Томас обещал Итану место на вступительных испытаниях, но обеспечить своё поступление Терра обязан был сам. Если у него выйдет – Итан Терра станет сенсацией. Если нет – произойдет то же самое, но сенсация приобретет жирный несмываемый налет позора. Экзамен будет транслироваться на гигантских экранах во всех богатых кварталах. Прямо сейчас целая страна наблюдает не за процессом поступления, а затем, как же справиться с непосильной задачей тот, о ком неустанно галдят средства массовой информации.

Высокие ворота Силентиума распахнулись, и река потенциальных студентов хлынула внутрь. Молодые люди оглядывались, смотрели Итану вслед и толкались. Каждый так и норовил задеть «оборванца» плечом, отпустить едкую шутку или отметить особенности его внешности и голоса. К слову, «красотка» и «девочка» были самыми приличными словами в адрес «сенсации».

Итан искренне не понимал, как он, выходец из низшего класса, оказался среди них самым воспитанным, ведь у этих людей в особняках явно завалялась пара тройка нянек, читающих им на ночь какого-нибудь Канта. Из «высшего» в этих детях был только дебилизм.

В любом случае, расстраиваться повода не было, ведь всем известны главные правила учебы в Силентиуме:

1. Не общаться с другими студентами.

2. Не касаться других студентов.

На пьедестал возводились только знания и учеба в чистом, отфильтрованном правилами виде.

Молодых людей завели в обширный зал, напоминавший театр, который Итан видел только на картинках, и рассадили в мягкие кресла, стоявшие ровными рядами вдоль длинных столов. Перед каждым молодым человеком расположился ноутбук.

Переживать было из-за чего. Ноутбуком Терра пользовался только у Томаса в кабинете и то не совсем удачно. Интересно, если бы устройство испустило дух под напором итановских пальцев, как быстро его бы вывели из здания?

Безусловно, Итан готовился. Зубрил, не спал ночами, обклеивал комнату в отеле, где жил по будням, вырванными из тетрадей листами с важными датами и событиями, чем жутко нервировал сестру, у которой и воровал те самые тетради. Тяжело в катастрофически сжатые сроки изучить всю школьную программу высшего класса. Три месяца, чтобы нагнать одиннадцать лет. Накануне экзамена Итану так и не удалось уснуть. Теперь глаза смыкались, жажда убивала. Кружилась голова от обилия запахов, коими насквозь провоняла каждая ворсинка в одежде богачей, каждая пора их кожи.

За стенами Силентиума – журналисты и высший класс, навостривший уши, заточивший зубы, ждущий провала мальчишки из бедного квартала. За стенами Силентиума – семья, соседи и жители хибар, которые миновали красные шлагбаумы и теперь с томительным ожиданием глядели на экраны. Итан Терра – их надежда и оружие против жестокой системы.

Итан знал, на что шел, но и вообразить не мог насколько маленьким и слабым окажется под давлением взоров глаз и фотокамер. Как много ответственности возложит на себя, приняв участие в ежегодном экзамене в самый престижный университет страны. И если раньше его провала ждали обычные школьные забияки, то теперь его провала ждала элита общества, в котором ему не посчастливилось родиться.

- Только знай, - сказал за неделю до экзамена Томас, - если ты сдашь экзамен, то высшее общество разделится на два лагеря: те, у кого ты вызовешь интерес и те, кто захочет тебя уничтожить. Равнодушных не останется.

Будущие студенты в срочном порядке рассаживались на свои места. На их лицах читалась беззаботность и спокойствие, как если бы они просто пришли на собрание книголюбов.

Итан же потел. На клавишах ноутбука остались мокрые следы, когда он провел по ним пальцами. На голову будто вылили ведро холодной воды, которая затекла за шиворот, холодя спину. Куполообразный потолок походил на крышку вздутой консервной банки, куда засунули человеческий паштет. Пугающе непривычно. Итан учился в обычной школе, где преподавали самые обычные учителя, которых, в свою очередь, когда-то учили не менее обычные преподаватели. Все они привыкли к кирпичным малоэтажным зданиям, воздуху с запахом вареного риса и яиц, свободно матерящимся соседям и вполне себе предсказуемому будущему. Редкие поездки в районы, где жил высший класс, были сродни полету на другую планету. Интересно, красиво, вдохновляюще, но остаться нельзя. Там нет кислорода для таких, как они. Но теперь Итана закинули на остывший космический шар без скафандра и заставили обживаться.

Изменение яркости света и замолчавшие отпрыски высшего класса вернули Итана в реальность. Все, как по команде уставились на высокого мужчину со стрижкой, напоминавшей ровно обкромсанный парик. Он хмуро оглядел зал, спрятав руки за спину, и одобрительно покивал.

Жажда становилась практически невыносимой. Итан потянулся к бутылке с водой, стоящей на столе перед ним. Сделав три крупных глотка, он вернул бутылку на место и вытер не попавшие в рот капли рукавом рубашки. Несколько парней, сидящих рядом, неодобрительно взглянули сначала на его лицо, а потом и на рукав, будто подобным неаккуратным жестом Итан мог оскорбить их религию.

— Здравствуйте. Добро пожаловать на вступительный экзамен социального отделения Силентиума. Ваша задача — ответить на вопросы и выполнить одно практическое задание, — сказал мужчина в черный микрофон. — Через три часа экзамен будет закончен. Результаты будут оглашены незамедлительно. У вас есть только одна попытка. На территории зала находятся камеры наблюдения, которые фиксируют любое отклонение от правил. Не списывать. Не общаться с другими студентами. Не вставать со своего места. По истечению времени, отведенного на экзамен, программа закроется автоматически. Если вы не сдали, то обязаны незамедлительно покинуть здание Силентиума. Удачи.

Как только мужчина закончил говорить, экраны ноутбуков загорелись серым, а студенты чуть наклонились вперед, читая первый вопрос. Итан размышлял над ответами, плотно сжав губы, и не сразу заметил, как в зал спешной походкой зашел еще один человек. Человек кивнул мужчине со смешными волосами и сел рядом с ним за стол лицом к аудитории. Его смоляные волосы были аккуратно зачесаны набок и уложены волосинка к волосинке, а взгляд исподлобья буравил лицо Итана со всей присущей ему строгостью. Прошло два дня с тех пор, как Томас влетел в кабинет и указал Итану на его место. Тогда Коэло олицетворял собой чистейшую взрывоопасную ярость в телесной оболочке. Его образ остался несмываемым, до сих пор четким: утонувшие в беспросветной тьме глаза, пылающая кожа и грубые, несущие мучения руки.

Терра помнил, что Томас Коэло участвует в делах Силентиума, но вовсе не думал, что тот придет на экзамен, поэтому разнервничался еще больше и спрятал лицо за раскрытым ноутбуком, стараясь сосредоточиться на вопросах.

«В каком году…»

«Сколько раз…»

«Кто основал…»

«Выскажите своё мнение по поводу…»

Много вопросов. Некоторые из них выглядели знакомыми, на какие-то пришлось отвечать наобум. По залу расходились щелчки клавиш, вздохи студентов, стук дна бутылок о деревянную поверхность. Главная задача – не отвлекаться. Не слушать, как парень по соседству нашептывает вопросы себе под нос, не рассматривать металлическую ручку с гравировкой Силентиума, не обращать внимания на Томаса.

Итан успел. Успел ответить на все вопросы и выполнить задание, прежде чем программа закрылась, оставляя после себя голубое полотно рабочего стола.

Главный экзаменатор встал и обратился к аудитории:

— Экзамен завершен. Результаты отобразятся на ваших экранах.

Томас остался сидеть, нажимая на клавиши ноутбука

В ожидании своей участи, Итан жевал нижнюю губу, сгрыз один ноготь и трогал пальцем этикетку на бутылке с водой. Его тяжелые вздохи нервировали абитуриента, сидящего рядом. Тот цокал и кидал на Терра раздраженные взгляды, пока не потянулся к нему и не забрал многострадальную бутылку прямо из-под носа Итана.

Краем глаза Терра заметил, как поднялся со своего места Томас. Коэло смотрел на того самого злобного абитуриента, который поставил две бутылки вместе на своей половине стола. Взгляд Томаса оставался нечитаемым, поэтому Итан просто вернул свое внимание монитору ноутбука, на котором высветилось долгожданное «Поздравляем! Вы приняты в Силентиум».

Чего Терра не ожидал, так это того, что после объявления результатов к нему подойдут два высоких молодых человека в одинаковой одежде с эмблемой Силентиума и под руки поведут по длинным коридорам здания. Стало неимоверно страшно и непонятно. Еще несколько минут назад его обескуражила новость о зачислении, а сейчас его тащили в неизвестность, без объяснений и вообще без каких-либо слов.

Во время своей незапланированной экскурсии по административному зданию, страх Итана вытеснялся любопытством. Как и ожидалось, Силентиум не был похож на университеты или школы для низшего класса, с их изрисованными стенами, шумными учащимися и запахом сигарет, доносящимся из приоткрытых дверей туалетов. В Силентиуме стояла правильная тишина и ощущалась стерильная чистота, четкая, отлаженная, доведенная до больного совершенства. Нет пожелтевших деревянных дверей, присущих почти всем зданиям в районе, где вырос Итан, не слышны ругательные слова, а за окнами не шумят говорливые старушки, продающие рисовые пирожки. Возможно, потому что не было окон, хотя маловероятно, что это основная причина.

Каждая дверь в Силентиуме была обязательно металлической, отъезжающей в сторону после ввода пароля или прикладывания пальца к зеленой панели, находящейся справа. Итана ввели в одну из таких дверей и оставили, на первый взгляд одного, в небольшой комнате, напоминающей домашний сад. В самых неожиданных местах стояли кадки с растениями, даже на потолке были подвешены горшки со спускающимися вниз зелеными волнами, до ряби в глазах контрастирующими с белыми стенами. Невольно вспомнился восторженный голос Макса, разглагольствующий о чудесности цветов, их аромате и смысле жизни. Нестерпимо захотелось рассказать такому далекому сейчас другу о своем зачислении. Интересно, что сказал бы Макс?

Итан скучал. Так сильно, что порой проматывал в голове их диалоги, совместные шутки и просто голос мальчишки, звучавший из динамиков ноутбука. Его образ, скрытый в темноте, недавно снился Итану. Сквозь сон послышался голос, зовущий его по имени, а щеке стало так тепло, и он накрыл это тепло своей ладонью, приоткрыл глаза и потянулся вперед, почти различая лицо Макса, с нетерпением ожидая, что вот сейчас, наконец, сможет его разглядеть. Но как только покрывало сна сошло с его мыслей, а взгляд прояснился, перед ним возникла пара глаз, смотрящих с любопытством. Короткий палец надавил Итану на лоб, а рот раскрылся в приступе смеха.

— Тебе снились пони? — спросил Кристиан, вскакивая и сдергивая с кровати одеяло. — Ты улыбался.

Итан сконцентрировался на помещении, в которое его привели. Помимо растений, посередине комнаты находился широкий белый диван, на который практически с разбегу уселся Томас Коэло и положил себе на колени увесистый черный пакет.

— Привет, — запыхавшись, произнес тот. — Не думал, что тебя так быстро приведут.

Ни единого намека на произошедшее два дня назад. Воздух наполнен запахом раздавленной пальцами зелени и терпких духов. Без привкуса гари.

— Здравствуйте, — проблеял Терра, всё еще водя глазами по зелено-белой комнате. — Я ведь… всё хорошо?

— Да, расслабься, — Томас провел рукой по волосам и внимательно оглядел теперь уже студента. — Я принес твою одежду.

Мужчина указал на пакет и чуть сдвинулся по дивану.

- Поздравляю, ты произвел фурор. Журналисты готовы проломить стену, лишь бы взять у тебя интервью. Крестьяне ликуют, знать нервничает. Садись.

— Что? — растерялся Итан, думая, не послышалось ли ему.

— Сядь на диван, — приказал Томас и даже похлопал по белой обивке рядом с собой.

Итану подумалось, что поступление в Силентиум автоматически дает некоторые привилегии, например, близкий контакт с представителем высшего класса, так как прежде подобное было непозволительным. Сидеть на одной поверхности с такими как семья Коэло сродни мочеиспусканию в людных местах — неправильно и неприлично.

Чувствуя невидимые гири на своих ногах, Терра подошел к дивану и аккуратно присел на край, поглаживая рубашку на груди. Томас же сидел расслабленно, откинувшись назад и широко расставив ноги.

— Здесь два комплекта повседневной одежды, несколько пар нижнего белья и спортивный костюм, — он протянул Итану пакет.

— Спасибо, — ответил тот, принимая шелестящий прямоугольник. — Но я… мой размер, наверное…

— Я взял на глаз, — Коэло прокашлялся, прикрывая рот кулаком. — Ты худой.

Затем немного помолчал и добавил:

— И маленький.

— Я не…

— О, достаточно, Терра, — прервал Томас и внезапно покраснел.

Признаться, Итан ни разу не видел, чтобы Томас краснел. Он только чернел от злости и бледнел от неважного самочувствия. В остальном, просто был смуглым от природы. Поэтому, подобная метаморфоза не просто удивила, а даже сильно насмешила. Пришлось поднести пакет с одеждой к лицу, чтобы не было заметно, как расползаются в улыбке губы.

— Можешь идти.

— Хорошо. Спасибо! — Итан подошел к двери и прижал пакет к груди. — Спасибо за всё.

— Да, — Коэло зачем-то встал вместе с ним и засунул руки в карманы брюк. — Итан.

— Да?

— Чуть не забыл, я кое-что принес.

Рядом с диваном стояла серая кожаная сумка, из которой, чуть покопавшись, Коэло достал небольшую красную коробку с черными надписями на неизвестном языке. Он покрутил её в руках и подошел к Итану, нерешительно протягивая загадочную вещь ему.

— Возьми. С днем рождения. Я знаю, что только через пять дней, но маловероятно, что мы увидимся до этого времени.

— Спасибо, — Итан пытался локтями удержать пакет с одеждой, прижимая к своему животу и одновременно с этим разглядывая коробку. — Но, что это?

— Конфеты, — Томас почесал шею и добавил. — Шоколадные.

— Оу…

— Теперь иди, — потом добавил в воздух. — Открой дверь.

Слой металла послушно отъехал, и студент вышел, не оборачиваясь. Всё, что произошло в маленькой комнатке, было волнующе странно. Что случилось с тем Томасом, на которого Итан до этого работал? Неужели статус студента Силентиума так сильно меняет отношение высшего класса?

Сложно было радоваться из-за нервного тремора конечностей и пустой головы после экзамена. Радость, которая подразумевалась изначально, не спешила появляться, зато ненавистно-осуждающие взгляды сокурсников доказывали, что отношение к нему вовсе не изменилось. Стало только хуже. Теперь они не просто считали Итана выскочкой и оборванцем. Они его презирали, как презирают участники лотереи потного и грузного мужчину в засаленной футболке, который волей случая выиграл джек-пот.

***

Спустя три недели учебы в Силентиуме, Итан запомнил одно очень важное негласное правило — не смотреть в глаза другим студентам. Это расстраивало. Когда Итан жил в бедном квартале, среди таких же, как и он сам, то знал мысли окружающих его людей. Если тебя не любили, то просто ставили фингал под глазом, говоря прямо, мол, ты мне не нравишься. А если любили, то тут скрывать вообще было нечего. Софи, продавщица минимаркета недалеко от их дома, всегда приветливо махала Итану и оставляла след красной помады на его щеке. Сосед мистер Ли называл Итана «малолетним засранцем», но при этом всегда улыбался, демонстрируя полусгнившие зубы, а иногда угощал самодельными булочками. Всё до привычного естественно, без заискиваний и фальшивости.

У высшего класса оказалось всё сложнее. Стоило посмотреть им в глаза и можно осознать одну странную вещь — внимательность. Его изучали, иногда с презрением, иногда с высокомерием, злостью, притворной небрежностью. Еще чаще их взгляд был непроницаем.

Преподаватели изображали на лицах полуулыбки, настолько неестественные, что становилось тошно. Итан ожидал чего угодно от непосредственного проживания среди хозяев жизни — богатеев, но только не того, что окажется в театре абсурда. Как эти люди вообще могут кому-то доверять, а если не доверяют вовсе, то как не сошли с ума? Носить маски для высшего класса - в пределах нормы, но Итан еще не видел, чтобы маски носили настолько ненатурально. Возможно потому, что Терра еще ни разу не был окружен таким количеством представителей высшего класса.

Подъем в семь утра. Завтрак в восемь. К половине девятого в аудиторию набивались сытые студенты и упорно писали лекцию, в пол-уха слушая преподавателя. К слову, разговаривать можно только с преподавателями, куратором и работниками, наблюдающими за порядком.

Три лекции подряд, обед, часовой отдых в своих комнатах, еще две лекции, ужин, душ, свободное время, по большей части для выполнения домашнего задания, и сон. Свет по всему кампусу выключался ровно в одиннадцать.

Если Итан не смотрел в глаза своим однокурсникам, то мог дышать свободно. До похода в душ и, соответственно, после него. Потому что в душе все смотрели на Итана и старались выбрать душевые кабинки подальше.

«Они что, думают, я болею лучевой болезнью?» — крутилось в голове, но внешне Терра старался сохранять спокойствие, ведь можно было мурлыкать песенки себе под нос, пока мыльная пена, которая пахла лимоном, стекала вниз.

После расслабляющего душа, Итан укутывался по самый подбородок в пушистое белое полотенце и мокрым утенком бежал в раздевалку, шлепая босыми ногами по мокрому кафелю. Обычно к этому времени все студенты разбредались по своим комнатам, поэтому Терра одевался, пританцовывая, и прогулочным шагом дефилировал к себе.

Иногда, невзирая на камеры наблюдения, Итан дурачился. Коридоры кампуса в вечернее время напоминали бункер из компьютерных игр жанра ужасы, где из-за любого поворота на игрока нападали нечеловеческих размеров монстры, и с потолков свисали оголенные искрящиеся провода. Он играл в такие на старом компьютере в школе.

Итан любил представлять себя героем игры, крадущимся вперед и оглядывающимся на каждый шорох. Поджав губы и воровато оглянувшись, студент соединял ладони и вытягивал указательные пальцы вперед, изображая пистолет. Там за поворотом должны зверствовать чудовища — результат научного эксперимента группы ученых. Пару осторожных шагов вперед. Снова взгляд за спину. Никого. В несколько прыжков Итан преодолевал расстояние до очередного поворота, останавливался и тихо смеялся.

Спустя еще месяц он проснулся среди ночи от ночного кошмара и не смог заснуть. Лежал, смотря в серебристый потолок, на котором отражались электронные часы, висящие над кроватью. Три часа ночи.

Итан слышал, что сердце колотится с такой безумной скоростью, что вот-вот разорвет грудь. Нестерпимо хотелось дышать, но вдох давался с огромным трудом, выдох получался отрывистым, сиплым. Он приложил руку к груди, но не почувствовал сердцебиения. Оно было спокойным. Парадоксально.

Вспомнилась мама. Как она смеется, обнимает его за ужином, целует в макушку и желает спокойной ночи. Захотелось плакать. Где-то в прошлом осталась его семья, соседи, одноклассники. Среди них Итан не был изгоем, он был своим, подходящий к картине пазл. А здесь всё иначе. Он чужой и всегда таким будет, и неважно, сколько образований получит. Возможно, Томас прав, закончи Итан хоть три Силентиума, он всегда будет на дне, потому что ему принадлежит.

Воспоминания о Томасе перенесли Итана в его кабинет, на мягкое кресло перед ноутбуком, на экране которого силуэт мальчишки, очерченный темнотой.

— Макс, — прошептал Терра, но видение растворилось, заменяясь на всё тот же обледенелый потолок.

Сон не приходил, в отличие от клубящихся уничтожающих мыслей, которые мучили Итана каждую минуту. Кампус Силентиума уходил под землю, без окон и шанса выйти наружу. И в какой-то момент стало так страшно и бросило в пот, словно его погребли заживо, лишив возможности когда-либо увидеть родных, солнце, почувствовать на щеках декабрьский ветер.

В очередное утро Терра не встал с кровати, понимая, что заболел. Используя свой ноутбук, Итан написал об этом куратору Пэлу, на что куратор велел оставаться в комнате и ждать врача.

Спустя несколько часов дверь его комнаты без разрешения открылась, а в нее ураганом ворвался человек, которого Итан меньше всего ожидал увидеть в своем личном пространстве. Томас Коэло.

— Почему ты не на занятиях? — спокойно спросил тот, убирая руки за спину.

— Заболел, — прохрипел Терра, натягивая одеяло до подбородка.

— Врач приходил?

— Куратор Пэл говорил, что придет.

— Я разберусь, — серьезно сказал Коэло и оглядел комнату. — Ты что, пишешь шпаргалки?

Что поделать, Итан по-прежнему готовился к тестам старым проверенным способом, вырывая листы из тетради и лепя их на стены.

— Я так лучше запоминаю, — смутился Терра.

— Да брось, ты же умный, — возразил Коэло и зачем-то дотронулся до одного листка, висевшего ближе к нему.

— Это запрещено? — на всякий случай поинтересовался Итан.

— Это, — Томас указал на стены, — Нет. А вот прогуливать — запрещено.

— Но я же болею.

— Болеть тоже запрещено.

— Неправда.

— Почему ты пререкаешься?

— А что вы мне сделаете? Лежачего не бьют.

Итан сначала сказал, а только потом подумал. Так разговаривать с Томасом Коэло он раньше никогда бы себе не позволил, потому что брюнет в костюме шуток не понимал, к тому же был одним из самых влиятельных людей в стране, имевший возможность изменить судьбу Итана одним щелчком пальцев.

Кажется, поднялась температура, и Терра сполз по кровати ниже, ожидая чего угодно, но только не громкого смеха. Томас запрокинул голову и зажмурил глаза, даже не прикрываясь рукой. Итан ахнул, замечая ямочки на его щеках, и только на это мгновение происхождение Коэло отошло на второй план. Он просто смеялся, а Итан просто смотрел, не в силах отвести глаз.

— Я разберусь с доктором, — смех Томаса трансформировался в легкую улыбку. — Не умри до его прихода.

— Вы очень добры, — одеяло приглушало голос Итана.

— Я вернусь в свой офис, у меня собрание.

— Да, а я останусь тут.

— Да уж будь добр.

Томас долгим взглядом посмотрел на студента, на секунду опустил глаза и снова взглянул на него. Итан смотрел в ответ, пока не спросил, тут же прикусывая язык:

— Как Макс?

Такого вопроса не ожидал никто из них. Выражение лица Томаса сменилось на жесткое, деловое. Таким он всегда был в своем офисе.

— Он в порядке. Почему ты спрашиваешь?

— Ну, мы… мы друзья.

— Вы. Не. Друзья. Терра, — его глаза заискрились или так падал свет от ламп.

Коэло ушел не попрощавшись, а Итан остался лежать, пригвожденный к жесткой кровати тяжестью сотней мыслей, самой паршивой из них были слова, звучавшие голосом Томаса: «Вы не друзья».

Доктор пришел только спустя три часа после того, как ушел Томас. Итан был уверен, что дело вовсе не в его занятости. Если бы заболел кто-то из богатеев, сюда бы уже вызвали целую бригаду врачей. Доктор смотрел на Итана, как на обрывок газеты, прилипший к подошве его дорогих докторских ботинок - свысока и кривя губы. Самым обидным было то, что, даже не смотря на медицинские плотные перчатки на руках, доктор брал руку бедного студента двумя пальцами, при этом играя желваками.

«Надеюсь, у него не слабый желудок» — подумал Терра, обиженно смотря на горе-доктора.

***

Раз в три месяца студентам позволялось звонить своим родным и близким. Время на звонок ограничено — пять минут. Во время звонка над душой стоял один из работников Силентиума и буквально дышал в ухо, наглым образом подслушивая каждое слово.

В день, когда настала очередь Итана идти в связную комнату, он ожил. Губы рефлекторно тянулись в улыбке, когда Терра думал о долгожданном разговоре и предвосхищал реакцию родителей на трезвонящий в общей комнате старый телефон. Кристиан, наверное, будет отвоевывать телефон у мамы, потому что эти двое в их семье самые бойкие.

Студент присел на корточки перед низкой тумбой, где хранил учебные записи и достал оттуда пропуск, открывающий небольшое количество дверей в их кампусе, включая связную. Ждать прихода сотрудника он не хотел. Взгляд зацепился за погнутый уголок листка, торчащего сбоку от стопки тетрадей. Итан потянулся пальцами к находке, выуживая её на белый свет.

Десять танцующих цифр, написанных в спешке. Единственное напоминание о том, до кого не дотянуться. Цифры, пропитанные опасением никогда не увидеть такого нужного человека. Плюс один страх к целой бездне страхов Итана.

Терра приложил ладонь к груди и оглянулся на входную дверь. Та была ожидаемо закрыта.

— Нет, — он помотал головой, кинул листок обратно и задвинул ящик.

Хватило ровно трех неуверенных шагов от тумбы до двери, нескольких тяжелых вздохов, четырехсекундной борьбы с самим собой, чтобы развернуться на пятках, всё же выдвинуть ящик, схватить злосчастный листок и, скомкав в кулаке, выбежать в коридор.

Итан шел быстро, исподтишка глядя на камеры наблюдения, которые поворачивались ему вслед. Мерзкий липкий слизняк в его голове крутился вокруг своей оси, нашептывая о том, что они всё узнают, придут ночью и вышвырнут из Силентиума, пнув носком дорогого ботинка под зад, но Терра отмахивался и в который раз в своей жизни надеялся на удачу. Было страшно до такой степени, что нужный поворот оказался позади, а чуть не сбитый с ног горбоносый студент с опаской взглянул на его лицо, видимо надеясь найти там признаки безумия.

— Студент Терра, — окликнул его сотрудник, стоя перед входом в связную комнату. — Хорошо, что вы здесь.

Листок, зажатый в кулаке, колол внутреннюю сторону ладони, словно был соткан из маленьких острых колючек. Итан неуверенной походкой вошел в помещение, где стоял стенд, с висящим на нем проводным телефоном. Панель с цифрами светилась зеленым. Помимо телефона, в комнате находилось несколько кресел с круглым столиком посередине, широкий диван у одной из стен и двое сотрудников, играющих в игры на планшетах и сидящих прямо на полу возле того самого дивана.

Третий сотрудник, встретивший Терра возле входа, зашел следом и указал пальцем на телефон.

— Пять минут.

— Да, хорошо.

Итан убедился, что сотрудник заговорил со своими коллегами, и разгладил смятую бумажку с номером. Цифры скакали как бешеные, пока Терра старался унять дрожь в конечностях и, наконец, ввести длинный номер на панели телефона.

Раздались долгие гудки, словно издеваясь над ожидающим, пока юный голос настороженно не произнес:

— Да?

Итан сглотнул так громко, что заболели виски.

— Я слушаю, — повторили на том конце провода.

— Макс? — прошептал Итан, не оглядываясь на сотрудников.

— Да. Кто это?

— Это… это Итан.

На мгновение воцарилась тишина. Затем послышался шум, словно Макс вышел откуда-то и закрыл за собой дверь.

— Итан! Я так рад, — он улыбался, и это было настолько знакомым, что Терра затрепетал.

— Как ты?

— Я так скучал, — торопливо произнес Макс. — Я… я в норме. Как ты? Как Силентиум? Я слышал, что ты поступил. Ты хорошо питаешься? Боже, ты позвонил, я и не надеялся. Хотя нет, надеялся. Конечно же, надеялся.

— Тебе стоит дать мне время ответить хоть на один вопрос, — рассмеялся Итан, прижимая трубку ближе.

От одного только голоса Макса теплое облачко облегчения плавно опустилось на плечи Итана. Ради такого стоило рискнуть.

— Да, прости, — тихо рассмеялись по другую сторону.

— Я в порядке. Здесь строгие правила и на меня все смотрят свысока, но я привыкну. Вернее, я думаю, что привыкну. И да, здесь хорошо кормят, поэтому не переживай.

— Я так много должен тебе рассказать…

— Макс, — остановил его Итан. — Я бы очень хотел проговорить с тобой хоть весь день, но должен позвонить родным. Прости.

— Да-а, — Терра слышал грустные нотки в его голосе, хотя Макс старался улыбаться. — Я понимаю.

— Пока, Макс.

— Пока, Итан.

— Я… я скучаю.

— Я тоже, — вновь взбодрился Коэло. — Очень.

— Кладу трубку. Береги себя.

Итан сразу же сбросил вызов, как только произнес последнюю фразу, так как боялся, что еще слово, и он просто не сможет этого сделать. Оставшиеся несколько минут предназначались семье, но не успел Итан поднести руку к цифрам, как его окликнул один из работников. Терра обернулся и нос к носу столкнулся с мужчиной. Тот холодно посмотрел студенту в глаза и ледяным тоном проговорил:

— Макс Коэло?

— Как скоро господин Томас узнает? — бесцветным голосом спросил Итан.

— Боюсь, что он уже знает.