— ...Так я и оказалась в этом месте, — Люси судороженно сглотнула, сдерживая выступающие на глаза слёзы, — Жалею ли я о чём-либо? Совсем нет. Разве, что я не выполнила своего обещания в следующий раз зайти в лавку с коктейлями. Моника наверное расстроилась.

Джек поднял голову. Перед ним сидела уже не та загадочная девушка с хвостиками. Перед ним сидела взрослая женщина с длинными растрёпанными волосами, цвета ржавчины. Совсем не та рыжая девчёнка, которую парень встретил несколько недель назад.

— Тогда почему? Почему ты до сих пор здесь? — Джек схватился за голову, — Почему ты не ушла туда? В то место, где положено быть всем мёртвым?

Девушка всхлипнула, вытирая набежавшие слёзы:

— А ты разве не понимаешь? Я, точно так же как и ты, при жизни любила одуванчики. А Моника... Она же... — Люси сжала ладошки, — Она их часто мне дарила... Я прекрасно понимаю, что её мне уже не суждено увидеть, но запах. Этот прекрасный запах одуванчиков, я хочу вновь ощутить, словно я и не умирала совсем.

Парень опустил взгляд, сглаживая назад прядь волос:

— Моника? Ты говоришь о моей маме? Она на днях должна приехать... Я... — голос вздоргул, — Я попрошу её сходить к тебе, даже если после этого она меня не простит.

Люси улыбнулась. По её щекам продолжали течь слёзы. С нижней, видимо покусанной губы, стекала струйка крови. Девушка села на корточки, зачёсывая хвостики назад:

— Я буду рада, если однажды увижу её снова... А теперь иди, — рыжая ещё громче всхлипнула, — Тебя наверняка ждут.

Джек помахал рукой:

— Я обязательно вернусь. Я принесу тебе одуванчиков, обещаю!

С этими словами парень помчался назад, в сторону дома. Дорога, проходящая через парк, больше не казалась Джеку страшной, наоборот, он начинал находить в этом месте спокойствие и умиротворение. Он начинал видеть в этом месте себя. Почему-то, но именно сейчас, услышав столько новых, невероятно противоречивых новостей, парень начинал ощущать себя по-другому. Ощущать себя другим, прежде незнакомым человеком.

Казалось, словно этот день создавали именно для этого: осознания того, что вся прожитая до этого жизнь, была прожита впустую. Словно, пустота, которая раньше пугала и ужасала парня, начинала привлекать. Она ощущалась чем-то обыденным, знакомым.

Даже созревал вопрос: для каких именно целей Джек приехал сюда — в Нантакет? Для того, чтобы тайна поведения его матери наконец-то открылась? Для того чтобы окончательно перестать понимать смысл этих ежегодных приездов? Вся эта череда событий напоминала огромный, обросший плесенью ящик Пандоры, про который успели позабыть. Но именно он, сам Джек, неожиданно для всех открыл этот ящик и выпустил на свободу множество тайн, которым прежде никто не придавал значения.

И всё же, какими бы длинными не были размышления парня, дорога начинала подходить к концу. Перед глазами возникал образ того самого особняка, связывавший Джека с городом. Именно здесь всё началось: все тайны, недосказанности, загадки, а значит, здесь они и должны закончиться.

Открыв дверь, Трефил первым делом хотел крикнуть, тем самым позвав Мишель, но увидев возле кухонного прохода знакомые, вьющиеся лимонные волосы, парень обомлел. Все слова и речи канули в небытие. Джек замолчал.

— Господин, вы уже вернулись? — из-за угла послышался голос Мишель.

— Мишель, кто там? — женщина обернулась.

Взгляды матери и сына наконец, спустя столько лет, пересеклись. Моника долго не отводила глаз от парня, а вскоре, сглотнув, помотала головой:

— А ты изменился, Джек.

— Мама, — парень сжал ладонь в кулак, — Ты знала Люси? Девушку с рыжими волосами?

Неровное дыхание послышалось со стороны женщины. Мишель озадаченно посмотрела на госпожу, тыльной стороной руки проведя по губам.

— Госпожа, это та самая? — девушка сглотнула.

— Помолчи, Мишель, — Моника прервала речи горничной своим резким, немного грубым ритмом речи, — Откуда, Джек? Откуда ты узнал? Может Мишель? Хотя это навряд ли.

Горничная помотала головой:

— Если бы я это сделала, ваш сын не знал бы не то чтобы имени, но и образа. По той причине, что я сама не помню, как выглядела госпожа Люси.

Моника вздохнула:

— Послушай, Джек, я не знаю кто именно тебе об этом рассказал, но этот кто-то являлся необычайно смелым и значимым в этом городе. Неважно. Я скажу лишь то, что об истории моей подруги, а по совместительству твоей тёти – Лукии Трефил, знают, обобщённо говоря, единицы. Не более.

Пропустим этот момент, — женщина поправила заколку в форме апельсина, хлопая глазами, — И что же с того. Допустим, я знала её. Люси была моей подругой, сестрой твоего отца. В эту тайну мало кто втянут, тем не менее, я могу лишь предположить что именно с ней случилось.

Ты наверняка видел парк, который ведёт к пляжу, месту, где моя подруга любила проводить время. Так вот, этот парк был уничтожен от рук бури, или скажем, Нантакетской катастрофы, так её называют в народе. Вместе с парком погибло несколько жителей города, домашних животных, насаждений, а вместе с ними и Люси.

Об этом происшествии многие предпочли промолчать, а уж тем более о гибели одной из наследниц Трефилов.

Сказать бы, что на этом всё закончилось, но нет. Как-то так получилось, что мы с твоим отцом начали встречаться, а после решили пожениться. Сколько всего «хорошего» мне пришлось выслушать в свой адрес со стороны матери Люси. Я хорошо запомнила её слова: «Мало того, что по твоей вине погибла моя дочь, ты собираешься ещё и сына угробить?».

После этого разговора, недолго думая, твой отец решил организовать свадьбу на континенте, а вскоре и открыть свой бизнес. Через несколько лет, после открытия бизнеса, — потянулась Моника, — родился ты, Джек.

На первое время нам пришлось тяжело. Бизнес приносил одни расходы. Требовались средства на твоё содержание. Я начала постепенно сходить с ума, не видя выхода дальше. Однажды, на ум пришла одна немного безрассудная идея: позвонить твоим бабушке и дедушке. Сколько же гадостей я услышала. Но тем не менее, они согласились на время забрать тебя к себе. Это немного облегчило наше с твоим отцом положение.

А вскоре я так втянулась в работу, что совсем не заметила, что тебе уже далеко не пять лет. Случайно встретив на улице Мишель, я предложила ей сделку: помимо зарплаты иметь место в довольно обеспеченом квартале города, к тому же хорошие связи, которые имел твой отец. А уже спустя год, в одно из жарких лет, приехал ты.

Может ты назовёшь меня плохим человеком, услышав эту историю, но всё же, — женщина задумалась, — Раз уж появилась такая возможность, мне хочется попросить у тебя прощение. О твоей тёте я хотела рассказать немного позже, когда ты станешь готов, но, кажется, время прошло слишком быстро. Вот ты уже и взрослый, Джек.

Ты наверное уже видел тот блокнот с множеством непонятный записей. Мне кажется, ты даже половины не просмотрел. В этом ты схож с Майклом. Он к сожалению не сможет сегодня приехать, дела, но на следующей неделе обещал вернуться. Чтож, проверим ему на слово.

Возьми, — Моника протянула тот самый блокнот, на который Джек наткнулся около месяца назад, — Теперь он твой.

Перевернув первую страницу, Трефил увидел записи, написанные аккуратным, ровным подчерком, таким же, каким обычно писал сам парень. С каждым разворотом появлялось всё больше надписей, картинок. Они сменялись новыми, и каждая из них оставляла необъятный след в душе Джека.

— Я, кажется, тоже был не прав, — парень положил блокнот на комод, — Каждый из нас плохой во всей этой истории.

Джек улыбнулся, потянув руку вперёд:

— Мир?

Моника побледнела. Её длинные угловатые пальцы начали дрожать. Женщина вздрогнула, потянув руку в ответ:

— Мир.

По её глазам побежали слёзы. Женщина обняла остолбеневшего в одном положении Джека, разглаживая макушку. Парень не знал, что на это ответить, поэтому скромно прижался к длинному подолу жёлт-рыжего платья.

Мишель же, будучи наблюдателем во всей этой истории, предпочла промолчать. Девушка отошла в сторонку, тихим скрежетом ручки что-то записывая в ежедневник. После длинной, замысловатой надписи, сделанной неровными, прерывистыми буквами, красовалась запись:

«И всё равно, посреди всей этой тьмы, я вижу людей, которые не ломаются. Я вижу людей, которые не сдаются, даже зная, что надежда утраченна».

Девушка улыбнулась, прижимая ежедневник к себе, и взглянула в окно. Чайки всё так же кричали, море шумело, но что-то, кажется, стало другим, чего сама девушка до сих пор не могла понять.

— Мне нужно идти, — Джек отстранился от матери, стыдливо пряча взгляд, — Я обещал...

— Я понимаю, — ответила Моника, — Возвращайся вовремя.

Джек кивнул. Он помахал рукой вслед матери, в то же мгновение сорвавшись с места. Выбежав из дома, парень помчался в сторону парка, пока не обнаружил несколько соцветий одуванчика. Каждый из них рос сдержанно, прикрепляясь к материнскому стволу. Казалось, словно эти небольшие, пушистые цветки, наполняли душу Джека счастьем, умиротворением.

Дрожащими руками Трефил сорвал несколько цветков, скрепив ссохшейся соломинкой в букет. Пальцы всё так же дрожали. Солнце понемногу опускалось ниже, радуя глаза мягким пастельным светом. Ветер постепенно затухал, но окончательно не прерывался.

Через какое-то время Джек ощутил на своём теле лёгкий удар. Более менее придя в себе, он увидел расстрёпанного мужчину, который по всей видимости куда-то торопился.

— Господин Лемелен, что вы здесь делаете? — удивился парень.

— Говорят, ваша мать вернулась обратно. Столько лет прошло, как две маленькие девочки – мои первые клиентки, заглянули в мою лавку. Хотелось вспомнить былые деньки.

Мужчина улыбнулся. Волосы всё так же лежали поверх угловатого лица, пряча уши. Исходил приторный запах парфюма, видимо, так во Франции сейчас модно.

Джек вежливо поклонился, отряхнул колени и побежал дальше, куда так тянуло и звали его сердце. Казалось, чтобы добраться до Люси парень должен пробежать через парк, но этот путь наводил один туман и сомнения. Оббежав тропинку, Трефил оказался посреди живописного поля, с которого виделся обрыв. Отсюда хорошо виднелось море, пляж, даже некоторые обрезки парка.

Ближе к обрыву стояла небольшая могильная плита, надпись на которой гласила:

«Люси Трефил (1959-1977)

Девочка, от которой всегда пахло одуванчиками»

Джек улыбнулся. Именно Люси. Вовсе не Лукия, как тогда произнесла Моника, а Люси, так просто и красиво.

Парень положил букет около основания могилы, сел на корточки и что-то с дрожью прошептал:

— Я выполнил своё обещание, надеюсь ты обретёшь покой, Люси.

— Спасибо, — донеслось позади, — Я благодарна тебе. Надеюсь, ты поймёшь. Спасибо.

Обернувшись, Джек заметил ту самую девочку с рыжими волосами, собиранными в хвостики, которая успела покорить его сердце за их недолгое время знакомства. Полосатая водолазка всё так же красовалась под длинными, расклешёнными джинсами. Девушка улыбалась, но слёзы непроизвольно стекали по её щекам.

Джек закричал:

— Я надеюсь, что хотя бы там ты будешь счастлива! Пожалуйста, не забывай о нашей встрече!

Девушка сглотнула:

— Обещаю. Не забуду...

***

Чайки так же кружились посреди огромного, казалось бы бескрайнего моря. Одуванчики становились похожими на пушистые пепельные кружева. Жёлтый цвет терял свою силу, посреди этого множества пепельных цветов. Джек всё так же сидел на том самом обрыве. Ветер слегка обдувал болотные волосы, спутывая и расчиняя пряди. Небо было чистое, без облаков. Все сомнения развелись, но привели ли они героя к счастью? Об этом стоит лишь догадываться.