Посреди огромного, казалось бы бескрайнего моря, чувствовалось благоухание. Ярко-жёлтые, солнечные цветы с листьями в форме перьев окутывали поляну. Бесшумные касания ветра отдавались лёгкой эйфорией. Сами же цветы, словно не замечали этого, словно были родом из другого мира, вселенной...

Цветение одуванчиков ознаменовывало начало лета. Тёплого и сухого, именно такого, каким его помнили жители небольшого пляжного городка Нантакета. Сладкий, приторный аромат цветов отдавался неясностью, неопределённостью, разносясь по ближайшим округам этого пляжного городка.

Неподалёку от берега, покрытого толстым слоём песка, сидел парень. Своим видом он напоминал обычного подростка. Рука была плотно прижата к подбородку, нос с небольшой горбинкой упирался вниз, а нежно-голубые глаза, становились похожими на цвет океана. Замечтавшийся морским зрелищем, Джек по-прежнему, как и несколько лет назад, всматривался в окраины моря, такого делёкого и бескрайнего. Болотные, растрёпанные волосы напоминали заросли осоки, которая разрослась неподалёку от берега. Огромные волны шумели, разбиваясь друг о друга, а глаза блестели, ввиду ярких солнечных лучей.

Джек сморщился, то ли от солнечного света, то ли от брызгов волн. Он прикрыл глаза, и разбросав руки в стороны, лёг на траву. Повсюду чувствовалась свежесть и аромат одуванчиков — тех самых цветов, покоривших сердце парня. Сорвав один из цветков, Джек прижимает его к себе, вдыхая сладкий аромат нектара. Этот запах преждевременного начала лета заставляет сердце зеленоволосого трепетать. Но уже через некоторое время, собравшись с мыслями, Джек встал с травы, неохотно направился в сторону дома. Приближалось время обеда.

Местность старого неотёсанного парка, расположенного неподалёку от берега моря, отталкивала и в какой-то степени ужасала. Ветхие погнувшиеся ветки деревьев со стороны напоминали руки огромных чудовищ, таких же кривых и изуродованных.

Вдыхая аромат сырости и гниющих листьев, зелёноволосый морщился поправляя воротник, съехавшей набок тёмно-синей ветровки. Шуршание листьев и трели кузнечиков раздражали Джека, как и вся атмосфера этого парка, грязного и пустого. Пусть и раньше, когда парень был ещё совсем мальчишкей, носил рваный джинсовый жилет с вправленными внутрь карманами, это место казалось ему самым красивым, изящным местом, которое только существовало на свете. Но с каждым годом, когда парк медленно начинал вянуть, погружаясь в суровую обыденность серых будней, Джек потерял интерес к этому месту. Перестал видеть в нём красоту. И лишь кроткое трепетание ветра оставалось прежним. Именно этот трепет и любил Джек.

Парень в очередной раз поправил болотные волосы, выцветшие вследствии солнечного света. Отблески светло-рыжих пятен слегка касались его щёк, оставляя на них небольшой след чем-то похожий на ожог.

Вскоре, когда голые стволы деревьев оказались позади, перед глазами начали появляться очертания огромного особняка с выстеклянным фасажем и черепичной крышей. Парень застегнул верхнюю пуговицу рубахи и поспешно отворил дверь. Внутри чувствовался аромат свежей выпечки. Пол, покрытый толстым слоем линолиума, блестел ввиду солнечного света, падающего с дальнего окна. Оставив кроссовки у порога, Джек повторно обернулся для того, чтобы окончательно убедиться в порядке ли его вещи.

Из-за угла выглялянула молодая девушка с короткими пепельными волосами, заправленными за ухо. Ажурный чепчик свисал с макушки, а аккуратно разглаженный фартук отдавал свежестью, белизной. Девушка слегка приклонила голову вниз, приветствуя Джека:

— Обед на столе. Как и просили ваш любимый персиковый пирог.

— Спасибо, Мишель, — Джек улыбнулся, — Должно быть долго готовила?

Девушка особо не задумываясь, ответила:

— Скажете же, господин. Это один из простейших рецептов, какие я только знаю. А знаю я их, к вашему сведению много.

На первый взгляд Мишель смахивала на коренную китаянку, не беря во внимания американскую кровь. Сколько себя помнил, Джек, во время приезда в Нантакет, встречался с мутными изумрудными глазами, блестящие на солнечном свету. Обычно девушка никогда никому не перечила. Такова её работа — прислуживать в немаленьком особняке, принадлежащему Трефилам. Точнее Майклу и Монике — родителям Джека.

Мишель обладала необыкновенно выразительными глазами. А её походка заставляла сердца местных трепетать. Такая изящная и хрупкая, не лишённая нотки противоречивости. Местные зачастую звали её «белочкой». По большей части это было связано с ярко-рыжими волосами девушки, которые она предпочла перекрасить, вскоре после того, как устроилась работать в дом Трефилов. Довольствуясь небольшой платой, которую Моника традиционно оставляла ей в конце каждого месяца, Мишель особо не жаловалась на работу, пускай зачастую ей это наскучивало. С Джеком девушка общалась спокойно, сдержанно, пряча под слегка великоватым чепчиком множество переживаний и забот.

— Во многом признателен, — парень встряхивает головой, — А что из напитков?

— Как обычно, кофе.

Джек кивает головой, проходя мимо заступоревшейся девушки, но останавливается, неспешно шевеля губами:

— У тебя сегодня разве не день рождения?

Мишель расплывается в улыбке, но вскоре ловит себя на мысли, что может показаться слишком чувственным человеком:

— Не совсем, господин. Мой день рождения был час назад: ровно в два часа дня.

— А разве на день рождения не отводится целый день? — хмурится парень.

— Для кого как. Лично я считаю, что праздновать праздники подобного рода лучше в строго отведённое время, иначе потеряешь драгоценное время.

Джек удивился:

— День рождения является днём рождения, как его не назови. И отводить под него часы или вовсе минуты, по крайней мере странно, если не глупо. У азиатов так принято?

— Возможно, — девушка выглянула на него с неприязнью. — Мне пора идти. Моя работа на сегодня окончена.

Дождавшись дверного хлопка, Джек лишь перевёл взгляд на огромный кусок пирога, красующимся на фарфоровом блюдце. Запах свежей выпечки парил в кухне, постепенно всасываясь в приоткрытую форточку. Отломив кусочек, Джек потерял дар речи. Он смотрел, как горячий персиковый сок стекал с вилки, и любовался этим зрелищем. Оно было действительно бесподобным. От одного вида тающих кусочков персика, глаза начинали блестеть, сердце же трепетать.

Парень медленно положил заветный кусочек в рот, неспешно пережёвывал его. Горячий сок слегка обжигал язык, но это не мешало Трефилу насладиться любимым лакомством. Звон из соседней комнаты заставил отвлечься от трапезы. Лицо скосилось в недовольном выражении. Джек соскочил со стула, поспешно отряхивая с воротника крошки. Сняв трубку, он прислушался. Вслед за минутным молчанием последовал голос, такой знакомый и родной:

— Джек, это ты?

— Да, бабуль. А что-то случилось? — уголки губ сузились вверх, точно касаясь ушей парниши.

Голос смягчился:

— Совсем нет. Я просто решила спросить, как ты? Как у мамы живётся?

Джек взъерошил волосы, распахнутыми глазами всматриваясь в окно:

— Всё хорошо! А как у вас, в деревне?

Женщина шмыгнула носом:

— Ничего нового. Разве что тётя Тэйси решила обновить гардероб. Ей это совсем не к лицу.

— Тётя Тэйси в своём репертуаре. А ты как? Как дедушка Тайсон?

— Дедушка и я в порядке. Очень скучаем по тебе, Джек. Нейс сегодня весь день скулил под дверью, — женщина улыбнулась, — Тебя ждёт.

— Потерпи месяц, я совсем скоро приеду! Не скучайте, бабуль! Передавай привет дедушке и Нейсу!

— Хорошо, родной. Всего тебе наилучшего. Мы будем скучать.

Продолжительный гудок, видимо бабушка положила трубку. Джек протёр искрящиеся от счастья глаза и вновь расплылся в улыбке. Парень вышел к балкону, упёршись логтем о перила. Перед его глазами предстало огромное, казалось бы, бескрайнее море. Волны игриво разбивались друг о друга, словно развлекаясь. Иногда Джек чувствовал крики чаек, которые пролетали над морской гладью, с ракрытыми полными серых перьев крыльями. Скалы, казавшиеся с балкона совсем маленькими, разбухали и увеличивались. Крылья чаек завораживали дыхание парня, а качающиеся из стороны в сторону волны, превращались в множество парящих бабочек, с крыльями точь в точь, как у чаек.

Эти недоделанные бабочки-чайки, занимали мысли Джека, и заставляли его размышлять о том, как природа может быть способна создать нечто подобное. Хотя он и сам никогда не видел этих загадочных существ: это были лишь его предположения и непроверенные гипотезы.

Когда Джек расспрашивал Мишель, касательно бабочек-чаек, девушка обычно вертела головой, выражаясь привычным для неё языком: «Это вовсе не бабочки и вовсе не чайки. Быть может это стрекозы?». А Трефил лишь корчился в недовольном выражение лица, повторно объясняя девушке, что это вовсе не стрекозы, а совершенно новые, никогда доныне неизвестные науке существа.

Мишель выслушивала эти занимательные рассказы, в конце которых заливались задорным смехом. Трефил злобно сглаживал прядь зелёных волос назад, одним лишь взглядом давая понять: девушка сказала лишнего. Обычно, когда Джек приезжал в Нантакет, Мишель была единственной с кем он мог поговорить по душам. Майкл — отец парня, заведовал бизнесом, поэтому большую часть своего времени проводил на работе или же в командировках. Моника же имела возможность возвращаться домой почаще, являясь главной секретаршей в их общем с Майклом бизнесе, однако же женщина предпочитала отдыхать на работе, а в свободное время зарисовывать красочные пейзажи городка. Возвращались они редко: примерно раз в месяц, если всё выдастся гладко. А если и возвращались, оставляли огромный свёрток денег на столе Джека, и несколько небольших рядом с комнатой Мишель.

Иногда, по привычке засмотревшись в окно, Джек вспоминал те счастливые детские лица, которые он видел, когда гулял по городу. Будь его воля, он бы променял все деньги, на обыденные деньки деревенской жизни. Той жизни, где и Майкл, и Моника жили с ним, в той крошечной деревне, в которой находились бабушка и дедушка парня. Он жил именно там: в Богом забытом месте, с небольшой полуразрушенной школой и кучей деревенских мальчишек с ободранными коленками. А к родителям, вернее к Мишель, он приезжал летом.

Джека не раз спрашивали мальчишки, живущие по соседству с его бабушкой: «Наверное круто иметь богатых родителей? Столько всего можешь себе позволить... Это купить, то купить...». Но парень не мог дать чёткого ответа на их вопрос: с одной стороны жить в обеспеченой семье здорово, можешь себе позволить всё: от сладостей до Ламбордини последней версии, с другой же, никакие деньги не смогут заменить любви. Никакие вещи, сладости, подарки не сравнятся с той жизнью, которую многие привыкли называть скучной.

Джек предпочитал не рассуждать на эту тему, а если и начинал говорить, тут же замолкал, переводя мысли в другое русло. Наверное поэтому, многие из соседский ребятишек его на дух не переносили. Просто потому, что ему повезло больше, просто потому, что он родился в обеспеченой семье. Потому что он вёл себя как последний эгоист и не пользовался данными свыше благами в полной мере. Но Джек не находил это нужным. Он просто хотел жить обыкновенной жизнью, наслаждаясь такими простыми и обыженными вещами, как море, одуванчики и персиковый пирог.

Можно подумать, он вёл себя, словно избалованный мальчуган, который не брезговал теми вещами, какие мог себе позволить и восхищался тем, на что никогда не обратил бы внимание обычный человек. Слишком уж обыденность наскучила людям, они стремятся получить что-то новое, самое лучшее, какое только существует в мире, совершенно забывая, какими прекрасными могут быть самые обыкновенные вещи и явления. Человеку всегда было всего мало. Чем больше получишь, тем больше хочется получить. Таков закон жизни. Но что же будет, если с самого начала иметь возможность располагать всем? Получится парадокс: у тебя есть всё, но тебе это вовсе не будет нужно, эти дорогие, изысканные вещи так же быстро наскучат, как и приобретутся новые. И человек начнёт всматриваться глубже. Далеко в глубины мира, а после найдёт то, что прежде никогда бы и не заметил.

Такой парадокс произошёл и с Джеком. В глубине души, парень просто хотел получить ту жизнь, которой многие предпочитают брезговать, затуманивая свой разум в несметных богатствах, не стоящих и грамма человеческого внимания...

Собравшись с мыслями, Джек спустился вниз. Парень поспешно обулся и направился на улицу — вглубь города, для того, чтобы взять по стаканчику лимонада, который он вместе с Мишель охотно выпивали традиционно каждую субботу.

Наверное только с ней, Джек и успел сдружиться. Скорее не сдружиться, а просто поладить. Хотя и друзьями их в принципе можно назвать, не беря во внимание разницу в возрасте: Мишель было далеко за двадцать, а Джеку чуть больше семнадцати. Но тем не менее, она была одной из немногих, кем Трефил по-настоящему дорожил. В это же число также входили бабушка Мэри и дедушка Тайсон, а также владелец лавки с лимонадом, о котором Джек практически не упоминал. Но сейчас бабушка были далеко, и единственным человеком, который был всегда рядом , кому парень мог довериться, была именно Мишель — американка с китайскими корнями.

Пускай девушка часто морщилась от нелепостей, которые Джек нередко выдавал за правду, она была добрым человеком. Пускай во многом их взгляды сильно отличались, отказаться от чашечки чая, или же от стаканчика лимонада с ней было преступлением. К парню Мишель обращалась вежливо — на Вы, по той причине, что мать Джека, приучила девушку вести себя сдержанно, не позволять лишних слов в её присутствие. В первые годы работы девушка остерегалась, что Моника может в любой момент вернуться и уволить забывшуюся Мишель, но вскоре, эта манера — вести себя, словно образцовая горничная, вошло к ней в привычку.

Джек же просто привык к той самой странной, но в то же время очень доброй девушке, часто называя её «тётей Мишей», на что Мишель долго обижалась, сдерживая внутреннее негодование. Но пошутить девушка любила, даже если и делала это довольно редко, Джека всегда спешили и в какой-то степени радовали её шутки, заставлявшие ненадолго забыться и перестать думать о тех вещах, которые обычно занимали его разум, вроде бабочек-чаек.

В городе было тихо. Плавательный сезон должен начаться лишь спустя несколько недель, в связи с погодными условиями, поэтому туристов в данное время было нема. А местных жителей здесь было немного, в связи с маленькими зарплатами и скудным выбором работы. Но несмотря на это, Джек любил это место, особенно морской пляж, проходящий через полуразрушенный парк. Но даже не смотря на это довольно неприятное место, парень приходил на берег каждый вечер, утро, каждый раз, когда ему было одиноко, а в доме никого не было рядом.

Перспектива провести весь день в одиночестве не очень радовала Джека, но находясь на пляже, на огромном песчанном берегу, парень вовсе не чувствовал себя одиноким, словно рядом с ним кто-то есть, кто-то наблюдает.