориями джунглей вызвала на битву многих благородных сыновей.

Семья Хенитьюз была довольно богата и, вероятно, могла бы купить себе место маркиза… Если бы они были хоть сколько-нибудь заинтересованы в статусе, о котором ни одно из поколений с момента основания семьи никогда не удосуживалось даже подумать, включая нынешнее поколение. Они были пограничной территорией. Ослепительно богатая приграничная территория, с сильной постоянной стражей и богатой историей, но тем не менее приграничная территория.

Организовать королевское партнерство с богатыми Хенитьюзами было не слишком надуманным, но это было странно. Что касается политической власти, семья Хенитьюз имела очень мало влияния в регионах за пределами Северо-Востока.

Кто-то хочет ограничить влияние Первой Принцессы?

Кейл сузил глаза.

Отец изучал его.

— Ты не обязан соглашаться, Кейл.

Кейл неопределенно хмыкнул. Он взял королевское письмо и перечитал его еще раз.

— А если я откажусь?

— С иерархической точки зрения Басен был бы следующим в очереди, — серьезно сказал Дерут, — но я могу заверить тебя, если он этого не желает, в этом мире нет силы, которая заставит нас.

Кейл поднял бровь, но ничего не сказал.

Чувства были граничащими с предательством, но Золотая Черепаха Хенитьюз защищала своих.

Кейл тоже был чертовски уверен, что не позволит своему брату завести никакие отношения, кроме любящих, доверительных и преданных. Проверено им. Лично.

Он был щитом. А Басен был его младшим братом, черт возьми. Никто не свяжется с его младшим братом.

Кейл вздохнул, и Дерут скривил губы в ответ.

— Я согласен.

***

Карета тряслась и прыгала по широкой мощеной аллее, пока, наконец, не остановилась на кольцевой развязке, обсаженной садом. Юго-восточный каретный въезд во дворец был лишь немного менее внушительным, чем главные двери, с ухоженными газонами и яркими цветами вместо обычных статуй, позолоченных золотом и полированным мрамором, но, тем не менее, производили впечатление роскоши. Группа слуг поклонилась им в сторону входа и предложила им следовать за ним.

Мерцание золотых акцентов и блеск полированного камня мерцали в уголках его глаз, пока Кейл следовал за своим отцом и помощником по коридору. Недостатка в драгоценном металле не было, так как золото было одним из Королевских цветов Роана, но в других аспектах не было недостатка в экстравагантности. Со стен свисали замысловатые гобелены, а на блестящие металлические крючки накидывалась толстая ткань. Королевский дворец был настоящим произведением искусства, поддерживаемым легионами уборщиков, поваров, помощников и персонала, преданных зданию и королевской семье, сияющему эталону, на котором были смоделированы дворянские особняки и административная система.

Несколько ступеней и коридоров спустя слуга поклонился мужчине с волосами мышиного цвета и чернильными пятнами на пальцах.

Дворцовый писец или историк, заметил Кейл. Скорее всего, писец, поскольку мы здесь ради контракта.

Писец провел их в скромный конференц-зал. Четыре бежевых кушетки стояли вокруг низкого дубового стола с гравировкой. В комнате было просторно и открыто, легкие занавески плывут по обеим сторонам высоких окон, замысловатые краски, резьба закручиваются вверх по стенам и потолку. Писец отступил в сторону и поклонился, жестом приглашая графа и Кейла войти в комнату.

Ее Высочество первая принцесса Аурелия Кроссман с прямой спиной сидела на плюшевом диване напротив двери. Ее платье было светло-голубого цвета с золотой вышивкой, гордо демонстрирующей два из трех Королевских цветов Роана с небольшими темно-синими акцентами. Ее золотые волосы были аккуратно заплетены в косы, а легкие пряди ниспадали ей на плечи. Две толстые косы, обернутые вокруг ее головы, напоминали лавровый венок. Хотя некоторые люди, вероятно, не оценят это, размышлял Кейл, — лавровые венки были символами правителей и воинов, а семья Кроссманов была удушающе патриархальной. Но с другой стороны, если Первая Принцесса Королевства Роан была склонна носить в своей прическе тонкую насмешку над королевской семьей, это было полностью ее победой.

Кейл одобрил.

Этот небольшой акт бунта был первым, что вызвало у него интерес к ней, и он отодвинул информацию о ней на задворки своего разума.

Отойдя от прически, Кейл продолжил осматривать свою будущую невесту. Поза у нее была чопорная, прямая, почти воинственная. Ее глаза были ярко-голубыми, почти такого же цвета, как ее платье, и настороженными. Ее улыбка сияла подозрительно ярко и приветливо.

Товарищ интриган.

Кейл просиял в ответ. В эту игру могут играть двое.

Краем глаза Кейл увидел своего отца, графа Дерута, бросившего на него опасливый взгляд. Его отец, к сожалению, научился читать его настроение, особенно то, которое означало озорство. Похоже, ему придется быть хитрым в своих махинациях… по крайней мере, до тех пор, пока граф и его свита не покинут комнату.

Если бы это была Виолан, Кейл, возможно, почувствовал бы немного большее давление, чтобы вести себя как можно лучше. Его мачеха была просто ужасающей в своей способности обуздать хаос Кейла одним только взглядом. Она бы позаботилась о том, чтобы хотя бы один охранник с железной волей постоянно находился с ними в комнате. Кейл был уверен, что граф знал, что он что-то замышляет, но его специализацией была территория, числа и диаграммы, он слушал голоса своего графства и подданных, а не силовые игры политики или хитрость торговцев, которые были больше на стороне Виолан. Отчасти поэтому Виолан и Дерут были такой ужасающе эффективной парой.

Несмотря на то, что на самом деле переговоры об этом контракте о помолвке должна была вести Виолан, раздражающие условия королевской семьи имели большее влияние, чем талант: мужчина-глава семьи должен был присутствовать.

Что, в любом случае, было хорошо для Кейла. Виолан должна была обратить на него хотя бы один глаз с тех пор, как на горизонте появилась первая крупинка золота из дворца.

— Ваше Королевское Высочество, принцесса Аурелия. — Дерут поклонился. — Приятно познакомиться с вами. Я граф Дерут Хенитьюз, а это мой сын Кейл Хенитьюз.

Кейл последовал его примеру и элегантно поклонился.

— Для меня большая честь встретить благородных защитников границ нашей страны. — Принцесса Аурелия с великодушной улыбкой указала на диваны.

Кейл уже ненавидел это.

— О, но как мы можем сравниться с великолепием Ее Высочества? Ваше лицо такое же великолепное, как солнце, ваша доброжелательность такая же теплая, — возразил Кейл. Писец в конце комнаты торжественно кивал, гордо выпятив грудь. Он был рад заметить малейшее подергивание в уголке глаза принцессы.

— Благодарю вас за любезные комплименты, но, пожалуйста, присаживайтесь, — принцесса Аурелия еще раз указала на диваны, изящно предупреждая дальнейшие пререкания.

— Наша благодарность, Ваше Высочество. — Дерут формально кивнул.

"Черт, она хороша." — Кейл признался. Он подавил возбужденную ухмылку и сел рядом с отцом. Писец занял кушетку между ними и вытащил толстую стопку контрактной бумаги и элегантную перьевую ручку.

Дерут прочистил горло.

— Ну что, обсудим условия? Я уверен, что у королевской семьи есть свои условия, но для обеспечения соблюдения условий контракта…

— О, не беспокойтесь, отец, я уверен, что Ее Высочество благородна и талантлива. Вы только посмотрите, как ее волосы блестят на солнце, разве это не излучает чистоту? — Глаза Кейла сузились.

Взгляд принцессы сверкнул.

— Естественно, наследник Хенитьюз, — Кейл знал, что она намеренно использовала этот дурацкий титул, — Но не обсудим ли мы ваши собственный таланты? Или их отсутствие.

— В этом нет нужды, — неловко вмешался писец, — Я уверен, что у наследника Хенитьюз много замечательных талантов. — Кейл скорчил гримасу от почетного обращения, которое должно принадлежать Басену, большое спасибо, но оно исчезло с его лица менее чем за долю секунды.

— Конечно, мистер Скривенер, — прокомментировала принцесса Аурелия с совершенно непроницаемым лицом, — Я слышала, что он особенно талантлив в бросание бутылок.

Придворный писец фыркнул, едва не опрокинув чернильницу, когда брови Дерута перетерпели поистине впечатляющее количество противоречивых изгибов.

Уголок рта Кейла дернулся.

— Ах, моя госпожа, у меня отличная меткость. — Где-то справа от него придворный писец почти явно паниковал, он действительно был не в себе.

Принцесса Аурелия подняла идеально очерченную бровь.

— Это так?

— Это чистая правда, Ваше Высочество — Кейл невинно склонил голову.

— О? Тут до меня дошли слухи, что вы… импотент. (🤣)

Дерут и придворный писец отважно пытались предотвратить подозрительно похожие возмущённые высказывания, которые Кейл проигнорировал. Не каждый день он находил кого-то столь же искусного в двуличии, как принцесса Аурелия, и столь же готового отважиться на неприемлемые в обществе намеки. На самом деле это оказалось довольно весело.

— Ну, мы ведь не хотим производить плохое впечатление на горожан, не так ли?

Кейл задавался вопросом, насколько взволнованным стал Дерут в ходе короткого разговора, но обнаружил, что не хочет отворачиваться и отрываться от пристального взгляда принцессы Аурелии. Ее голубые глаза сузились от сильного сосредоточения и легкой искорки ликования.

Да, это было очень весело.

— Слухи о вашей… уважаемой персоне, безусловно, рисуют другую картину, наследник Хенитьюз, — вежливо заметила принцесса Аурелия, — Одну из ваших впечатляющих… эгалитаризм* наклонностей. — В сверкании ее зубов был злой край. Дерут закашлялся.

Кейл ухмыльнулся.

— Естественно…

— Я рад, что мы пришли к соглашению, — поспешно вмешался придворный писец. Дерут снова закашлялся где-то справа от Кейла. Кейл захлопнул рот и оторвал взгляд от голубых глаз принцессы Аурелии. — А теперь, если позволите, ваше высочество, лорд Хенитьюз, наследник Хенитьюз? — Он тонко подтолкнул официальную бумагу вперед. — Подробности контракта.

Дерут встряхнулся и выпрямился, откинувшись на спинку стула.

— Естественно.

Конечно. Контракт.

Потому что он был здесь не для того, чтобы просто обмениваться слегка неуместными спорами с любой дамой. Перед ним сидела принцесса Аурелия, первая принцесса Королевства Роан. Он был Кейлом Хенитьюз, первый сын семьи Хенитьюз. И это был брачный контракт, чтобы определить их будущее.

Кейл бросил быстрый взгляд на принцессу, и их взгляды встретились в воздухе. Внезапно воздух между ними наполнился статикой и предвкушением, легким покалыванием волос на затылке и ощущением неустойчивости под ногами. Это было неприятно заземление. Это было реально. Кейл отвел взгляд.

— Что ж, давайте приступим, — продолжал писец, по-видимому, мистер Скривенер, не обращая внимания на шаткое равновесие неопределенной атмосферы в комнате. Он вытащил еще одну стопку бумаг из своей, казалось бы, бездонной сумки. — Большинство деталей - это стандартный контракт, как вы видели из документов, доставленных в ваши резиденции. Все изменения, внесенные за последнюю неделю и позже, были завершены и интегрированы в соглашение. Со стороны королевской семьи, — мистер Скривенер кивнул принцессе, — Ее Высочество принцесса Аурелия согласилась на приданое в размере сорока тысяч крон, выплачиваемое пятью частями, первая из которых будет выплачена в качестве обеспечения соглашения. Подлежащей уплате нарушителем в случае нарушения договора. Лорд Хенитьюз, вы можете это подтвердить?

— Верно. — Дерут кивнул.

Сорок тысяч крон. Огромная сумма, конечно, но для приданого члена королевской семьи она была почти средней. Залог был более любопытным. Думали ли король или королева, что контракт будет нарушен?

"Возможно, с моей репутацией" — с усмешкой подумал Кейл. — "В таком случае, почему принцесса платила залог, а не те, кто с большей вероятностью его нарушит? Единственное, чего можно было бы добиться, — это связать средства принцессы Аурелии."

Возможно, это было то, чего пытался достичь тот, кто составлял контракт, понял Кейл, и уголок его рта превратился в мрачную линию. Его отец, вероятно, понял то же самое. Но если принцесса Аурелия не будет протестовать, Хенитьюзы ничего не смогут сделать.

Между ничем не примечательным приданым, силовой игрой с пограничным графом, а теперь еще и залогом, этот контракт с каждой секундой становился все более и более любопытным.

— Что касается второго условия, — неумолимо продолжал мистер Скривенер, — Наследник Кейл Хенитьюз должен преподнести своей невесте семь обычных подарков для ухаживания на время помолвки, за исключением случая нарушения контракта.

Кейл кивнул вместе с графом. Эта часть казалась стандартной. Один из ухаживающих пар — обычно мужчина, хотя это было не всегда так и это не всегда был брак между мужчиной и женщиной — предлагал серию ухаживающих подарков во время периода помолвки, как бы долго это ни длилось. Следуя той важности, которую Королевство Роан придавало солнцу, наиболее традиционный выбор количества даров ухаживания обычно был численно значимым по отношению к солнцу, например, семь дней недели, двенадцать стандартных часов солнечного света или даже более эзотерические расчеты такие как углы наклона или отклонение местоположения на восходе солнца. Королевская семья из поколения в поколение следовала обычаю семи дней недели.

Что еще более интригующе, ухаживания Кейла должны были быть представлены публично, на глазах у Их Величеств Короля и Королевы. Зед Кроссман был довольно предсказуем в своем полном равнодушии к любому из своих детей; Королева была точкой интереса.

Ее Величество поддержала своего собственного сына, первого принца Роберта Кроссмана, как наследного принца и будущего наследника. Кейл не мог представить, что она питает какие-либо положительные эмоции к Аурелии Кроссман, первой принцессе и старшему ребенку в семье Кроссман.

Кейл взглянул на своего отца и писца, которые были по колено в обсуждении терминологии контракта и соответствующих денежных границах официальных подарков на помолвку. Хотя Виолан была беспощадена с контрактами, Дерут не был ленив. Он будет занят еще пару минут.

Кейл перевел взгляд на принцессу, которая все еще сидела прямо, с нежной улыбкой на лице, наблюдая за писцом и дебатами графа. Ее глаза на долю секунды метнулись к Кейлу. Красно-карие глаза встретились с голубыми. Лицо принцессы было пустым, если не считать фальшивой улыбки.

Глаза Кейла сузились. Что-то мелькнуло на лице принцессы Аурелии. Он поднял бровь.

Принцесса посмотрела почти незаметно.

Любопытная.

Кейл отвел взгляд.

— …конечно, это будет определено в период сожительства, — говорил мистер Скривенер.

— Простите? — Кейл прервал его.

Дерут выглядел мрачным, а писец казался извиняющимся.

— Период сожительства, — пояснил мистер Скривенер. — Ее Величество Королева настояла на семимесячном периоде времени, в течение которого наследник Кейл Хенитьюз может проживать в королевском дворце, чтобы у жениха и невесты была возможность лучше узнать друг друга.

Встревоженный взгляд Кейла снова метнулся к принцессе Аурелии. Она не казалась удивленной, а скорее смирилась, как будто ожидала этого.

Рот Кейла скривился.

Независимо от того, сколько прогресса в равенстве было достигнуто со времен первого короля, королевская семья Кроссман, тем не менее, по своей сути была патриархальной. Вот почему, хотя Первая принцесса Аурелия, несомненно, была первенцем, Первый принц Роберт был наследником престола, а принцесса Аурелия даже не участвовала в выборах. При поддержке королевы, его собственной матери, положение Роберта только укрепилось.

Несмотря на свое положение первенца, Аурелия номинально имела лишь минимальное влияние на дворян, хотя с остроумием и остротой, которые она продемонстрировала в их короткой встрече до сих пор, Кейл был более чем готов поспорить, что у нее гораздо больше власти, чем считало большинство в королевстве, даже если большая часть этого была через черный ход. И тот факт, что ни одна из этих сведений не было даже намеков за стенами дворца… Принцесса Аурелия была не из тех, с кем можно было бы пересечься. По правде говоря, Кейл мог бы даже назвать ее серьезной угрозой для положения принца Роберта, если бы соглашение о помолвке не потребовало этого условия семимесячного совместного проживания.

Женщина, живущая длительное время рядом с мужчиной? Не говоря уже о человеке с репутацией алкоголика, игромана и плейбоя, такого как Кейл Хенитьюз?

Даже если Кейл ничего не предпримет — не то чтобы он даже вынашивал идею сделать что-либо вообще — слухам не помешает расти, и они просто не прекратятся полностью, как только закончится период помолвки. Это был удар по репутации принцессы. Удар по ее статусу. И удар по ее силе.

Попахивало подставой.

"Королева" — размышлял Кейл, — "Должно быть, ликует от радости" — Он едва сдержал раздраженную гримасу на своем лице.

Дело было не в том, что ему нравилась принцесса Аурелия; а скорее тот факт, что партнер по остроумию, с таким тонким слухом и собственным чувством юмора, был заблокирован на всех углах независящими от нее обстоятельствами… Он не мог отрицать, что это несколько взъерошило перья.

Людям вроде Кейла нравилась их свобода. И Аурелия, похоже, была похожа на Кейла.

Что ж, Кейлу придется потрудиться за нее.

--------------- Альберу ---------------

В глазах наследника Хенитьюз мелькнуло лукавое раздражение. Было раздражающе трудно отвести его взгляд.

Альберу внимательно наблюдал за разговором и соперничеством между графом Хенитьюзом и одним из писцов-прислужников королевы, пока они согласовывали окончательные условия контракта. С другой стороны, наследник Хенитьюз изучал Альберу последние пять минут, и этот человек медленно бросал вызов всем предвзятым представлениям Альберу о первом сыне семьи Хенитьюз. Он не приехал на подписание контрактный в пьяном виде — Альберу знал немало дворцовых прислуг, которые потеряют часть денег на этом пари, — и, если не считать первоначальной захватывающей реплики, он более или менее молча сидел в своем фаэтоне.

Не говоря уже о пронзительном взгляде, заставившем Альберу почувствовать, что мужчина препарирует каждый дюйм его тела и анализирует его. Альберу не мог удержаться от того, чтобы бросить на мужчину слабый взгляд, который тот уловил, к большому удивлению Альберу.

И тот факт, что он взглянул на Альберу, узнав о «периоде вынужденного сожительства» — показал, что он сделал гораздо больше выводов, чем ожидал Альберу.

— Твои вещи будут доставлены в ближайшие несколько дней, Кейл, — говорил граф. Граф Хенитьюз не овладел политическим искусством скрывать свои эмоции, и на его лице смешались разочарование, тревога и мрачное согласие.

Это выражение было причиной того, что Альберу скорее смирился, чем возмутился, когда наконец согласился подписать документы о помолвке под пристальным взглядом одного из писцов королевы.

По крайней мере, у него были союзники в семье Хенитьюз. Альберу удовлетворенно выдохнул, и узел напряжения в его животе слегка ослаб.

Альберу вежливо смотрел в другую сторону комнаты, размышляя, в то время как граф Хенитьюз сердечно прощался со своим сыном. Кейл казался двойственным, но в изгибе его плеч и жестах рук было тщательно скрытое прикосновение беспокойства и привязанности. Было ясно, что граф заметил это, но ничего не сказал.

Граф Хенитьюз и мистер Скривенер вышли из комнаты. Тяжелая дубовая дверь медленно захлопнулась за ними, и в комнате воцарилась тишина.

Наследник Хенитьюз немедленно выпрямился из своей небрежной полупьяной сутулости и наклонился вперед, сфокусировав взгляд.

— Ну, кто-то явно пытается сбросить вас в рассол, ваше высочество.

Альберу удивила быстрая перемена в поведении.

— А… огурцы?

— Я не люблю огурцы. Слишком… маринованные? Вы знаете, такой вкус, от которого морщится лицо, потому что он просто неправильно воздействует на все вкусовые рецепторы — и я вижу, что вы действительно не имеете особого мнения о соленьях, не так ли, Ваше Высочество?

Альберу смотрел.

Хенитьюз фыркнул.

— Ваше Высочество, как правило, приятно делиться своей любимой едой с человеком, с которым вы будете вынуждены проводить время следующие… — Он взглянул на дотошный контракт. — Семь месяцев и семнадцать дней. Вау, они действительно сделали минимум для помолвки, не так ли? — Он наклонил голову. — Разве семь месяцев и семнадцать дней не являются юридическим минимальным требованием для невозврата залога после расторжения договора одной из сторон?

В этот момент в голове Альберу крутилось множество мыслей, но по какой-то причине только одна из них предпочла сорваться с его губ.

— Ты знаешь закон?

— Я видел кое-какие заметки Басена тут и там.

— Какой сюрприз. — Альберу сардонически поднял бровь. — А я-то думал, что ты живешь в тавернах на своей территории.

Кейл казался удивленным, даже довольным этим подшучиванием.

— Конечно нет, Ваше Высочество, как вы могли такое подумать? Я должен, по крайней мере, зайти в особняк, чтобы получить еженедельное пособие.

— Верно. А что твой отец может сказать о твоих наклонностях? Или мне допросить твою мать? Я слышала, что Виолан Хенитьюз довольно опасный противник.

Глаза Хенитьюза внезапно прояснились.

— Я никогда ни на кого не поднимал руку.

Альберу моргнул, не обращая внимания на легкое ослабление напряжения в плечах.

— Это так? Слухи говорят об обратном.

— Слухи, — как-то странно произнес Хенитьюз, — Довольно универсальный инструмент, хотя им и трудно владеть.

—Что? — Альберу уклончиво хмыкнул, потягивая чай. Его взгляд заинтересованно сузился, и Хенитьюз это заметил.

Как интригующе.

Рыжий мужчина откинулся назад.

— Вы знали, Ваше Высочество, что у меня есть младший брат и сестра?

Альберу наклонил голову.

— Лилиан и Басен Хенитьюз.

—Мгм. — Хенитусе задумчиво покрутил чашку. — Вы знали, что Лили хочет стать рыцарем?

Альберу постарался, чтобы на его лице не отразилось какое-либо выражение.

— Амбициозная мечта для юной леди.

—Хм. — Кейл сделал глоток. —Возможно.

— Другие дворянские дома не отнесутся к этому благосклонно, — подсказал Альберу.

— Нет, я полагаю, что нет. — Кейл уклонился. Он взглянул вверх. — Но я старший сын.

"Что это значит?" — Альберу нахмурился.

— Благородные дома могут обратить свое неудовольствие только на то, что видят. — Кейл поднял палец. — Если они заметят, что младшие братья и сестры ведут себя неподобающим образом, то можете быть уверены, что к семье отнесутся с пренебрежением.

— Но… — продолжил мысль Альберу.

— Если бы был кто-то, кто взял бы их под пристальным вниманием как более легкую мишень… тогда они могли бы свободно преследовать свои собственные интересы… — Да, без презрения высшего общества, обрушившегося на них, — закончил Хенитьюз.

— Слухи - универсальный инструмент, — эхом повторил Альберу и замолчал. Он сделал еще один глоток чая, задумчиво глядя на стопку официальных контрактных бумаг, лежащих на столе. невинно на столе.

— И, — добавил Хенитьюз в внезапно наступившей тишине комнаты, — за это время все может немного измениться на заднем плане, так что в будущем они будут рассматриваться как пионеры новой эры. Например, знаете ли вы, что леди Амиру из виконта Убарр на северо-восточном побережье — единственный ребенок?

"Альянсы." — Альберу втянул воздух. — Вы, наследник Хенитьюз, пьяны, как пьяница.

— Но я люблю хорошее вино. — Хенитьюз слегка поднял чашку в гротескном тосте. — И пожалуйста, Ваше Высочество, наследник Хенитьюз — мой младший брат.

Действительно, «защити их от пристального внимания высшего общества». Интересно, сколько других дворян будут поражены, когда это произойдет? Альберу улыбнулся. На это должно быть весело смотреть.

— Ну тогда. — Он хлопнул в ладоши. Тяжелое напряжение в воздухе внезапно исчезло, как будто его никогда и не было. Он указал на толстую стопку бумаг о помолвке, лежащую на столе между ними. — Что вы думаете насчет этого?

— Переждать сожительство, а затем расстаться полюбовно.

— Извините меня? — пробормотал Альберу.

— Семья Хенитьюз, конечно же, выплатит компенсацию в размере приданого. Может быть, что-то вроде «мы приносим свои извинения за ужасное поведение нашего сына»? Интересно, сколько вина я смогу здесь выпить, прежде чем меня выгонят.

Альберу замолчал.

Хенитьюз недоверчиво поднял бровь.

— Думаешь, я хочу жениться на девушке, с которой буквально только что познакомился?

— Что ж. — Альберу открыл рот. Потом снова закрыл. Была пауза. — Может из-за того что я принцесса? — Он пытался.

— И? — Хенитьюз уставился на него, не впечатленный. — Хочешь, я восторжествую о твоей хрупкой красоте, которая сияет в полуденном солнце, как маяк от самого бога Солнца, с волосами, такими же тонкими и золотыми, как чистейшее золото…

— Заткнись, ты, баста… — рявкнул Альберу. Он тут же захлопнул рот.

Рыжий мужчина ухмыльнулся.

Это абсолютно бесило.

Рот Альберу дернулся.

— Знаешь, — медленно начал он, — я думаю, что это все-таки может быть терпимо. Хенитьюз хмыкнул, обдумывая. — Я уверен, что подниму оружие на весь ваш дворец и призову официально санкционированное государством расторжение помолвочного контракта на четвертый день.

— Но это лучшая часть, не так ли? — Альберу ухмыльнулся. Он не совсем знал, как к этому относиться, но одно было точно: это определенно не будет так утомительно, как Альберу вначале представлял себе принудительную помолвку с вечно пьяным правонарушителем из высшего общества.

Нет, это было бы совсем не скучно.

— О, — добавила Альберу, подумав, — и я ставлю на то, что они продержатся только три. (Его уверенность в своих подчинённых на высшем уровне 😂)

--------------- Кейл ---------------

Ни он, ни принцесса Аурелия не выиграли это пари.

Потребовалось пять дней и много невнятных криков через толстые двери кабинета принцессы, пока Кейл сидел и упивался чувством хорошо выполненного долга перед хаосом, прежде чем кто-то наконец сорвался.

Кейл был почти разочарован. Может быть, он потерял хватку?

— Иногда, — проворчала принцесса Аурелия за два дня до этого, — мне действительно интересно, какого черта ты вытворяешь.

Кейл оторвался от того места, где он аккуратно нарезал присоски осьминога на очень большой и прочной разделочной доске.

— Язык, ваше высочество. — Нож чуть не попал в центр присоски, и раздался щелчок, маленький мясистый кусочек катапультировался над столом в безобидную соломенную корзину позади него. Громкий крик прервал веселый ветерок и пение птиц раннего дня, когда из корзины вырвался взрыв серых и белых перьев и возмущенный визг. Голуби в вихре приземлились, цепляясь за стропила и, скорее всего, собираясь испортить дни и дорогие сшитые на заказ костюмы многих знатных джентльменов, случайно прошедших под ними. (Как жизненно я аж слезу пустила 😢)

— Упс, — невозмутимо сказал Кейл.

— Если подумать, — криво сказала принцесса Аурелия, — не говори мне ничего. Просто оставьте меня в покое.

И вот так она оказалась в зале для аудиенций Первой принцессы, где капитан королевской гвардии на коленях умолял Ее Высочество, миледи, остановить этого безумца. Принцесса Аурелия, конечно же, внимательно и всем сердцем выслушала просьбу бедного переутомленного капитана, совершенно потрясенного невероятным хаосом, который этот демон умудрился оставить в замке. Судя по всему, бедный капитан уже никогда не сможет смотреть на морковь прежним взглядом, и она слышала, что дворцовые повара теперь по какой-то необъяснимой, но не менее ужасающей причине смертельно боятся лягушек пурпурного цвета. Принцесса Аурелия, будучи доброй, честной принцессой, конечно же, была обязана противостоять демону на свой страх и риск и защищать бедных, невинных подданных своего дворца, чем снискала неугасающее восхищение и благодарность дворцовых поваров, дворников, горничных , дворецких, организаторов мероприятий, специалистов по борьбе с вредителями, садовников и один особенно несчастный джентльмен, чьи костюмы были мишенями для голубей поистине ошеломляющее количество раз.

По крайней мере, так она услышала передав это Кейлу, когда они вдвоем сидели, растянувшись на двух из пяти плюшевых диванов в гостиной Королевской комнаты. Кейл сочувствовал какой-то ошибке в рассказе, которая должна быть оправдана собственным эгоистическим преувеличением рассказчика.

Принцесса швырнула ему в лицо подушкой.

Это была веселая пятница.

--------------- Альберу ---------------

На второй неделе Хенитусе перестал планировать смехотворно изощренные розыгрыши (хотя ни один из садовников не мог заставить голубей слезть со стропил — Альберу подумал, что это, вероятно, имело какое-то отношение к странным сосункам-осьминогам, которых Кейл резал, но он не собирался идти и спрашивать у рыжеволосого безумца), тонко оскорбляя всех в присутствии Альберу, пытаясь добиться реакции стоической принцессы.

Альберу оценил оскорбления, правда. Ему надоело иметь дело с болтунами, придворными, куртизанками с их хихиканьем и двусмысленными сплетнями. Трепет бумаги, платьев, ресниц и косых взглядов. Что сделало это еще более злобно сладким, когда Кейл спросил министра жилищного строительства, с какой стати он считает, что строительство восьмого высококлассного торгового центра для знати вместо большего количества жилых комплексов было хорошей идеей, — «и ты случайно не променял свой мозг на коровий зад? Потому что на самом деле все, что, выходит из твоего рта — это отвратительные газы и дерьмо.»

— Наследник Хенитьюз, не могли бы вы высказать свое мнение в более подходящей форме? — быстро вмешался министр сельскохозяйственных финансов. — Как насчет этого законопроекта о финансировании, не мог бы ваш отец, граф, просмотреть…

— Твой клюв длинее, чем утиный. — Кейл протянул. — Извините, вам нужно больше денег? Я не знал, что графство Хенрик находится в таком ужасном положении… Хотя, судя по вашему довольно неудачному одеянию… — Кейл задумчиво взглянул на пятно экскрементов белого голубя, которое приземлилось на видное место на рукаве министра. — Возможно, мы можем организовать помощь в борьбе с дикой природой?

Министр финансов сельского хозяйства приобрел довольно забавный оттенок зеленого, а затем и красного. Альберу, к сожалению, не мог смеяться посреди зала, поэтому он удовлетворился тем, что принял выражение лица, подобающее мужчине у постели больного друга.

Если он вел себя так обычно, то Альберу не знал, ожидать или опасаться первого ухаживания Кейла. И то, и другое, определил он, небольшой клубок порхающих бабочек и спутанная веревка, застрявшая в его животе при мысли, более частой в эти дни, что кто-то каким-то образом оказался на его стороне.

И это было не смешно? Где-то за прошедшие недели «Наследник Хенитьюз» превратился в «Хенитьюз», которое стало «Кейлом», хотя в последнее время в большинстве случаев оно было заменено просто «ублюдок».

Альберу не совсем понял, когда это произошло. Переключение на «Кейл», вот что было. Последнее оскорбление было совершенно очевидным, несмотря на все нелепые шалости этого человека (боги, спасите их всех от голубей, в конце концов) (😂), над которыми Альберу радостно излучал ауру внешнего негодования, в то же время тайно смеялся в ликовании от зрелища.

Он скучал по задумчивому взгляду Кейла и подергиванию губ рыжеволосого мужчины, наблюдавшего за реакцией своей невесты. Альберу, однако, заметил, что Кейл был подозрительно бодр в течение следующих нескольких дней.

В четверг той же недели Кейл Хенитьюз вошел в королевский зал для аудиенций с длинной тонкой коробкой длиной с предплечье и такой же узкой. Коробка была, украшенной белыми и желтыми завитками, достаточно похожими на королевские цвет Роана. Значит, официальный подарок.

Во дворе воцарилась тишина, когда все вытянули шеи, наблюдая за тем, как печально известный пьяница-сын Хенитьюз впервые ухаживает за Первой принцессой. Альберу никогда раньше не видел дворян такими внимательными, даже во время ожесточенных дебатов или когда министр дворянского образования случайно пролил бренди на министра городского развития. Но опять же, Кейл, в конце концов, был непревзойденным шоуменом. Он завладел вниманием комнаты, как поводьями, и направил их шепот туда, где он расхаживал с важным видом, расправив плечи с уверенностью и беззаботностью, и его взгляд блуждал по комнате. Министры замолчали, а у Королевы задумчиво заблестели глаза.

Взгляд Альберу остановился на лице Кейла. У рыжеволосого мужчины была легкая ухмылка, незаметная ни для кого, кроме Альберу, который много раз был свидетелем этого в разгар его непостижимых сессий по планированию розыгрышей. Альберу чувствовал, как клубок бабочек и ниток, волнение и предвкушение внезапно сжимаются в его животе.

Кейл достиг королевского помоста и направился к дальней правой стороне, к месту Первой принцессы слева от королевской четы. Он стоял, глядя на Альберу с загадочной улыбкой на лице. Кейл преподнес подарок Альберу с легким поклоном, как это было принято, и Альберу положил его себе на колени, схватившись за крышку, и с незаметным вздохом перевернул ее открыв.

В темно-красном бархате сверкал шелковый складной веер. Ограждения веера были из липы, вырезанные в виде завитков и инкрустированные блестящим золотом. Шелк, покрывающий ребра веера, был расписан лепестками ярко-малиновых камелий, черными завитками лоз и гладкими листьями на белом фоне. Альберу распахнул веер и увидел, как сквозь него играет свет, подсвечивая жилки и стебли цветов.

Это было прекрасно. Зал наполнился одобрительным ропотом. Краем глаза Альберу видел парочки, шепчущиеся со своими любовниками, умоляющие взгляды и трепещущие ресницы, смешанные с дразнящими улыбками. Лорды быстро потеряли интерес, в то время как дамы комментировали мастерство, импортные цены на шелк, стоимость красной краски и ресурсы богатого графства Хенитьюз.

— Аксессуар, достойный принцессы, — самодовольно протянул Кейл, но его глаза снова метнулись к подарку. Королева умиротворенно откинулась на спинку кресла, а король равнодушно смотрел на нее. Взгляд Альберу сузился.

— Благодарю вас за этот подарок, жених Хенитьюз, — провозгласил Король, завершая формальность, и Кейл еще раз поклонился, дерзко покидая зал.

Дверь захлопнулась под шепот, сплетни и звуки возобновившейся дискуссии министров.

Рука Альберу незаметно сжала коробку у него на коленях.

В этом подарке была загадка.

***

Это был очень долгий день.

Позже Альберу откинулся на удобное кресло в своем кабинете, чувствуя, как его усталая спина утопает в подушках. Чья это была блестящая идея, чтобы эти чертовы встречи длились весь день? Почему каждая дама во дворце вдруг почувствовала потребность подлизаться к Первой принцессе? Как, во имя богов, Кейл вдруг превратился из пьяного хлама в романтическое топливо для мечтаний полчищ юных благородных дам? Этот человек собирался свести его с ума.

Он посмотрел на Кейла, который полулежал на плюшевом диване напротив него. Его ноги были закинуты на подлокотник — возмутительно, но Альберу это не особенно заботило — когда он провел рукой по волосам. Кейл поймал его взгляд и ухмыльнулся. Затем его взгляд скользнул по обитой бархатом коробке веера, и Альберу внезапно вспомнился тот краткий беглый взгляд в главном зале.

Осторожно Альберу достал из коробки веер. Взгляд Кейла заострился.

"Я был прав." — Альберу сдержал ухмылку. — "В этом подарке было что-то еще."

Он сузил глаза и еще раз изучил изящный веер. Альберу осторожно провела большим пальцем по резному золоту и дереву до кончиков с кожаной окантовкой, пальцы разглаживали выпуклость в гарде и скользили по краям ребер. Что-то слегка сместилось, и в полуденном свете Альберу уловил отблеск серебристого металла, тусклый на фоне ярких золотых акцентов. Он мягко отодвинул кожу и шелк гарды в сторону.

Тонкое лезвие спрятано в дереве гарды, поддерживаемое меньшими стальными иглами ребер, поддерживающими структуру обманчиво тонкого складного веера. Кожа и шелк бесшумно скользнули на место, прикрывая тусклое стальное лезвие и превращая оружие обратно в не более чем причудливо украшенный складной веер.

Альберу медленно посмотрел на своего жениха напротив него. Кейл, повернувшись спиной к Альберу, небрежно рассматривал высокие полки в гостиной, заполненные большими книгами и дорогими безделушками.

— Вы можете использовать его, чтобы скрыть нелепое выражение лица. — Голос Кейла раздался в тихой комнате, не что иное, как шелест бумаги, когда он небрежно пролистывал один из тяжелых томов с четвертой полки, посвященный сельскохозяйственным методам и их историческому значению для южного региона Королевства Роан. Он отложил книгу в сторону. — Знаете, то выражение которое вы делаете, когда хотите посмеяться над этими идиотами-министрами в зале, Ваше Высочество.

Альберу еще немного задумался над лопастями веера, переворачивая их и наблюдая, как золотые акценты отражали свет и углубляли красный шелк нарисованных камелий.

Камелии. Богатство и непритязательное превосходство.

Альберу отложил веер. Он поднял лицо вверх, чтобы поймать взгляд Кейла. Мужчина смотрел прямо на него.

— Вы можете называть меня по имени, дорогой жених.

— ... Аурелия. — Кейл опустил голову, издеваясь над поклоном, притворство было только слаще сочувственного блеска понимания в его глазах.

Губы Альберу дернулись, слова на кончике языка умоляли, чтобы их выпустили, чтобы они свободно летели в душном воздухе гостиной и обвивали этого мужчину, который только что преподнес ему столь важный ухаживающий подарок, который отражал его как человека… Подарить Кейлу знания, о которых не говорили более двадцати лет, имя, которое он имел в виду своими словами… Но нет.

Еще нет.

Скоро, наверное.

И поэтому Альберу усмехнулся.