Им не нужно употреблять алкоголь, чтобы ощутить тепло, расплывающеесе по телу. Им не нужно колоть запрещённые вещества, как это делают многие подростки их возраста, для остроты чувств. Им не нужен тяжёлый телевизор с малюсеньким экраном для просмотра новомодных передач. Им не нужен никто другой для того, чтобы чувствовать себя счастливыми. Они есть друг у друга. Они счастливы.
Шёл тысяча девятьсот пятьдесят шестой год. Где-то вдали ото всех, двое молодых парней весело утопали в бесконечном полотне ромашкового поля, дурачась. Вокруг раздавался беззаботный звонкий смех. Они не боялись потревожить мирную жизнь окружающих, ведь давным-давно спрятались в свой маленький мир, в далеке от шумных улиц, громких соседей и общества, карающего таких, как они.
Непонимание со стороны людей заставляло всех грешников бежать. Иначе могли отправить на лечение, где вдалбливали бы, что все обязаны любить человека только противоположного пола и никак иначе.
Просто большинство людей не понимали, что любовь, под руку с которой ты готов идти хоть на край света, на самом деле существует, и без разницы, какого пола человек.
Но они понимали это лучше остальных.
Двадцатиоднолетний Тайлер, решив года три назад, что его не привлекают девушки, ни с ярко-красными губами и пухлой грудью, ни с покатыми плечами и идеальными причёсками. Зато, куда бы он не пошёл: в собор вместе с семьёй, где отмаливал грехи своих мыслей, в магазин, в парк погулять вместе с младшим братом — его взгляд всегда невольно падал на какого-нибудь мускулистого парня в прилежной одежде, вместе с которым он смог бы почувствовать себя под защитой от всех невзгод.
Таким парнем оказался Джошуа Уильям Дан, человек, с первой встречи покоривший его улыбкой, миловидными шутками и выразительными глазами цвета коры дуба, растущего на заднем дворе его дома. Отец повешал туда качель, когда Тайлер был совсем маленьким. Под кроной этого дерева он читал сказки, учившие относиться ко всем с добротой. Жаль, не все это понимают.
Их познакомил общий друг, поддерживающий дружбу с ними, не смотря ни на что, и продолжающий ездить к ним в гости, поставляя жизненно необходимые вещи, которые они не могут вырастить в своём саду возле дома или насобирать в лесу. Он приезжал за сотню километров в самую глушь, где из всех звуков было слышно лишь пение птиц, не встречавшихся больше нигде, а ночью доносилось стрекотание кузнечиков, за которыми Джош с Тайлером любили наблюдать, сидя на крыльце и встречая рассвет, завернувшись в тёплый плед. Они дарили такой силы тепло друг другу, что этого бы хватило, чтобы прогреть всех нуждающихся в ярком летнем солнышке на дальнем севере.
Обожая гулять по всей округе, шагая туда, куда только можно, они не переживали о сотнях проблем всего мира, просто мило щебеча и мягко касаясь друг друга подушечками пальцев, ведь даже от таких незначительных проявлениях любви их сердца трепетали и начинали биться сильнее.
Сегодняшнее утро не такое холодное, чтобы не высовывать и носа из дома, устроившись рядом друг с другом, пока хриплый голос Джоша или мелодичный голос Тайлера по очереди читает какую-нибудь очередную фантастику. Но также не настолько жаркое, чтобы скорее бежать на прозрачнейшее озеро, напоминающее зеркало и отражающее лёгкость облаков, плывущих по голубому небу, в котором можно весело плескаться, не боявшись, каких-нибудь мамаш с маленькими детьми, и топить друг друга в шутку.
Это утро было идеальным, чтобы пройтись чуть дальше, чем обычно, но это ни капли не пугало, а наоборот будоражило кровь. Они свободны, и если они найдут что-то сказочное, значит день прошёл не зря. Если же нет, они ни капельки не расстроятся, ведь никто не может забрать их время проведенное вместе, и, возможно, в следующий раз удача будет на их стороне.
Застегнув друг у друга пуговички клетчатых рубашек, которые уже не раз пришивал Джош снова и снова, протискивая иголку сквозь хлопчатобумажную ткань, считав, что каждый уважаемый себя человек должен уметь шить, но при этом не давая делать этого Тайлеру, чтобы поберечь нежные пальчики, исцелованные его мягкими губами полностью, они заново убедились, что взяли всё самое необходимое, стараясь не отвлекаться на поцелуи. Нужно ли говорить о том, что их попытки увенчались провалом? Пусть и не на край света, главное — вдвоём.
Каждый поцелуй тревожил глубины души, как первый, несмотря на то, что прошло уже два года, как они вместе.
Вечность для некоторых — ничто для влюбленных.
Тайлер боялся узнать правду о том, как Джош отреагирует, когда услышит о его чувствах (раскрываться всегда сложно, и без разницы, какого пола человек). Ведь он мог назвать психом и обрезать все связи, а мог отправить на лечение, и Тайлер просто следовал бы за ним, хвостиком, куда бы тот не пошёл.
И однажды в солнечный осенний день, не предвещающий никакой беды, неожиданно пошёл дождь, барабаня по крышам домов крупными каплями, и они крепко схватясь за руки, быстро побежали под старый мост, под который никто не ходит даже в солнечное время, что уж говорить о ливне.
Джош, обнаружив дрожащего Тайлер, не взявшего из дома никакой верхней одежды, быстро скинул с себя пиджак, полученный на своё недавнее восемнадцатилетие, и укрыл им Тайлера. Когда на вопрос «всё хорошо?» он получил в ответ лишь стук зубов, (Тайлер явно заболеет), Джош обнял друга, к которому давным-давно испытывал чувства, не похожие на дружеские, но старался оберегать его, пусть даже и скрывая, что сердце начинает биться чаще лишь от одного звучания его имени. Главное, чтобы Тайлер всегда был в безопасности, а он будет зарывать поглубже эмоции, болью отдававшиеся в груди, подталкивающие поцеловать его мальчика. Накрыть его притягательные губы своими, прикоснуться к каждому сантиметру тела, отдаться полностью.
Тайлер забыл, как дышать, когда Джош прижался к нему, желая согреть (и до сих пор не может вспомнить, какого это рядом с парнем, чьи волосы завиваются в милые коричневые кудряшки).
Резкий щелчок в голове обоих, словно посланный самим Господом Богом, несмотря на то, что те говорят о Библии, в которой написано, что ложиться в одну постель мужчине с мужчиною — грех. Но вот они стоят мокрые под старым мостом, тихонько касаясь друг друга губами, боясь спугнуть, и ещё не знают, что их ожидает.
Затем, сидя у костра под мелодичные перебирания струн деревянной гитары Тайлера, они сожелели, что не решились раскрыть свои чувства раньше. Зато благодарили злосчастный дождь, после которого Тайлер действительно заболел, а Джош ночевал на крыльце его дома, чтобы узнавать о состоянии его здоровья из первых уст, пока мама Тайлера не впустила его во внутрь, пожалев друга её сына.
Они скучали по свои родителям, братьям и сестрам. Семья Джозеф оберегала Тайлера от плохих компаний, практически насильно протолкнув в баскетбольную команду, и старалась одаривать его любовью и заботой. Семья Дан, несмотря на то, что Джош позволял себе вести более активную жизнь, чем Тайлер, тоже всегда старались дать своему чаду всё самое лучшее. Они не сделали ничего плохого.
Кроме того, что не приняли их жизненный выбор.
И им пришлось убежать в грозовую ночь, когда даже дворняжка не решалась высунуться наружу.
Несколько фотографий, которые они захватили с собой, сделанные на самую доступную в те времена камеру «Brownie 127», напоминали им о временах, когда они ещё детьми проводили время вместе со своими семьями. Теперь на этот фотоаппарат они делают кучу снимков, запечатляя самые искренние улыбки и лучшие моменты (они готовы делать это всегда).
Иногда украдкой они выезжали в город, чтобы посмотреть со стороны на их родных. Как мама Дан ругает маленькую Эбигейл, испачкавшуюся в грязи, или отец Джозеф чинит машину вместе с Заком и Мэддисон. Им не хватает их. Они стараются как можно меньше вспоминать о <i>той жизни.</i>
Решив пойти на восток, по компасу, они вышли из дома с первыми криком петухов, которых держали в небольшом деревянном сарае вместе с курами-несушками.
Медовая роса, приняв удобное положение на пелене из изумрудной травы, даже и не думала покидать свой ночлег. Они скинули неудобные чёрно-белые туфли-оксфорды для полноты ощущений, как мягкие листочки клевера, растущего повсеместно, щекочут огрубевшую кожу ступней ног. Джош обнял Тайлера за талию, положив голову на плечо.
Пробираясь через заросли, Джош чертил пометки на деревьях, оставляя три чёрточки, следуя по которым можно было вернуться домой. Первая прямая, словно Джош, казавшийся с виду безалаберным парнем с шикарным телом античного бога, но на деле очень сентиментальный и активно проявляющий свои чувства парень. Вторая, чуть наклоненная вправо, как Тайлер, казалось было потерявшийся в том большом мире, но продолжающий держаться, благодаря Джошу. И ещё одна маленькая посередине между ними, впитавшая всю любовь парней и не дающая разбиться обоим. Этот знак воплощал всё, ради чего они продолжали жить.
В понятие «всё» сейчас входили только они. И приложить максимальное количество усилий для хорошего самочувствия другого — это была самая первая и важная задача для каждого. Остальное их не волнует.
Ромашковое поле, на которое они вышли, стоило трёх часов дороги. Жёлтые серединки, словно специально сделанные яркие факела, огонь в которых поддерживался благодаря их отношениям, освещали дорогу из темных подземелий сознания обоих.
Загоревшись красотой этого места, они скинули с себя самостоятельно сшитые авоськи и помчались вперёд наперегонки, весело смеясь и запрыгивая друг к другу на спину, ведь знают — удержит. Одновременно плюхнувшись в цветочное море, они прикрыли глаза, подставляя лицо объятиям солнца.
Пролежав так минуты три, Тайлер прижался к Джошу так, что не оставалось ни единого миллиметра между ними, а затем и вовсе улёгся сверху. Умиротворённое сердцебиение приятно отзывалось в голове Тайлера. Джош живой. Несмотря на все проблемы, он жив. И каждый новый вздох совершает ради него.
Они дышат одним воздухом, они дышат ради друг друга, они дышат друг другом.
Темноволосая лохматая голова, прижавшаяся к его груди, ещё раз доказывала: он не отпустит его. И если вдруг Тайлер не вытерпит всей этой жизни и решится вернуться домой, притворяясь нормальным, или же просто поймёт, что вся эта любовь была лишь результатом подростковых гормонов, Джош покончит со своей жизнью. Он не вытерпит. Он абсолютно точно не вытерпит одиночества. Он уверен.
Не сможет забыть их первые неловкие поцелуи, не страстные и напорные, а нежные и аккуратные. Не сможет забыть расплывшуюся улыбку Тайлера, когда он подарил ему гитару, о которой тот грезил давным-давно. Не сможет забыть, как впервые каждый сантиметр их тел остался лишённым тряпок, и они почувствовали невероятные ощущения, не желая, чтобы этот момент заканчивался. Не сможет забыть то, как Брендон, тот самый друг, познакомивший их, привез им граммофон, и они стояли в середине гостиной покачиваясь под песню «I Don't Want to Set the World on Fire», спетую The Ink Spots. Не сможет забыть, как его мальчик лежал на нём, посреди ромашкового поля, думая о том, что ни за что не оставит Джоша.
Время не имело значения. Им не нужно было никуда спешить.
Набрав целую сумку ромашек для засушки на чай, придающего энергию, Джош сорвал ещё несколько десятков цветов, сажая Тайлера на прогретую землю рядом с собой. Переплетая тонкие стебельки самых красивых цветов, по мнению Тайлера, он сплёл аккуратный венок, смотревшийся словно небесный нимб на голове его ангелочка.
Ещё охапка цветов для того, чтобы поставить их в баночку на прикроватную тумбочке, а затем засушить, положив между замызганными страницами детской книги со сказками. Чтобы затем вспоминать об этом прекрасном дне, просматривая альбом с их гербарием, состоящем из растений, значащих больше, чем остальные.
Не нужно гадать на ромашках, ходить к потомственной гадалке или переспрашивать по многу раз, ведь они и сами понимают, что любовь между ними обладает огромной силой, не поддающейся пониманию людей, которые никогда не испытывали самое важное чувство в жизни.
Догоняя друг друга, они и не заметили, как солнце начало закатываться за горизонт. Джош быстро собрал палатку, пока Тайлер разводил костёр на месте, где не было цветов, зато лежало поваленное дерево, на котором можно было бы не плохо разместиться, улегшись рядышком.
Потрескивание сухих дров создавало свою особенную мелодию в сочетании с лёгким дуновением ветра и уханьем совы, раздавшимся на всю округу.
Проводя кончиком носа вдоль сонной артерии и вдыхая запах его Тайлера, Джош без сомнений мог бы опьянеть и потерять голову.
Уже потерял.
Играясь с кудряшками, которые он буквально заставил его отрастить, а затем ничуть не пожалел, Тайлер прикрыл глаза, ведь говорят, что так обостряется чувство тактильности, а он не хотел терять ни одной крупинки мягкости волос Джоша.
Массаж головы подействовал на Джоша, как самое сильное снотворное, и глаза начали потихоньку смыкаться. Вместе они забыли, что такое кошмары, ведь в тёплых объятиях, удобно уперевшись в шею, нельзя чувствовать себя в опасности.
Услышав сопение Джоша, Тайлер решил подождать, пока его сон окрепнет, охраняя самое ценное, что есть в его жизни.
Лёгкие мотыльки с сиреневыми крылышками из шёлка устраивали ночные бальные танцы, кружившись вокруг тлеющих угольков костра. Пробирающиеся домой животные шебуршали веточками, но ни это, ни шелест листьев деревьев, ни пролетевшие летучие мыши не создавали страшных звуков ночных монстров. Им не страшно. Они пойдут на всё, чтобы защитить друг друга.
— Я люблю тебя, Джош, — прошептал на ухо Тайлер, поцеловав его в макушку волос прежде, чем окончательно провалиться в сон.
— Я люблю тебя, Тайлер,— прошептал Джош, когда яркий луч солнца пробежался по его лицу, и, приложившись губами к щеке Тайлера, он выбрался из родных объятий, не потревожив его сон.